Я поняла, что моей жизнью управляли все, кому не лень.
Если не ты играешь, играют тобой.
Так вот, хватит! Мне надоело быть футбольным мячом. Это мой долгожданный ребёнок, моя жизнь, моё решение и моя ответственность.
Чему учит меня эта ситуация? О чём она хочет сказать? Что пора становиться хозяйкой своей жизни, даже такой непростой!
Зная, что мысль материальна, я начала без конца проговаривать: «У нас с малышом всё хорошо, он родится здоровым, красивым и спокойным. Теперь на моём пути появятся хорошие специалисты в перинатальном центре, и всё решится наилучшим для нас образом. Нас поставят на учёт в солидном заведении».
Я начала материализовывать мысли и строить новую реальность. Не по принципу «как получится, так и ладно», а по принципу «я сама решаю, какой она будет». Я начала брать бразды правления в свои руки. Ну, или пытаться их брать…
ЗВЁЗДЫ УЛЫБАЮТСЯ
В регистратуре перинатального центра меня спросили: "Вам назначено?" Я изложила всю ситуацию и попала к заведующей – именно она решает, кого возьмут на комиссию, а кого нет.
Меня приняли через полчаса и, выслушав, выписали направление в соседний кабинет на комиссию. Ура, наша с малышом судьба скоро решится!
Время в очереди тянулось медленно. Первая девушка вышла зарёванная. Как страшно было сидеть и ждать своей участи!
Наконец вызвали. Меня проводил трогательный и ободряющий взгляд Лёши. Я робко зашла в кабинет. За столом сидело семь человек. Все заведующие. Во главе длинного стола – главный врач города и области. Внушительный, солидный состав – моя последняя надежда.
Мою историю презентовали комиссии. Начались знакомые расспросы:
– Откуда это у вас? Как долго? Что до этого вам говорили в поликлинике и у гематологов? Есть ли проявления болезни в виде синяков и кровотечений?
Я бодро отвечала стандартными фразами:
– Чувствую себя прекрасно, никаких проявлений нет, в больницу не хочу.
– Точно ли вы решили оставить ребёнка? – спросили меня.
– Конечно! Как же может быть иначе! Мы очень хотим именно этого малыша, – говорила я с жаром.
– А знаете ли вы о рисках, которым подвергаетесь? И о серьёзных последствиях вашего выбора?
– Конечно. Я взрослая женщина, мать двоих детей, и мы с мужем отдаём себе отчёт в своих действиях. Мы всё взвесили и приняли решение – рожать.
– Вы хорошо выглядите. Если не знать ваш диагноз, то и не скажешь, что вы так серьёзно больны. В перинатальном центре вы третья с таким диагнозом!
«И всё-таки я – звезда! Первая в районе и третья в городе. Впечатляет?!» – подумала я про себя. Но моё веселье быстро прекратилось, потому что главный врач области и города серьёзно продолжил:
– Случай ваш очень тяжёлый. В больницу ложиться безоговорочно! Гормоны колоть обязательно, иначе не выносить! И вообще, речь идёт в первую очередь о вашей жизни, а потом уже о жизнеспособности ребёнка!
Я судорожно сглотнула. Такой поворот мне не нравился, но я была ко всему готова.
– И к родам надо будет готовиться обстоятельно, заранее, будут обязательно делать переливание крови, готовить тромбоцитарную массу…
Я слышала ещё много разных страшных терминов, которые меня в тот момент волновали мало. Я считала, что первоочередная задача – выносить малыша, а с тем, что будет дальше, разберёмся потом.
Комиссия стала бурно обсуждать, в какую больницу меня положить, склонялись к той, в которой есть отделение гематологии. Главный врач позвонила моему гематологу, долго, громко и эмоционально с ней спорила. В итоге они договорились, что я приду с направлением и вещами в стационар к заведующей гематологии в пятницу (сегодня) или в понедельник.
Я была рада такому вниманию комиссии и была им очень благодарна за участие в нашей судьбе. Но я пыталась для себя понять: что же будет с ребёнком?
– А гормоны очень вредны для малыша? Как это отразится на его развитии? – высказала я свои опасения.
– С шестнадцати недель плацента уже сформирована и ничего вредного для ребёнка не пропустит! Сейчас у вас уже четырнадцатая неделя – это практически шестнадцать, и беспокоиться вам уже не о чём. Тем более, что речь идёт больше о вашей жизни! – выделив особо последние два слова, ответила заведующая.
Для меня слова «беспокоиться не о чём» прозвучали не очень убедительно. Но я целое утро твердила, что всё будет хорошо, и комиссия вынесет решение, максимально подходящее нам с малышом. Я верила и ждала этого всей душой. Прокручивала в голове, как мантру. В результате шесть человек из комиссии, вместе с главным врачом города и области, считали, что лечение гормонами обязательно. И только одна заведующая, к которой меня отправили из регистратуры, высказала сомнение и смелую мысль, что можно подождать с гормонами:
– Давайте её отправим на консультацию к очень хорошему гематологу-профессору и учтём его мнение по дальнейшему лечению!
