Игорь Котин "Pink Floyd. Закат дольше дня"

Концертная история «Interstellar Overdrive» в исполнении Pink Floyd включает срок с апреля 66 года по ноябрь 70-го. 22 июня 2000-го Мэйсон сыграет эту жемчужину психодела с Джулсом Холландом и Хью Корнуэллом на благотворительном шоу в лондонском «The Roundhouse». А начиная с 18 года композиция станет регулярным концертным номером Ника.

Заумь «Interstellar Overdrive» без паузы сменяется лёгким ритмом миниатюры «THE GNOME», написанной Сидом. Бодрая «акустика», ковбелл (маленький барабанчик для извлечения цокающих звуков) и «волшебная» челеста подчёркивают сказочность песни, в которой поётся про гнома по имени Гримбл Громбл. Симпатичному баритону Барретта регулярно вторит Райт. Ближе к завершению появляется вынесенный вперёд шепчущий бэк-вокал автора.

Похоже, единственное во всём альбоме отсутствие паузы указывает на смысловую взаимосвязь треков, хотя она и не очевидна. Возможно, дело в некоторой нешаблонности героя песни. Путешествуя под кронами трав, этот маленький человечек способен отвергать рутинную трактовку жизни, с особой силой – не так, как его собратья – восторгаясь окружающими красотами. И вот он уже на пороге великих открытий и побед. Такого же рода мятежный дух уловим и в мрачной «Interstellar Overdrive».

Несколько раз песня исполнялась группой с середины октября 66 года до конца сентября 67-го (по другим данным – до ноября включительно).

«СHAPTER 24» была написана Барреттом под впечатлением от известной книжки гаданий «И цзин» («Канон Перемен»), созданной в Китае около 3000 лет назад на базе учения Дао. Часть текста является прямой цитатой 24-й из 64-х гексаграмм, представленных в книжке. Мысль, что всё в этой жизни – неспроста и обязательно ведёт к лучшему, привносит в альбом очередную струю оптимизма, дополняя дилогию «Interstellar Overdrive/The Gnome».

Среди примечательных элементов аранжировки – повторяющаяся басовая фигура и клавишное соло, звучащее с восточным оттенком. Вокал автора снова лидирует, и лишь в конце звучит его очередной дуэт с Ричардом, в котором голоса как бы оттеняют друг друга.

Удивительно, но эта выразительная, подходящая для концертов песня была представлена вживую лишь однажды – 19 мая 67 года в Ньюкасле (Англия). (По альтернативным и трудно проверяемым данным – четыре раза, в период с марта по ноябрь 67-го.)

«THE SCARECROW». Идентичная синглу версия размеренной баллады Сида, в которой рассказывается про Пугало, одиноко стоящее на ячменном поле, но не теряющее веры в будущее.

Вживую композиция впервые прозвучала в ставшем легендой шоу «Games for May» от 12 мая 67 года и приблизительно до начала 68-го была исполнена группой не более семи-девяти раз.

Закрывает альбом одна из наиболее личных песен Барретта «BIKE». Слова, звучащие под аккомпанемент несложной, частично разухабистой мелодии, полны самоиронии и ностальгии, а тяга к отчуждению разбавлена фантазией о единомышленнице. Подобно «Flaming» и «Shapter 24» голос Сида разведён на два канала, и лишь под конец вступает Рик. К песне припаяна иллюстрация: стук спешных шагов по ступенькам, грохот массивной двери (вход в упоминаемую в тексте «комнату мелодий»), шумы гигантских часовых механизмов, треск велосипедных шестерней и звуки заводных игрушек, переходящие в «паранормальный» хор, комичный и угрожающий одновременно.

«Bike», впервые представленная в рамках вышеупомянутого шоу «Games for May», после, вероятно, была «забыта». И лишь спустя сорок лет Pайт, Гилмор и Мэйсон исполнят композицию вместе с остальными участниками сборного концерта, проведённого в память о Барретте в лондонском «Barbican Centre». В 18 году песня войдёт в сольный репертуар Ника.

