– Чего трезвонишь, Даню разбудишь. – После непродолжительного ожидания он появился на пороге спальни с телефоном в руках. – Не хватало, что бы тебя сын увидел в таком состоянии.
– Маруськин отпуск отметили. Как мне плохо. Димочка, принеси водички. Я больше так не буду, честно-честно!
– Поверю тебе на слово, выглядишь ты отвратно.
– Чувствую я себя еще хуже, последний бокал был лишним. А так хорошо начинали!
Дима принес стакан и она выпила воду залпом, как будто не пила целый день и страдала от обезвоживания. Она подняла на мужа жалостливые глаза и глупо улыбнулась.
– Еще что-то?
– Плохо мне. Голова болит.
– Может чаю или таблетку?
– Лучше в душ, но сама я не доберусь…
***
Светлов включил свет в прихожей и бросил ключи от гаража на консоль. Решил не оставлять машину во дворе. Его взгляд упал на зеркало, где был приклеен стикер. «Я жду тебя», – прочел он, улыбнулся нарисованному сердечку и дал волю своей фантазии. На двери в ванную комнату висела еще записка: «Я жду тебя с нетерпением».
Первую свою записку Таше он написал на следующий день после их знакомства, потом еще и еще, и они до сих пор являются романтическим способом общения…
В тот день Светлов заканчивал дежурство в травматологии, где проходил практику. В кабинет ввалились три шумные студентки, помогая своей прыгающей на одной ноге подружке, и наперебой рассказывая, как она подвернула ногу, свалившись с бревна на уроке физкультуры. Врач выдворил девушек в коридор и поручил Саше заняться пострадавшей. Осматривая лодыжку, он отметил, что у нее, пожалуй, самые красивые ноги в его практике. Он осторожно надавливал на заметно припухшую щиколотку и стал ее поглаживать, а пришел в чувство, когда гладил ногу значительно выше колена. Он поднял взгляд на девушку, заглянул в ее смеющиеся карие глаза и скривил виноватую гримасу. Светлов наложил тугую повязку, заполнил карточку, больше для того, чтобы знать ее анкетные данные и помог Наташе выйти в коридор. Когда выяснилось, что подружки разбежались, оставив ее одну, он любезно предложил довезти ее домой на старом отцовском москвиче. И она согласилась.
Саша привез ее в светлый уютный дворик, помог выйти из машины, подхватил на руки, как пушинку, и понес в подъезд. С каждым этажом она значительно набирала в весе и, когда он добрался до пятого, удивленно думал, как такая изящная девушка может столько весить? Наташа нажала кнопку звонка, и он, попрощавшись, быстро спустился вниз, не желая встречаться с ее домочадцами. По дороге домой он ругал себя за трусость и глупое поведение, причем с другими девушками он вел себя иначе. Ночью ему снились смеющиеся глаза с веселыми чертиками.
Весь день в институте он с нетерпением ждал окончания занятий, а потом нерешительно топтался у двери ее квартиры. Вдруг она скажет «нет». Светлов написал записку на листке блокнота, приглашая вечером на свидание, и опустил ее в почтовый ящик. Ожидая Наташу в сквере с букетиком астр, он до последнего терзался сомнениями, придет или нет…
Улыбаясь своим воспоминаниям, наскоро приняв душ, в одном полотенце вокруг бедер Светлов остановился у двери в спальню, на которой тоже висела приклеенная записочка: «Ты думаешь о том же?». Расплывшись в довольной улыбке, он вошел в комнату, освещенную дюжиной горящих свечей, отражавшихся в зеркальной поверхности шкафа. Наташа в крошечной ночной сорочке из тонкого шифона звала его томным взглядом…
3
Ваня проснулся в обычное для воскресенья время и потянулся в разные стороны. Спустил ноги с дивана, долго искал тапочки на полу, обул их наоборот правый на левую ногу, левый на правую ногу, запнулся на первом же шаге о кота, который всегда появлялся неожиданно. Небрежно натянув шорты, поменяв тапочки, он подхватил Васко на руки и побрел на кухню. Насыпал полную мисочку корма, налил молока и заглянул в кастрюльку на плите. Хотя чего заглядывать, он сам ее вечером вымыл, когда закончился плов.
