Любовь Сушко "Во власти мифа. Боги, герои, чудовища"

И вышла из моря Медуза нагая,
Она обольстить захотела Персея,

Но щит – и спасенье и вечная сила,
Шипит там Горгона, от страсти немея,
Да только напрасно та дева бесилась
Погибнут все сестры теперь от Персея,

Останутся старые глупые граи,
И песни о сестрах убитых слагают,
И долго там будет у самого края
Стоять и смотреть только гнев извергая..

Свершилось, вздохнула спокойно Афина
Персей с собой голову нынче уносит.
И Черного моря лихая лавина
Тела безобразные в бездну забросит.

Горгона

Ближайшие родственницы нашей Бабы Яги, такой, какую мы привыкли видеть, стали чудовища Горгоны.

Если от любви до ненависти один шаг, то и от красоты до безобразия тоже, особенно, если красавиц увидели богини и позавидовали им. Так случилось и с нашими героинями.

Родились у морского бога три красавицы дочери. Назвали их Сфено, Эариала и Медуза.

Говорят, что были они очень красивы до тех пор, пока богиня Афина не увидела их. А младшая Медуза вообще имела дерзость в храме Афины с Посейдоном- богом морей, встречаться. Как такое пережить было Афине?

Вот и превратились чудесные волосы в змей, пальцы увенчали стальные когти, крылья безобразные выросли, клыки вместо зубов.

Любой увидит и испугается. Не просто страшны они были, но и опасны для любого, будь то бог, титан или человек. Как только посмотрит на них горгона, так и превращается он в камень.

Атлант окаменел, когда показал ему голову Медузы Персей. Чудовище, за Андромедой пожаловавшее, в скалу в море превратилось. О царя и прочих смертных и говорить нечего – груда камней появилась. Да и самому герою туго бы пришлось, если бы не посоветовала ему Афина смотреть в зеркальный щит, когда сражаться будет.

А их родные сестры – сварливые старухи Граи, жили около чертогов самой богини ночи Никты. Им повезло еще меньше, чем Горгонам, они сразу родились старыми и седыми – ни молодости, ни красоты не ведали. На всех троих приходится один глаз и один зуб. Только одна могла что-то видеть, потому они и оставались слепы, а часто были и голодны.

С такими старухами часто сталкивались сказочные герои, когда отправились в дальнее и трудное путешествие, их просили о помощи

Слепые старухи у ночи в плену,

Ворчат и ругают героя в тиши.

– О дай мне на свет, мой касатик, выглянуть,

И воют и плачут в кромешной глуши.

Медуза Горгона

Мне снится Медуза

Как страшно любить Посейдона.
А если Афина ревнует,
То ужас Медуза Горгона
сполна получила, живую
Красавицу змеи сковали,
и стало проклятьем заклятье,
И в камень глаза обращали
любого, смертельны объятья.

Пока по морям он скитался,
и пела в тиши Амфитрита,
Герой подрастал, собирался
расправиться с ней, и убита
Она еще будет тот ужас,
те страсти будить и смеяться,
Когда отомстила Афина,
чудовища в мире являлись.

Но в чем же она виновата.
Молчит- и ни крика, ни стона.
И снова несется куда-то
Пегас, и стонала Горгона.
Рожденный в тиши от союза,
навек окрыленный в порыве,
Останется пламенной музой
поэтам. И взмах его крыльев

Опять осеняет до срока
героя, летящего мимо.
Афина, о, как ты жестока.
И снова Медуза над ними,
Атлант каменеет в тумане,
и кто- то еще в этом мире,
Как страшно любить, и обманет
Персей ее, вздорный и милый.

И кровь твоя будет спасеньем,
и ядом, растает в тумане.
Уходят герои и гении,
и в пропасть Медуза их манит.
И в камень глаза обращали
любого, смертельны объятья.
Красавицу змеи сковали,
и стало проклятьем заклятье.