Между тем союз уникального взгляда на мир с изысканными психотропными мерзостями лишь некоторое время удерживал иллюзию расширения творческих границ. Сознание Сида, уже привыкшее к фееричным измерениям, парящим и мерцающим неземным многоцветием где-то за пределами Торсионной Вселенной, становилось всё менее адекватным обыденному, всё сильнее теряло способность мириться с прессом рутины. Что, конечно же, постепенно отталкивало от экспериментатора ту часть его окружения, от которой напрямую зависело его творческое развитие.

Ну, а поначалу не было никаких оснований отрицать, что выход столь боеспособной пластинки, которую хвалили и мэтры британского рока, сулит группе большие перспективы. Тем более что на первых порах надежды укреплялись успешной практикой. Как до выхода альбома, так и после Pink Floyd регулярно гастролировали в Англии и соседних странах, порою выступая по два раза на дню.

25 сентября в лондонском «Playhouse Theater» для радиошоу «Top Gear» наряду с «FLAMING», «THE SCARECROW», «MATILDA MOTHER», «THE GNOME» были исполнены и новые композиции – песня-мантра «Set the Controls for the Heart of the Sun» (исполнявшаяся с июля) и риффовый инструментал «Reaction in G», в августе записанный в лондонской студии «Sound Techniques», но официально выпущенный группой лишь спустя сорок девять лет, да и то – в концертной версии. Трансляция первых четырёх композиций состоялась 1 октября и 5 ноября на радио BBC. (См. раздел «Сборники».)

На следующий день на Нью-йоркском кинофестивале впервые был показан цветной документальный фильм с монофоническим звуком «TONIGHT LET'S ALL MAKE LOVE IN LONDON», включающий три фрагмента живой версии «INTERSTELLAR OVERDRIVE», записанной Pink Floyd в «Sound Techniques» в январе 67-го.

В октябре группа мучительно корпела в лондонской студии «De Lane Lea» над новыми песнями Барретта, стараясь удержаться в уже весьма нестабильном русле авторской мысли. Тогда, ценой немалых усилий, родились знаменитые ныне «Jugband Blues», «Vegetable Man» и некоторые из инструменталов, официального релиза которых придётся ждать аж до 16 года. В те же дни в «EMI» флойды сделали несколько дублей «Set the Controls for the Heart of the Sun» и помогли сотруднику студии Уильяму Батлеру записать его ностальгическую балладу «Good Morning Henry», обречённую на десятилетия недосягаемости (ацетатный диск с треком уйдёт с молотка лишь через пятьдесят три года).

После Дженнер и Кинг предприняли рывок за океан, в «топовые» штатовские города Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Нью-Йорк.

Проблемы возникли на корню: неожиданная задержка с выдачей виз продлилась целую неделю. В итоге выступление у знаменитого Билла Грэма в зале «Fillmore West» в Сан-Франциско, заявленное на 26 октября, сорвалось. Первый концерт прошёл лишь 4 ноября в другом зале Билла «Winterland Auditorium». До Восточного побережья дело и вовсе не дошло.

В Штатах флойдам пришлось работать на разогреве у небезызвестного гитариста Ричи Хэвенса, а также у групп Big Brother & Holding Company (под руководством Дженис Джоплин), Н. P. Lovecraft и Procol Harum. Но и сами Pink Floyd однажды выступили после разогревающей команды Lothar and the Hand People.

Понятно, что пресыщенных калифорнийцев не могло удивить ещё весьма наивное шоу группы. Тем более что флойды использовали местные осветительные системы, куда более совершенные, но не характеризующие их световой почерк в полной мере. К тому же отважные покорители Америки сочли возможным переправить через океан лишь гитары. Орган им пришлось арендовать, а ударную установку собирать из сегментов, предоставленных сочувствующими. В добавок к этому на первом же концерте роуди по незнанию благополучно спалили приборы, присоединив их к американским розеткам, напряжение в которых отличалось от европейского. Всё это не могло не сказаться на настроении музыкантов и качестве исполнения.