И тут же, переговорив с ним по телефону, назначила мне встречу в понедельник с самого утра.
Члены комиссии повернулись ко мне:
– После консультации сразу в больницу – с вещами и с заключением этого профессора!
– А после стационара, – продолжила отзывчивая женщина-заведующая (какое счастье, что она встретилась на моём пути!), – я беру вас на учёт в перинатальный центр, так как случай очень сложный.
Ура, ура, ура! Мысли точно материальны!
– Надо обязательно дообследоваться, чтобы понять причину болезни и устранить её, – продолжил главный врач комиссии. И тут же пригласили терапевта…
Представляете состояние мужа, который сидел за дверью в неведении уже полчаса? Он очень переживал – от решения комиссии зависело наше будущее. За дверью раздавались громкие голоса. Лёша не сдержался и приложил ухо к двери. Заподозрил неладное, ведь воображение всегда приходит на помощь в такие минуты и рисует ужасные картины. Вдруг по коридору промчался терапевт в белом халате с тонометром и влетел в кабинет, где бушевали страсти и решалась наша судьба. Представляете состояние Лёши? Он сказал, что сердце ёкнуло и ладони стали влажными от страха и переживаний.
И спустя десять минут выплыла я, светящаяся, как полуденное солнце. Вот это испытание! Для меня, для ребёнка, а, главное, для моего мужа. Спасибо тебе, Лёша, что разделил эти тяжелые минуты со мной! Спасибо за такие сильные чувства!
Дома мы расцвели пышным цветком любви: радовались, что выходные проведём вместе! Как всё-таки это много значит – целых два дня с семьей!
Всё было хорошо, но червячок внутри меня рыл ходы сомнения. Я не хотела в больницу! Я всё равно боялась гормонов: после них толстеют, как на дрожжах, неизвестно, как они повлияют на моего ребёнка…
Я думала, есть ли другие варианты. Комиссия постановила: надо ложиться. Так что шанс избежать больницы только один – профессор-гематолог, к которому я пойду в понедельник. Ведь он – профессор, много знает.
И я начала себя убеждать, что это именно тот профессор, который мне нужен. Я стала мысленно представлять, что он мне говорит: «Ничего страшного, никаких больниц не надо, всё будет хорошо, сама родишь!» У-у-у, мечта! Видимо, я хорошо визуализировала, – именно этим я объясняю всё, что произошло позднее.
ГДЕ ВЕРА, ТАМ НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Настал понедельник. С одной стороны, долгожданный, так как встреча с профессором внушала надежду. С другой стороны, хотелось растянуть выходные на всю жизнь и не приближать момент, когда придётся ложиться в стационар.
Оказалось, клиника, в которой принимает профессор, находится в квартале от моего дома. Что это? Хороший знак! Профессор оказался приятным, очень умным и с большим опытом. Он меня внимательно выслушал, подробно осмотрел. И задумчиво спросил:
– Вы точно решили оставить ребёнка? Может, передумаете в связи с серьёзным заболеванием?
– Нет, ни при каких условиях, буду оставлять и рожать – это моя мечта! – пылко говорила я.
– Знаете ли вы про опасные последствия, которые могут наступить, если не проводить лечение?
– Да, мне всё подробно объяснили на комиссии. Я всё понимаю, но не хочу в больницу. Я чувствую в себе силы справиться, ведь у меня нет никаких признаков заболевания – только на бумаге всё плохо.
Он задал много уточняющих вопросов, ещё раз меня осмотрел. Внимательно рассмотрел мой рот – до этого туда никто не заглядывал, да ещё так тщательно, с фонариком. Долго думал. Я ждала с замиранием сердца и посылала ему образ того, что он меня отпускает домой и отменяет решение о больнице. Наконец он произнес: «Ладно. Я дам вам заключение!» И начал печатать его на компьютере, не говоря ни слова. Время в буквальном смысле остановилось. Зависло, словно сгустившееся облако. И было непонятно: то ли оно пройдет – и небо очистится, то ли хлынет сильный ливень.
