ISBN :
Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 18.10.2023
За спиной раздался гул. Женщина, чье тело лежало у моих ног, спикировала прямо с неба и зависла от земли в считанных сантиметрах. Протянула дрожащую руку, собираясь коснуться застывшего лица. И тут меня оторопь взяла.
Позабыв, где я и с кем имею дело, открыла рот, чтобы грозно заявить – на месте преступления ничего трогать руками нельзя, но положение спас вскочивший с колен дед.
В его направленном на меня напряженном взгляде читалось замешательство. Подозрение граничило с недоверием. Вело безмолвный бой. Длилось это доли секунды, но мне хватило, чтобы понять – кто-то явно опомнился от потрясения, и теперь задается вопросом, а не связанна ли я с трупом? И если да, стоит ли меня опасаться?
Пытаясь развеять его сомнения, я тяжело вздохнула и кивнула на дорожку, с которой мы сошли. Ведущую к выходу из парка.
– Петр Кузьмич, ну чего вы медлите? Вызывайте полицию.
– Вот этое верно, – тут же закивал он. – Пристав наш смекалистый, во всем разберется. Вы, барышня, туточки постойте, а я пока лихача вашего кликну. Пущай в Мещанский участок поспешит. Эх, бяда… бяда…
Последние слова он произнес уже развернувшись ко мне спиной. А когда отошел на приличное расстояние, я повернулась к призраку.
– Тело мы нашли. Миссия выполнена. Ты чего не исчезаешь?
Она не ответила сразу. Задумалась. Отвела взгляд в сторону. Затем грустно опустила его к земле и пожала плечами. Не знает.
– Значит, не выполнена, – пробормотала я, мысленно чертыхаясь. Надежда на то, что все закончится быстро и без проблем таяла на глазах.
– Тебя убили?
Еще одно пожатие плеч. Снова не знает. Или не помнит?
– Как тебя зовут? Где живешь? Хоть на что-то ты можешь ответить? – женское тело пошло рябью, то уплотняясь, то становясь еле видимым. Незнакомка явно волновалась. Глаза испугано метались от меня к мертвому телу и обратно. Наконец, отрицательно качнула головой.
– Час от часу не легче. Ладно, приедет полиция, будем выяснять, – а еще легенду не мешало бы придумать. Да такую, чтобы ни один «смекалистый пристав» не подкопался…
«Тили-тили-бом
Закрой глаза скорее,
Кто-то ходит за окном,
И стучится в двери».
Пытаясь согреться, я потирала ладони и прыгала с одной ноги на другую, напевая первую пришедшую в голову песенку, оказавшуюся колыбельной из старого фильма ужасов.
Прозрачная женщина, меланхолично покачивая головой, зависла над мохнатой веткой ели. Наверное, если бы привидения умели тяжело вздыхать, она именно этим и занималась. А так: либо смотрела вдаль, откуда должен был появиться сторож с подмогой, либо переводила взгляд на свое умиротворенно покоящееся под бревном тело.
Трогать его до появления полиции я не решилась. Не хватало еще, чтобы местный пристав, или как там его, на меня всех собак спустил. Отпечатки свои оставлять…
Кстати, а применяют ли уже дактилоскопию? Надеюсь, что да.
Глеб Севастьянович, на теории криминалистики, часто злоупотреблял историческими отсылками. Но ни одной даты, что он называл, я сейчас хоть убей, не вспомню.
Вздохнула. Поежилась.
Наконец вдалеке послышался свист. Хлопья снега взлетели в воздух. К нам приближался запряженный тройкой крытый экипаж.
Кажется пора превращаться в большеглазую взволнованную невинность.
Что я и сделала, изобразив на лице испуг и молитвенно сложив руки на груди.
Лихо притормозив в нескольких метрах от развилки, извозчик так и остался сидеть на козлах. Первым на снег спрыгнул парень в сером тулупе и такой же серой шапке, из-под которой выглядывали рыжие вихры. В его ладони был зажат освещавший дорогу фонарь.
Следом за ним показался мужчина в коричневом пальто. Долговязый. Лет сорока. Лицо худое. Шея замотана шарфом. Усики хитро закручены на концах. Одной рукой он придерживал пенсне, которое так и норовило упасть в снег, а второй прижимал к себе кожаный саквояж.
Окинув меня мимолётным взглядом и посчитав едва ли заслуживающей внимание, он всецело уставился на труп.
Я уже было решила, что это и есть хваленый пристав, но не тут-то было. Из экипажа показалась еще одна, довольно внушительная фигура. И на весь парк раздался громоподобный рык:
– Яшка, пес шелудивый, только попробуй мне все тут утоптать. Шкуру спущу!
Душа ухнула в пятки.