Тем не менее, стена предвзятости уже тогда дала первые трещины: судя по отзывам, как эстетам, так и людям попроще понравились и необычные текстовые ходы с во многом новаторской музыкой, и уже вполне накатанное мультимедиа.

Возможно, некоторую роль в этом умеренном успехе сыграл заблаговременный выпуск в США синглов «ARNOLD LAYNE» / «CANDY AND A CURRANT BUN», «SEE EMILY PLAY» / «THE SCARECROW» и «FLAMING» / «THE GNOME». Впрочем, в штатовские хит-парады попала лишь «The Scarecrow», занявшая отнюдь не рекордное сто тридцать четвёртое место.

К сожалению, в этот период тяга Cида к химической подзарядке устремилась к своему грустному апогею. Причём не только из-за тривиальной прихоти выпасть из жизни, но и, в значительной мере, из-за того конфликта, который не мог не настичь необузданную натуру на стычке c некоторыми реалиями шоу-бизнеса. Например, с требованиями дисциплины. Или с необходимостью выступлений на TV, где в ту пору – будь то родной Альбион или неопознанный Новый Свет – не обходилось без фонограммы и не самых оригинальных вопросов от ведущих. Похоже, любые признаки конъюнктуры представлялись Барретту предательством идеалов высокого искусства. Тогда как Уотерс и Мэйсон определённо видели крайне важным продвижение группы всеми известными средствами. Рик в данном отношении мыслил очень близко к Сиду, однако его практичность и гибкость лишали мятежного гитариста весомой поддержки.

В течение всего этого мини-турне особое внимание Барретта было приковано к экстремальной настройке гитары. Точнее сказать, к её «расстройке». Не стал исключением даже в целом успешный концерт, состоявшийся 5 ноября в клубе «The Cheetah» (Венеция, Калифорния). Ситуацию усугубил сильный удар током, полученный Сидом от незаземлённого провода. Самый «важный» участник группы впал в состояние транса, и в течение первых минут выступления только тем и занимался, что самозабвенно крутил колки. Вдобавок к этому Роджер, яростно пытаясь обыграть неловкость момента басовыми пассажами, порезался о струны. Основной причиной неприятности стала сама бас-гитара «Vox Teardrop», взятая напрокат. Каплевидная форма инструмента оказалась слишком непривычной для Роджера, так что он то и дело попадал мимо струн. И пока Барретт по ходу выступления всё чётче входил в колею, Уотерс всё сильнее раздражался. В самом конце, растеряв последние признаки самообладания, мастер срыва разнёс чужую басуху о сцену… (По какой причине пришлось одалживать бас-гитару – фактаж умалчивает. Но известно, что хозяин разбитой «слезы» к эксцессу отнёсся философски, как бы осознавая всю историчность момента.)

7 ноября едва не случился ещё один форс-мажор: флойды чуть не провалили своё выступление с фонограммой «Apples and Oranges» для голливудского телешоу «American Bandstand». Находясь в бездействии, едва шевеля губами, Сид глядел в камеру, полупогружённый в свои непостижимые мысленные дали. Несильно отличались от него и остальные вокалисты группы, подпавшие под «очарование» этого пофигизма: вместо того, чтобы взять основную ответственность за имитацию пения на себя, Роджер и Рик всем своим видом демонстрировали минимум желания участвовать в происходящем…

Неудивительно, что идеологический надлом Барретта, форсированный ЛСД, проявлялся не только эпатажными выходками, но и фазами тихой невменяемости. А тут ещё какой-то «добрый» американский поклонник познакомил главного флойда с крайне опасным психоделиком STP, вызывающим бессонницу и дезориентацию сознания… Писать записки сидящему рядом другу – несомненный перебор. Но порой иного способа «беседы» с экстремальным мечтателем просто не представлялось. В то время близкие к Pink Floyd люди нередко могли наблюдать весьма странную сцену: находившиеся рядом с Сидом коллеги по группе говорили о нём как о человеке, которого поблизости нет. И ведь в такие моменты он действительно отсутствовал. Отсутствовал по сути, чаще всего отрешённо глядя в пустоту, или же внимательно разглядывая в углу очередного (или старого знакомого) невидимку. Конечно, на таком фоне планы команды и даже сам факт дальнейшего её существования стали выглядеть весьма сомнительно. Поэтому в анклаве Родж/Ник всё активнее обсуждалась возможность «кардинальных перемен».

