Мила Сангина "Клятва на пламени"

– А вас как зовут?

В выражении его лица промелькнуло изумление, будто он и не представлял, что кто-то может не знать его имени. Но он тут же очаровательно улыбнулся.

– Меня зовут лорд Киран Астер, но ты можешь называть меня «милорд», «мой господин» или просто «хозяин».

И вновь она выпрямилась и с гордым видом уставилась перед собой. Пару минут они провели в молчании. Киран сдерживал коня, заставляя того практически топтаться на месте, а Сильвина упрямо разглядывала свои колени, стараясь даже не моргать, из-за чего очень быстро заслезились глаза.

– Яблоко хочешь? Сильвина.

Боковым зрением Сильвина различила затянутую в кожаную перчатку руку, в которой краснело яблоко. Выглядело оно очень аппетитно.

– Хочу, – отозвалась она. – Глазное. У вас вырвать.

В ее голосе прозвучали такие кровожадные нотки, что всадник опешил на мгновенье. Потом он коротко фыркнул.

– Экая ты злючка. Ну и сиди голодная.

Он подстегнул коня и скрылся с глаз Сильвины. Какое-то время она прислушалась к скрипу колес и топоту копыт на фоне неумолкающего птичьего гомона. Иногда до нее доносились и обрывки разговоров, но она с трудом разбирала слова.

Когда стало ясно, что лорд не вернется, Сильвина плотнее закуталась в выданный ей одним из слуг плащ и в который раз задумалась о покинутом доме. Что теперь делает Велена? Поняла ли она, что погорячилась? Может быть, ее муж уже отправил своих людей на выручку свояченице… А если и нет, Сильвина сама найдет способ сбежать.

Но вдруг граф Астер сказал правду? И магия, которая спасла Сильвину, оказалась мстительной силой, способной навлечь беду на ее близких? Неужели эта магия погубила ее мать? И как выплатить этот долг? Или она уже никогда не будет свободна? Останется в заложницах у безжалостных колдунов, которые сами считают ее обузой, но не желают ничего…

Тут Сильвину отвлекли от горьких раздумий. Она подскочила на сиденье, когда что-то круглое упало на ее колени. Оправившись от испуга, она осторожно взяла красное яблоко и поднесла его к лицу. Потом поджала губы и высунула голову из окна, чтобы от души отругать назойливого шутника, но быстро поняла, что это глупая затея. Лорд Киран Астер на своем вороном жеребце красовался в самом начале процессии.

***

Через два дня кортеж графа Астера присоединился к торговому каравану, который тоже двигался на юго-запад. Для Сильвины это событие стало сюрпризом. Укачанная дорожной тряской, она крепко заснула в карете, а очнулась уже в сумерках. К тому времени отряд остановился, и теперь путешественники готовились к ночлегу. Стук топора и треск костра тревожили Сильвину, и спустя несколько минут она стряхнула с себя остатки сна и неохотно села. Руки и спина ныли от напряжения, поэтому Сильвина решила пройтись и немного размяться. В последние дни ее уже не запирали, чем она была рада воспользоваться. Нашарив ногами башмаки, Сильвина толкнула дверцу кареты, спрыгнула на землю и вскрикнула от ужаса, когда ее лицо оказалось в опасной близости к украшенной внушительными рогами черной морде.

– Прекрати верещать, – прозвучал строгий приказ. – Быков никогда не видела?

Сильвина поежилась, сделала шаг в сторону от животного, которое поглядывало на нее с выражением спокойного превосходства, и обратилась к отчитавшему ее лорду Астеру:

– Откуда здесь быки? Мы на какой-то ферме?

– Нет. Оглянись.

Она послушно посмотрела вокруг и увидела вдоль дороги запряженные лошадьми и быками повозки с бочонками, тюками и доверху наполненными корзинами. Купеческий караван растянулся далеко: тут и там мелькали огни факелов и диковинных дорожных фонарей. Некоторых путешественников не смущало скорое наступление темноты: они, не замедляя хода, проезжали дальше на своих поскрипывающих телегах. Другие примкнули к лагерю, в котором готовились к ужину и ночлегу.

