Дарья Михайловна Сорокина "Мой талантливый враг"

Музыка оборвалась, прыжок, скрип старых половиц.

– Я все ещё не разговариваю с тобой после вчерашнего. Не обольщайся. Просто посмотри, что ты натворил.

Сестра Вестерхольта подтолкнула меня вперёд, и я попыталась открыть тяжёлые веки, на которых словно тоже выросли перья.

– Кто это? О…

Лёгкий смешок, который тут же сменился кашлем.

– Ну не я же сделал это с принцессой-зубрилкой.

– Конечно, Винс. У тебя вокруг все виноваты, кроме тебя. И дисквалифицировали нас тоже не из-за тебя. Чертовски удобная позиция.

Он молчал, и я бы многое отдала, чтобы увидеть сейчас его лицо.

– Исправляй. Только представь, что нам всем устроит её отец, если узнает?

Они обсуждали меня так, словно я не стояла рядом, а Виви все ещё подталкивала меня вперёд. Но я как-то не спешила шагать к Винсенту.

– Я-то исправлю, но тогда и ты забудешь свои обиды и выступишь сегодня в клубе.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться со мной, Винни. Ты чудом уговорил Ласло и Деметра сыграть с тобой, но я на это больше не поведусь. Умей отвечать за свои поступки.

Снова напряжённая тишина. Я чувствовала, как Вестерхольт сквозь зубы втягивает воздух.

Решила первой прийти ему на помощь, зачем себя бедного пересиливать?

– Я сама, что ли, не отмоюсь? Не нужны мне никакие одолжения.

Потянула одно из особенно длинных перьев на пальце, но тут же вскрикнула от боли. Оно не просто приклеилось, оно выросло мне под кожу!

– Стой!

Винсент схватил меня за запястья, и я почувствовала, как его руки дрожат. Не отошёл после игры? Это магия в нём так бурлит и вибрирует?

– Поранишься, и уже не сможешь играть.

– Какое тебе-то дело? – обида лилась из меня без остановки. – Меня же все терпят. Я посмотрела свои записи. Ты прав! Никому не нравится моя игра. Доволен?

Вивиан зло бросила брату что-то на хангрийском и вышла из комнаты, хлопнув дверью и оставив меня наедине с этим сумасшедшим. Я даже испуганно шмыгнула носом.

– Ты ведь не ждёшь от меня извинений? – спросил он с насмешкой.

– Я вообще не знаю, зачем я здесь и чего от тебя ждать. Ещё вчера я выступала на большой сцене, я побеждала, меня никто не обливал мерзкой жижей и не осыпал перьями. Все. Было. Хорошо.

– Хорошо ли? – продолжал насмехаться Вестерхольт, и я попытался вырвать свои руки из его. Но Винсент был гораздо сильнее, я чувствовала на своей коже крепкое прикосновение его мозолистых пальцев. Но всё равно он был осторожен.

Нет. Другое слово. Нежен. Винсент гладил приросшие ко мне перья. Я двинулась, если действительно так считаю. Видимо, надышалась жижей, которая, кстати, уже давно засохла и превратилась в твердую корку.

– Хорошо, – ответила ему, надеясь, что под налипшими на лице перьями не углядеть моего румянца.

– Ладно, давай уже ощиплем одну курочку? Готова?

Курочкой это он меня назвал сейчас?

Надо бы возмутиться, но я лишь кивнула. Знать бы, каким образом он собрался это делать.

– Больно не будет? – спросила его, стараясь храбриться, и услышала в ответ:

– Тебе? Нет.

Винсент ещё какое-то время собирался с мыслями, продолжая держать меня за руки, а я раздумывала над его ответом. Мне больно не будет, а кому тогда? Ему? Переспросить отчего-то не решалась. Ждала, чем все закончится.

Винсент вдруг резко перешел на хангрийский. Не поняла ни слова, он словно разговаривал сам с собой, оправдывался, нервно посмеивался. Так паршиво мне помогать?

Очередной его мучительный вздох, а затем Винс запел. Сначала неуверенно, смущенно, но всё так же на хангрийском. Ничего подобного я не слышала у его группы, но отчего-то мотив был до боли знаком.

Почему же я не учила этот язык? Немного рубленный, но все равно нежнее острайхского. Чуть-чуть смешной, непривычный, похож на загадочный десерт. Ингредиенты вроде привычные. Местоимения, глаголы. Вот только полито все необычным терпким акцентом. Хочется попробовать, но все равно боязно.

En, Te…

Я, Ты…

Пыталась запомнить слова, чтобы посмотреть их в словаре позже, но они ускользали от меня.

Пение становилось увереннее, оно ласкало уже не только мой слух, оно нежно обволакивало мои руки. Винсент большими пальцами поглаживал мою кожу, смахивая перья. Так осторожно, так тонко. Ему бы на факультет медицины с его талантом, а он играет по кабакам. Почему?

Почувствовала легкую досаду, когда он убрал свои руки. Но уже в следующий миг он коснулся моей щеки, и магия послушно следовала за его движениями. Он закончил петь, а я все ещё сидела с закрытыми глазами.

– Уже можно, фройляйн Адель, – насмешливо бросил мне Винс.

Вот как? Я больше не Нана?

Распахнула глаза, коснулась гладкой щеки и подняла взгляд на Вестерхольта.

– Я твоя должница теперь. Благодарить не буду.

– Не благодари.

Он лишь пожал плечами, продолжая стоять слишком близко, так близко, что я отчетливо улавливала вибрации едва сдерживаемой магии. Её было так много в нем сейчас, что он боролся сам с собой, лишь бы подавить рвущуюся наружу музыку. Винсенту было плохо, а мне мало.

Скажи ему, Нана! Скажи, что хочешь еще его пения. Тебе же понравилось. Скажи. Это так просто.

Но вместо этого я молчала и зачарованно смотрела на блеск его серьги. Мой ночной вопрос так и остался без ответа. Что я теряю?

– Скажи-ка мне, как это?

Я начинаю претворять свой сон в жизнь, а Винсент слово в слово повторяет свою реплику:

– Что именно?

Я слегка привстаю и заворожено тяну руку к его лицу. Почему же мне так важно это узнать какой на вкус этот поцелуй? Холод, сталь, соль?

– Как цело…

Почти спросила, почти коснулась его губ, как дверь распахнулся. Быстро отпрянула от Вестерхольта, а он слегка раздражённо посмотрел на вошедших.

На пороге стояли Ласло и Марко. Вид у инструменталистов Парамнезии был комичный. Из всех карманов у них торчали видеофоны разного калибра и моделей, да и в руках была целая гора устройств.

– Вот, – устало выдал потрёпанный барабанщик Ласло. Такое ощущение, что на нем висли с десяток девиц, они же и взъерошили его длинные волосы пшеничного цвета.

Марк. Клавишник. Высыпал свой улов молча. Поправил очки и не без интереса наблюдал за мной и Винсентом. Его взгляд задержался на горке перьев под нашими ногами, а на губах появилась странная улыбка. Не насмешливая. А слишком понимающая.

– Это ещё зачем? – спросил Винс.

– Виви велела удалить все записи с… – Ласло не знал, как обратиться ко мне.

По имени отца.Назвать министерской дочкой? Принцессой.

– С курочкой, – пришёл ему на помощь Винсент, и я одарила его гневным взглядом.

Марко и Ласло даже не думали смеяться, они выглядели так, словно мой отец стоит в этой комнате, аккурат у меня за спиной.

– Записи с фройляйн Ден Адель, – уточнил Марк. – Ты начинай, а мы ещё принесем.

Я невесело посмотрела на горку из видеофонов. Вот так популярность на меня свалилась. Уже можно начинать гордиться?

– Удачи тебе с этим, – едко улыбнулась Винсу, который задумчиво прикидывал фронт работы.

Повернулась к двери, чтобы оставить его разбираться со всем этим, как он вновь схватил меня за запястье.

– Должок, курочка. Я тебя исцелил, садись и помогай.

– У меня сейчас нет на это времени. Мне нужно на занятия!

Если честно впервые в жизни на занятия я не очень-то торопилась. Скорее всего буду сидеть в одной аудитории рядом с теми, кто щедро осыпал меня перьями. Конечно, неплохо было бы показать им, что я ничего не боюсь и уже оправилась от унижения. Но прямо сейчас я бы осталась на этом пыльном чердаке.

– Ты уже опоздала. Чего терять-то?

– А ты чего не на парах? – парировала я.

– Чему меня могут научить закостенелые старпёры из академии, чего я не знаю сам? – не моргнув выдал Винсент, и у меня даже челюсть от такой наглости отвисла.

– Я никогда не прогуливала занятия, – с каким-то священным трепетом пробормотала я.

– Тебя и с конкурсов поди никогда не дисквалифицировали?

Замотала головой.

– Садись. Быстрее сделаем, быстрее принцесса-зубрилка вернётся к своим книжкам.

– Не называй меня так! – продолжала ворчать я, но все же села за стол.

– Значит все-таки курочка? – Винсент устроился напротив.

– Морду твою опалю, Вестерхольт, – в конец осмелела я, но его моя пушистая угроза совсем не испугала.

– И как тебя называть тогда?

– Лена.

Совсем не то. Я прекрасно знала, как мне нравится. И он, кажется, знал. Только не называл меня так больше.

Глава 5

Поделили с Винсентом видеофоны, и какое-то время молча удаляли записи. Я приноровилась не сразу. Модели сильно отличались друг от друга, и я долго и мучительно тыкалась в поисках галереи. Но дольше всего я рассматривала сами устройства. У каждого свой особенный чехольчик, на некоторых висели забавные брелоки, и я не без улыбки взвешивала их на ладони.

– А у тебя есть такой? – Вестерхольт первым нарушил тишину, и я суетливо отложила в сторону очередной видеофон.

– А? – быстро уткнулась в следующий, изображая бурную деятельность.

– Видеофон есть у тебя? – повторил вопрос Винс, и я почувствовала, что вновь начинаю краснеть.

Отчего-то это казалось мне таким же интимным, как спросить, целовалась ли я. И так же стыдно на оба эти вопроса ответить: нет.

– Был. Давно, – соврала я, не поднимая глаз.

Вестерхольт никак это не прокомментировал, и я снова занялась изучением брелоков, а не своих позорных видео. Последний был в форме сердечка и немного переливался на свету.

– Нравится? – ещё одно беспардонное вторжение Винсента в мои мысли.

– Нет, – я уже хотела бы отложить его в сторону, как Вестерхольт перекинулся через стол и забрал у меня видеофон.

– Смотри. Сейчас я позвоню на него.

Он принялся быстро набирать что-то, затем протянул мне устройство обратно. Через несколько мгновений брелок начал светиться. Для человека, который может музыкой вызывать реалистичные иллюзии, такая мелочь определенно должна была показаться чепухой, но я отчего-то ахнула.

– Как это? Магия?

Я ожидала, что Винсент рассмеется или скажет что-то обидное, а он взяли и начал объяснять.

– Никакой магии. Чистая наука. Во время звонка происходит электромагнитное излучение, оно и заставляет брелок светиться. Здорово, да?