Тем не менее, надежда на то, что Сид придёт в норму и покорение Штатов продолжится, не покидала группу. Больше всего в это хотели верить Питер Дженнер и Эндрю Кинг, однозначно воспринимавшие участие остальных членов команды только как необходимый довесок к кипучей деятельности самого проблемного её участника. Но вскоре иллюзий не осталось, поскольку не появилось никаких чётких намёков на то, что внезапные уходы в «отключку» могут прекратиться.

Последние штатовские концерты 67 года прошли 10 и 11 ноября в том же «Winterland Auditorium». После Эндрю поспешил отправить своих измотанных подопечных обратно в Европу.

Вопреки всей клиничности ситуации, следующее шоу «настигло» группу уже 13 числа в Роттердаме (Нидерланды), на сборном концерте «Hippy Happy Fair». Одним из участников мероприятия был набирающий обороты Джими Хендрикс.

А уже на следующий день группа отправилась в британский «Jimi Hendrix Experience Tour», где наряду с другими командами разогревала публику перед выступлением хэдлайнера. Вот так выглядел регламент: The Outer Limits и Eire Apparent – по восемь минут, The Nice – двенадцать, Amen Corner (их вёл гитарист и вокалист Энди Фэйрвитер-Лоу, который через восемнадцать лет начнёт работать в сольных проектах Уотерса) – пятнадцать, Pink Floyd – семнадцать, The Move – тридцать, Джими Хендрикс – сорок. Группа каталась по Великобритании, деля сцену с этой разношёрстной компанией до начала декабря. Барретт, тем временем, продолжил метаться от просветов к затмениям и наоборот, лишая коллег последних надежд на стабильное будущее. Провокацией послужило всё то же: ограничение прав и возможностей вольного художника. Семнадцать минут отведённого группе времени Сид расценил как насмешку над свободой импровизации. В пику бунтарь даже мог запросто удалиться в неизвестном направлении. По этой причине его однажды пришлось заменять гитаристу Дэвиду О'Листу из The Nice. (Пожалуй, вот куда уходят корни знаменитых строк из «In the Flesh»: «Pink isn't well, he stayed back at the hotel / And they sent us along as a surrogate band». («Пинк нездоров, он остался в отеле / И нас послали как группу-суррогат».)) Случилось это 18 ноября 67 года на сцене ливерпульского «Empire Theatre». Известно наверняка, что в тот особый вечер они играли «Interstellar Overdrive». Предположительно в сет входила и «Pow R. Toc H.»

(Воспоминания О'Листа: «Флойдам нравился мой стиль игры в The Nice. По звучанию я был к ним ближе всего, поэтому они подошли и пригласили меня сыграть. Они сказали, что нужно надеть большую мягкую черную шляпу Сида. Мы с ним были примерно одной комплекции, и волосы были одинаковой длины, так что имидж совпал. И мы оба играли на одинаковых сливочно-белых «Fender Telecaster», – я и в этом смысле вписался. В результате, когда Сид всё-таки вернулся той ночью и узнал, что играл я, то, думаю, до него дошло, что незаменимых нет, и он сделал над собой усилие, чтобы исправиться. Но и я всегда был доступен как резерв. Это был переломный момент. Играя со мной, флойды знали, что могли бы расширять поиски своего звука. Если бы он не возвратился той ночью, так оно и было бы, наверняка. Я запомнил это навсегда. Флойды были очень довольны мной».)

18 ноября 67 года увидел свет третий сингл группы «APPLES AND ORANGES» / «PAINT BOX» (продюсирование обеих песен: Норман Смит, инженеры: Кен Скотт и Джефф Джарретт). Автор титульного трека – Сид, дополнительного – Рик. Запись и микширование проходили в октябре и ноябре в «EMI». Изначально композиции выпустили только в моно, хотя про запас подготовили и стереомиксы.