Вздрогнули не только я, но и непосредственно сам виновник – рыжий паренек. А тот, что с пенсне – закатил глаза, покачал головой, положил саквояж на снег и принялся сражаться с бревном.
– Яшка, – с сильным иностранным акцентом прокряхтел он. – Подсоби.
Парень, повесив фонарь на выступающий из стенки экипажа крюк, кинулся к нему. А мой взгляд не отрывался от мужчины, что, выбравшись из экипажа, поправил стоячий воротник распахнутого темно-зеленого пальто с серебряными погонами, из-под которого выглядывал черный китель с белым шнурком, что вел к поясной кобуре.
Затем поправил шапку из черной мерлушки, с бляхой в виде орла посередине. И наконец уставился на меня жестким, колючим взглядом блестевших в свете покачивающегося фонаря зеленых глаз.
Высокий. Широкоплечий. Кажется брюнет, если судить по недельной щетине на волевом лице, чью военную выправку не скрыла бы и гражданская одежда.
Красивым я бы его точно не назвала. А вот мужественным… пожалуй. Но только подумала об этом, как тут же смутилась.
– Туточки она… – прервал затянувшуюся паузу запыхавшийся голос подоспевшего сторожа. Петр Кузьмич, согнувшись в спине, переводил дыхание. Одна его рука упиралась в колено, а указательный палец второй был направлен в сторону замёрзшего тела. – Не почудилось, стало быть.
– Почему посторонние? – обратился к старику брюнет, своим зычным, командирским голосом. – Ежели вытаскиваете меня из постели, Петр Кузьмич, то должно организовать охрану места происшествия и следить, дабы барышни мимопроходящие рты не разевали…
Это он что, обо мне? Похоже, образ взволнованной невинности чересчур уж удался.
– Дык, Гордей Назарыч, – выпучил на него глаза старик. – Она ж…
Но договорить не успел. Вышеназванный пристав – а я была уверена, что это он и есть – шагнул ко мне, разметая юфтевыми сапогами снег. Встал так, чтобы скрыть от меня мертвое тело, и склонил голову в поклоне.
– Пристав Мещанского участка Ермаков Гордей Назарович. С кем имею честь?
– Софья Алексеевна, – медленно произнесла я, гадая то ли мне ему замерзшую ручку для поцелуя подать, то ли реверанс грациозный изобразить. В конечном итоге отказалась и от первого, и от второго. Благо было на что списать.
Фамилию тоже решила придержать. На всякий. Не сомневаясь, что этот «всякий случай» клюнет меня в зад в самый неподходящий момент.
Пристав прищурился, но допытываться не стал. Только медленно покачал головой.
– Шли бы вы барышня домой. Время то уж позднее. Не след вам на такое глядеть.
Посчитав свою воспитательную миссию выполненной, мужчина направился к трупу, который тот долговязый, в пенсне, уже исследовал на наличие порезов и ссадин. И сел рядом на корточки.
С одной стороны, идеальный шанс, чтобы улизнуть незамеченной. Пристав дал добро. Никто из присутствующих фамилии моей не знает. Камеры наблюдения еще не изобрели. Растворюсь в городе и поминай как звали.
А с другой…
Я подняла взгляд на ель, где на ветке сидел ворон. Рядом с ним, в воздухе завис призрак, чей взгляд был направлен прямо на меня и отражал вселенскую тоску.
Сердце зашлось галопом от жалости. В горле встал сухой ком. Все признаки проснувшейся совести.
Нет, так нельзя. Раз уж впуталась в это дело, я обязана довести его до конца. Разве не этому учил меня покойный дед?
Осторожно шагнув вперед, я прислушалась.
– Заметили что, Поль Маратович? – поинтересовался Гордей.
– Ножевая рана, аккурат под сердцем, – с сильным французским – я теперь слышала это отчетливее – акцентом, заключил медицинский эксперт.
Услышавший его Петр Кузьмич шумно вздохнул и перекрестился.
– Все в руце Божьей!
Рыжий Яшка удивленно захлопал глазами, подался вперед и прошептал:
– Князь…
Что он имел в виду, я так и не поняла. Договорить парню не дали. Пристав зыркнул так, что тот тут же съежился и умолк.
– Это, по вашему, причина смерти? – не выдержав, поинтересовалась я, на мгновение выйдя из заранее продуманного образа.
Полю Маратовичу, судя по всему, было глубоко плевать, кто с ним говорит. Отвечал он вполне профессионально. Не прекращая, однако, изучать рану.
– Точнее скажу после полного осмотра тела. По предварительному обследованию, учитывая температуру воздуха последних дней и все признаки трупного окоченения, могу предположить, что барышня мертва около сорока часов.
– Не стой столпом, неслух, пиши, – обращаясь к парню, отдал приказ пристав. – По приезду в участок оформишь протокол по месту совершенного преступления.