Ваня тихонько постучал в дверь маминой спальни, и, не дождавшись ответа, приоткрыл ее. Маша сладко спала, сложив ладони вместе под щекой. Солнечные зайчики раскрасили ее локоны в золотистый цвет. Одеяло съехало на край постели и грозило упасть на пол. Подушка лежала в ногах.
Ваня принял душ, надел свежую футболку и, взъерошив влажные волосы, пошел проверить холодильник. Ну что ж, незатейливый завтрак он сможет приготовить. Нарезал ветчину, натер сыр, соорудил бутерброды и поставил запекаться в духовку. В миске взбил яйца с молоком, добавив зелень, омлет накрыл крышкой и томил на медленном огне.
Машу разбудил тонкий аромат свежемолотого кофе. Она набросила легкий шелковый халатик и подобрала волосы декоративной резинкой.
– Ты совсем взрослый и самостоятельный. Когда же ты вырос? – Маша стояла в дверном проеме и с любовью смотрела на сына.
– Да когда ты работала.
Иван и, правда, вырос быстро, как придорожная трава. Ему только исполнилось шестнадцать, а он уже заканчивал одиннадцатый класс. В школу он пошел с шести лет, да еще по программе «один к трем», которая предусматривала обучение четырех классов за три года, то есть из третьего класса он перешел сразу в пятый. Класс расформировали, потом опять собрали, но уже что-то типа гимназического, в который родители стремились перевести своих чад из других классов, даже старших. В результате он оказался младше всех, кого на один год, а кого и на два, но учился легко, участвовал во всевозможных олимпиадах, занимал призовые места и приносил домой грамоты пачками. Ваня активно занимался плаваньем, и, кроме уроков физкультуры, два раза в неделю посещал спортзал. Он был высоким, хорошо сложенным, темные волосы и выразительные глаза делали его несколько старше, и внешне он не отличался от своих одноклассников. Маша им гордилась, от нее у сына были только серые глаза, склонность к гуманитарным наукам и желание во всем видеть хорошее. Твердость характера, способность все схватывать на лету, аналитический склад ума и умение заговаривать зубы, скорее всего от отца…
– Какие планы? Ты, кажется в отпуске? – спросил Ваня, откусывая зажаренный до хруста бутерброд.
– Да, взяла десять дней, и еще три отгула у меня есть. М-м-м-м, какой нежный омлет, – сказала Маша. – Я, вообще-то, в мае не собиралась в отпуск, хотела в сентябре на целый месяц в Италию.
– Без меня?
– Без тебя! Но позвонил Филипп Рудницкий, попросил приготовить отчеты за этот год и привезти их лично. Можно было бы оформить командировку на несколько дней, но решила, что все равно надо съездить в Киев к бабушке, два года уже не была, ты знаешь. Придется лететь через Москву, развеюсь немного, погуляю.
– Все нормальные родители в конце учебного года глаз со своего чада не спускают, в школу через день приходят. Наверное, одна ты можешь так легко меня бросить на произвол судьбы. Странная ты у меня, мама.
– Вернусь быстро, успею и к экзаменам и к твоему выпускному вечеру. Не строй из себя сиротинушку. Кстати, поживешь у Светловых? Я с Наташей поговорю, ей не привыкать брать тебя на воспитание.
– Нет, я лучше дома останусь, тем более у нее аллергия на нашего Басика. К тому же ты сама сказала, что я взрослый и самостоятельный, – скривил смешную рожицу Ваня.
– Страшновато тебя одного оставлять, вдруг школу прогуляешь, или с голоду умрешь. – Маша вопросительно посмотрела на сына, хотя была абсолютно уверена в том, что занятия он не пропустит. Его среди ночи разбуди, и спроси, пойдет ли он в школу, ответ будет утвердительный. И покушать он любит, да и готовить умеет, с такой мамой ему пришлось научиться все делать самому.
– Мама, если бы я не приготовил завтрак, мы бы сейчас сидели голодные! А еще я умею суп варить, картошку жарить и оладьи печь.
– Ладно-ладно, квартиру только не сожги, попрошу нашу соседку тетю Веру за тобой присматривать.
Ваня согнул правую руку в локте, поднял ее ладонью вперед и торжественно произнес.
– Обещаю школу не пропускать, музыку громко не включать, соседей не раздражать, Васко поить и кормить, в квартире прибираться, регулярно питаться.
– Уго-во-рил.
– Ура-а-а-а! – Ваня вскочил и обнял Машу за шею. – А можно, иногда, Саша и Андрей будут у меня ночевать?
– Тише, задушишь, какой ты сильный! Можно и ночевать, если их родители разрешат. Только «мальчишник в Вегасе» не устраивайте.
– В Вегасе не устроим, а здесь, как получится. Я готовил завтрак, ты моешь посуду, так будет честно.
Маша окинула кухню взглядом: грязный противень, сковорода, тарелки, чашки, турка и еще, и еще…
– Ты как будто на десятерых завтрак готовил, гора посуды. Давай сам помоешь, а мне еще надо в банк и на работу. – Маша чмокнула сына и быстренько выпорхнула из кухни, что бы он не успел ей возразить.
Ваня тяжело вздохнул, ему не привыкать и посуду мыть и прибираться в квартире. Пожалуй, он помнит тот далекий «страшный» день, когда первый раз попросил пропылесосить, так ему понравился новенький блестящий пылесос. Мама разрешила, только просила не сломать. С тех пор Маша пылесос в руки не брала…
– Тук-тук, – Маша вошла в комнату к Ване.– Я ухожу, когда вернусь, точно не знаю. Я там курицу замариновала, она на противне, через полчасика можешь включить духовку, нужный режим я установила. Овощи для салата есть, ну а гарнир, если захочешь, сам сваришь.
– Ладно, – буркнул Ваня, не отрываясь от книги.
Маша уже хотела уйти, но краем глаза увидела название «Психология отношений». Она взглянула на включенный монитор, там тоже было что-то похожее.
– У вас что, новый предмет в школе, что-то я не помню, чтобы вы психологию изучали.
– Нет, просто меня кое-что интересует в отношениях.
– В отношениях с девушками?
– И с ними тоже.
– Спроси у меня, – предложила Маша, – может, я отвечу.
– Думаю, ты ответишь, чтобы я не приставал к тебе с глупостями. – С иронией сказал Ваня.
– Обещаю отвечать правдиво!
– Так же, как ты отвечала на мой вопрос об отце, что он военный летчик и служит на Дальнем Востоке?
– Ваня, солнце мое, так оно и есть! – Маша, немного растерянная, села в кресло возле компьютерного стола. – Так ты думал, что я говорила тебе неправду, поэтому давно перестал спрашивать о нем. Когда мы разводились, он как раз получил перевод куда-то на Дальний восток, точно уже не помню, столько лет прошло.
– Почему вы расстались?
– Он замечательный человек, боюсь, что с моим характером я бы испортила ему жизнь.
– Это точно, ты можешь, – с улыбкой сказал Ваня. – А если серьезно?
– Если серьезно, то важные решения не принимаются в суете, а мы поторопились. Он был влюблен, я растеряна, как видишь, ничего хорошего из этого не вышло.
– Так ты что, его не любила?
– Наверное, за любовь я приняла какое-то другое чувство, нежное и теплое, но этого для семьи оказалось недостаточно. Он был достоин большего, я считала, что так будет лучше для него.
– Интересно, что же он такой хороший, ни разу не поинтересовался, как живет его сын? – С легким сарказмом в голосе, спросил Ваня.
– Он о тебе не знает. – Прошептала Маша и закрыла глаза.
– Ну, ты даешь! – Медленно проговорил Иван. – Теперь все понятно.
– Прости-прости-прости, – растерянно лепетала Маша, обнимая и целуя сына.
