Определив фронт работы каждому участнику группы, Саенко и Пряхин остались наедине.
– А мы чем займёмся, Коля? – спросил Пряхин.
– Для начала выпьем по чашке кофе, а потом займёмся самой скучной работой. Составим план оперативно-следственных мероприятий и подготовим задания агентурному аппарату. Кстати, как вы вчера посидели? Родин обрадовал чем-нибудь?
– А чем он обрадует? Пока только одни предположения.
– Не скажи, Андрей, когда он с самого начала занял противоположную позицию, мне показалось, что он как в прошлый раз, помнишь? Информацию уже получил, а нас будет до талого за нос водить, издеваться, а потом отдаст как с барского леча, типа облагодетельствовал. Агентура-то у него отменная, он по городу любое движение знает, прежде чем оно началось.
– В этот раз я ничего такого не заметил, он сам озадачен тем, кто бы это мог быть.
– В любом случае ты от него не отходи ни на шаг, любая информация, любая новость, должна у меня первого быть, понял?
– Да уж куда понятнее, – отозвался Пряхин.
Не любил он такие поручения Саенко. Это всё равно, что в бане за бабами подсматривать. Да и с Родиным у него были хорошие отношения, может, дружескими их не назовёшь, но тёплые, приятельские – точно. Поэтому поручения Саенко он выполнял чисто формально, только для того, чтоб тот не стал искать себе нового заместителя. И как ему казалось, Родин вполне себе догадывался о тех задачах, которые Саенко ставил Пряхину, и даже с удовольствием ему подыгрывал, лишнего от него всё равно не узнаешь.
Умел Родин язык за зубами держать, никаким количеством коньяка его развязать нельзя было. Пряхину даже грешным делом пару раз приходила мысль: «А если его сывороткой правды кольнуть? Интересно, развяжет она ему язык?» И сам себе отвечал: «Вряд ли».
Пряхин вышел от Саенко и направился в свой кабинет, чтобы подготовить агентурные задания. Как он ни старался, не мог отогнать от себя мысли об этом убийстве. Ночью ему даже приснилась отрезанная голова, причём она с ним разговаривала голосом Саенко. Пряхин уже не раз подумывал уйти из уголовного розыска или хотя бы из убойного отдела, а то пугающе часто стали убиенные сниться, так и до психушки недалеко.
Родин
Выйдя от Саенко, Родин заглянул к Сазоновой.
– Валя, будь добра, сделай распечатку по всем жильцам семнадцатого дома со всеми концами, какие найдёшь.
– Хорошо, Серёжа, сейчас Саенко справку доделаю и займусь. Подходи минут через сорок.
Родин зашёл в свой кабинет, где в ожидании томились Варкун и вновь назначенный на должность молодой опер Молочников.
– Серёга, мы с тобой? – поинтересовался Варкун.
– Нет, Родя, я пока сам, а ты бери молодого и отработайте СТО-шки, пусть он к делу приобщается, а то научится, только как штаны просиживать. И не давай ему просто сидеть, пусть хоть что-то делает, хоть крестиком вышивает – лишь бы занят был, иначе бездельника вырастим.
– Крестиком вышивать – это ты хорошо придумал, я пяльца у матери возьму.
Потом, обратившись к Молочникову, с улыбкой сказал:
– Ну что, Молоко, пойдём, тебе ещё колёса на машине подкачать надо.
– А почему я? – поинтересовался Молочников. – Есть же слесарь в гараже.
– Слесарь уже две недели в запое, а моложе тебя, к сожалению, нет никого. Но ты не переживай, путь к званию великого сыщика всегда начинается с банальной подкачки колёс, – иронично заметил Варкун, и оба вышли из кабинета.
Родин вспомнил, что закончился кофе, выглянул в коридор и окрикнул Молочникова. Когда тот подошёл, Родин протянул ему деньги.
– Давай, брат, сгоняй до магазинчика, возьмёшь кофе, молоко и печенье какое-нибудь.
– Это что – тоже путь к званию великого сыщика? – обиженно спросил Молочников.
– Ещё какой! – ответил Родин. – Вот тебе попутно задание. Там продавец – девушка. Твоя задача – узнать, как её зовут, замужем она или нет, как зовут её мужа, детей, если они есть, где они живут, при этом она не должна даже догадываться, что ты работаешь у нас. А поскольку я её хорошо знаю, лапшу мне навесить тебе не удастся. Это мероприятие называется зашифрованный разведдопрос. У тебя в распоряжении пятнадцать минут, вперёд!
Молочников бегом кинулся исполнять задание шефа, а Родин, пока появилось свободное время, заглянул потрепаться в кабинет к малолеткам. Малолетками называли оперативников, которые занимались преступлениями, совершёнными несовершеннолетними.
– Привет, Шура в Квадрате! Что-то подгузников, сосок, пустышек не наблюдаю, кончились, что ли?
– Здравствуйте, дядя Лодин, – подыграл ему один Шура.
Поскольку и того, и другого звали Шура, их и называли Шура в Квадрате.
– Что в яслях про убийство говорят?
– Не шей мокруху нам, начальник, – отозвался второй Шура, – наши не при делах.
– Да уж догадываюсь, вы всё-таки, Саня, озадачьте своих крестников: пусть пошерстят, мало ли что.
– Уж, Серёга, все в теме, все работают.
– Вот и ладушки, вот и чудненько.
– Серёга, у нас термостат на машине мозги парит, у тебя в заначке нет?
– Понятия не имею, на ключ, сами посмотрите. И не шакалить, а то я вас знаю – вместе с термостатом полмашины уйдёт.
– Да ты чё, Серёга, когда такое было? Мы мазу держим.
– Ладно, ключи у себя оставь, я вечером заберу.
Родин зашёл в кабинет, включил чайник, убрал лишние бумаги со стола, отключил телефон. Вернулся Молочников, положив на стол продукты, сообщил:
– Девушку зовут Лида, она замужем, муж Василий, дочка Лиза, а ещё она сказала: «Передай Родину, чтоб дебилов ко мне больше своих не посылал».
– Три с минусом, Молочников! Как она тебя вычислила? Ты что, вопросы ей задавал в том порядке, как я тебе поставил?
– Ну да, а как надо было?
– Тогда насчёт дебила она права, иди колёса качай, хотя по-хорошему мозги тебе надо подкачать.
Родин глянул на часы и направился к Сазоновой.
– Валюша, как там, готово?
– Да, всё сделала, вон на краю стола возьми.
– Валентина, ты единственная женщина, к которой не за что придраться, – подарил ей комплимент Родин. – С меня шоколадка размером с твой процессор.
– Это ты сейчас что имел в виду под процессором?
– Какие вам пошлые мысли лезут в голову, Валентина Сергеевна! Я имел в виду ту железную коробку, что под столом стоит, а вы о чём подумали?
– Да с тобой что угодно подумать можно, иди уже, а то работы по горло.
Вернувшись в кабинет, Родин запер дверь на ключ, он должен был сосредоточиться и не хотел, чтоб ему кто-то мешал.
Налив себе кофе, Родин принялся за дело. Для начала он бегло просмотрел их все и рассортировал по приоритету. Так или иначе могли представлять оперативный интерес сорок квартир семнадцатого дома.
Из этих сорока в девяти жили пенсионеры, пожилые люди. Родин сразу убрал их в сторону. Ещё двадцать один – нормальные, благополучные семьи, на момент совершения преступления жильцы находились дома. Две квартиры пустовали, в двух жили студенты, молодые ребята. Соседи о них отзывались хорошо: культурные, вежливые, чистоплотные. В оставшихся шести квартирах проживали лица, которые для Родина представляли потенциальный интерес. В двух квартирах проживали незамужние женщины тридцати и тридцати пяти лет. В оставшихся четырёх – молодые, но замужние. Из этих четырёх в двух мужья были на работе в ночную смену. Итак, Родина заинтересовали четыре квартиры с молодыми женщинами. Почему именно так? Потому что интуиция ему упорно шептала на ухо: «Шерше ля фам». Это была первая мысль, которая пришла Родину в голову, ещё когда он находился на месте происшествия, и которая его так и не отпустила. О своей интуиции Родин никому не рассказывал, потому что, как правило, от него отшучивались или его поднимали на смех. В то же время для себя он хорошо знал, что первая возникшая в голове мысль в подавляющем большинстве случаев бывает правильной. И лишь благодаря интуиции он мог раскрывать столько преступлений. Благодаря ей он всегда оказывался в нужное время в нужном месте. Родин включил телефон, набрал номер участкового.
