Александра Суслина "Что случилось с речкой Аджибейкой. Роман"

– Вот и со мной так было, – начал он, и я понял что сейчас узнаю то, о чем Виктор умолчал на автобусной остановке.

– Интересно послушать.

– Я тоже приехал сюда в молодости. Думал, что объеду весь мир. Тут я хотел подработать, подкопить немного перед путешествием. Здесь тогда шло масштабное строительство, рабочих рук не хватало. Устроился на стройку. А потом еще на одну. А потом еще. А потом… встретил Лусию. – Виктор усмехнулся и поставил опустевший бокал на столик.

– Я почему-то так и подумал, что все дело в девушке, – улыбнулся я.

– Ну а как же иначе. Любовь меняет людей. И корежит судьбы. Корежит судьбы, – повторил Виктор.

Я понял, что конец у истории вряд ли счастливый, и не стал уточнять.

– Если коротко, она выбрала другого, а я – как идиот – вместо того, чтобы жить дальше, всю жизнь ждал, что она что-то поймет, переосмыслит… – Виктор глубоко вздохнул. – Насильно мил не будешь. Сердцу не прикажешь. Я этого никак не хотел понимать. А надо было сразу уехать. Старый дурак!

– Да уж. – Я не знал, что сказать.

– А знаете, что самое смешное?

– Что?

– Я по-прежнему ее люблю. И несмотря на все, – Виктор развел руками и усмехнулся, – я поехал черт знает куда, чтобы лично поздравить ее с этим идиотским праздником.

– На ту остановку, где мы встретились?

– На ту самую остановку, – кивнул Виктор.

Мы замолчали.

Незаметно за окном потемнело, и я с ужасом подумал, что мне надо возвращаться домой.

6

– Ты где был? – накинулась на меня Рита, когда я появился на пороге. – Мы уже не знали, что и думать.

– Забрался далеко, с трудом выбрался. Пришлось ехать на трех автобусах. А они сегодня ходят с увеличенными интервалами. Пришлось три раза по сорок минут ждать.

– Да, из-за праздника, – донесся из комнаты голос Гранта. – Ну хоть не зря съездил? Узнал, что по четвертому адресу?

– Ничего конкретного, там просто многоквартирный дом и офисы, – ответил я.

– Ужинать будешь? Мы тебе оставили пасту, – предложила Рита.

– Нет, спасибо. Я ел.

Рита пожала плечами и ушла в комнату.

– Давай тогда чаю попьем? – предложил Грант. – Обидно, что поездка оказалась напрасной. Хотя ты вроде не особенно расстроен.

– На самом деле я даже рад. Во-первых, я познакомился Виктором и прекрасно пообедал у него дома. А во-вторых, я узнал, что случилось с речкой Аджибейкой! – рассмеялся я. – Специально для тебя!

Остаток вечера я настолько увлеченно рассказывал Гранту про речку и Виктора, что даже Рита выползла из постели и пришла в пижаме на кухню – слушать.

Моя встреча с Виктором полностью захватила мое воображение. Снова и снова в моей голове прокручивались истории Виктора, его несколько старомодная манера изъясняться, ирония и живая мимика. Рассказывал он воодушевленно и весело, как будто долгие годы искал подходящего слушателя. Я подумал, что у Виктора, по меркам современного общества, абсолютно невзрачная и несчастливая жизнь. В ней нет ни успеха, ни особого достатка, ни любви, ни семьи, ни карьеры. Но его жизнь нельзя назвать бессмысленной или тусклой. Он куда-то ходит, что-то готовит, с кем-то видится. Он дружелюбен и открыт. И совсем не глуп. И живет тем, что есть. Без иллюзий и розовых очков. Полностью отдавая себе отчет в упущенных шансах, но осознание всех совершенных ошибок не делает его рагу менее вкусным и не убивает его желание жить и радоваться.

Я в таком ключе никогда о своей жизни не думал. И хотя моя история в сравнении с историей Виктора выглядела более успешной – я хотя бы не прожил тридцать лет в безответной любви, – я всегда видел свое существование каким-то блеклым. Как будто я не вправе наслаждаться жизнью, если я ничего не достиг и не выкладываюсь на полную. Будто выбранный мною путь наименьшего сопротивления имеет обязательную обратную сторону – притупленное удовольствие. Но кто сказал, что обязательно должно быть именно так? Получается, я сам.

В ту ночь я впервые за долгое время крепко спал и видел сны. Мне снились Виктор и его Лусия, которая почему-то очень напоминала Марту. И мы все бежали откуда-то. И прибежали к моей бабушке. Я не помнил ее лица, но знал, что это она. И мы ели рыбный пирог. И салфетки были в покрытых патиной серебряных кольцах.

7

В течение последующих недель я виделся с Виктором регулярно, и время начало двигаться быстрее. Несмотря на разницу в возрасте, можно сказать, что мы подружились. Он постоянно что-то рассказывал, звал куда-то, перезнакомил меня со всеми соседями. Мы сходили на местный концерт и даже съездили в горы. И каждый раз, возвращаясь домой, я с удовольствием пересказывал истории Виктора Гранту и Рите. И совершенно логично, что они оба захотели лично познакомиться с Виктором. Тот, в свою очередь, обрадовался новому знакомству и позвал всех нас троих на ужин.

Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, радовался, что именно я познакомлю друзей с таким прекрасным рассказчиком, а с другой – чувствовал некую ревность: вдруг эта парочка археологов будет более интересна Виктору, чем унылый помощник нотариуса. Ведь и у них наверняка найдется множество удивительных историй, каждая из которых затмит все мои рассказы вместе взятые. К моменту, как мы вышли из 115-го автобуса, я опять погрузился в свое привычное отрешенное состояние.

Виктор ждал нас. На кухне все скворчало и бурлило. Я представил друзей Виктору и молча сел на диван, оставляя себе возможность со стороны наблюдать за развитием разговора.

Грант расспрашивал Виктора о соусе, а Рита предложила накрыть на стол. Я взялся помогать Рите.

– Рита, приборы в дальнем ящике буфета. Не факт, правда, что вы найдете там хоть пару одинаковых. Алекс, салфетки, кажется, там же, где стаканы, – там за тарелками, да-да… – Виктор стоял спиной к столу и руководил процессом, наблюдая за нами в отражении стекол кухонного шкафчика. – Грант, будь так добр, отнеси эти два блюда на стол. В центр, да.

Наконец мы сели. В общей беседе я практически не участвовал и просто слушал, как Виктор и Грант пересказывают друг другу истории, которые я уже слышал.

Я снова завис. Из забытья меня вывел голос Риты.

– Алекс, ты опять залип. Оставь уже вилку в покое и доешь мясо, – тихо заметила Рита.

– Алекс, вилку не гладят, вилкой – накалывают! – со смехом добавил Грант, видя мое недоумение.

Я посмотрел на руки. Действительно, мои руки сами собой гладили вилку. Но минуточку, такое уже было!

– Я это уже делал, – вслух сказал я.

– Что делал? – не понял Грант.

– Эту вилку. Такую же. Я уже видел. И гладил, – ответил я. – Я видел недавно точно такие же вилки.

Вот так совпадение. Неужели у меня в руках та самая вилка, которой не хватало в наборе, виденном мною в одном из антикварных магазинов?

– Покажи, – попросил Виктор.

Я протянул ему вилку.

– О, это легендарная вилка! – усмехнулся Виктор. – Трофейная! Мой боевой трофей.

– Расскажите! – сказали Грант и Рита в один голос.

– Уверены, что выдержите эту драму? – хитро спросил Виктор.

Мы закивали.

– Ладно. В общем, в юности я полюбил девушку! Звали ее Лусия. Дочь самого крупного местного антиквара. – Виктор встретился со мной взглядом, давая понять, что я уже в курсе той истории. – Она была красавицей. Когда я увидел ее, мое сердце замерло, я понял, что жизни мне без нее не будет! – Виктор выждал театральную паузу и продолжил: – И хотя к тому моменту я заработал достаточно, чтобы путешествовать дальше, встреча с ней полностью смешала все карты. Чтобы предложить ей руку и сердце, я решил подзаработать еще и устроился на товарный поезд – грузчиком. Тяжелый, но высокооплачиваемый труд. За несколько рейсов я предполагал удвоить мои накопления, после этого открыться ей в своих чувствах и, разумеется, сразу же жениться.

– И вы были уверены, что ваше чувство взаимно? – прервала Виктора Рита.

– Ох, женщина сразу зрит в корень! – рассмеялся Виктор. – Скажем так, я думал, что я ей нравлюсь. Вернее, я ей нравился, это точно. Но слушайте рассказ дальше…

– Все-все, не перебиваю больше! – пообещала Рита. – Ужасно интересно узнать, при чем тут вилка.

– Так вот, – продолжил Виктор. – В поезде я познакомился с Бланком. Отличный был парень! Подлый Бланк! Мы подружились. Он, как и все на том поезде, вкалывал ради денег. Он только переехал, начал жизнь с чистого листа. Бедный, одинокий и очень красивый Бланк и без того вызывал симпатию, а когда выяснилось, что у него в тот год умерла мать, стал и вовсе неотразимым. Все хотели ему помочь и как-то поддержать. Так вот, все, что было у Бланка, – это несколько ценных вещиц, доставшихся ему от матери. Продавать он их категорически не хотел, хотя еле сводил концы с концами. А вот заложить их в ломбард, чтобы обязательно выкупить, когда встанет на ноги, – другое дело. Но где найти в наше время приличный ломбард? Ну и я, конечно, не будь дураком, тут же посоветовал Бланку отца Лусии и его антикварный магазин.

– Неужели… – начала было Рита и замолкла.

– Да, моя милая, именно так, – вздохнул Виктор. – Я сам привел Бланка к Лусии. И она тут же влюбилась. Разумеется, не в меня. А я остался с носом.

Мы замолчали.

– А при чем тут все же вилка? – напомнил Грант.

– Да, вилка, – продолжил Виктор. – Так вот Бланк женился на Лусии. И несколько лет все шло хорошо. А потом что-то разладилось, и он ушел. Сердце Лусии было разбито. А я, опять же дурак, решил, что это мой шанс. Пошел к ней с цветами.

– М-да.

– Ну задним умом все сильны, – покачал головой Виктор. – Тогда мне казалось, что я все делаю правильно и, главное, вовремя. Прошел же целый месяц с момента их расставания. Весьма достойный срок, чтобы забыть свою любовь, так? Вот я и решил, что пора действовать, – пришел весь такой нарядный. А Лусия нервная, злая, сама не своя. Увидела меня и давай кричать, что все ее горе из-за меня. Если бы я их не познакомил, если б я его не привел, она бы сейчас так не страдала. Я пытался ее как-то утешить, успокоить. Но как часто бывает, чем больше успокаиваешь кого-то, тем больше она заводится. – Виктор улыбнулся. – В результате она впала в какое-то безумное состояние, и в меня полетело все, что стояло рядом. Вазы, стаканы, статуэтки, лампы, книги. Убытков магазину на кругленькую сумму. Я увертывался. Но от всего увернуться невозможно. И когда в меня летело столовое серебро, одну вилку я поймал прямо перед своим лицом. – Виктор схватил в воздухе невидимую вилку. – Я настолько опешил тогда, что даже не понял, что автоматически сунул ее в карман. В общем, в тот день я ушел побитый, раненый, заново отвергнутый, но с трофеем. С этой самой вилкой, что так понравилась Алексу. – Виктор выдохнул. – Конец.

– Хорошо, что не нож, и хорошо, что не в глаз, – рассудил Грант.

– Люблю оптимистов, – улыбнулся Виктор.

– И вы потом не помирились? – спросила Рита, которая, судя по всему, все-таки надеялась на счастливый финал.

– Помирились, конечно, но не сразу, – ответил Виктор.

История с вилкой меня позабавила, хорошее настроение вернулось. Я снова включился в общий разговор, и время восстановило свой нормальный темп. Дома мы оказались только поздно вечером и еще долго обсуждали любовную драму Виктора и мою вилку.

– Я практически уверен, что эта вилка – из того набора, что я видел у антиквара. Она абсолютно такая же. Потертости, износ. И там не хватало ровно одной штуки.

– Ну, вероятность, что такой набор – не уникален, тоже нельзя исключать, – заметил Грант.

– С другой стороны, шанс, что в этой глуши таких наборов было несколько, тоже невелик, – добавила Рита. – Любопытно, конечно. Сравнить бы.

– Я просто подумал, что если вилка – та самая, то тот антикварный – это и есть магазин, который принадлежал отцу Лусии и, вероятно, принадлежит сейчас ей.

– Да. Скорее всего так и есть, – согласился Грант.

– Правда, там продавец мужчина, – вспомнил я. – Хотя хозяйка и не обязана стоять за прилавком. Тем более пожилая.

Ворочаясь без сна, я думал о совпадениях. Случайная встреча с Виктором. Совершенно случайная. И маловероятная. На автобусной остановке. И вилка. Она могла достаться кому угодно – например, Гранту, и он даже не обратил бы на нее внимание. Не знаю почему, но мне ужасно захотелось воссоединить набор. Хотя вряд ли Виктор пожертвует мне свой трофей. И вряд ли у меня найдутся деньги, чтобы купить остальные пять вилок. А там ведь еще были ножи. Вот бы собрать весь комплект. Может, хозяин сделает скидку?

8

Утром меня разбудил шум. Грант и Рита ссорились. Я особо не вслушивался в их спор, но понял, что Рита завелась, а Грант не может никак найти нужных слов, чтобы свести ссору на нет. В результате хлопнула дверь, и стало тихо. Я не понял, кто именно из них ушел, и осторожно вышел из комнаты. На кухне сидела Рита.

– Доброе утро, – проговорил я, стараясь соблюсти максимально нейтральную интонацию.

– Ты спрашиваешь или утверждаешь? – усмехнулась Рита.

– Здороваюсь.

– Тогда и тебе доброе утро. Будешь яичницу? Я жарила на двоих, но Грант завтракать, видимо, не будет.

– Ну не пропадать же, – согласился я.

Рита поставила передо мной тарелку.

– Тебе не кажется, – неожиданно спросила Рита, – что мы теряем время?

– В смысле?

– В прямом. Откладываем жизнь на будущее. Ждем чего-то. Лучшей работы, подходящих условий. Гонимся за чем-то, хотим чего-то достичь, чтобы потом наконец начать жить. А может, лучше жить сразу.

– Это у тебя после вчерашней встречи с Виктором такие мысли появились? – предположил я.

– Наверное. – Рита пожала плечами. – Думаю, да. Вот Виктор всю жизнь чего-то ждал и что получил в результате? Возможность весело рассказывать о своих неудачах?

– Ты так на это смотришь? – удивился я.

– А как еще можно на это смотреть?

– Я, наоборот, вижу Виктора примером того, как можно радоваться и жить полной жизнью, даже если ты ничего не добился и у тебя ничего толком нет. Он не ноет, не скулит, не мается, не ругает себя, не клянет мир или обстоятельства. Просто живет, готовит, общается, знакомится. Да, никаких успехов особых у него нет. Зато есть спокойствие и удовлетворенность.

– Вот уж не знаю. По мне так Виктор – прекрасный рассказчик, с ним интересно, да, но мы не знаем, что с ним происходит, когда он остается один. Может, он сутками плачет в подушку, проклиная Лусию, подлого Бланка и свою жизнь в целом.

Я задумался. Может, Рита в чем-то права. Что у человека на душе, когда он остается наедине с собой, мы никогда не узнаем.

– Ирония – это здорово, конечно. Но жизнь не может состоять исключительно из иронии, – продолжила Рита. – А если так, то это очень грустно.

– И что, по-твоему, надо делать?