– Ты у меня уникум, это точно, я и раньше так считал, а теперь в этом убедился. Мам, не расстраивайся, ты же знаешь, я к жизни отношусь философски, – Ваня пытался освободиться из ее объятий. – Если где-то кого-то или чего-то не хватает, то в другом месте кого-то или чего-то в изобилии. А вообще-то я хотел уточнить совсем другое. Когда парень хочет девушку, мне понятно, а как у девушки внешне проявляется, если она хочет парня?
– У нее глаза блестят.– От неожиданности Маша выпалила первое, что пришло ей в голову, еле сдерживая улыбку.
– Правдивая ты моя… Я так и думал.
– Это ты про Юлю из соседнего подъезда?
– Нет. Мы познакомились в школе иностранных языков.
– Новая девочка в группе?
– Нет. Лидия Алексеевна уехала на неделю куда-то. А она вела у нас английский.
– Тебе понравилась учительница?
– Мама, она замещала всего два урока! Ей только восемнадцать!
– Откуда ты знаешь?
– Ты меня вообще слушаешь? Я тебе сказал, мы познакомились. Она английский знает в совершенстве, и вообще, классная девчонка.
– Ты, правда, вырос.
Маша накинула серый кожаный жакет поверх черного, облегающего ее стройную фигуру, платья, и на минуту задержалась у зеркала, подбирая шарфик. Темно-синий с серыми разводами идеально подходит к ее любимой сумочке. Она улыбнулась своему отражению и закрыла за собой дверь.
Банк находился в самом центре города и занимал трехэтажное современное здание из стекла и гранита. Маша поднялась по ступеням, толкнула тяжелую дубовую дверь и вошла в просторный, залитый солнечным светом, холл. Вдоль окон стояли глубокие кресла и диваны из черной кожи. Между ними на мраморном полу расположились белые вазоны с экзотическими растениями. Все выглядело добротно и основательно, и это убеждало клиентов в правильности сделанного ими выбора. Семейная пара изучала стенд с информацией для клиентов, рядом на столах лежали всевозможные проспекты с рекламой. Молодой мужчина показал охраннику свой пропуск и направился на второй этаж. Маша подошла к терминалу, выбрала на мониторе необходимую иконку, провела пару операций и получила талон с номером. В ожидании вызова, она присела в кресло и достала из сумочки телефон.
– Таша, дорогая, привет!
– Привет, – ласково пропела Наташа.
– Когда ты идешь обедать?
– Минут через пятнадцать. А ты где?
– У вас в банке, счет проверю и сниму проценты. Хочу составить тебе компанию, не возражаешь?
– Я буду только рада! Подожди немного!
Маша пересчитала купюры, вложила их в карман сумочки и вышла из кассы. По лестнице спускалась Наташа, высокая, стройная, одетая в белую блузку из тонкого шелка и черную юбку до колена. Строгий офисный наряд был разбавлен узким темно-красным ремешком и туфлями того же цвета на высокой шпильке. Она подошла к Маше, оставляя в воздухе еле уловимый аромат дорогих духов, и звонко поцеловала ее в щеку. Наташиного жизнелюбия хватило бы еще на десятерых.
Подруги заняли столик у окна в небольшом кафе на втором этаже торгового центра, находившегося через дорогу. Наташа часто здесь обедала, поэтому, не заглядывая в меню, заказала для себя и Маши бульон с гренками, мясное ассорти с овощами – одну большую порцию на двоих, фирменные пончики и черный кофе.
– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – Маша взглянула на Наташу.
– Я себя чувствую просто замечательно. Мы так душевно посидели, спасибо, что вытащила.
– Таиска звонила утром, сказала, что ей так плохо, голову от подушки оторвать не может.
– Я бы удивилась, если бы ей было хорошо! Начинающая алкоголичка, она столько выпила, как еще песни не орала. Бедный Димка, возится, наверное, с ней…
– Да ты и сама от нее не отставала, все бокалы обновляла.
– Не-е-ет, – протянула Наташа, – когда я пришла, она уже была веселенькая.
– Скорее грустненькая, даже новые часики не в радость. Выдумала себе проблему.