– Привет, Долгов, семнадцатый дом по Дружбе ты обслуживаешь?
– Здорово, Родин! Я, а что ты хотел? Я вроде сыскарям из убойного весь расклад дал.
– Витя, меня четыре квартиры интересуют: шестая, девятая, пятнадцатая и двадцать первая. Что-нибудь по ним вспомнишь?
– Ах ты, кобелина, я думал, действительно по работе, а ты баб молодых ищешь!
– Долгов, мне тут сведущие люди сообщили, что один недобросовестный участковый ларёк крышует, где водочкой приторговывают, не хочешь узнать, кто это такой?
– Да ладно тебе, Серёга, я же шуткой, – сконфузился Долгов. – В общем, смотри: в шестой Людка живёт, шалавистая баба, мужики к ней хороводом ходят, сама прибухивает, но ведёт себя тихо. В девятой – Яна, симпатичная женщина, можно даже сказать, красивая, вполне нормальная, мужики у неё то бывают, то нет. В пятнадцатой – семья Липатовых, так, ничего особенного, за исключением того, что муж ревнивый, сцены ревности регулярно устраивает, а в двадцать первой – вообще не знаю. Они месяц назад там квартиру купили, ещё времени не было познакомиться. И если ты думаешь, что они с головой связаны, то двадцать первая отпадает, у них окна на другую сторону выходят. Голову надо было тогда с обратной стороны дома вешать.
– Спасибо, Витя, за информацию. С ларьком-то поаккуратнее будь, а то возьмут тебя ОСБшники за мохнатые шарики.
– Итак, – размышляя вслух, подытожил результаты Родин, – что мы имеем? Имеем мы три очень интересные квартиры. Любая из них потенциально может иметь причастность. Ладно, вечером с Варкуном съезжу и сам проверю.
Больше всего, конечно, подходит квартира Липатовых: как следует из рапорта, муж был в бане с друзьями, вернулся под утро. Вполне подходит: пришёл домой, застал любовника, скандал, на улице догнал, убил и дальше всё по сценарию. Но Родин понимал, что это сильно просто, чтобы быть правдой. В таких случаях действовал уже другой закон, так называемый закон подлости. По этому закону, как всегда, виноватым окажется тот, кого меньше всего подозреваешь. Стук в дверь прервал размышления Родина. Он открыл дверь, это были Варкун и Молочников.
– Вы что так быстро? – поинтересовался Родин
– Серёга, ты чего? Шестой час вечера уже, весь день убили, ты спал, что ли?
– Да нет, мозг насиловал, как там наш Пинкертон, проявил себя?
– Проявил, а как же? Минут двадцать мне доказывал, что такого цвета авто, как «брызги шампанского», не существует, пока я его мордой не натыкал.
– Ну ничего, у человека есть собственное мнение, уже хорошо. Молочников, вон на телевизоре лежит атлас со всеми расцветками автомобилей, чтоб к завтрашнему дню знал их все наизусть.
Круг сужается
В кабинете Саенко собиралась следственно-оперативная группа в полном составе. Вначале докладывал Веселов.
