– Но, по-видимому, у него ничего не вышло?
– Неоднозначные публичные высказывания почти привели к завершению его академической карьеры. Именно тогда Адам понял, что бороться в открытую с «врагами разума» невозможно.
– Да уж! Смелости ему не отнимать. Но, если Гёте был членом общества «Баварских иллюминатов», то, как же со всем этим был связан Моцарт?
– В орден иллюминатов нельзя было вступить просто так. Поэтому его туда, скорее всего, пригласили. Возможно, мы найдем ответы на многие вопросы в письмах.
– В каких еще письмах? – переспросила, сводя брови домиком, девушка.
И тут я понял, что проговорился. Пришлось срочно реабилитироваться.
– Извини, что сразу не показал, – чуть ли не простонал. – Но на то были веские причины.
– Вот как! – надулась она.
– Пойми, речь идет о твоей безопасности. Я сегодня тебе собирался о них рассказать.
– Можно взглянуть?
– Конечно, – сказал и начал копаться в портфеле.
– Вы что их с собой принесли? – негодовала, потирая нервно конверт, который успел передать.
– Я не мог их оставить в отеле, зная, что за нами следят.
– О чем вы? Вы в этом уверены? – посмотрела на меня, как на умалишенного.
Тут должен признаться, что накануне вечером увидел за окном своего номера синий «Вольво». Затем похожая машина ехала за нами прямо до самой библиотеки. Об этом я сообщил девушке, стараясь максимально сгладить углы. Но у меня совсем плохо вышло.
– Не знаю, что думать! Вдруг нам прямо сейчас угрожает опасность? – резко встала она в попытке сбежать за ближайший стеллаж.
Я как нашкодивший котенок, проследовал в темный угол за ней.
Стоя прямо у аварийного выхода, Лисса извлекла из конверта письма и принялась их рассматривать. Прищуриваясь, какое-то время она пыталась читать. Однако я видел, что все попытки были тщетными.
– Послания зашифрованы стенографией, – объяснил.
– Да, и я, к сожалению, ничего в этом не смыслю.
– Наверное, нам придется искать помощи у Питера.
– Отец изучал стенографию?
– Не уверен, но он говорил, что работает в данном направлении.
– Уже почти шесть, – сказала девушка, взглянув на часы. – Пора ехать к Фабрису.
– Ты права, стоит поторопиться, – кивнул.
– Выйдем здесь, – показала она в сторону аварийного хода. – Так будем уверены, что хотя бы на время избавимся от слежки.
Когда оказались на улице, вдохнул полной грудью. Спустившись по запасной лестнице, мы вышли с торца. Там не было машин, и я предложил прогуляться. До дома студента оставалось буквально пару кварталов, и спутница, не став спорить, быстро согласилась.
К тому времени не надеялся, что мы застанем парня дома. Однако медлить и откладывать встречу не было смысла.
Глава 5
Добравшись до указанного Питером адреса, в холле здания застали консьержку.
– Добрый вечер, мадам, – сказал вежливо.
По ее внешнему виду было заметно, что та не очень рада гостям, которые отвлекли от чтения увлекательной мелодрамы.
– Не могли бы вы подсказать, где можно найти мистера Дюпона?
Пожилая женщина пристально посмотрела на нас оценивающим взглядом и скупо ответила:
– Добрый вечер… Вы имеете в виду господина Фабриса?
– Да, да. Именно его, – закивала Лисса головой как болванчик. – Он дома?
– Должен быть. По крайней мере, сегодня не выходил.
– Отлично, тогда мы можем его навестить? – без лишней волокиты пытался перейти сразу к делу.
– А кем вы ему приходитесь? – с подозрением продолжала расспросы консьержка.
В то время как я стушевался, дочь Беккера умело переняла инициативу на себя.
– Понимаете, я и Фабрис учимся на одном факультете, – невинно захлопала ресницами. – Он забыл кое-что важное в университете, и мне необходимо ему это срочно вернуть.
– Я могу и сама передать, – проигнорировав просьбу, заявила мадам.
– Нет, нет! Простите, но это кое-что личное. Мы хотели сделать сюрприз, – виртуозно выкрутилась вновь моя спутница.
За актерское мастерство ей мысленно поставил «пять» автоматом.
– Ну, раз так, проходите, – фыркнула та. – Квартира 86 на седьмом этаже.
– Спасибо, – сказал, поспешив быстро к старому лифту.
