Рогус встал из-за стола, не в состоянии вдыхать съестные запахи, его начало подташнивать. Он взял свой стакан и подошёл к открытому окну.
– Если это пророчество не сбудется, что тогда? – спросил Рогус.
– Сейта никогда не ошибалась.
– А кстати, где она? И где Эдигор? Его впервые не было на Совете.
– Сейта, – с сарказмом произнёс Авриг. – Эта старуха исчезла в пещерах, как обычно. И как обычно – появится, когда ей вздумается. Натворила же она дел с этим пророчеством! – не в силах обглодать утиную ножку до самой кости, Авриг положил её на тарелку. – А Эдигор ведёт приготовления к завтрашнему дню. Король ему поручил; сомневаюсь, что он доверил бы это дело кому-нибудь другому.
Авриг откинулся на спинку стула, вытирая руки салфеткой.
– Бедный Эсигот, – Авриг сложил салфетку вчетверо, – он так привязался к малышке, да и Торий бегал к ней тайком с самого её рождения.
– Авриг, мне кажется, наше Общество зря решило держать Тория в стороне от наших планов.
– Почему? – удивился Авриг. – Ты же согласился.
– Потому что был в меньшинстве, как всегда, – в голосе Рогуса послышалась обида. – Ну ты сам подумай – настанет день, когда Торий станет вторым после короля. Он нам нужен. В его руках будет немало власти.
– Тут вот в чем соль, Рогус, – Авриг устало потёр глаза, – с Эсиготом хоть всё ясно – он как открытая книга; и уж что-что, а секреты этот малый умеет хранить. А вот Торий становится всё горячее. И как раз, учитывая его обязанности перед Короной, мы не можем знать, на чьей он будет стороне, когда возмужает.
– Хм. Я об этом не подумал. А про казнь он знает?
– Он не в курсе, что именно принцессу приговорили. Да и кто ему скажет? Он с отрядом только к ночи вернётся из похода. А на Стене Эдигор всем наказал держать языки за зубами, – Авриг взял стакан и отпил немного брола. – А эта идея с походом Тория весьма удачная.
– Зарг устроил, – предположил Рогус и ухмыльнулся.
– Представь себе – нет, – Авриг кашлянул.
– А кто тогда? – спросил Рогус. «Неужели сам Эдигор?» – подумал он.
– Эдигор попросил его. Знает сына, как свои пять пальцев: Торий попытался бы остановить казнь, – Авриг широко улыбнулся. – О да! Замок сотрясался бы от его «зелёного» крика; вот Эдигор и схитрил. Более того, он попросил, чтобы мы завтра отвлекли Тория на целый день. Этим мы с тобой и займёмся.
– Кстати, Авриг, мои люди так и не выяснили, – Рогус понизил голос, – догадывается ли сам Эдигор о наших намерениях. Чёрт, даже по его физиономии не угадаешь, что у него на уме; недаром же его прозвали «Железное Лицо».
Авриг медленно выпил брол до конца. Он сомкнул челюсти, прищурил глаза и сжал пальцами переносицу.
– Смешно, знаешь ли, но я тоже не смог, – сипло произнёс Авриг и почувствовал, как к желудку побежала тёплая струя. – Как мои посыльные не подслушивали его разговоры все эти дни, они ничего особенного не узнали. Сдаётся мне, что если Эдигор и догадывается, то – молча.
– А может он и правда ничего не замечает, – предположил Рогус. – Мы ведь крайне осторожно ведём себя.
Авриг пожал плечами:
– Всё выяснится, рано или поздно. Слушай, Рогус, я так устал! Давай мы всё это позже обсудим.
Рогус посмотрел в окно и глубоко вдохнул. У него закололо в груди. Он поставил стакан на подоконник и помассировал пальцами подушечку мизинца на левой руке.
– Нас ждут тяжёлые дни, Авриг, – в голосе Рогуса послышалась тревога.
– Да, но есть надежда, что наши труды не пропадут даром, – отозвался Авриг. – Ведь никто из окружения короля не знает, что мы освободили Элоила.
Глава 5. ПРОВОДЫ ОСЕНИ
На окраине Волчьего Духа стояла хижина. Сколоченная из вечно-белого дерева, она слегка пожелтела от времени: лет ей было столько же, сколько существовала сама деревушка. Эта хижина была первым сооружением как раз в те смутные времена, когда среди крестьян созрел заговор. А случилось это после правления Гзота Рэльвала, отбившего эти земли у Мрачной Пустоши, чтобы собрать и расселить поблизости народы, кочевавшие по Зелёному Полушарию. Но один из его потомков, Эго Рэльвал – «Подлый Король», как прозвали его в народе – разрушил всё, что так кропотливо создал его предок. Он и возвёл знаменитую Стену. Эго заставлял гонтов прислуживать королевству задаром и запрещал им иметь собственные жилища. Крестьяне, словно скот, ночевали в хлевах, и умирали, кто от голода, кто от зимнего холода.