– Значит так, всех мясников мы установили, их оказалось одиннадцать человек по всем точкам, ещё четверо уволенных, итого – пятнадцать. Тех, кто более-менее может подходить под наши параметры, – пять, это мы с запасом берём, остальные и близко не подходят, да и алиби у всех. Из этих пяти один Воробьёв судим за тяжкие телесные, второй – Сизов – за хулиганку. Кстати, оба дерзкие, ведут себя вызывающе, и у обоих нет алиби. Да, эти двое – бывшие мясники, давно не работают. Ещё один, тоже бывший, адекватный, спокойный, не меньжуется, фамилия такая известная, ещё мыс так называется… – Веселов наморщил лоб, потёр виски и наконец произнес: – Вспомнил, Дежнёв! Вот у него алиби такое, как бы сказать, хлипкое. Говорит, познакомился с девушкой, повел её в ресторан «Бастион», отдыхали там до четырёх утра, потом поехали к нему. Короче, вроде бы всё понятно, и в то же время ничего не понятно. Оставшиеся двое – нормальные семейные мужики, оба были дома. Хотя кого я тут утешаю, можно и от них чего угодно ожидать.
– Юра, ты всё сделал? – обратился Саенко к Мурину.
– Да, фоторобот сделали, на телевидение отвёз, сегодня вечером запустят. За сутки двое потеряшек – обоих не наши.
– У тебя что-то появилось? – обратился Саенко уже к Родину.
– Пока не знаю, вечером съезжу на адрес, ещё кое-что уточню, потом видно будет.
– В общем, как всегда. Ты что, считаешь, что на месте плохо отработали? Конечно, куда им против суперсыщика Родина…
– Да не в этом дело, Коля! Что ты в позу встаёшь сразу? Сам же знаешь – иногда по несколько раз обход делаем. Ты лучше скажи, ОПОшников ещё с адреса не сняли, дом под наблюдением?
– Нет, конечно, на хрен мне второй труп, с одним-то засада полная.
– Хорошо, я захвачу тогда с собой фотографии этих пяти у Веселова и закину попутно нашим филерам.
– Ну и что, каков у нас итог? – обратился ко всем Саенко.
– Что, браток, каков итог? Обмишурился чуток? А чуток сей потянет лет так этак на пяток! – процитировал Филатова Веселов.
– Не знаю, как там насчёт лет пяти, а вот народным хозяйством уже реально попахивает, – заметил Саенко.
– Командир, держи хвост пистолетом, прорвёмся. Вот чую, что мы где-то рядом уже ходим.
– А мне сейчас шефу докладывать, что мы чуем? Так он мне быстро объяснит, что чуют ребята-голуби задним местом, причём объяснит это, не стесняясь в выражениях.
– Да, вот что значит начальство. Секс утром, в обед и вечером, аж завидно…
– Веселов, уточни в ОПО, если борта есть свободные, готовь задние на скрытое за этими тремя мясниками. Так, вроде бы всё, разбежались.
Когда вышли из кабинета, Веселов подошёл к Родину.
– Представляешь, Серёга, разговариваю с одним из этих, пятнадцать лет мясником работает. Спрашиваю, мог бы ты человеку голову ножом отрезать и сколько времени тебе надо было бы? А он так просто отвечает: «Человеку не знаю, а свинье перочинным ножом за десять секунд отрежу». Блин, аж мурашки по коже пробежали.
– А я тебе что говорил, они как будто в прошлой жизни палачами были. Своеобразные люди, интересно, о чём они говорят, когда компанией встречаются, надеюсь не о том, кто сколько свиней, коров разделал.
Родин вышел из кабинета, направился к себе, в кабинете был Варкун, оформлял бумаги по проведённым мероприятиям.
– Родион, заканчивай, – сказал Родин.
– Возьми скрытую видеокамеру, поедем с тремя барышнями пообщаемся. Смотри, тема такая. Я думаю, убийца приходил к одной из них, где мог находиться убитый. Вспышка ревности, и, как итог, голова на заборе. Беседовать будешь ты, внимание на взаимоотношения с мужчинами, смены партнёров и так далее. Сам знаешь. Когда достаточно раскачаешь, показываешь фотографию, смотрим на реакцию.
– Не первый раз замужем, соображу, поехали.
Когда подъехали к семнадцатому дому, Варкун поинтересовался:
– Откуда начнём, Серёга, снизу вверх или наоборот?