В песне Сид с наивной прямолинейностью пересказывает случай спонтанной слежки за понравившейся ему девушкой. Примечательным моментом здесь можно считать строчку «She's on the run» («Она убегает»), три последних слова из которой Уотерс в будущем не раз использует как лирическое отражение паранойи. Кроме того, «яблоки и апельсины» – идиома, указывающая на полярность. Как, например, масло и вода.

В куплетах лидирует вокал Барретта, однако в рефрене, среди многоголосия, более других прослушивается голос Райта. Скорее всего, он же исполняет фальцетную партию в интермеццо.

Технически «Apples and Oranges» звучит излишне анархично: создаётся впечатление, что участников записи особо не заботили настройка аппаратуры и достойная артикуляция.

Композиция не исполнялась на концертах.

Чёрно-белый ролик был снят уже без Барретта, но с Гилмором бельгийским каналом RTBF в феврале 68 года в Брюсселе, на складе фруктов, с имитацией живого исполнения под оригинальную фонограмму.

«Paint Box», намекающая на определённые подвижки внутри команды как авторством Рика, помноженным на его ведущий вокал, так и общей «трезвостью» звучания, получилась гораздо более отточенной и амбициозной, даром что сторона B. На бэкграунде – рваный ритм, звон гитары, напористый бас, сухие дроби ударных и бэк-вокал Смита. Часть слов в припеве звучит в соответствующей звуковой обработке, словно из совершенно пустой комнаты.

Текст песни был написан в запале, после одного из концертов за периметром Лондона, когда во время исполнения грандиозной «Interstellar Overdrive» группу освистали и закидали стеклотарой. Без характерной для Ричарда недосказанности здесь не обошлось, однако отдельные строки весьма конкретны и бескомпромиссны: «Sitting in a club with so many fools / Playing to rules / Trying to impress / But feeling rather empty» («Сидя в клубе в окружении толпы глупцов / Играли по правилам / Старались угодить / Но чувствовали внутреннюю пустоту»). Или: «They all turn up with their friends / Playing the game / But in the scene I should have been / Far away» («Все приходят в окружении друзей / Играют в игру / Но лучше бы я держался / Подальше от этой тусовки»).

Существует два чёрно-белых клипа к данной композиции, никогда не исполнявшейся на концертах:

Первый был снят во второй половине февраля 68 года телеканалом RTBF в брюссельском парке Лакен уже без участия Сида. Снимали на мосту, фигурирующем в клипах этого же канала к «Scarecrow» и «See Emily Play». Дэвид здесь «играет» на ритм-гитаре, экстремально стоя на одном из элементов моста. На дальнем плане вновь можно разглядеть Атомиум, который на фоне дымки выглядит довольно загадочно и даже немного зловеще.

Второй клип сняло Французское телевидение 21 февраля 68 года в Париже для шоу «Discorama». Состав без Барретта показан в процессе исполнения песни в студии, а картинка c крупными планами поющего Райта сливается воедино с образами «жидких» слайдов.

К концу года ядрёный коктейль из ЛСД, потери интереса к группе и усталости окончательно расшатал основного автора группы: ещё недавно притягательный и приятный в общении парень был уже совсем «не тот». Самой острой проблемой оставалась упомянутая выше непредсказуемость Сида, в том числе и в ходе выступлений: если одну песню он отрабатывал на маниакально отточенном уровне, то уже следующая вполне могла свалиться на плечи остальных.

Впервые попытка включить в генезис команды Дэвида Джона Гилмора произошла 6 декабря 67 года в Лондоне, во время выступления в Королевском художественном колледже. Заприметив Дэйва среди публики, Ник в перерыве подошёл к нему и поделился идеей. К перспективе стать вторым гитаристом Pink Floyd Гилмор отнёсся с явным интересом, тем самым вдохновив группу окончательно определиться уже к Рождеству: 25 декабря последовал звонок с конкретным приглашением.

