– Судя по письмам, более, чем вероятно. Они много лет тесно общались и были близки.
– Но почему вы с отцом так уверены, что эта переписка принадлежит именно им?
– Все просто! Заглавные буквы означают первые в их именах. «А» – значит Амадей, «В» – значит Вольфганг, – произнесли мы с Дюпоном почти в один голос.
– Сколько же всего высокопоставленных лиц входило в это общество?! А ведь они могли устроить настоящую революцию или устроили? – срывающимся голосом промолвила Лисса, и повернулась ко мне, выжидая ответа.
И я дал то, что она так хотела.
– Исходя из официальных данных, только Баварский орден включал в себя порядка двух тысяч человек, – вспомнил из книг. – Среди них были чиновники, люди свободных профессий, военные, духовные и дворяне. Однако тайное общество довольно быстро прикрыли, – встав с дивана, продолжил, расхаживая по гостиной. – Вследствие обыска полицией было установлено, что орден иллюминатов тайно финансировался кланом Ротшильдов. Это указывало на то, что широкое влияние общины было подкреплено не только харизмой Адама Вейсгаупта и прочих общественных деятелей, но и финансовыми возможностями известной европейской династии банкиров.
– Но ведь даже если братство и было распущено, то возможно, что все же нашлись последователи, которые и по сей день продолжают их миссию? – ужаснулась, пригубив остывший кофе.
– Пожалуй, да, – процедил сквозь зубы Фабрис. – Иллюминаты могли продолжить свою деятельность, полностью уйдя в тень. Им даже приписывают создание США. А некоторые теоретики утверждают, что тайное общество до сих пор существует в качестве зловещего теневого правительства, направляя действия мировой политики в нужное русло, – многозначительно ухмыльнулся.
– А что думает мой отец? – поинтересовалась вдруг девушка.
– Доктор Беккер считает, что истинные иллюминаты перестали существовать в 1785 году. После разгрома ордена его участники распределились по всевозможным ложам. Причем, многие из них изначально были масонами, которых Вейсгаупт переманил на свою сторону, обещая более высокий статус. Но после 1785 года, потерпев неудачу, почти все они вернулись обратно.
– Другими словами, иллюминаты и есть масоны? – едва слышно, уточнила дочь Питера.
– Да, – просветил нас Дюпон, – однако некоторые их идеи кардинально отличались… В первую очередь, стоит учитывать категорический отказ от мистики и религии.В частности, Вейсгаупт со своими единомышленниками верили в Бога скорее как в Создателя мира, считая, что на этом его роль заканчивается. Также он считал, что после сотворения мира все легло на плечи человечества. В связи с этим иллюминаты не имели никакого отношения к мистическим ритуальным обрядам, которыми так любили увлекаться масоны. Однако у всех них все же была одна общая цель – улучшение мира и всего человечества. При этом достичь ее они пытались разными способами.
– А что на счет других писем? Вы их смогли расшифровать? – спонтанно спросила Лисса, уже испытывая мое терпение.
– Конечно! – бросил парень и с искренней надеждой взглянул на меня.
Потеряв нить разговора, понял, что по-прежнему держу тетрадь в руках. И, попытавшись сосредоточиться, приступил к прочтению второго послания:
«Дорогой мой А, с тех пор как ты вступил в нашу ложу, я испытываю лишь несказанное счастье. Я рад, что ты доверился мне, хотя и уверен, что не разделяешь полностью моих намерений. Остается лишь верить, что ты во мне не разочаровался.
За последние недели столько всего произошло, что я боюсь, что не сумею все уместить в одном письме. Спешу тебе сообщить, что в ордене назревает конфликт между Спартаком и Филоном. И связано это с тем, что Филон все больше склонен к мистицизму. Он как никогда одержим алхимическими таинствами. И я не знаю, как мне быть, ведь именно он привел меня в ложу, а также направил на путь праведный.
Возможно, ты уже слышал, что Спартак сгоряча заявил, что правители и государства должны исчезнуть с лица земли, а люди должны жить по законам природы. На почве этого разразился скандал. Но я уверен, что нас не притеснят, ведь вера и правда – на нашей стороне.
Он всем нам настоятельно рекомендует привлекать все больше новых людей, но только тех, чей характер полностью изучен предварительно. В особенности стоит заручиться поддержкой влиятельных и образованных лиц. Я знаю, что у тебя найдется с десяток могущественных знакомых, которые смогли бы нам во многом помочь.
Я знаю, как ты занят, но все же прошу тебя лично приехать. Я так многому еще хочу тебя научить. Ты должен чаще принимать участие в наших тайных встречах, чтобы община не заподозрила тебя в безучастии. Но даже если ты свернешь с намеченного пути, я все пойму. Помни, что я всегда буду предан нашей дружбе. С наилучшими пожеланиями твой верный товарищ В».
С каждым новым письмом вопросов меньше не становилось. В надежде получить очередную порцию объяснений, дочь Беккера вновь обратилась к Фабрису:
– И кто же этот пресловутый Спартак?
– Ну как же! Никто иной, как сам Адам Вейсгаупт, – с легкостью ответил тот. – Все участники ложи были удостоены новых имен, связанных каким-либо образом с античной древностью.
– Тогда Филон это…, – щелкнула пальцами моя спутница, делая вид, что почти догадалась.
– Адольф Книгге, – утолил ее пытливость Дюпон. – Он был правой рукой и заместителем Вейсгаупта и завербовал Гёте в Баварский орден иллюминатов. Однако конфликт Спартака и Филона был куда сложнее, чем описано это в письме. Их разногласия выходили далеко за пределы споров о религиозных предпочтениях. В частности, настоящая схватка разгорелась в процессе пересмотра требований к носителям высших степеней ордена.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла дочка Беккера.
– Книгге пришлось покинуть братство еще до его официального распада, когда они окончательно не поделили с Вейсгауптом власть.
– Так значит, Спартак все же победил! – иронично подметила Лисса.
– Получается, да, – подмигнул ей Фабрис.
– А что произошло с Гёте? Ему тоже пришлось покинуть орден?
– Полагаю, что да, – почесал затылок студент. – Вместе с Книгге общину покинули многие его соратники, которых он в свое время привел.
– Допустим! С их внутренней враждой мне все понятно. Но что они имели против церкви? – пересохшими губами спросила Лисса.
– Иллюминаты были уверены, что человек по природе не так уж и плох, – отмахнулся Дюпон. – Тем не менее, они считали, что скверным его делает именно религия. Так же они склонялись к мысли, что людей можно спастись лишь, сохранив трезвость рассудка и овладев тайными знаниями, которыми собственно и обладали масоны.
– Несмотря на это, церкви всех конфессий уже долгие годы подвергают их критике, – сам того не заметив, вступил в диалог. – Их духовное учение и эзотерические убеждения входят в разногласия с традиционной религией. Если же в былые времена масонство основывалось на уникальных традициях и принципах, то сегодня, когда ложи разбросаны по всему миру, сохранять устои им все сложнее.
– Но какая во всем этом взаимосвязь? – осеклась дочь Беккера, размышляя вслух и листая тетрадь, которую забрала у меня. – Чем нам полезна данная информация?
– Думаю, вам стоит прочесть следующее письмо, и тогда вы все поймете, – многообещающе намекнул Дюпон.
И девушка принялась за дело в надежде на просветление:
«Дорогой мой А, я долго думал, стоит ли мне писать это письмо, но все-таки решился. Нас ждет большой переворот, и мы просто обязаны что-то предпринять пока еще не поздно. В ордене в последнее время дела обстоят совсем плохо. Спартак и Филон ведут внутреннюю войну друг с другом. Нам с тобой придется выбрать лишь одну сторону, но я думаю, что ты, как и я сделаешь правильный выбор. Ты все еще полностью можешь на меня положиться.
Те дневники, что мы с тобой нашли в ложе никому не показывай. Лучше схорони их в надежном месте и даже мне о нем не говори. Планы нашего братства никто не должен узнать. По крайней мере, я намерен унести все секреты с собою в могилу. Искренне надеюсь заручиться твоей поддержкой и пониманием. Чтобы не случилось то, что хранится в Тур-де-ля-Грос-Орлож должно остаться там до тех пор, пока не настанет нужное время. Надеюсь на нашу скорую встречу. Твой преданный друг и соратник В».
Чертыхнувшись, Лисса отбросила тетрадь с раздражением в сторону. После чего схватила за грудки изумленного Фабриса и начала его гневно трясти.
– Ты что с нами играешь? Я ничего не понимаю! Как это послание должно объяснить то, где сейчас находится отец? – прорычала она.
Видя, что обстановка с невероятной скоростью накаляется, а девушка находится на грани нервного срывая, я перенял инициативу на себя:
– Не торопись делать выводы… Возможно, не столь первостепенно, что мы чего-то не понимаем. Уверен, Питер не глупец, чтобы отправиться в одиночку на поиски ответов. Сама идея прикоснуться к чему-то запретному достойна глубокого уважения.
– Бесспорно, вы правы, – нашел поддержку в Дюпоне. – Профессор тоже так считал.
– Так значит, он отправился в Руан в надежде отыскать очередную скрытую правду? – немного успокоившись, вернулась в реальность дочь Беккера.
– Лисса, – позвал я ее, легонько коснувшись руки. – Как будто бы ты не знаешь, что для Питера это дело всей жизни. И ты для него очень важна, – перевел взгляд на парня и обратился к нему, давая возможность все объяснить. – Фабрис, если я верно понял, то Тур-де-ля-Грос-Орлож – именно то, что заинтересовало моего друга?
Юноша заметно приободрился и, уставившись на меня, закивал.
– Тур-де-ля-Грос-Орлож, – вторил он мне, – средневековая руанская башня, о которой я вам говорил в самом начале. На ее фасаде расположены астрономические часы – одни из самых крупных в Европе. Саму колокольню построили в XII веке. Она находится на одноименной улице города. Сейчас вам покажу, – и Дюпон ловко извлек ноутбук откуда-то из-под завалов стола, а затем, найдя то, что искал, развернул к нам экраном.
На нем мы действительно увидели кирпичное здание с аркой, над которой возвышался удивительной красоты циферблат, украшенный золоченой резьбой с изображением солнца и миниатюрными фигурками животных.
– И что может скрываться в недрах столь замысловатого произведения искусства? – недоверчиво произнесла Лисса, потягиваясь на диване, однако ее реплика осталась без реакции. – Нам нужно немедленно отправляться в Руан, – добавила более резво и посмотрела в окно, будто пытаясь найти там ответ.
– Сейчас уже поздно, – решил приубавить ее пыл, взглянув на наручные серебряные часы у себя на запястье.
Их подарил Беккер в честь успешной защиты диссертации. Они много значили для меня, поэтому никогда с ними не расставался.
– Но мы не можем больше бездействовать, – развела руками она, в поисках сумочки. – Время играет против нас.
– Сегодня мы точно уже не успеем, – безапелляционно заявил, увидев серьезность ее намерений.
Фабрис замешкался и куда-то исчез. Затем также резко вернулся, вероятно, из кухни, и предложил нам закуски. Выглядели они более, чем аппетитно, хотя и представляли собой обычный багет с маслом и сыром. Покончив с едой, он услужливо предложил:
– Мы можем завтра отправиться на моей машине, – так и не окончил мысль тот.
– Отлично! – хлопнула в ладоши дочь Питера, не дав ему договорить. – Тогда мы подъедем к тебе рано утром.
По лицу парня было заметно, что он уже пожалел о своем предложении.
– С утра? – переспросил студент, недоумевая.
– Давай, мистер Дюпон сам выберет время, – вмешался, понимая, что юноша не готов пожертвовать сном, чтобы нестись с первыми лучами солнца на север Франции.
– Пожалуй, к десяти будет в самый раз. Тем более, что до Руана всего два часа на авто, – благодарно на меня посмотрел тот и выдохнул с облегчением.
– Договорились! – с вызовом бросила девушка, дожевывая бутерброд, и направилась к выходу.
В тот вечер я провел ее до самой двери дома, а сам, убедившись, что за нами никто не следит, сразу направился в отель, где меня ждал неприятный сюрприз.
Глава 6
Войдя в номер, обнаружил, что там все перевернуто вверх дном: вещи разбросаны, а мебель сдвинута со своих мест. Кто-то явно что-то искал и я даже знал, что.
Стараясь ни к чему не прикасаться, дабы не испортить улики, убедился, что одежда и мини лэптоп мой на месте. Затем мигом спустился в холл, где у стойки регистрации также услужливо, как и в первый раз, уже ждала администратор. Прочитав имя на бейдже, я к ней обратился:
– Добрый вечер, мадемуазель Люсиль.
Та сразу же расплылась в улыбке и в ответ вежливо меня поприветствовала.
– Не могли бы вы подсказать, не приходил ли ко мне кто-то в мое отсутствие?
– Назовите номер вашей комнаты? – деловито спросила она.
– 317! – выжидающе на нее посмотрел я.
– Господин Гренель? Верно?
– Да.
– В электронном журнале нет никаких отметок, – проверив компьютер, сообщила Люсиль.
– Очень странно.