За все время пути граф Астер и его отряд ни разу не побывали даже в самом маленьком городе, однако теперь Сильвине стало ясно, что цель путешествия близка. Вряд ли такое количество народа прибыло из лесной чащи. Карту материка она помнила смутно, но знала: до Анемополиса осталось совсем немного.

Купцы активно перебрасывались приветственными фразами, обсуждали последние новости. Какие-то акценты Сильвина понимала с трудом. Сейчас она впервые по-настоящему осознала, как далеко оказалась от родины. Всё в этих людях казалось чуждым. Их наряды, их говор, даже та вольность, с которой они общались друг с другом.

А веселиться, как показали следующие дни, торговцы умели. Во время стоянок разжигали костры, жарили мясо, пели песни. Очень скоро к каравану присоединился цирк с бродячими артистами, среди которых были акробаты, поразившие Сильвину трюками, проделанными тут же у костра. Изящные танцовщицы и певицы пользовались особым вниманием путешественников. Высокородные волшебники, к удивлению Сильвины, не гнушались общаться с торговцами и артистами.

Очень долго лес казался бесконечным, однако наступил день, когда свежий аромат весенней травы сменился запахом тины и торфа. Теперь кортеж двигался среди лесных болот, над которыми стелился серый туман. Это недружелюбное место действовало Сильвине на нервы, и она с трудом засыпала по ночам.

С Кираном Астером они говорили редко. Сильвина решила бы, что он совсем потерял к ней интерес, если бы не находила постоянно гостинцы на сиденье своей кареты. Когда она просыпалась, она видела рядом яблоки, мешочки с орехами и изюмом, разные сладости. Создавалось впечатление, что для самодовольного лорда Астера Сильвина стала подобием ручной белки, однако она не торопилась демонстративно швырять угощения в окошко.

Однажды ее одарили оранжевым фруктом с толстой коркой. Запах этого фрукта понравился Сильвине до умопомрачения. Она постоянно брала в ладони оранжевый шарик и вдыхала аромат. Это не укрылось от внимания одного из слуг магов, и очень скоро все потешались над тем, что бедные вересдольцы никогда не видели апельсинов. В другой раз Сильвину ужалила пчела, притаившаяся в корзинке с вишнями. И это несчастье Сильвина внесла в длинный список страшных грехов магов из Анемополиса.

Очень скоро по обрывкам разговоров Сильвина смогла убедиться в том, что они близки к цели путешествия. Эта новость неожиданно воодушевила. Ей все еще казалось страшно несправедливым то, как с ней обошлись Астеры, но теперь она осознала, что истериками горю не поможешь. Когда они приедут в Анемополис, она расспросит графа о том, как разделаться с долгом, а потом постарается скорее вернуться домой. Кажется, ее смирение не осталось незамеченным. Когда во время очередной стоянки Сильвина выбиралась из кареты, на нее никто не обращал внимания. Впрочем, что она могла учудить?

Они все еще двигались вдоль болот. В канун весеннего равноденствия стоянка затянулась дольше обычного, караванщики устроили настоящий лагерь. Все были заняты делом: поили и чистили животных, проверяли колеса или готовили в походных котелках. Сам граф Астер с хмурым видом беседовал с оружейником. А вот Кирана нигде не было видно. Сильвина уже порядком устала от одиночества, но навязывать свое общество никому не хотела, поэтому решила прогуляться.

Поначалу она побаивалась наткнуться на змею, но ей навстречу не выбегали даже самые безобидные животные. Тоскливое место. Редкие деревья словно чахли здесь, хотя Сильвине удалось собрать горсть желтых диких слив, которые оказались непривычно горькими.

Спустя полчаса Сильвина осознала, что далеко ушла от лагеря, однако до нее все еще доносились отдельные выкрики. Поэтому когда лес вдруг окутала мертвая тишина, Сильвина мгновенно ощутила перемену. Она порывисто оглянулась, едва не споткнулась, и сливы выскользнули из ее ладони и рассыпались по земле.