К тому моменту в Jokers Wild вошли Рик Уиллс (бас-гитара; будущий участник Frampton's Camel и Foreigner) и Уильям Уилсон (ударные; в дальнейшем – успешный сессионщик, игравший, в частности, в Quiver (команда Тима Ренвика), снова с Гилмором (в 77-78-м и в начале XXI века) и с Pink Floyd в турне «Pink Floyd – «The Wall»», а также в саундтреке к одноимённому фильму). В течение некоторого времени вместо ушедшего Тони Сэйнти в группе на басу играл Питер Гилмор – брат Дэвида. Почти одновременно с Питером состав покинули Клайв Уэлем, Джон Гордон и Дэвид Олтем. Следуя духу перемен, оставшееся трио принялось менять названия, начав с Flowers и остановившись на Bullit. Пожалуй, именно этот состав стал наиболее успешной формацией в самом раннем творчестве Гилмора. Конечно, маршрут их турне пролегал лишь по клубам континентальной Европы (в основном во Франции и Северной Испании) и они до сих пор «катались на каверах», но технический уровень команды вырос, а концепция выступлений обретала всё более осмысленные очертания.

Тем не менее, нацеленный на поиск, а потому готовый к крутым переменам Дэйв сразу же принял это переломное приглашение. Свою роль здесь сыграла и более высокая популярность Pink Floyd (хотя технически буллиты были покрепче), и тот факт, что Гилмор, как гитарист и вокалист, не терял статус фронтмена.

Появление в составе пятого участника не подразумевало обязательного исключения Барретта. В первую очередь Гилмор, как друг Сида, должен был страховать его на концертах и помогать в студийной работе. Надежда на разрыв с «кислотой» всё ещё сохранялась. В том числе и благодаря Ричарду, уже не один месяц вынужденному проявлять себя в роли мягкого арбитра между Сидом – с одной стороны и Ником и Роджером – с другой. Да и Дэйву мало улыбалась мысль, что он может стать одной из причин изгнания своего друга из коллектива.

Но вышло так, как вышло. Как только в состав влился оптимистичный и уравновешенный Гилмор, пропасть между Барреттом и остальными стала неумолимо расти. (Первая репетиция в составе квинтета прошла в начальной школе «Kensal Rise» (Лондон) 8 января 68 года.) Рвущихся к стабильности и успеху музыкантов не могло не подкупать гитарное мастерство Дэвида, его чувство мелодии и положительный подход к жизни: он не помышлял об опасных экспериментах с психикой и даже почти не курил. (К слову, один из важнейших пунктов столкновения «творческих интересов» Уотерса и Барретта состоял в том, что последний, вместо того, чтобы покупать сигареты, предпочитал «стрелять» их у басиста.)

Пять выступлений, прошедших в Англии в самом начале 68-го, группа отработала впятером. Сид при этом скорее мешал, нежели был равноценной частью команды, и нервотрёпка лишь нарастала. Неудивительно, что Уотерс вновь вернулся к идее решительных перемен. Даже Райт, души не чаявший в Барретте, осознал неизбежность выбора: либо расцвет Pink Floyd без Сида, либо неразбериха и полный застой – с Сидом. Казалось уже, что и могучий авторский коэффициент их творческого лидера весит меньше возможности вздохнуть с облегчением. И лишь Кинг и Дженнер ничего не хотели слышать о таком сценарии. Для них предприятие Pink Floyd без Барретта просто теряло смысл.

17 января на телеканале BBC в передаче «Tomorrow's World» под рассказ о световых и звуковых приспособлениях группы впервые прозвучал небольшой отрывок композиции, которую сегодня принято обозначать просто как «INSTRUMENTAL IMPROVISATION» (Уотерс, Барретт, Райт, Мэйсон). Мягкий психодел с блюзовой гитарой, близкий к композициям группы без Сида в составе, был записан вживую в доме Майка Леонарда 12 декабря 67 года.

