– Верно подметили, юная леди, – удивительное дело – говоря с ней, он без труда понизил голос до приемлемого уровня шума, так что каждое слово не продолжало множится эхом, а звучало вполне как часть нормального разговора. Она улыбнулась в ответ, а мужчина продолжил, чётко, по-военному, полупоклонившись. – Джеймс Финниган Прайс, к вашим услугам.
А вот представился он без чина, что уже немного странно.
– Агнесса Баллирано, очень приятно, – вежливо откликнулась, продолжая наблюдать за ним. Показалось, или немного сузились глаза, когда она назвалась? Сложно сказать – лицом он, судя по всему, владел просто замечательно.
– Что ж, мисс Баллирано. Я так полагаю, вы здесь довольно частый гость, – непонятно было, то ли он спрашивал, то ли утверждал, но Агнесса на всякий случай кивнула. – Ага, чудно. Быть может, вы сумеете оказать мне помощь.
Прайс даже понизил голос, заговорщицки посмотрев в сторону, куда удалился библиотекарь. Девушка склонила голову к плечу, всё с тем же вежливым интересом.
– Да, мистер Прайс? Чем я могу быть вам полезна?
Кажется, это его воодушевило, вон – даже слегка улыбнулся.
– Мне очень нужно найти одну книгу. Она довольно приметна, если правильно видеть и смотреть. Этот старик скорее всего её проморгал, но вот вы… вы могли и заметить.
Он ей польстил, но сделал это достаточно изящно, тем более – в той области, по поводу которой Агнессой могла с легкостью принимать комплименты. Одно дело – когда тебя хвалят за ум и бдительность, и совсем другое – когда поют дифирамбы каким-то внешним качествам. Первое неизмеримо ценнее, поскольку целиком и полностью зависит от тебя.
– Быть может, мистер Прайс, вы опишете эту книгу? Чем она так особенна?
– О, всё довольно просто. У неё переплёт разных цветов, на ней постоянно меняется название, и она редко когда остаётся на одном месте, даже если её не трогать, – беспечно проговорил мужчина, а Агнесса даже опешила на секунду, услышав такую характеристику. Неудивительно, что мистер Мерриман вспылил!
– Эм… прошу меня простить. Вы хотите сказать – у неё цветная обложка? – осторожно уточнила, но Прайс только отмахнулся.
– Нет, я сказал, что она разных цветов. Она их меняет, понимаете? Как хамелеон.
Кто такой «хамелеон» Агнесса не знала, но постеснялась признаваться в этом, тем более теперь, когда ей оказали такое доверие. А ещё… кажется, она действительно сумела понять, о чём говорил этот человек.
– Уверяю вас, помощь не будет безвозмездной! Я заплачу вам… скажем – фунт. Идёт? – Агнесса хотела было отмахнуться от предложения оплаты, но услышав сумму едва не поперхнулась.
– М-м… мистер Прайс, вам не кажется, что это немного… не соразмерная услуге плата? – немного настороженно спросила она.
– Отчего же? Смотрите, здесь есть вы и мистер Мерриман. Лишь один из вас, очевидно, обладает необходимым талантом, чтобы мне помочь. Вы знаете, что такое уникальный дар? Вы согласны, что применение этого дара для оказания услуги другому лицу должно расцениваться совсем по иному прейскуранту, нежели… скажем, услуга чистки ботинок? – Прайс щурился с непонятным ей весельем, но, если вдуматься, его слова вполне резонны. Тем более, ей всё ещё очень сильно нужны были деньги…
– Хорошо, мистер Прайс. Я помогу вам, – решительно отмела она все сомнения и кивком подкрепила свои слова.
– Вот и славно! Тогда приступаем к поискам немедленно! – и с этими словами мужчина, развернувшись, направился к стеллажам на другой стороне зала, к немалому облегчению Агнессы. Она не слишком любила делать что-то, когда над плечом стояли любопытствующие или бдящие зеваки.
Книга, о которой говорил Прайс, несколько раз попадалась ей на глаза. Действительно, обложка была не просто разного цвета каждый раз, а изменялась в зависимости от того, с какого ракурса на неё смотреть, переливаясь и играя на свету подобной опалу. Название на переплёте также было разным и каким-то… нейтральным. Не интересным. Что-то вроде «Тысяча рецептов ревенёвого пирога» или «Жизнеописания бельгийского волопаса». Взгляд скользнёт и не задержится. Но теперь Агнесса почти охотилась, высматривая «добычу» на множестве полок, не страшась забираться на приставные лестницы и стараясь уловить хотя бы краешком глаза знакомый отблеск.