Скованная ужасным предчувствием, Сильвина затаила дыхание, словно это могло прогнать морок. Серая дымка клубилась вокруг, воздух жалобно дрожал, и над замершей землей пронесся звук, которого Сильвина боялась больше всего на свете.

Первая трель словно вернула Сильвину в прошлое. Мертвое лицо матери промелькнуло в ее сознании. Этот образ и помог справиться с оцепенением. Сильвина метнулась к ближайшему дереву, в надежде укрыться под его ветвями. Она коротко дышала, а сердце заходилось от боли.

Вслед за вторым криком пришла тень. Сильвина зажмурилась, чтобы не видеть, как над ней пролетает птица-горевестница, пророчица несчастий, способная закрыть крыльями солнце.

Третий крик прозвучал далеким эхом. Птица парила высоко над лесом, а Сильвина все еще дрожала. Когда она смогла снова двигаться, побежала к лагерю не разбирая дороги.

Она уже слышала ржание лошадей и треск костров, когда впереди меж деревьев мелькнул знакомый вишневый плащ. Ее затопило облегчение, и она была готова броситься вперед, чтобы попросить – чего? Защиты? Утешения? Этого Сильвина не знала, но и долго думать ей не пришлось. Киран был не один: он уткнулся лицом в вырез рыжеволосой певицы в цветастом платье. Это зрелище заставило Сильвину замереть, точно ее сразила шальная стрела.

Гнев полыхнул в ней неожиданно, но вытеснил и страх, и растерянность, и чувство жалкого одиночества. Сильвина выразительно хмыкнула, развернулась и пошла к лагерю кружным путем.

6.

Когда она вернулась на место стоянки, Киран, этот мерзкий и не заслуживающий доверия распутник, уже был там и выглядел как обычно. Разряженной певички поблизости не наблюдалось, что несказанно порадовало Сильвину. Киран развлекал себя изучением тканей и нарядов, которые ему демонстрировал странствующий купец, устроивший прилавок прямо на телеге. Граф Астер стоял рядом и пытался что-то втолковать брату. Сделав вид, что просто прогуливается, Сильвина подошла ближе и навострила уши.

– Я просто хочу, чтобы все устроилось к приезду Леды, – отрывисто говорил граф Астер. – Все эти инциденты скажутся на нашей репутации.

Киран на вытянутых руках поднял желтое в горошек платье, поморщился и вернул его купцу.

– Леда и впрямь так хороша? Почему все так носятся с ней?

– Ее называют гением не за красивые глаза. Увидишь, она потеснит своего брата и возглавит дом Ладаров.

– Я слышал, что ее брат тот еще сучий хвост.

– Киран, не надо вмешиваться…

Граф осекся, когда заметил, что Сильвина маячит неподалеку. Он холодно полувопросительно взглянул на нее, и Киран, уловивший перемену в поведении брата, повернул голову. Его глаза чуть сузились.

– Сильвина, с возвращением, – с обманчивым дружелюбием сказал он. – Как прогулялась?

– Даже она не настолько глупа, чтобы попытаться сбежать, – холодно сказал граф Астер. – Заплутала бы в топях и сгинула.

– И вы избавились бы от проблемы, – заметила Сильвина.

– Действительно. Какая жалость, что обошлось.

Подобный ответ заставил ее нахмуриться, однако, как выяснилось, ядовитые слова графа Астера еще меньше понравились его брату.

– Не говори с ней так, – недовольно сказал Киран. – Что ты вечно ко всем цепляешься?

В ожидании гневной вспышки Сильвина покосилась на графа, но тот лишь закатил глаза. Ну и ну. Видимо, уважением к старшим, даже к главе своего дома, Киран не наделен.

Не получив от графа Астера ответа, Киран снова заговорил с купцом.

– А красное есть?

Тот поспешно выудил откуда-то из огромного тюка бархатное платье цвета спелого граната. Киран шагнул к Сильвине и приложил платье к ней, словно оценивая. Раздраженная этим прикосновением, она невольно дернула плечом, но ткань точно льнула к ней.

– Стой ровно.

– Мне ничего от вас не нужно, – огрызнулась Сильвина.

– Я и не говорил, что это для тебя.