Наконец он вынес вердикт: «Можно пока обойтись без вмешательства гормонами, так как они вредны для ребёнка. Надо тянуть время, чтобы малыш подрос до семнадцати недель, а у вас сейчас – четырнадцать. И вообще не факт, что на гормонах всё восстановится. Я отпускаю вас, но только до тех пор, пока тромбоциты больше десяти тысяч единиц. И при условии, что не наблюдается никаких симптомов болезни: кровотечение, неожиданные синяки или же красные пятна на теле. Вам надо внимательно себя осматривать каждый день, подключайте мужа к этому процессу! И каждую неделю сдавайте кровь. У меня была такая пациентка, родила недавно. Правда, с гормонами, но ведь выносила и родила! Если вдруг вы будете сомневаться в пятнышках, синяках, то можно ко мне прибежать. Вы ведь тут рядом живёте. Только если вдруг будут явные симптомы, а особенно кровотечение – скорая и стационар! На всякий случай при себе всегда иметь препарат, останавливающий кровь. Надо себя беречь, на работу не ходить, гулять тихонько возле дома».
Всё чётко, подробно и понятно!
Это сон? Ура! Я свободна! Спасибо профессору и всему миру! Мне разрешили не ложиться в больницу. Пусть пока, но всё же! Правда, комиссия сказала, что надо лечь в обязательном порядке, но я решила слушать только моего профессора! Я зависла в облаке счастья. Понятно, что я никуда не поехала, хотя меня в стационаре ждали. Позвонить туда я не смогла – не хватило силы духа. Охватил страх, что упекут по решению комиссии. Поэтому для них я временно пропала, считайте это моей слабостью.
Я осознала, что если ты чего-то хочешь, то обязательно добьёшься. Надо сильно верить.
Именно вера свела меня с профессором, сказавшим слова, которые я всем сердцем хотела услышать. Они мне были необходимы, как воздух! Все кругом только пугали страшными исходами и обязательным стационаром, и наконец-то я нашла тихую и спокойную гавань, где всё так, как мне надо. Можно гулять, отдыхать, заниматься домом и спокойно растить малыша в животике. Господи, какая я счастливая! Это моя действительность, моя реальность, и она такая, какая мне нужна! Ура! Интересно, я уже стала творцом жизни?
Но когда эйфория прошла, включился трезвый ум: надо дальше что-то решать, вставать быстро на учёт в перинатальный центр, куда я должна явиться только через две недели. Надо быть где-то на больничном. А где? Ведь мой больничный закончился в пятницу, и сегодня я должна если не лечь в стационар, то идти на работу! Я попросила Лёшу перезаписать меня пораньше на приём в перинатальный центр, раз не легла в стационар. В больнице очень удивились, что я ослушалась, но сказали прийти к врачу через пять дней. Пришлось идти опять в «любимую» поликлинику продлевать больничный. Понятно, что ни о какой работе я уже не думала. Серьёзная и страшная ситуация, вокруг страсти.
В поликлинике всё прошло легко и гладко – так они обрадовались, что меня забирают. Терапевт сама сбегала к заведующей, они всё решили, потёрли руки и продлили мне больничный до момента приёма. Правда, я схитрила и сказала, что приём на два дня позже реального, чтобы оставаться на больничном в случае непредвиденных обстоятельств. Здесь же я сдала кровь и узнала, что тромбоциты опять упали с девятнадцати тысяч единиц до восемнадцати тысяч единиц. Конечно, у меня теперь была другая нижняя черта – десять тысяч единиц тромбоцитов. «Восемнадцать – это практически в два раза больше», – успокаивала я себя, хотя динамика-то прослеживалась удручающая.
Я держалась, ведь нас уже целая команда: я, Лёша и мой профессор! Специально сейчас тянем время, чтобы малыш подрос хотя бы на две недели, когда гормоны будут не так страшны.
В поликлинике мне выдали больничный лист на неделю – какое блаженство! Через пять дней я пошла на приём в перинатальный центр. Решила сразу подружиться с врачом, потому что другого варианта у меня не было. Если не здесь, то где наблюдаться? Впереди шесть с половиной месяцев, ну хотя бы четыре с половиной месяца надо ещё отходить! Ведь можно сейчас рожать в семь месяцев. Я пересмотрела весь интернет. Информация обнадёживала. Этот перинатальный центр – самый лучший. Из него на роды направляют в недавно открывшийся областной перинатальный центр с современным оборудованием, грамотными врачами. Там делали операции только что родившимся малышам на сердце, выхаживали лялечек весом по пятьсот грамм. Это вселяло надежду. Конечно, хотелось родить самой, спокойно, в девять месяцев, как положено. Но раз существует огромная угроза и жизни ребёнка, и моей собственной, то я готова доносить хотя бы до минимального срока деторождения.
Лёша очень поддерживал! Постоянно говорил мне, что всё будет хорошо, что родим здорового девятимесячного малыша. Он безоговорочно верил нашему профессору и внушал мне бесконечную веру в саму себя в моменты слабости, так как каждую неделю я узнавала неутешительные результаты анализов крови.