20 января в зале «Hastings Pier» (Гастингс, Англия) Pink Floyd в последний раз вышли на сцену впятером. К тому моменту ребята окончательно уяснили, что голос Гилмора хорошо привязывается к их вокальной эстетике, а как гитарист он способен без потерь сымитировать оригинальные партии. Это понимание и неуправляемое поведение Сида привели к неизбежному: 26-го, по пути на концерт в Университете Саутгемптона (Англия), четверо «простых музыкантов» решили не заезжать за гением… (Барретт и Райт в течение некоторого времени проживали в одной лондонской квартире, но, возможно, к переломному январю первый успел перебраться в отель «London Hilton», где, как известно, обитал в течение нескольких месяцев 68-го.)

Твёрдый отказ в глаза Барретт получил лишь 16 февраля, когда появился в лондонском клубе «ICI Fibers» в надежде сыграть с группой.

Показательно, что съёмки роликов к «Paint Box», «See Emily Play», «Scarecrow» и «Astronomy Domine», проходившие 18 или 19 февраля в Брюсселе, а также клип к «Paint Box», сделанный спустя пару дней в Париже, никак не связаны с Барреттом. Кроме одного «незначительного» нюанса: в задействованных записях играет и поёт он, а не присутствующий в кадре Дэйв.

Разумеется, не было Сида и в парижской студии «ORTF TV», где 20-го числа прозвучали «ASTRONOMY DOMINE», «FLAMING» (версия примечательна игрой Уотерса на слайд-свистке) и две новые композиции: «SET THE CONTROLS FOR THE HEART OF THE SUN» и «LET THERE BE MORE LIGHT». Французский канал ORTF2 показал запись в цвете 24-го.

Очевидно, будь всё в норме, в будущем из Гилмора и Барретта мог бы получиться выдающийся гитарный дуэт и один из лучших соавторских тандемов. Однако второй предпочёл развитию неуклонное движение вниз. Неудивительно, что его появления в студии Pink Floyd едва ли перешагнули рубеж января 68 года. Более того, всё указывает на то, что Сида перестали приглашать на записи ещё до концертного дебюта с Дэйвом.

Впрочем, в начале марта товарищи рассматривали вариант превращения Барретта в «домашнего» автора, которого иногда можно будет приглашать в студию. Но практически идея так и не осуществилась. А 6 апреля в прессе впервые объявили о выходе Cида из состава группы.

Понятно, что и в апрельской записи саундтрека к фильму «The Committee» Барретт участия не принимал.

С уходом Сида Дженнер и Кинг ожидаемо отказались от Pink Floyd. Группа перешла под покровительство Брайана Моррисона и Тони Хэйуорда. Впрочем, очень скоро, после ряда формальных операций, менеджером флойдов стал младший партнёр Брайана и Тони – гитарист-любитель, автогонщик Стивен О'Рурк.

12 апреля 68 года вышел монофонический сингл «IT WOULD BE SO NICE» / «JULIA DREAM», с песнями, написанными, соответственно, Райтом и Уотерсом. Продюсирование: Норман Смит.

«It Would Be So Nice» соединяет в себе бодрость поп-хита, размах гимна и манящую мечтательность звука в куплетах. Ведущий вокал исполняет Райт. Гилмор мастерски использует педаль «Cry Baby Wah-Wah», придающую звукам гитары окраску мяуканья или детского плача. Это одна из первых песен группы, записанных при участии Дэйва, и одна из тех, где Рик не избегает экспрессивного пения, причём делает это абсолютно убедительно.

Текст полон светлой иронии и образов из повседневной жизни. Тема: бестолковые будни и отсутствие искреннего общения. В последней строчке рефрена («It would be so nice to meet sometime» («Было бы так славно иногда встречаться»)) улавливается предпосылка к философии эскапизма – побега от рутинной реальности к поиску мира, от которого удалён человек города и индустрии. В будущем эскапизм станет стезёй Райта как в жизни (на рубеже семидесятых и восьмидесятых), так и в творчестве: в «The Dark Side of the Moon», «Wet Dream», «Broken China»…

Изначально группа планировала использовать в песне название реальной газеты «Evening Standard» («Have you ever read the «Evening Standard» / Reading all about the plane that's landed / Upside down?» («Вы когда-нибудь читали «Evening Standard»? О том, как самолёт приземлился вверх шасси?»). Однако об этом намерении кто-то заблаговременно проинформировал редакцию издания, что повлекло за собой обращение к Pink Floyd с просьбой не превращать их «уважаемую газету» в метафору жёлтой прессы. Пришлось «Evening» менять на «Daily».