Удача улыбнулась ей на пятом повороте, неподалёку от того места, где девушка встретила эту книгу в последний раз – почему-то сейчас это вспомнилось особенно отчётливо. Фолиант средней толщины лежал совершенно неподобающим образом, не рядом с другими книгами, а поверх них. Но Агнесса его всё равно заметила, и с чувством выполненного долга сразу же схватила, иррационально боясь, что искомое исчезнет, стоит отвернуться на секунду. Только теперь она задумалась над тем, что ведь это в самом деле интересно – книга, меняющая вид и название! Но прежде отчего-то ей не приходило в голову её взять.
– «Справочник климата в Никарагуа, 1897 год», – шёпотом прочитала она название и тихо фыркнула. Агнесса повертела книгу так и этак, любуясь переливами цвета, а затем, совершенно машинально, раскрыла её наугад – хотя, безусловно, следовало начать с оглавления…
…ахнуть она не успела. Собственно, произошедшее поймало её где-то на середине вздоха, а когда лёгкие наполнились целиком – девушка уже находилась совсем не в библиотеке.
Бескрайняя серая равнина простиралась во все стороны, до самой линии такого же серого горизонта. Ровная, точно площадка, поверхность, была усеяна мелкими камушками, покрывающими серую мёртвую землю. Не земля, по сути – прах, на котором ничто и никогда не может вырасти. Тем не менее, вдалеке – на неопределённом расстоянии, умудрилось прорасти единственное дерево, словно некий ориентир.
– Эй?.. – неуверенно позвала Агнесса, совершив два полных оборота вокруг своей оси и убедившись, что ей это не привиделось. Даже ущипнула себя, на всякий случай, и отметила, что боль ощущается как-то… приглушенно, что ли?
– Есть здесь кто-нибудь?! – громко воскликнула она, и тут же сама себе зажала рот – настолько неестественно прозвучал крик.
Мягко. Никакого эха, никакого звона. Как в подушку вопить.
– Пожалуйста… кто-нибудь? Помогите! – страх навалился незаметно, но сразу, целиком.
То она ничего не понимала, а вот уже ноги несут её вперёд, к единственному отличному от окружающей серости предмету – дереву. И тут же, ответом на её мольбы и призыв, за спиной раскатился совершенно потрясающий по силе грохот, оглушивший Агнессу на несколько секунд. Такое бывает во время грозы, когда молния бьёт где-то совсем рядом, и вот этот треск, будто небеса ломаются на части, заставляет инстинктивно вжимать голову в плечи.
Девушка обернулась на бегу, и увиденное заставило её снова закричать – от ужаса.
Чернота заволокла блекло-серое небо. Клубящаяся, густая тьма наползала неестественно быстро, затягивая обозримое пространство и разделяя мир напополам – серое внизу, и чёрное вверху. Но спустя несколько мгновений – или часов? – граница начала постепенно стираться, смешиваться в какой-то грязный оттенок, и до ушей Агнессы донёсся нарастающий шум, ровный, монотонный и шипящий. Дождь. Казалось бы, самое обыденное явление! Однако, почему-то именно сейчас ей ужасно не хотелось попасть под конкретно этот дождь в этой грозе.
Спотыкаясь, падая, поднимаясь – она продолжила бежать к дереву, которое, вопреки тревожным мыслям, не отступало вдаль, как бывает в дурных снах, а вполне приближалось. Она даже могла разглядеть небольшие листья на ветках и даже цветы – яблоня. Крона дерева колыхалась под порывами влажного пронзительного ветра, который, несмотря на то что бил Агнессе в спину, вовсе не помогал ей бежать, а, напротив, тормозил, путал юбки и рвал за волосы. Гроза настигала с пугающей скоростью и, хотя память твердила, что ни в коем случае нельзя прятаться от молнии под деревом, какой-то глубокий инстинкт продолжал гнать девушку именно к этому ненадёжному укрытию.
Дождь успел первый.