Веговий Гра-Мис – получивший от хранителей Огненной Долины второе имя «Волчий Дух» – был первым, кто не побоялся пойти против Подлого Короля и отстоять гонтовское право на свободу. Именно он создал тайное общество и воодушевил крестьян. Поначалу они совершали набеги под его предводительством и добывали еду как в запретных лесах, так и в закромах Гайтигонта. Но долго так продолжаться не могло, да и не всех крестьян удавалось накормить досыта. Тогда Веговий принял решение устроить бунт. Произошло это на пиру, по случаю рождения младшего сына короля. Веговий и его единомышленники, вооружившись кинжалами и мечами, ворвались в королевский зал в самый разгар веселья. Они посеяли панику среди гайтов, давно не видавших войны и резни. Многие толстосумы повыпрыгивали в окна, причём со вторых попыток: разбить стекла гайтовскими раздобревшими телами оказалось не так легко. Остальные разбежались по замку, забегая во все попадающиеся на пути двери. Кто-то умудрился вломиться в королевскую уборную и плюхнуться ногой в яму, его и отвратительный запах не смутил, настолько бедный гайт был перепуган гонтовским набегом. В зале осталась только дворцовая охрана и сам король; даже его старший сын сбежал, да так, что пятки сверкали.
Веговий потребовал свободы для гонтов и предоставления им права построить собственные дома и уж если прислуживать гайтам, то за определённую плату. Эго Рэльвал внимательно выслушал все требования, но единственный приказ, который он отдал: «Казнить бунтарей!» Гонты отказались сложить оружие. Завязался бой не на жизнь, а насмерть. Но, потерпев поражение, гонты вынуждены были отступить.
Веговий увёл своих уцелевших бойцов в пещеры. И пока они отсиживались в них, король приказал выслать их семьи за пределы королевства без еды и гит. Остальным гонтам пришлось молча терпеть королевский гнев и работать, не поднимая головы. Услышав об изгнании своих родственников, выжившие бунтари вышли из пещер, встретить родню. Положение было ужасное: еды нет, и крова над головой никакого. Они устроились в пещерах, уповая на своего предводителя. В ту же ночь Веговий отправил их спать, сказав, что утром они вместе решат, как быть дальше. Однако поутру его никто не смог найти. «Сбежал», – говорили одни; «Нет, он не из таких», – думали другие. Спор между семьями продолжался до полудня. Только один его боец молчал – Юстал. Он явно что-то знал. А споры всё продолжались. Женщины пустились причитать. Казалось, ещё немного, и начнётся паника. Но в этот самый момент в пещеру влетел мальчик лет десяти и, задыхаясь, упал на колени. К нему подбежал Юстал с чашкой воды и дал ему отпить. Мальчик отдышался и посмотрел на Юстала:
– Он сделал это!
– Сделал что? – послышались голоса.
– Он убил короля!
Но вместо ликования настала гробовая тишина.
– А что с ним самим? – Юстал схватил мальчика за плечи.
– Его казнят. Сейчас. Возможно, уже…
Так закончилась история храброго Веговия Гра-Миса.
После убийства Подлого Короля началась смута, и к гонтам стали относиться снисходительно. На престол взошёл Рен, старший сын Эго Рэльвала, прослывший трусом. Испугавшись за собственную жизнь, он выполнил почти все требования крестьян. Так гонты получили долгожданную свободу и право иметь свою крышу над головой, вот только не в пределах королевства, а за её Стеной. Но гонты и на это были согласны. Первым делом они построили хижину из вечно-белого дерева. Хижина быстро обросла деревушкой, которую в честь Веговия Гра-Миса назвали Волчий Дух. Спустя время, у подножия гайтигонтовской Стены появились и другие деревни. Гонты разбрелись по ним и быстро, хоть и скромно, обустраивались.
В Белой хижине собрались почётные гонты деревни. Они сидели вокруг горящего очага, расположенного в центре единственной комнаты. В ней не было ничего, кроме подушек из козьей шкуры, плотно набитых лечебной травой. На подушках сидели пять мужчин, скрестив ноги. Они задумчиво смотрели на пылающие поленья с протянутыми к огню руками, но не для того, чтобы согреть их: они верили, что через раскрытые ладони огонь поглощает всё плохое и отдаёт взамен свой свет и теплоту.
