Разбудил меня телефонный звонок. Оказалось, расслабиться мне так и не удалось, и я на автомате выпалила:
– Линия жизни, Алана. Что у вас? Черт… – потерла глаза и вспомнила, что уже дома, – Да, слушаю, кто это?
С трудом разлепив веки, взглянула на циферблат будильника. В густоте темноты виднелись четыре горящие цифры: 03:00.
– Алло? Я вас слушаю! – раздражено повторила я.
– Алана…
– О, Господи! – я вытянулась в струнку, а сон как рукой сняло, – Откуда у тебя мой номер? Как ты нашел меня?
По коже поползли мурашки.
– Нужно поговорить. Это срочно! От этого зависит твоя жизнь!
– Ну все! С меня достаточно! Больше никаких разговоров! – прорычала я, бросила трубку и вжалась в диван.
Уснуть мне так и не удалось. Сидя на диване и глядя в темноту, не могла сосредоточиться на конкретной мысли и, честно говоря, ждала повторного звонка. Обдумывала, что буду делать, если он позвонит снова. Но он не звонил. Тревожить Эдмона мне не хотелось, ведь я с трудом уверила его, что все хорошо и ничего кроме переутомления меня не тревожит. Но страх сковывал.
Потянулась к ночнику, собираясь пойти на кухню за свежей кружкой чая. Но вместо привычного выключателя рука прикоснулась к чему-то теплому. Я не удержала крик.
Ночник сам собой зажегся, а передо мной возник незнакомый мужчина лет тридцати. Сомнений не было, что этот человек и есть Эмиль – узнала этот скрипучий хриплый голос, полный мужества:
– Постой, Алана! Выслушай меня и я уйду!
– Пошел вон! Я вызову полицию! Убирайся! – наспех заматываясь в плед, я быстрым шагом направилась на кухню, постоянно испуганно оборачиваясь.
Нервная дрожь сводила в безжалостных объятиях все мое тело и в тот момент я отчаянно молилась, чтоб мне все на самом деле снилось: три часа ночи, этот глупый кошмарный сон, чуть не сбившая меня машина, зеленые глаза водителя.
«Господи! Пусть на утро все окажется неважным и пустым. Я снова встану и улыбнусь новому дню!» – мысленно причитала я.
Но в мои уши настойчиво вливался чертов голос:
– Ты умрешь через полгода! Я могу тебе помочь избежать этого!
Я включила свет на кухне и уставилась на своего гостя, периодически сотрясаясь от дрожи.
– Ты ненормальный! Что ты вообще хочешь от меня? Сначала звонки на работе, теперь ты добрался до меня в моей же квартире. Как ты здесь оказался? И как хочешь помочь мне спасись от тобой же выдуманной смерти? Хотя нет, я ничего не хочу слышать! Убирайся! И если еще хотя бы раз я услышу о тебе, Эмиль Маркони, то подам на тебя в суд!
– Это бесполезно. Я не человек – меня нет!
– Что значит… – опешила я.
– Позволь мне все объяснить. Я понимаю, что тебе страшно!
– Я не в состоянии тебя выслушать и, честно говоря, не имею никакого желания! – перебила его я и сложила руки на груди, пытаясь таким образом унять надоедливую дрожь и спрятать охвативший ужас в глубине своего сердца.
Он совершенно точно разгадал мое состояние, понял, что меня душит страх и не стал давить:
– Я позвоню тебе завтра. Очень прошу, не затягивай! У нас совершенно нет времени.
– У меня времени предостаточно! Хватит! Уходи! Оставь меня! – отвернувшись к окну, выходящему на ночной город, твердо выговорила я.
– Помни, я могу тебе помочь!
После его ухода я закуталась в плед поуютнее, в бессилии опустилась на стул, положила голову на руки и закрыла глаза.
***
Утром проснулась в полном непонимании и задалась вопросом: «Что я делаю на кухне, ведь все это было лишь правдоподобным сном? Или нет?»
Эмиля нигде не было, но в воздухе витали напряжение и страх. Мой страх.
…Утро рядовой пчелки-трудяги началось по расписанию. Захлопнув входную дверь, отправилась к машине, прекрасно зная, что как только войду в свой кабинет, начнется бурный рабочий день – такой же бурный, как все предыдущие и последующие.
«А сколько их осталось-то – последующих?» – от этой мысли передернуло.
В голове кипели мысли о вчерашнем дорожном происшествии, о моей грядущей смерти и о жутком парне, назойливо твердившем о моей смерти.
«Неужели он говорит правду?! Хочется верить, что это очередной шизофреник. Только понять не могу, как ему удается дозваниваться на мою линию без ведома профессионального оператора?! И тем более проникать в мою квартиру! Значит так, сначала к Раулю. Нужно кое-что выяснить».
Серое здание уже распахнуло для меня автоматические двери, зазывая внутрь – вершить добро и спасать мир. Я сделала шаг навстречу, принимая приглашение. Но не успела открыть дверь своего кабинета, как раздался звонок:
– Алана, выручай, нет свободных линий и три входящих. Перенаправляю, не справляемся! – не давая мне сказать и слова, выпалил Рауль, и я решила отложить свой допрос до лучших времен.
– «Линия Жизни». Алана. Я вас слушаю!
Глава 4. Эдмон
В 18:30 – я положила трубку и, закрыв глаза, отказалась вспоминать, какой по счету звонок был мной принят и обработан. Сбилась еще в 14:00 на семнадцатом.
«И черт с ним, со счетом, компьютер все посчитает за меня!» – отмахнулась и набрала Катрин, попросив списать меня на время.
Выскочив из кабинета, я направилась к Раулю, и, войдя к нему, затараторила прежде, чем он успел поздороваться и пока не зазвонили аппараты снова.
– Пробей мне пожалуйста имя и данные того парня, которому запретили доступ на мою линию. Сколько времени это займет?
– Линия жизни… Две минуты, пожалуйста, я соединю вас с нашим специалистом, – в сотый раз за день произнес Рауль в трубку заученную фразу.
Разговаривая по телефону и параллельно роясь в ящике стола, он вскоре извлек худощавую папку. Положив документы на край стола, он указал на них пальцем и движением руки дал понять, что не располагает временем. Я послушно взяла папку, вышла и, не дожидаясь свободной минуты, глазами пробежалась по вложенным в нее бумагам, желая увидеть жгущее изнутри имя – Эмиль. Но папка содержала документы на имя некого Андре Мариуса.
Я вернулась и спросила:
– Ты уверен, что не ошибся?
Он приложил ладонь к трубке и произнес:
– Вчера шеф ее требовал. Я не мог перепутать. Дай поработать!
– Прости-прости! – улыбнулась ему и, прикрыв дверь, рассеяно зашагала узкими коридорами по направлению к своему кабинету.
«Все еще хуже, чем я предполагала. Выходит, что в день, когда я сорвала очередной вызов Эмиля и нажаловалась на него Раулю, он подал раппорт шефу на имя абонента, звонящего перед Эмилем – этого самого Андре. То есть, они отключили не того! Но самое страшное в другом – КАК!? Как Эмиль звонит мне, обходя оператора?»
Я не знала, что и думать. Мне снова стало страшно. Слова Эмиля стали въедаться ядовитым шипом в мое сознание и искать лазейку к моей вере, подрывая тем самым спокойствие.
«Я не человек – меня нет!» – жутким эхом раздавались его слова в моей голове.
До панической атаки, влекущей все симптомы вчерашнего вечера, меня разделяли считанные секунды. А дальше – чувство внезапной паники, буквально сводящее с ума и разгоняющее сердце до 210 ударов в минуту, безудержный туман в голове, мороз по коже, жар по телу, дрожь, слабость и потеря здравого смысла, выражающаяся во внезапно наступающем сне.
«Только не здесь! Надо собраться» – приказала я себе.
Буквально через секунду из-за угла появился Эдмон:
– Что скажешь? Как прошел день? – весело улыбаясь, заворковал он.
– Боюсь не так прекрасно, как твой! – не замедляя шаг, ответила я.
Он поравнялся со мной и, не отставая произнес, нервно заложив руки в карманы:
– Идем, посидим где-нибудь – все объяснишь? Я же вижу, ты сама не своя.
– Прости, сегодня разговор не состоится. Сама толком ничего не понимаю и не знаю, как тебе объяснить. Да и вообще, больше хотела бы все забыть, чем рассказать и снова вспомнить, – я призадумалась и быстро добавила, улыбнувшись, – Но приглашение принято!
Эдмон странно взглянул на меня, но не стал оспаривать мое решение.
Мы направились в мой любимый суши бар и заказали уже привычные хосомаки с лососем. В ожидании заказа я совершенно не знала, куда себя деть и как вести, чтоб не проговориться. Что касается Эдмона – он был спокоен и не спускал с меня глаз. Не могу сказать, что меня это не устраивало, напротив, я чувствовала себя под защитой, но пристальный взгляд собеседника так и вынуждает говорить. Тем более, если собеседник Эдмон. Слова то и дело срывались с языка, в попытке вывернуть перед ним всю душу, свои страхи и опасения. Ведь кроме него, у меня только мама. И больше никого на всем белом свете.
– Эдмон… – начала, было, я, но тут же передумала и выкрутилась, – Ты не переживай, все будет хорошо. Просто поверь, мне нужно пережить кризисный этап в своей жизни.
– Так переживи его со мной. Мы же никогда ничего не скрывали друг от друга!