Невзирая на мелодичность, интересный текст и хитовую подачу, группа исполнила песню всего однажды, в Брайтоне (Англия), 11 мая 68 года. (Стоит отметить, что Уотерсу песня совершенно не нравилась. В том числе и потому, что именно её, а не изначально планируемую «Corporal Clegg», сделали заглавной. Роджер даже не постеснялся заметить, что купивших сингл с такой заглавной композицией можно смело отправлять к психиатру.)

Полная версия ролика, отснятого в студии «EMI», на сегодняшний день считается безвозвратно утраченной.

«Julia Dream», спетая Гилмором и Райтом, стала первым в рамках группы студийным дебютом Дэвида в качестве ведущего вокалиста. Правда, здесь он демонстрирует не слишком характерную для себя манеру – такой лишённый округлости фальцет будет использован лишь в считанных произведениях.

Если музыка навевает колыбельное умиротворение в духе фэнтези, то текст призван разбавить эту идиллию фрагментами, намекающими на интерес Уотерса к теме паранойи. В то же время, очевидна попытка автора «посоперничать» с Барреттом, попробовать себя в амплуа сказочника.

На исходе песни в отдалении появляется голос Роджера, шёпотом многократно повторяющий «Syd, save me…» («Cид, спаси меня…»). Он же, возможно, обнаруживает своё «вокальное» присутствие и в виде характерных щёлканий языком и причмокиваний. Впрочем, такого рода штуками в группе забавлялись все.

Удивительно, но и эту, ещё более удачную композицию, никто из флойдов не исполнял на концертах.

6 мая Pink Floyd выступили в римском «Рalazzo dello Sport» в рамках «First International Pop Festival». Одна из композиций сета – «INTERSTELLAR OVERDRIVE» – стала частью цветного документального фильма о фестивале, показанного 18 мая несколькими европейскими каналами, в частности, западногерманским ARD Television в передаче под названием «Rome Goes Pop». (На хорошего качества записи с TV можно увидеть, что Гилмора показывают лишь несколько секунд в самом начале. Возможно, у телевизионщиков ещё были основания рассматривать нового гитариста как временно приглашённого. Кстати, через девятнадцать лет в основе «Round and Around» прозвучит рисунок баса, идентичный тому, который мы слышим в этой версии.)

На итальянском радио RAI (а позднее и на голландском VPRO) передавали также «ASTRONOMY DOMINE» и новую композицию «SET THE CONTROLS FOR THE HEART OF THE SUN».

Также в 68-м свет увидела цветная документальная короткометражка «SAN FRANCISCO» (British Film Institute), представляющая новаторскую для своего времени работу оператора и нетривиальную раскадровку. Режиссёр – Энтони Стёрн, продюсеры – Айрис Сауер, Джереми Митчелл и Алан Каллан. Саундтреком стала звучащая на протяжении почти шестнадцати минут фильма композиция Pink Floyd «INTERSTELLAR OVERDRIVE». Это одна из первых версий, записанная ещё в октябре 66 года и специально для фильма запущенная с заметным ускорением.

В это время группа усиленными темпами двигалась к завершению работы над вторым LP и регулярно записывалась на BBC.

28 июня в студии BBC на Уайт-сити группа записала совершенно новую, никак не связанную с Барреттом сюиту «A SAUCERFUL OF SECRETS». Трансляцию осуществили на телеканале BBC Two уже на следующий день. Заодно показали и отрывок «SET THE CONTROLS FOR THE HEART OF THE SUN», записанной для ещё не завершённого фильма Тони Палмера «All My Loving».

В этот же день в Британии вышел новый альбом Pink Floyd. Единственный, над материалом которого работал каждый участник Эпической Пятёрки.

A Saucerful of Secrets

Релиз – 1968 год: Великобритания (EMI/Columbia): 28 июня, США (Capitol): 27 июля.