Подъемная кабина в силу возраста медленно доставила нас куда следует, и мы буквально вывалились на пролет, желая скорее покинуть тесное пространство.
Когда постучали в нужную дверь, за ней оказался высокий худощавый парень лет двадцати пяти. На первый взгляд, он не выделялся ничем особенным. Я бы даже сказал внешность его была посредственной и неказистой: пышная рыжая шевелюра, прямой длинный нос с небольшой горбинкой, слегка пухлые губы и карие почти черные глаза.
Юноша, одетый в серые домашние спортивные брюки и повидавшую виды растянутую футболку, явно был в замешательстве, увидев на пороге двух незнакомцев. И снова Лисса спасла ситуацию.
– Добрый вечер, Фабрис, – произнесла она томно, перейдя сразу на «ты», пытаясь, то ли очаровать юношу, то ли втереться в доверие. – Нас прислал мой отец. Прости, что без предупреждения, но он не оставил твоих контактов. Надеюсь, мы тебя не отвлекаем? – будто всерьез поинтересовалась она.
– Здравствуйте, – тот откровенно замялся и пропустил нас недоверчиво в комнату. – Проходите, – и мы проследовали за ним.
– Давайте, не будем терять времени на любезности, а перейдем сразу к делу, – продолжила приказным тоном девушка, войдя в образ, который никак с ней не вязался.
– Хорошо, – выпрямил спину хозяин жилья, пытаясь ей соответствовать.
Увидев, что Лисса не с того начала, решил, во-первых, представиться.
– Паскаль Гренель – старый друг Питера, а это – его дочь, – пояснил, стараясь расположить молодого человека.
И мы пожали руки друг другу.
– Доктор Беккер сказал нам, что мы можем к тебе обратиться, – добавил, словно оправдываясь.
– Ах! Профессор! – до Фабриса начала доходить суть происходящего. – Может быть, чаю или кофе? – промямлил неуверенно.
– Пожалуй, два кофе, – оповестила Лисса, сделав заказ за меня.
Пока Дюпон орудовал на кухне, мы принялись с интересом осматривать его убежище. Как и он сам, квартира была невзрачной. Стерильно белые стены. В углу единственной комнаты огромные стопки книг до потолка. На окнах темно-серые шторы со странным рисунком-абстракцией.
Главным объектом всего помещения было рабочее место: длинный металлический компьютерный стол со всей необходимой современной техникой. Спал Фабрис, как я понял, на раскладном диване, который уже был собран до нашего появления. Именно на нем мы и расположились.
Вернувшись, парень разместил две кружки с горячим напитком на небольшом журнальном столе прямо напротив нас.
– Так, ты знаешь, где мой отец? – хищно прищурилась Лисса, оглядев студента с головы до пят.
Юноша, уже привыкший к напору незваной гости, немного расслабился, расправил плечи и заговорил:
– В последний раз, когда мы виделись, он сказал, что поедет в Руан.
Мы с девушкой переглянулись, относясь скептически к услышанному.
– Что ему там понадобилось? – не давала спуску бедному парню. – Почему о своих планах он поставил в известность только тебя? – заглянула тому прямо в зрачки, пытаясь проникнуть в самую душу.
Лисса казалась убедительной, хотя и не играла по правилам. Про себя даже подметил, что в своих чувствах она была честной и максимально открытой.
– Поверьте, я не мечтал оказаться во всем этом замешанным, – буркнул смущенно молодой человек.
– Мы тебе верим, – сказал, стараясь немного подбодрить парня.
– Все началось с поездки профессора в Вену. Там он прочитал несколько лекций в местном университете, – перевел дыхание Дюпон и с запинкой продолжил. – Из слов доктора понял, что тот заранее планировал посетить родные края Моцарта, и даже побывал на экскурсии в его доме, после чего отправился в Собор Святого Стефана, где композитор создавал свои шедевры. Спустившись в катакомбы, в которых расположено подземное кладбище, Питер случайно наткнулся на какой-то тайник. Там он нашел личные письма и дневники.
– Так документы все же Амадея? – вспыхнула Лисса, наивно полагая, что подбирается к истине.
– Нет, нет! Это вряд ли… Текст определенно написан кем-то другим. Мы сравнивали его с почерком Моцарта и пришли к выводу, что их писал ему Гёте. И тот и другой хорошо знали латынь. Что же касается стенографии, то не уверен, – нервно сглотнул тот, – хотя вполне может быть, ведь техника получила особое развитие в конце XVIII века.