– Как прикажете, Гордей Назарыч! – Яшка вытащил из-за пазухи блокнот с зажатым внутри карандашом и, попеременно дуя на замерзшие пальцы то одной руки, то другой, принялся усиленно в него что-то записывать.
Пристав, между тем, вернулся к осмотру трупа. Прошелся пальцами вдоль мохнатого воротника. Заглянул в карманы полушубка.
Он уже не хмурился, но выглядеть стал мрачным и каким-то… непреклонным. Что, стоит признать, шло ему намного больше. Четко очерченные губы, где нижняя была слегка толще верхней, крепко сжались, превратившись в прямую линию. А в зеленых глазах появился решительный блеск.
В голове невольно мелькнула мысль, каким он станет, если вдруг улыбнется? Но я быстро отогнала ее прочь, решив, что это знание из разряда лишних.
Медик, закончив поверхностный осмотр, делал заметки в собственной записной книжке. Яшка, засунул блокнот обратно за пазуху, и сейчас, под руководством извозчика, вытаскивал откуда-то снизу, из-под экипажа, самые настоящие сани. Сторож бросился ему на помощь. А я, ведомая любопытством, не заметила, как подошла слишком близко к телу.
Встала рядом с приставом, и принялась внимательно следить за его действиями.
– Надо выяснить, кто она такая, – слова слетели с губ раньше, чем я успела спохватиться. Благо мужчина был слишком увлечен работой, чтобы обращать внимание. Он кивнул, и это придало мне смелости. Продолжила я уже с энтузиазмом. – Сделать портрет, развешать по городу. Возможно, дать заметку в газеты. Вдруг кто-то из родных или знакомых откликнется? Судя по одежде, девушка приличная.
– Навряд ли… – пробормотал он, вытаскивая из внутреннего кармана полушубка жертвы слегка смятую бумажку.
– Что это?
– А это, барышня, документ, указывающий, что данная особа, взгляды имела вольные, – он скосился на меня, но, видимо, осознав, что намека я не поняла, уточнил. – Делами… неприличными занималась. О чем вам, Софья Алексеевна, знать без надобности.
Проститутка, выходит? Неожиданно.
Я подняла голову и уставилась на сидевшего на ветке призрака. Та в ответ гордо задрала подбородок и снова пошла рябью.
Гордей, между тем, принялся разворачивать бумагу, кощунственно используя для этого голые руки. У меня аж зубы свело от негодования.
– Что вы делаете? – он недоумевающе приподнял одну бровь. – Как можно трогать предполагаемые вещественные улики до проведения дактилоскопии?
– Дакти… чего?
– Дактилоскопия – это метод, позволяющий установить личность, по отпечаткам пальцев. Введен англичанином Уильямом Гершелем, который доказал, что в природе не существует двух одинаковых отпечатков, – словно по учебнику шпарила я, уже понимая, что зря я это… сейчас или на смех поднимут, или с потрохами сожрут.
Этот может.
– Мать честная! – усмехнулся пристав, полностью сосредоточив на мне свой внимательный взгляд. – Поль Маратович, вы у нас знаток, слыхали о подобном методе?
Он что издевается? Точно, издевается!
– Дюже замысловато, – почесывая пальцами ус, протянул француз, глаза которого – и от меня это не укрылось – горели любопытством.
Гордей развел руками.
– Вы уж не взыщите, Софья Алексеевна, но курам на смех ваш метод.
Этого я уже стерпеть не могла.
– Как же вы собрались идентифицировать ее личность? Или искать убийцу? – я кивнула на распростертое у наших ног тело. – Не поделитесь… любезный Гордей Назарович?
Он закашлялся, но быстро взял себя в руки. Резко поднялся с корточек и теперь возвышался надо мной, как каменная скала.
– Алевтина Максимовна Немировская, – чеканя каждое слово, произнес он. – Рождена в Псковской губернии, деревне Сосновка. Году одна тысяча восемьсот шестидесятом. Работает на Поткинской, куда я к завтрему и наведаюсь…
Стоило догадаться, что в найденном документе не только род деятельности обозначен будет. Не бог весть какое достижение, но приставу достаточно, чтобы счесть себя победителем нашего небольшого противостояния.
От ответа меня спас закончивший с санями Яшка.
– На Поткинской? У мадам Жужу? Помнится обер-полицмейстер лично обещался закрыть этот ее «вертеп разврата» к «псам собачьим», – парень, явно процитировав последнюю фразу, хохотнул, но поймав на себе хмурый взгляд старшего коллеги, смущенно потупился.
– Хватит балакать, тащи тело на сани. Повезем в холодную.
– Подождите, куда вы? – остановила я, собравшегося вернуться в экипаж пристава. – А проверить территорию? Оцепить участок? Опросить свидетелей?
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом