Роман Воронов "Икар"

Икар воспринял логику отказа мастера, но тем не менее имел в запасе еще аргументы:

– Бог создал мир чистым, ибо безупречно чист сам, но дал Человеку свободу заполнять его собственными творениями.

– За сим я здесь, – резко ответил Гончар и принялся разминать слегка подсохшую за время полемики глину.

– Но почему ты не хочешь перенести эту парадигму на Солнце, – отчаянно воскликнул Икар, – и заполнить солнечный мир своими произведениями?

Мастер, не прерывая размягчения материала, с улыбкой обратился к упорствующему путешественнику в никуда:

– Возможно, именно из-за таких идей и появляются пятна на Солнце. Не станет ли Солнце хуже греть и меньше светить, когда солнечные гончары начнут захламлять его своими горшками?

Икар покачал головой:

– Но ведь и твои чаши люди могут наполнять ядом, ответственен ли творец за судьбу своего творения? Кузнец одинаково добротно подковывает и крестьянскую кобылу, и боевого коня.

– На то Бог и поделил воду на Живую и Мертвую, – усмехнулся Гончар, – чтобы наливающий ту или другую брал на себя ответственность, а куда наливать, я обеспечу. И не забывай, мой юный друг, как я ограничен в творчестве, сколь ни искусны мои пальцы, но если заготовка не вертится, да и когда круг исправен, я «зажат» в творчестве несколькими движениями и могу создавать только фигуры вращения, ровно так же я ограничен и в возможности отслеживать использование «чад» моих, ну прямо как родитель, сказавший все, что хотел, и выпустивший «птенца из гнезда».

Икар немного помолчал, переваривая услышанное, а затем предположил:

– Быть может, степеней творчества на Солнце больше и иначе осознаются последствия трудов своих?

– Да знаешь ли ты, мальчишка, – неожиданно взорвался мастер, с силой шваркнув розовый ком на гончарный круг, – как усмиряется огонь такой силы, что есть на Солнце? Нет? А тебе стоило бы поинтересоваться, ибо крылья, коими собираешься воспользоваться для своего романтического путешествия, должны уметь выдерживать испепеляющий жар.

– И как же усмиряют Солнце? – как можно спокойнее произнес Икар, приглушая таким образом пыл Гончара.

– Плазму удерживают магнитным полем, – нравоучительным тоном ответил мастер, – это известно каждому земному гончару.

Икар, выслушав, сложил руки на груди и парировал:

– Речь, в общем-то, не обо мне, если решишь отправиться со мной, вопрос крыльев я решу.

Гончар тяжело вздохнул:

– И хотел бы я поверить тебе, но не верится, слишком долго работаю я с глиной, самым земным материалом. Через руки, чувствующие ее тепло и холод, влажность и сухость, пластичность и зернистость, связан я с планетой, крепко-накрепко. Слова твои не будоражат воображение человека, ограниченного сознанием цилиндрических форм. Нет для тебя более ненадежного спутника, чем я, смотрящий вечно под ноги в поисках идеальной глины.

Икар понимающе покачал головой:

– В память о нашей встрече прими от меня зерно и рыбу.

Молодой человек положил на гончарный круг свои дары.

– И как мне читать эти символы? – тихо проговорил догадливый Гончар, человек, проживший жизнь и напитавшийся от нее мудрости.

Икар улыбнулся:

– Ты решил, что я бросил красивую приманку про Солнце, это зернышко, и не проглотил ее вместе с крючком, а я, на самом деле, давал тебе Зерно Истины, но в страхе неверия ты не испробовал его.

Гончар, вытерев тряпицей пальцы от высыхающей глины, взял зерно и спросил:

– А рыба?

Но мастерская уже погрузилась в тишину.

Глава 5. Икар и пятый апостол

Молодая женщина одним точным движением вынула заколку, прятавшуюся под шелковыми лепестками ярко-красной розы, и густые черные волосы рассыпались по обнаженным плечам. Полупрозрачная ширма, скрывавшая до времени от заинтересованного взора Художника привлекательные формы выбранной им натурщицы, скрипнула, и дева, к слову сказать, не самый дешевый вариант, нисколько не смущаясь собственной наготы, «выплыла» на середину мастерской. Удовлетворенный выбором, служитель Форнарины жестом, не лишенным изящества, указал на кривоногую кушетку возле окна, и небесная грация, бросив многозначительный взгляд на мужчину, медленно улеглась на нее, запрокинув руки за голову, в свободной позе властелины и соблазнительницы.

Художник открыл было рот подсказать натурщице более выгодное положение тела относительно освещения, но медный колокольчик, висящий на двери мастерской, весело звякнул, и в тон ему голос вошедшего произнес:

– Здравствуйте, я – Икар.

– Да будь ты сам Аид, в дыму и молниях, окруженный свитой из чертей и грешников, – выругался Художник, – ты не вовремя.

– А мне нравятся зрители, – проворковала с кушетки обнаженная нимфа, с интересом разглядывая незнакомца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69799114&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.