– У вас что-то случилось? – с не скрытым интересом продолжила та.
– Нет, то есть да, – прокашлявшись, я уверенно поставил ее перед фактом. – В моем номере кто-то был… Это произошло сегодня днем или вечером, – сам не зная ответа, добавил. – Эти камеры в холле и на этажах исправно функционируют? – обратился к девушке, рассчитывая на скорейшее решение проблемы.
– О да, сэр! Не переживайте, у нас все работает, – тревожно ответила администратор и начала в сердцах меня утешать, беспардонно вторгаясь в личное пространство. – Я немедленно сообщу в полицию… Наш отель приносит вам искренние сожаления. Мы попробуем во всем разобраться, – лепетала она, то постукивая, то поглаживая мою спину поверх рубашки. – У вас что-то пропало?
– Да, то есть, нет, – вновь растерялся, чувствуя, что сдают нервы. – У меня особо не было времени это проверить, – объяснился, отпрянув от Люсиль как от огня.
Она тоже по инерции от меня отскочила. По-видимому, за время работы, у девушки такой неприятный инцидент произошел в первый раз, и я мягко списал ее непрофессиональное поведение на неопытность.
– Хорошо, сыр, я вас поняла, – потупилась та, уже избегая прямого контакта. – Могу предложить пока другой номер?
– Нет, уж спасибо. Я сильно устал, чтобы переезжать.
– Тогда отправлю к вам горничную и попрошу, чтобы сегодняшний ужин подали за счет отеля, – ловко выкрутилась из ситуации администратор. – Пока будет длиться уборка, вы можете пройти в наш ресторан. Он расположен на первом этаже, – указала она куда-то в дальний угол коридора.
– Чудно, – присвистнул. – Предупредите, когда появится полиция.
Воспользовавшись моментом, пока Люсиль отвлеклась в попытке дозвониться до жандармерии, я решил последовать ее совету и отправился трапезничать. Признаться, бесплатный банкет был самым вкусным, что пробовал за последнее время. Видимо предупрежденный шеф-повар постарался на славу. Официант то и дело сновал из кухни в зал, предлагая фирменные блюда, среди которых оказались рататуй, салат с трюфелями и сыром бри, а также нежнейшее крем-брюле.
Пока наслаждался десертом, отметил, что ресторан был переполнен, несмотря на то, что уже почти перевалило за полночь. Пустовали буквально два столика. Само заведение выглядело пафосно и полностью соответствовало своим посетителям.
Однако объектом моего интереса стала парочка крепких парней, которые одиноко сидели у бара, никак не вписываясь в общую атмосферу. Они часто косились в мою сторону, что-то между собой обсуждая. Оба были в черных кожаных куртках и солнцезащитных очках. Я не придал этому особого значения в меру усталости, подумав, что те просто ошиблись местом и временем.
К моему удивлению, сотрудники полиции прибыли быстро, о чем меня, как и пообещала, оповестила администратор. Пройдя в холл, я встретил карабинеров. Один из них, низкий и лысый с огромным до неприличия животом, сразу же направился в комнату видеонаблюдения. Вторым оказался офицер Дюпре, высокий под два метра моего возраста угрюмый мужчина. Оглядев меня суровым пронзительным взглядом с головы до пят, он попросил подняться с ним в номер.
Когда мы уже подходили к двери, тот резко развернулся ко мне и спросил:
– Как долго вы сегодня отсутствовали в гостинице? – достал он блокнот, готовясь записывать.
– Мы с моей гостьей отъехали по делам примерно в обед, а вернулся один уже поздно вечером, – пытаясь вспомнить события дня, среагировал я.
– Что за гостья? – уточнил тот. – Это формальность, – незамедлительно пояснил, увидев мое недоверие.
– Не столь важно с учетом обстоятельств. Этой девушке я доверяю, – пытался уйти от вопроса назойливого полицая.
– Девушке? – хмыкнул Дюпре, неоднозначно намекнув на возможный интим. – Ладно, запишем, что был один, – и что-то пометил в блокноте.
Затем осмотрел дверь и, не найдя следов взлома, проследовал в номер. Уже внутри жандарм попросил меня предоставить ему документы, на что я раздраженно их ему протянул.
Пока тот задумчиво изучал место преступления, я думал, кто мог устроить такой невероятный погром? Конечно же, было очевидным, что вор охотился за документами Питера. Но мне хватило ума скрыть эти подробности от полиции. Также я умолчал и про синий седан, который два дня подряд преследовал нас.