А вот еще одно греческое чудовище – одна из сестер Горгон- красавица Медуза. С ней придется столкнуться любимому герою греков Персею.

Главным украшением красавицы были чудные волосы.

Полюбил Медузу бог морей Посейдон, как только увидел ее. Прилетел к ней, обернувшись птицей. Свидание их происходило в храме воинственной богини Афины. Никак та не могла перенести того, что в его храме Посейдон восхищается другой. Зависть и ревность богини сделали свое черное дело.

Посейдон остался цел и невредим, не стала с ним связываться Афина. А вот Медузе она отомстила жестоко, стала красавица чудищем. Особенно досталось волосам ее, вместо них теперь на голове Медузы змеи живые копошились, такое любого в ужас приведет.

Как только увидела Медуза, что с ней богиня сотворила, так и сбежала она на край света, чтобы никто больше ее не видел и не слышал.

Но и этого показалось недостаточно разъяренной Афине. Заклятие ее было таковым, что любой, кто посмотрит на Медузу, должен был в камень тут же превратиться.

В заклятии всегда есть какой-то изъян. Эту тайну знала только сама Афина, убить ее можно было только глядя в зеркальный щит. Об этом она рассказала герою Персею и подарила ему тот самый зеркальный щит, когда отправила его расправиться с Медузой.

В награду за погубленную Медузу получил герой волшебный меч, который таился в ее теле. Вылетел из нее крылатый конь Пегас, он и стал символом Музы для поэтов. На нем, с головой Медузы, которая продолжала убивать, и вернулся герой назад. После всех своих подвигов он вернул голову Медузы своей богине, так она у богини и оказалась. У Афины была и кровь Медузы, одна ее часть оказалась целебной, вторая – настоящим ядом. Ее подарила Афина Асклепию.

И взглядом красавица так убивает,

Что даже Афина над нею не властна,

В зеркальном щите лишь она умирает,

Персей победил, суетилась напрасно.

Даная

В темницы грез своих и снов,
Среди печалей и страстей.
Царевна видит Зевса вновь,
Так, где не может быть людей.
И ждет его совсем одна,
И страшно и тревожно ей.
Она противиться ль вольна
Ужасной участи своей.
И вот тогда, в плену опять,
Отдавшись на порывы чувств,
Она еще могла летать,
И странно этот трепет уст
Все ищет в пустоте пути,
Туда, в бессилие и неге,
И только птица долетит
До острова в немом разбеге,
И только в полночи одна,
Она почувствует в тревоге
Что сына ждет уже она,
И смотрит горестно и строго,
И где-то в пустоте в тиши,
Она поднимается над бездной
Медуза, в огненной глуши.
Еще все видит небо звездным.
А ей до острова тревог
Добраться в этот час едва ли.
И вероломный дивный бог
Разделит ли ее печали?
Но сын его ее спасет,
И с ним остается Даная,
Пока ж она во тьму плывет
И ни о чем еще не знает

Дафна

Бежать от Аполлона в бездну вод,
Молить о смерти, как о высшем чуде,
И снова Дафна дивная замрет
И станет лавром, и потом повсюду
Он лавровый венок, как высший дар,
Раздаст сильнейшем, кто догнать сумеет,
Но Аполлон тогда еще не знал,
Что любишь недоступное сильнее.

Все, что осталось – лавровый венок,
А были тела дивного изгибы,
И чудный голос, вот что значит бог,
Сиятельный, счастливыми могли бы
Вы стать, вмешался яростный Эрот,
Насмешки он едва ль терпел когда-то.
Несется Дафна и его зовет,
Куда-то вдаль надежда и расплата.

Он объяснить хотел, что так влюблен,
Как с ним в бессмертье прежде не бывало,
Но в дерево вдруг врезался и стон
То дерево не страстный издавало.
– Мне больно, – говорила, – и кора,
Она теперь моей одеждой будет.
И листья, словно волосы – ветра,
Там на заре отчаянно разбудят.

Раздам их после нимфам на венки.