Я видел, как дочь Беккера жадно ловила каждое слово, хватаясь за любую информацию, как за последнюю соломинку.
– Хорошо… допустим, отец действительно нашел настоящие артефакты? Это из-за них его теперь ищут? Кто эти люди? – не унималась она, глядя на юношу испепеляющим взглядом.
– Не знаю, – взвыл парень, схватившись за голову. – Определенно могу сказать лишь одно, что они очень влиятельные.
– Но как папе все-таки удалось отыскать эти бумаги? Неужели за двести лет никто их прежде не видел? – удивилась искренне девушка.
– Судя по всему, мало кому в голову приходило исследовать подземное кладбище, – предположил Дюпон. – Все имеющиеся там захоронения в основном производились в XVIII веке. С тех пор туда наведываются далеко не все желающие, а только лишь посетители с крепкими нервами.
– Это уж точно не про меня, – поморщилась Лисса. – И все же, почему именно Руан? И зачем отец отправился туда один? – насупилась девушка, уже мечась из стороны в сторону, то и дело, ставя бедного юношу в некрасивое положение.
В воздухе повисло тяжелое неловкое молчание.
– В письмах Гёте мы нашли упоминание об астрономических часах, которые расположены в Нормандии. Больше, к сожалению, ничего не знаю. Профессор не пожелал объяснять мне подробности. И, как я понял, не рискнул привлекать к дальнейшим поискам, сочтя это опасным.
– Он после этого связывался с тобой? – спросил я, рассчитывая на положительный ответ.
– Нет, – совсем поник парень, – но надеюсь, что с ним все в порядке, – словно озвучивая мысли вслух, продолжил запнувшись.
– А что на счет посланий, зашифрованных стенографией? – передал Фабрису конверт, который накануне мне вернула на хранение Лисса, – Вы с Питером смогли их прочесть?
– Да, у нас получилось. У меня есть все записи, сейчас покажу.
И он скрылся на кухне, а мы устремились за ним.
В помещении площадью всего несколько квадратных метров с потолка одиноко свисала единственная лампа. Щурясь, в тусклом свете рассмотрел маленький угловой диван и обеденный стол. В другой стороне скромно стояли небольшой морозильник, плита и умывальник.
Парень, присев на корточки, начал шарить в духовом шкафу. В уме для себя я отметил, что это отличный тайник. Сам бы никогда не додумался, что-то спрятать в таком месте и, тем более, там искать.
Как и догадывался, оттуда Дюпон удачно извлек небольшой сверток, в котором были бережно завернуты переводы. Их он молниеносно протянул мне слегка дрожащими руками. Видимо доверить такое сокровище моей спутнице студент побоялся, чтобы в очередной раз не контактировать с ней из чувства самосохранения.
Велев молодым людям вернуться в комнату, сам выпил стакан прохладной воды. Затем, расположившись на прежнем месте, вскрыл бережно труды Беккера, которые оказались обычной тетрадью.
Вот, что ему удалось расшифровать в первом письме:
«Дорогой мой друг А, я долго не мог найти времени для встречи с тобой. Но ты уж прости, ведь я был занят весьма важными делами. Я получил твое последнее письмо и право должен во многом объясниться. Я искренне понимаю твой интерес к делам нашей ложи, но ты должен мне доверять, ведь я не склонен навредить ни тебе, ни кому-либо еще.Мы просто обязаны сделать мир лучше и дать надежду всему человечеству. Ты не должен ничего бояться. Наши ряды с каждым днем пополняются, и скоро мы обретем еще больше соратников. К нам уже примкнули князь Нейвид, герцоги Эрнест II Готский и Карл Август Веймарский и даже Иоганн Генрих Песталоцци. Надеюсь, что скоро и ты к нам присоединишься. С наилучшими пожеланиями твой верный товарищ В».
Зачитав вслух послание, взглянул на Лиссу, которая все это время слушала меня очень внимательно. Та, в свою очередь, перевела возмущенный взор на парня, с вызовом требуя разъяснений.
Фабрис понял, чего от него ждут и принялся комментировать:
– Мы с профессором Беккером пришли к выводу, что Гёте всячески пытался приобщить Моцарта к тайному обществу иллюминатов.
– Ты думаешь, он его завербовал? – схватившись за мое предплечье, спросила девушка.