– Не сегодня. Я все расскажу, но в другой раз, – кое-как удалось удержать свои эмоции.
– Как скажешь. Зная твой характер – бессмысленно на тебя давить, – согласился он и улыбнулся.
Эдмон – безумно привлекательный парень, внешностью напоминающий статуи древнегреческих богов. Его красота совершенно не сопоставима с красотой современных мерок. Он – не похож ни на одного знаменитого актера – ни тебе Джонни Деппа, ни даже Роберта Паттинсона, но зато роднее души для меня нет. Его каштановые прямые волосы немного длиннее нормы, спадающая на глаза челка и безумные серые глаза еще можно сравнивать с внешностью актеров, но поведение, отношение к жизни и шрам над левой бровью, ближе к переносице – все это не вписывается в актерские атрибуты.
Я однажды спросила его: «Откуда такой глубокий шрам на лице?» – на что он отвел глаза, а после одарил меня взглядом полным вызова, как будто уже не раз говорил мне о его происхождении, а я запамятовала. Смущённо спросила:
– Это личное?
– Можно и так сказать, – соблазнительно улыбнувшись, с шуточной гордостью ответил он.
Больше мы на эту тему не разговаривали. Да и у меня пропало всякое желание знать о том, кто в страстном порыве сделал ему такую отметину на лбу. Думать, с кем был когда-то Эдмон, было низко и отвратительно для меня.
Я набросилась на свои роллы и с ужасом осознала, что не ела толком уже вторые сутки. По моим, внезапно загоревшимся голодом, глазам, Эдмон понял, что вторую порцию необходимо заказать немедленно – пока первая не иссякла, иначе мой голод станет разрушительной силой.
– Как на работе? – в промежутке между едой, спросила я.
– Как всегда, – автоматически выдал он, не сводя с меня глаз.
– Ты домой после?
– От тебя зависит…
Я замолчала и сделала вид, что увлечена суши, хотя есть мне мигом расхотелось. Точно знала одно:
«Не хочу, чтоб он ехал со мной – Эмиль не отстанет, будет искать встречи и обязательно найдет. Да и у меня другого выхода нет – придется с ним разговаривать. Но в присутствии Эдмона разговор перерастет в потасовку, и, ни дай Бог, в нечто хуже!»
Но вслух сказала:
– Хочу отоспаться, мне выходной дали. Можно завтра вечером тебе позвоню, и сходим куда-нибудь?
– Решено. Буду ждать твоего звонка.
В душе я ликовала и благодарила его за не назойливость.
Мы распрощались с Эдмоном, и я отправилась в свою маленькую квартирку, благополучно купив кое-что из продуктов на вечер и завтрашний выходной день, несмотря на предчувствие, подсказывающее мне, что вряд ли у меня получится отсиживаться дома весь следующий день.
Приготовив ужин, я расставила на столе посуду и села за стол, обратив внимание на скудность обстановки. Сервис на одного человека: одинокая кружка с дымящимся чаем, одна порция ужина и одна порция одиночества. Мне было страшно признаваться себе, что я одна. И что это одиночество длится уже более семи лет.
Мама живет в Лондоне, отец умер внезапно и практически беспричинно, а я уехала учиться и осталась жить здесь – в городе греха и искушения – Париже. Мне нравилась свобода и независимость, пока они имели меру. И пока плавно не перетекли в одиночество.
От грустных и съедающих мыслей меня оторвал звонок. Резко вернувшись в реальность, я поспешила к телефону.
– Я обещал, что позвоню, – произнес хриплый голос в трубку прежде, чем услышать «алло».
– Да, я ждала звонка. Думаю, что готова тебя выслушать, – с трудом выдохнула душащие меня слова.
– Отлично. У тебя завтра выходной – позвоню, как только проснешься.
– Но…
С трудом успев сформировать в голове вопросы: «Откуда он знает про выходной?» и «Как узнает, когда я проснусь?», я услышала, как в трубке нудно надрываются гудки.
Есть расхотелось. Оставив все на столе, я вошла в комнату с кружкой остывающего чая в руках и замерла, опершись о косяк дверного проема.
«Раскладной диван, пара стульев, журнальный стеклянный столик. Все. Разве об этом я мечтала всю жизнь? Не считая, конечно, моего загородного домика недалеко от Лондона, купленного папой во времена его карьерного роста. Так мной и не обжитого с тех пор».
Много раз мама собиралась его продавать, но ни разу не удалось воплотить задуманное. Обстоятельства складывались до смешного иначе – покупатели то передумывали в последний момент и брали домик совсем неподалеку, а один даже с деньгами на руках не дошел до места заключения договора – его обокрали.
«Нужно что-то менять в жизни. Тем более, что терять нечего и рискнуть не страшно. Жить-то осталось не долго – полгода».