Огонь в этой хижине разводили символически – не смотря на время года – каждый раз, когда обсуждались важные вопросы. Подобные собрания всегда возглавлял старейшина Ян, по прозвищу «Скользкая Вода». Он был прямым потомком Веговия Гра-Миса и не уступал ему в мудрости и находчивости. Его лицо и тело были усыпаны шрамами после перенесённой в юности ветряной оспы, а длинные до плеч волосы выделялись на смуглой коже из-за густой проседи. Несмотря на бархатные карие глаза, лицо Яна выглядело хищным из-за тонкой верхней губы и острого носа.
С улицы послышались шаги. Ян улыбнулся краешком губ:
– Мой старый друг, твои шаги узнаю где угодно.
Гонты посмотрели на открывшуюся со скрипом дверь. В хижину вошёл Тиазиф.
– Добрый вечер, друзья мои, – поэт прислонил свой посох к стене и направился к очагу.
– Добрый, добрый, Тиазиф, – отозвались гонты, поднимаясь на ноги.
– Но вести худые, – добавил Ян, крепко пожимая руку поэта.
– Да. Не в добрый час мы свиделись с вами, – Тиазиф пожал руки остальным гонтам. – А ведь совсем недавно праздновали у колодца семь свадеб подряд.
Они не спеша уселись на подушки.
– Да уж. Похоже, нас ждут непростые времена, – Ян потянулся ладонями к костру.
– А кто успел вам рассказать, как обстоят дела? – Тиазиф помассировал пальцами ноющие колени и оглядел присутствующих.
– Лиор, – Ян кивнул в сторону гонта Сагата. – Он опередил тебя.
– Ох, куда же мне больному и старому опередить Лиора, – поэт посмотрел на Сагата и похлопал его по плечу. – Недаром же его второе имя «Крылатый Ветер».
– Да, быстрее моего сына в деревне не найти, – гордо ответил Сагат.
– И храбрее твоей внучки Садиги, – обратился поэт к гонту, сидевшему напротив.
– Ты на что-то намекаешь? – Альгур уставился на Тиазифа.
– Совершенно верно, Альгур, – ответил Тиазиф.
– Ты хочешь сказать, что моей внучке и Лиору пришло время отправиться в дорогу? – забеспокоился Альгур.
– Но они же ещё щенки! – возмутился Эйзит.
– Да и что от них требуется, никто толком и объяснить не может?! – вмешался Филат, которому Садига приходилась потенциальной невесткой. Но старый волк ещё не знал, что его старший сын Евдиан проиграл ей поединок.
– Юные, не значит – неспелые, – парировал Тиазиф. – Можно дожить до седой головы и усталых ног, но так и не наполниться глубокими мыслями, и не закалить своё тело в борьбе с этим, порой, жестоким миром. – Тиазиф и Ян понимающе переглянулись. – А что касается человеческого предназначения – никто не может знать, дорогие мои, в чём именно оно заключается, пока не возьмёт котомку и кинжал и не отправится в путь.
Поэт хотел ещё что-то добавить, но в хижину ворвался его раскрасневшийся писарь и захлопнул за собой дверь.
– В чем дело, Пинч? – спросил Тиазиф.
– Там, там… – у писаря перехватило дыхание. Он тыкал пальцем через своё плечо, указывая на дверь, но перестал, услышав пронзительный скрип. Пинч прижал руку к груди и замер, не осмеливаясь посмотреть назад.
В хижину вошёл темнокожий мужчина в коричневом плаще. Он остановился рядом с остолбеневшим – то ли от страха, то ли от восхищения – Пинчем и медленно откинул рукой капюшон. Пинч взглянул на него краешком глаз и громко сглотнул.
– Вечер добрый, – произнёс мужчина басом.
Гонты и старейшина Ян подскочили на ноги. Вслед за ними поспешно поднялся и Тиазиф. Они поклонились мужчине и пожали ему руку.
– Приветствуем тебя, верховный хранитель Огненной Долины! – громко произнёс старейшина Ян, предлагая жестом пройти к очагу. – Мы ждали тебя.
У колодца стоял такой шум, что звуки буар утопали в деревенском веселье. Небо уже высеяло звезды. Столы опустели; все насытились вдоволь и отправились танцевать под весёлые мотивы. Четверо буаристов играли так рьяно, что, казалось, они только приступили к игре, хотя веселить народ своими музыкальными талантами начали ещё с обеда. Они играли на четыре стороны и стояли друг к другу спинами, а вокруг них водили хороводы в три ряда. Некоторые молодые люди настолько опьянели, что спотыкались и шлёпались на землю, нарушая круговое движение, но им, под громкий смех, помогали встать на ноги, чтобы плясать дальше.