Словно подвинули некую невидимую линию, и Агнесса оказалась в один миг мокрая до нитки, но не остановилась. Её цель была уже близко – буквально рукой подать, и она действительно вытянула вперёд ладонь, ведь самым важным в этом мире сейчас было коснуться этого дерева…
Ослепительная вспышка заставила её отшатнуться и закрыть лицо руками, а над ней, в вышине, разверзся Ад – чёрное небо вскипело, изорванное и разломанное белоснежными росчерками молний, что без устали, непрерывно били в яблоню, пока от неё не остался один горелый остов. Агнесса съёжилась на земле в пепельной грязи, бездумно закрывая голову руками и, кажется, даже забыла как дышать. Мир вокруг громыхал, трещал и рвался по швам, и она совершенно ничего не могла с этим поделать – ей казалось, что это не закончится никогда. И тем оглушительнее стала наступившая тишина. Точнее, в первый миг Агнессе показалось, что у неё просто не выдержали барабанные перепонки, но когда она осмелилась выглянуть из-под обвисших, набрякших водой рукавов, оказалось, что дождя действительно нет, а небо вернуло свой тускло-жемчужный цвет. Даже земля вокруг неё была сухой, как прежде. Только дерева не стало – лишь низенький чёрный пенёк.
Девушка неуверенно пошевелилась и выпрямилась, но не спешила вставать на ноги. И ответом ей, прислушивающейся, откуда-то из недр обгорелого остова донёсся тихий треск, а затем из останков ствола, сопровождая движение осыпающейся трухой и пеплом, показалась изящная когтистая рука. Серая. Присмотревшись, Агнесса даже различила мелкий узор чешуек, почти незаметный на ладони, но становящийся более явным к запястью и выше – вдоль предплечья. Завороженная, следила она за тем, как рука необычайно гибким и даже красивым движением повернулась ладонью вверх и замерла так, протянутая к ней. Рука словно манила, призывала пожать её, и…
Казалось, девушка только моргнула, и снова оказалась в библиотеке. В пустых раскрытых ладонях книги не было, зато перед ней стоял Прайс. Выглядел он, скорее, встревоженным, нежели разозлённым, но Агнесса на всякий случай потупилась.
– Простите пожалуйста, мистер Прайс! Я… признаться, сама не знаю, что произошло, я только открыла книгу!
– Тш-ш, не всё так страшно, юная леди. Вы живы, и, уверяю вас, в сложившихся обстоятельствах это не самое малое достижение! – вроде бы он действительно не был раздражён, и потому девушка осмелилась спросить:
– А… вы не знаете, что это было? Эта… серая равнина, чёрное небо… дерево? – беспомощно улыбнулась она, принимаясь бездумно сплетать и выламывать пальцы, и внезапно ощутив, как по ним стекает вода. Опустив взгляд – ошарашено отметила, что она вся целиком, от макушки до пят, мокрая. То-то так неуютно! И стыдно…
– Загранье, равнины Мёртвых, полагаю, – почти равнодушным тоном прокомментировал мужчина, с большим вниманием изучая книгу, нежели промокшую Агнессу.
– Но… туда же могут только демонологи, разве нет? Или маги. Обученные, – хорошо подкованная «в теории», девушка заподозрила Прайса во вранье, и потому ещё пуще удивилась, когда тот кивнул.
– Да. Всё так. А ещё некоторые одарённые личности, когда им в руки попадает «Малая книга Имён», – в подтверждение своих слов он развернул фолиант фронтальной частью к Агнессе, и та с замиранием сердца прочитала озвученное название.
– Невероятно! Всё это время… она была здесь? Я читала про неё! В школе, конечно, ничего такого не преподавали, но, знаете, чисто теоретически ведь никто не может запретить читать дополнительную литературу? Так вот, нам про неё говорили, но я не представляла, что книга по Именованию, тем более – младшему, может перенести человека за Грань! – девушка тараторила, не в силах остановиться, и во все глаза смотрела на Прайса. Тот рассеянно листал страницы книги, на которые Агнессе теперь было боязно коситься.
– Похвальное стремление к знаниям, мисс Баллирано. Однако, смею заверить, что Имена – это сильнейший раздел Искусства. Случается, что одно правильно выбранное и своевременно произнесённое Имя может сделать то, что не под силу сильнейшему боевому магу, – наставительно проговорил мужчина.
– О-о… – восхищённо протянула она, но тут же сосредоточенно нахмурилась. – И всё же, я точно помню, что описывалась эта книга немного иначе…
– Это расширенное издание, – ровным тоном парировал Прайс, и Агнесса отчётливо поняла, что он что-то недоговаривает. – Но не могу не отметить, что у вас очень хорошая память.
Она зарделась слегка от столь небрежной похвалы, но склонила голову не покорно, а, скорее, упрямо.
– Мой учитель тоже так говорил. А ещё он сказал, что мне обязательно надо попытаться поступить в Бирмингемский университет, потому что у меня высокий показатель… то есть, коэффициент… – запуталась и сбилась, теперь уже краснея от стыда за то, что начала бахвалиться. Прайсе же воззрился на неё с некоторым удивлением.
– Простите? Я не мог настолько отпасть от реальности, чтобы упустить факт того, что в Лондон прибыл древний Род Баллирано. Точнее сказать, что фамилия Баллирано вообще принадлежит к какому-то из благородных Родов. Даже как младшая ветвь.
Агнесса несколько даже обиделась, отведя взгляд в сторону.
– Не вижу ни одной причины, чтобы вы решили меня оскорблять, мистер Прайс.
– Помилуйте, и в мыслях не было! Я абсолютно серьёзно попросил развеять мои заблуждения, буде таковые имеются! – мужчина пожал плечами.
– В таком случае – нет, ваши сведения не устарели. Я… мои опекуны… в смысле, моя семья не принадлежит ни к какому благородному Роду, или Дому, или… не важно. Простите, не вижу, каким образом это относится к моему стремлению поступить в университет, – Агнесса немного чопорно поджала губы.
– Боюсь, самым прямым образом, мисс Баллирано. Видите ли, год обучения в Бирмингемском университете стоит пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. И, полагаю, в наше время семья, располагающая подобными средствами, а, равно, и возможностью оплатить все пять лет обучения, смело может требовать внесения своей фамилии в разряд Благородных, – Прайс смотрел на неё странно. То ли встревоженно, то ли… сочувственно? Возможно, последнее было оправдано, поскольку Агнесса после его слов побледнела смертельно.
Пятьдесят тысяч фунтов.
Пятьдесят.
Тысяч.
– Вам плохо, мисс? Мисс? – она почувствовала, как чужие руки обхватили её за плечи и слегка потрясли.
Впрочем, сейчас совершенно любое потрясение было совершенно мизерным и ничтожным, в сравнении с тем, что испытала она, когда осознала, что… шансов нет. Возможности вырваться из нищеты – нет. И детей вытащить она тоже не сможет.
– О, Силы, за что мне это… – ворчливо проговорил Прайс, тряхнув её сильнее. – Вы намерены падать в обморок?
– Извините, нет. Конечно, нет, мистер Прайс, – абсолютно ровным и спокойным тоном проговорила Агнесса, деликатно, но решительно отстраняя его руки. – Мне жаль, если вам так показалось.
Ни одно внутреннее крушение не должно отражаться вовне, это девушка усвоила ещё в раннем возрасте. Потому, дичайшим усилием воли, заставила себя улыбнуться.
– Боюсь, возникло некоторое… недоразумение, – спокойно проговорила она. – Господин Уилфред уверял меня, что хватит и тридцати фунтов – стоимость билета на поезд, чтобы добраться до Бирмингема, и что оттуда я всяко не уйду не обученной. Возможно, он тоже не знал…
Прайс сжал губы в тонкую линию, становясь очень суровым, а затем с шумом вздохнул.
– Ладно, я не любитель давать пустые надежды и обещания… но, клянусь, если бы я брал учеников, не сомневайтесь, что вас бы я выбрал в первую очередь. Но не ближайшие двадцать лет, нет-нет, – пробормотал он, глядя куда-то вдаль, а затем, моргнув, вновь посмотрел на Агнессу. – Вы, всё же, попытайте счастья в Бирмингеме. Есть призрачный шанс, что ваш ИКМР действительно сослужит добрую службу, и вас примут. Но я бы на вашем месте не обольщался.
Агнесса нахмурилась, опустив голову и пристально изучая собственные ногти, срезанные под самый корень, чтоб грязь не набивалась.
– А как же… пятьдесят тысяч? – не сумев сдержать угрюмости, поинтересовалась она.
– Всё ещё стали бы неплохим подспорьем, – усмехнулся Прайс. – И всё же… я знал лично нескольких выпускников, что пришли поступать без гроша. Если заглянете в справочник по истории и разыщете биографию Альфреда Блэка, то местом обучения будет значиться именно этот славный университет. А родился он в семье фермера.
Девушка незаметно прикусила нижнюю губу изнутри, чтобы не застонать – от смеси обиды и надежды.
– Значит, всё-таки можно?
– Да. Грубо говоря – один шанс на десять тысяч у вас есть. В принципе, куда лучше когда вероятность один к миллиону… – мужчина вздохнул, поправляя лямку вещмешка на плече. Руки его были пусты – куда и когда делась книга Агнесса не успела заметить.
– Один к миллиону? Вы что, это же в сто раз меньше! – воскликнула она.
– Да, но, как говорят, один шанс на миллион выпадает примерно каждые десять попыток, – ухмылка Прайса стала куда более заметной и явной. – Попробуйте, мисс Баллирано.
– Спасибо, мистер Прайс! Непременно! – девушка вновь улыбалась легко и привычно, кивнув ему в ответ.
– А, да, чуть не забыл, – порывшись во внутреннем кармане куртки, он достал потёртый бумажник, и вытащил оттуда пятифунтовую купюру. – За труды.
Агнесса нахмурилась, даже спрятав руки за спину.
– Мы договаривались на один!
Прайс насмешливо приподнял бровь.
– Кажется, я недооценил ваш уникальный дар. К тому же, я вас расстроил. Будем считать это компенсацией за огорчение. Тем более, как мы выяснили, деньги вам не помешают. Кто знает, может в один день именно четырёх фунтов вам будет не хватать для чего-то очень важного, м?
– Мы оба знаем, что это так не работает, – всё ещё хмурясь, проворчала Агнесса.
– О, напротив, я-то совершенно точно знаю, что это работает именно так, и никак иначе. Так что – ваша оплата, мисс Баллирано.
Неуверенно Агнесса всё же взяла деньги, правда, не поняла, куда их положить – кармашек на юбке, куда она машинально запустила руку, был мокрым, как и кольцо с Мельхиором. Она вытащила его и надела на палец, решив, что деньги уберёт в сумку.
– Спасибо, мистер Прайс. Было приятно с вами познакомиться, – учтиво сказала она, поднимая взгляд и успев заметить, что мужчина – как и тот, седой в пабе, посмотрел на кольцо. В отличие от седого, правда, не стал хватать её за руку, а только усмехнулся коротко чему-то своему.
– Всего хорошего, мисс Баллирано.
– И вам лёгкой дороги, мистер Прайс.
Подавленная произошедшим, Агнесса не обратила внимание на то, что из черноты камня в кольце пропали все золотые искры. Молчание Мельхиора также не показалось ей чем-то из ряда вон…
Поначалу.
[1] Мерриман (англ. Merryman) – весельчак.
Глава 4 – Совершеннолетие
Ночь прошла крайне неспокойно. Агнесса долгое время не могла уснуть, ворочалась, всё разглядывала погасшие искорки в чёрном камне. Шептала имя, но догадывалась, что оно – не истинное, стало быть, и призвать так Мельхиора было невозможно. Но надеялась, что, быть может, он перестанет обижаться на неё и хотя бы откликнется! Никогда в жизни такого не было, ни разу она не помнила, чтобы демон не отзывался, даже когда она была ещё ребёнком.
Она чувствовала одиночество. А также познала страх…
Последующие три дня показались ей сущим кошмаром – изменилось поведение близких и знакомых людей, а смена в пабе, куда она направилась сразу после инцидента в библиотеке, была просто чудовищной. На неё глазели, кричали, ругали за нерасторопность, щипали и пихали. Она едва удержалась от того, чтобы сорваться окончательно, и с трудом дотерпела до конца смены. Один только Гарри вёл себя, вроде бы, как обычно, но, возможно, на общем фоне смена его настроя просто терялась.
В итоге Агнесса призналась себе, что её обычные спокойствие и уверенность были продиктованы на самом деле верой в Мельхиора. Что если случится что-то очень плохое, и не останется иного выбора – он сумеет её защитить. А теперь – нет. Не с кем было поговорить, некого было расспросить о былых временах. Порой Мельхиор был весьма занятным рассказчиком, особенно когда удавалось его отвлечь от кровавой резни и побоищ и сместить фокус повествования на какое-нибудь историческое событие.
Вот уж воистину, что имеем – не храним, потерявши – плачем.
Агнесса действительно плакала, беззвучно давясь слезами и продолжая звать демона – да так и уснула. А поутру, очнувшись в напряжённо зажатой позе с кольцом в кулаке, поняла, что ей нужно делать.