Тут уж ее возмущение прорвалось яростным фонтаном.

– Ясно. Выбираете подарок для подружки? А я вам нужна вместо вешалки?

Он едва заметно улыбнулся, расправляя бархат.

– Тебя бы это обидело?

– С чего вдруг!

– Вот и отлично, гнев никого не красит. Цвет тебе к лицу, и размер подходит.

Только он отстранился, ткань заскользила вниз, и Сильвина невольно подхватила платье, прежде чем оно оказалось в дорожной пыли.

– А твой нынешний убогий наряд оскорбляет мое чувство прекрасного.

Она ощутила, как краска заливает лицо, но слова, способные осадить этого самовлюбленного индюка, не шли на ум. Никто и никогда не преподносил ей подарки в такой возмутительной манере. Впрочем, Киран и ее счел не особо вежливой, что и поспешил озвучить:

– Ни благодарности, ни улыбки на лице. Вы, вересдольцы, настоящие дикари. Давно пора захватить вас в плен и научить манерам.

– Сами манерам поучитесь!

Прижимая злосчастное платье к груди, Сильвина зашагала прочь. За ее спиной граф Астер сказал:

– Настанет день, и она пырнет тебя ножом. И я даже винить ее не могу.

– Не исключено, что пырнет. Но, знаешь, хотя бы плакать перестала.

В ту ночь Сильвина долго не могла уснуть в своей карете. С наступлением тьмы лес окутывал холод, и Сильвина, вечная мерзлячка, выбивала зубами дробь. Ей и в голову не приходило попросить еще один плащ или покрывало, и она мучилась и вертелась так и эдак, пытаясь удобнее устроиться. А еще бродячие артисты горланили песни, и среди их голосов один звучал особенно громко. Девушка пела красиво, с этим не поспоришь, однако Сильвине хотелось зажать уши ладонями.

Красное платье лежало у Сильвины на коленях, и она то и дело касалась рукой мягкой ткани. Она мысленно корила себя за эту слабость, но не могла совладать с собой. Да и что такого? Если рассуждать здраво, платье, в котором она провела большую часть пути, уже ни на что не годилось. Так отчего бы ей не воспользоваться внезапной щедростью похитителей?

Еще до рассвета Сильвина сдалась и все же натянула новое платье. Оно было вполне приличным и годилось для путешествия, а прикосновение дорогой мягкой ткани словно заставило кожу петь. Когда Сильвина выбралась из кареты, было еще темно. В лагере спали, и лишь трое слуг графа дежурили у костра. Один из них поднял голову и хмуро уставился на Сильвину. В ответ на его безмолвный вопрос она неопределенно махнула рукой в сторону деревьев. Имеет же девушка право на уединение.

Она нашла родник, к которому ее водили вчера, умылась и утолила жажду. Потом поддалась тщеславию и решила поискать пруд или озеро, чтобы полюбоваться на собственное отражение. Ей пришлось бродить больше получаса, и когда она наконец вышла к крошечному водоему, над ее головой алело утреннее солнце.

Сильвина приблизилась к краю спуска, взглянула на отражение в водном зеркале и убедилась в правоте Кирана. Красный цвет был ей к лицу. Воодушевленная этим открытием, она чуть пригладила распущенные волосы и улыбнулась, впервые за много дней ощущая радостный подъем.

Пора было возвращаться. Сильвина неторопливо пошла вперед, срывая на ходу незнакомые белые цветы, которые пахли болотом. В свете солнца все казалось другим. Сильвине пришлось два раза возвращаться на тропинку, ведущую к пруду, когда она понимала, что идет не туда. Припомнив, что она проходила мимо одинокого бука, Сильвина поискала дерево глазами, но ничего подобного не увидела. Протоптанных дорожек здесь не было, а лес куда ни глянь казался одинаковым. Сдерживая подступающую панику, Сильвина внимательно осмотрелась, но определить верное направление так и не смогла. Пришлось признать: она окончательно заблудилась.

Прежде она не так часто гуляла в лесу одна, да и березовые рощи рядом с домом трудно было сравнить с мрачным болотистым местом, где она теперь оказалась. В Вересдоле, если приходилось идти за грибами или ягодами, девушки не заходили дальше ближайшей опушки или полянки и постоянно переговаривались или пели. Припомнив этот обычай, Сильвина закричала во всю силу легких, но лишь спугнула возмутившихся ворон. На ее зов никто не откликнулся, и Сильвина вспомнила слова графа Астера о том, как просто здесь сгинуть одинокому страннику.

Станут ли ее искать? В конце концов, граф и его люди проделали такой длинный путь до Вересдола, чтобы забрать ее. Не бросят же они ее теперь на погибель. Возможно, ей лучше поберечь силы и оставаться на месте, дождаться, когда ее найдут.

Сильвина только успела подумать об этом, как осознала, что слышит треск дров и мужские голоса. Она едва не рухнула на колени от облегчения. Все же она нашла обратную дорогу, и без чужой помощи. Сделав глубокий вдох, Сильвина немного успокоилась и пошла на звуки костра. Если повезет, ее длительного отсутствия никто и не заметит.

Она вышла на поляну и замерла от неожиданности. Только теперь до нее дошло, что место, где она очутилась, было ей совсем незнакомо. Это действительно была стоянка путников. Над костром в котелке что-то булькало, а несколько мужчин переговаривались у нагруженной телеги. Но это был не ее лагерь.

Сильвина медленно отступила. Что-то в облике путешественников ей решительно не нравилось. Их заросшие щетиной лица, грубые словечки, которыми они перебрасывались, или вороватые повадки – об этом Сильвина задумываться не хотела и решила как можно скорее скрыться. Вот только красное платье выдало ее, и сидевший у костра кашевар все же заметил бродящую в поисках неприятностей девушку.

Он медленно встал, подтянул штаны и подался вперед, разглядывая ее с выражением ленивого любопытства. У Сильвины ноги будто увязли в земле, так она растерялась от дурного предчувствия. Совершенно разбойничья рожа незнакомца не вызывала никаких чувств, кроме животного страха.

Времени на раздумья не было. Сильвина повернулась на каблуках и резво зашагала прочь. Когда она уже была готова сорваться на бег, ее поймали за плечо.

– И куда мы так торопимся?

Она мгновенно высвободилась, решительно повернулась и заставила себя взглянуть в неумытое лицо путника.

– Я потерялась, – отрывисто сказала Сильвина. – Но мой отряд рядом…

– Крошка, считай, что ты нашлась.

Его наглый взгляд, зловонное, отдающее дешевым вином дыхание и тянущиеся к ней пальцы заставили ее вздрогнуть от отвращения. Сильвина судорожно сглотнула, однако когда она заговорила, ее голос звучал твердо.

– Меня будут искать. И у меня ничего нет, так что уберите руки.

Властный тон этому оборванцу не понравился. Его лицо исказила уродливая гримаса, и он с тихой угрозой пообещал:

– Поищут и перестанут.

Тут нервы Сильвины не выдержали. Она отпрянула и бросилась бежать, однако ее мгновенно схватили сзади за воротник платья и швырнули на землю. Приземление было болезненным: Сильвина упала на спину плашмя, и перед ее глазами заплясали серебряные искры. А потом в легких совсем не осталось воздуха. Разбойник, напавший на нее, поставил колено ей на живот и ухватился за вырез на груди. Сильвина в ужасе попыталась закричать, но из горла вырвалось лишь невразумительное бульканье. Где-то высоко над ее распростертым телом смеялись приятели негодяя, подначивали своего дружка к решительным действиям и сыпали непристойностями. Полуживая от творящегося с ней наяву кошмара, Сильвина не видела ничего, кроме мельтешения листвы и мерзкой насмехающейся рожи. К ней вдруг пришло полное осознание происходящего, и она забилась в истерике. Эти ублюдки не собирались просто ограбить ее.

– Да ты не мнись, – пробурчал разбойник, – и все понравится.

Затрещала ткань, и Сильвина завопила, извиваясь всем телом. Как она ни брыкалась, сбросить с себя эту тушу не удавалось, а вот разозлить насильника она смогла.