Буаристы разбегались в разные стороны, выплёскивая мелодию из струн и пританцовывая ногами в такт. Они пробирались сквозь сомкнутые и поднятые вверх руки, оказываясь между рядами отплясывающей молодёжи, и шагали по кругу, продолжая наигрывать весёлую мелодию.
– Тигал, а что это за инструмент, я никогда его не слышал? – Медот, задрав руки за голову, лежал на кровати, приставленной вплотную к стене.
– Буара. На ней вроде только в Духе играют, – Тигал выглянул в окно и осмотрел постоялый двор. – Сегодня здесь не так много посторонних. Хорошо, что гайты не особо любят деревенские праздники. – Он подошёл к своей кровати, рядом с которой лежал мешок со шлемами. Тигал приподнял мешок и затолкал его под кровать. – Как твоя нога?
Медот посмотрел на свою конечность, обёрнутую листьями.
– Ты знаешь, боли уже не чувствую, – он подвигал ногой.
– Я же говорил: гонтовские лекарства творят чудеса, – Тигал подошёл к Медоту и наклонился к его ноге. – Мазь, которую тебе намазали, очищает кровь, а эти листья, – он указал на них пальцем, – затягивают раны. Только не снимай их до утра, они не помешают тебе спать.
– В жизни таких лекарств не видел. Я только настойки пил и даже не знал, из чего их варят.
– Да уж, – Тигал поплёлся обратно. – Ты, как всякий бедняк, рождённый в Стенах, почти ничего не знаешь. Другое дело, если бы ты родился в какой-нибудь деревне.
– Или гайтом, – съязвил Медот.
Тигал расхохотался и плюхнулся на свою кровать.
– Это точно, – он положил руки на грудь и осмотрел чистую комнату, в которой кроме двух кроватей и одного шкафа для вещей больше ничего не стояло, если не считать высокого напольного подсвечника в центре комнаты.
– Тигал, ты не договорил тогда, – вдруг вспомнил Медот. – Ты рассказывал про нашу планету, помнишь?
– Неужели ты не видел хотя бы рисунков?! – удивился Тигал. – У нас же многие художники рисуют её. И карты везде продаются.
– А где бы я их увидел?! – Медоту стало неловко. – Я же всю жизнь в доме гайта прожил, работал на него. Тот дом за рекой стоял, далеко от главных улиц. Он меня только на малый рынок отпускал и в кузницу. А там художников никаких не водилось, только актёры бродячие. – Он призадумался. – Да мне тогда и неинтересно было.
– Так ты даже не знаешь, что есть второе полушарие?
– Нет, ну… про Жёлтое Полушарие я знаю. Я слышал, как о нём говорил мой хозяин с каким-то гайтом, – зашептал Медот. – Я так понял, что оно далеко от нас находится, и нас с ним раньше мосты соединяли, и там вроде люди были.
– Да, на Жёлтом Полушарии испокон веков жили песочные люди, – Тигал вспомнил редкую книгу по истории Терадорна, которую он выкрал из библиотеки и ночами читал в своей комнате. – И когда-то наша планета была единым целым.
– Шутишь? Тогда как она разделилась?
– Медот, ты что, совсем дурак? Вообще истории не знаешь? – спросил Тигал раздражённо.
– Откуда мне её знать?! – огрызнулся Медот. – Я читать не умею, говорил же; а болтать с другой прислугой смысла не было – они не больше меня знали.
Тигал лёг на бок, лицом к Медоту, приподнял голову и подпёр её рукой.
– Поэтому сбежал и записался в королевскую армию, – продолжил Медот. – Чтоб хоть как-то свою жизнь изменить. Вот только не знал, что меня потащат за Границу. Я вообще-то крестик на договоре поставил, – важно сообщил он, вытянув указательный палец, – что за Стену отказываюсь ездить. Я в караул записался, а они приказали короля сопровождать непонятно куда – мол, приказ срочно поступил. Ладно, – произнёс он хрипло. – Кому теперь всё это надо… неважно уже.
Медот замолчал. Он уставился на лоскутное одеяло и зачесал своё оттопыренное ухо. Закрыв глаза, он расслабился и решил подремать, но понял, что не хочет спать, хоть всё тело и ныло от усталости. Медот открыл глаза и посмотрел на свои пальцы ног – короткие, широкие и бледные. Он зашевелил ими, прижал стопу к стопе и почувствовал, что они ещё не успели согреться. «А ночи тут сыроватые, – он зарыл ноги в одеяло. – Хотя, уже середина осени. Скоро и днём прохладно станет».
– Мне как-то попалась в руки одна книга, – нарушил тишину Тигал, – про Жёлтое Полушарие. Там было написано, что Терадорн ещё до первой эпохи разделили Дон и Лирга.
– Это короли? – оживлённо спросил Медот и повернул к Тигалу голову.