В назначенный день я приехала на приём к гинекологу, настраиваясь на лучшее. Зайдя в кабинет, я решила сразу установить контакт с врачом:
– Здравствуйте, – дружелюбно сказала я и подала моё увесистое досье.
– Здравствуйте, – ответила врач, глядя в бумаги.
– Проблемная я вам досталась такая, – сочувственно сказала я.
– У меня все проблемные.
– Но меня успокаивает, что я не одна такая, нас – трое. Они тоже у вас наблюдаются с таким диагнозом?
– Ты не сильно радуйся, потому что одна лежит безвылазно в стационаре на гормонах, а вторую на днях увезли в реанимацию с сильным кровотечением.
Весёлое начало приёма. Испуг стрелой ударил в сердце и пронёсся тайфуном по телу. Страшно. Я сдержалась, чтобы не разреветься.
– И почему ты не легла в стационар? Ведь комиссия тебе предписала? – спросила врач.
– Я сходила к другому гематологу – профессору, вот, посмотрите запись.
– Да знаю я его, мы работали вместе, у него всегда всё преувеличенно хорошо. Что ж, выбор твой.
Меня осмотрели, ребёночек хорошо прибывал в весе, заполнили карту и выдали целую кучу направлений на анализы. В завершение я спросила:
– А больничный?
– Какой больничный?
– Так ведь с низкими тромбоцитами нельзя на работу, гематологи все пишут, что нетрудоспособна.
– Так пусть гематологи и выдают. По гинекологии у вас всё хорошо! Если бы были проблемы, то я, конечно же, выдала бы больничный. Езжайте к гематологам!
– Но ведь они отказали. И сразу упекут в стационар – я ведь даже не предупредила…
– Ну и хорошо, ляжешь в стационар и будешь на больничном.
Я не знаю, откуда у меня вообще взялись силы продолжать разговор. Когда ты на грани, открываются новые ресурсы. Я воззвала к чувствам:
– Гематологи больничный не дадут, что мне теперь делать? Я бы с удовольствием работала, если бы у меня всё было хорошо! Больничный для меня не способ увиливания от работы, а способ спасения моего ребёнка! Вы хотите, чтобы я оказалась в числе троицы? Чтобы со мной произошло то же, что и с ними?
Это подействовало, врач прониклась ко мне. Гнев сменился на милость. Но вердикт остался прежним – требуй больничный от гематологов.
– Ты сама можешь решать, ложиться или нет в стационар, большая уже девочка. Но я бы тебе советовала лечь, ведь показатель тромбоцитов падает. Напишешь там отказ, если уж точно решила оставаться дома. И они будут обязаны выдать тебе больничный.
– А если нет?
– Ну тогда я, так и быть, выдам тебе больничный. Максимум на две недели. А дальше – решай сама. Больше я ничего сделать не могу.
И на том спасибо… Радовало то, что мне удалось продлить больничный на два дополнительных дня, иначе мне сегодня нужно было бы на работу.
Я вышла к Лёше и разревелась. Во-первых, стало очень страшно от участи двоих «коллег» по беде. Во-вторых, горько и обидно, что я вынуждена бегать и где-то добывать больничный, как будто попрошайка какая-то, да ещё и в то время, когда я должна лежать и беречь ребёнка. За все десять лет работы я брала больничный редко – только при высокой температуре детей, остальное время с ними сидели бабушки и няни. Я всегда ответственно подходила к делу. И для меня было унизительно просить больничный, как будто я хотела отлынивать от работы. Все понимали опасность моей ситуации, сами меня пугали ужасными последствиями и при этом не выдавали больничный. Как так можно?! Мне до сих пор непонятно.
Ну, ладно, придётся ехать всё-таки к гематологам, хотя страшно.
ПОЯВЛЕНИЕ НОВЫХ ИГРОКОВ НА ПОЛЕ: К СЧАСТЬЮ ИЛИ К ЖГУЧИМ СЛЕЗАМ?
В отделении гематологии сказали, что меня будет осматривать заместитель заведующего – та женщина, к которой я ходила в отделение и с кем говорила по телефону главный врач города. Вот я влипла. Тем более, я забрала анализы: по всем гепатитам – отрицательно, слава Богу, а по красной волчанке титры превышали нормальные в тысячу раз! В интернете я начиталась об этой болезни таких ужасов, подкрепленных красноречивыми картинками, что внутренне стало плохо.
Я поделилась своими страхами с мамой. Оказывается, у папы тоже было подозрение на красную волчанку, и его обследовали. От этого мне стало ещё хуже. Но домашним я ничего не сказала, чтобы не пугать. А сама мысленно твердила, как заведённая, что у меня всё нормально. Не знаю я никакую красную волчанку и знать не желаю! Мне не впервой бояться. Я готова ко всему и буду отстаивать свою мечту – родить здорового малыша, чего бы мне это ни стоило.
