По мере того как я говорила, Алекс мрачнел всё больше, а его взгляд из-под нахмуренных бровей становился всё жёстче. Он так сильно сжал стакан в руке, что тумблер в любой момент грозился превратиться в горку стеклянных крошек.
– Достаточно, – твёрдо сказал Ричард, прерывая нашу битву взглядов.
Я решила, что на сегодня с меня хватит, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошла в свою комнату, на ходу бросив:
– Приятного аппетита сильным и независимым.
Глава 2
Пять лет назад. Клиника LesAlpes. Швейцария.
Я сидела на большой террасе, подперев рукой щеку, и задумчиво вертела в руках зелёное яблоко, скользя пустым взглядом по заснеженным вершинам гор. Я уже была когда-то здесь. В этих горах. Несколько лет назад. Сколько точно – сложно вспомнить. Наверное, эти разноцветные таблетки замедляли работу головного мозга. Я давно это подозревала. Все две недели, что находилась здесь не по своей воле.
Первые дни были самыми страшными. Я натурально сходила с ума и постоянно думала, что умру раньше, чем стрелка часов отсчитает свои очередные шестьдесят секунд. На второй неделе появились небольшие проблески вменяемости. Детоксикация организма и антидепрессанты сделали своё дело. Боль была не такой сильной, а местами, впав в полную апатию, я оставалась безразличной ко всему окружающему миру, чувствуя лишь вселенскую усталость.
Меня ничего не интересовало, а взгляд чаще всего оставался равнодушно безликим даже к окружающей меня с любого ракурса живописнейшей природе. И именно таким взглядом я наградила появившийся передо мной поднос с едой. Запечённая курица с овощным салатом и стакан свежевыжатого апельсинового сока с торчащей из него гламурно-розовой трубочкой.
– Ты мало ешь, – прозвучал приятный мужской голос, и мне пришлось поднять голову.
Передо мной стоял молодой парень приблизительно моего возраста в простой белой футболке и синих шортах. У него было худое телосложение и заметно осунувшееся лицо, будто он резко потерял в весе. Но его взъерошенные светлые волосы, местами выгоревшие на солнце, и лёгкий прищур глаз от палящего солнца делали его образ по-мальчишески милым. А когда на моё пристальное рассматривание он отреагировал широкой улыбкой, показывая очаровательные ямочки на щеках, я приняла окончательное решение о его привлекательности.
Никак не смутившись моего молчания, он спокойно сел напротив, подперев подбородок рукой, и, внимательно посмотрев мне в глаза, сказал:
– Тебе нужно хорошо питаться, чтобы поправиться.
Ну вот. Плюс один в копилку тех, кто хотел бы меня вылечить.
– Считаешь, я больна? – не отрывая глаз от его лица, я положила надоевшее мне яблоко на стол.
– А ты считаешь, нет? – вопросом на вопрос ответил он, забирая моё яблоко со стола и подкидывая его вверх, ловко перехватывая другой рукой.
Я проследила за полётом.
– Нет, – процедила я сквозь зубы, ожидая очередную лекцию о стадии отрицания. Как оказалось, вокруг одни психологи с красными дипломами и степенями магистра, чётко знающие меня лучше, чем я сама.
– Ну, нет, так нет, – легко пожал он плечами и, перестав подкидывать, вонзил зубы в плотную мякоть.
Вот как. Хорошо, ты меня удивил.
– А ты болен?
– А ты как думаешь?
– А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?
– Нет.
– Что нет? Не болен или не всегда?
– Не всегда.
– Чёрт, похоже, ты всё-таки болен, – раздражалась я от бесполезного диалога, пока он, улыбаясь, хрустел уже ненавистным мне яблоком.
– Похоже, да, – и неожиданно громко расхохотался, увидев мою реакцию на свой ответ. На нас даже стали оборачиваться из-за соседних столиков.
А потом так же резко его смех оборвался и лицо приняло полностью серьёзное выражение. Откинув недоеденный фрукт на поднос и, игнорируя правила приличия, до которых, собственно, мне тоже не было никакого дела, он вытер рот рукой и в упор уставился на меня.
– Здесь все больны, – сказал он самую очевидную вещь.
– Пожалуй, соглашусь, – протянула я, оценивая его переменчивое эмоциональное состояние, и, откинувшись на спинку стула, скрестила руки на груди. – Как тебя зовут?
Он слегка улыбнулся.
– Зови меня друг.
Друг, значит. Друг с насыщенным глубоким цветом глаз, так идеально вписывающимся в окружающий пейзаж.
Настоящее время. Нью-Йорк.
На следующее утро я стояла в ванной комнате перед зеркалом и критически рассматривала в отражении девушку, отдалённо напоминающую меня. Первой красавицей Америки мне не стать. На голове гнездо, под глазами залегли тёмные круги, а губы искусаны до мелких кровяных трещин. Чувство, будто это место вытягивало из меня все жизненные силы.
Вчера я долго не могла уснуть, раз за разом прокручивая в голове не самое удачное завершение дня. Алекс никогда не отличался ангельским терпением, но за прошедшие сутки он превзошёл сам себя.
Отчасти я его понимала. С детства он был загнан в жёсткие рамки со стороны отца. Куча требований и правил, которым приходилось соответствовать. В нем бурлила бешеная энергия, которая не могла найти выход. И пока Ричард сдерживал его порывы, но рано или поздно этот снаряд разорвётся, посеяв настоящий хаос среди мирных жителей. И я не боялась взрыва. Я боялась не оказаться в радиусе поражения.
В одну минуту я испытывала ненависть к нему за его скотское поведение по отношению ко мне, а уже в другую я представляла порочные сцены с его участием такого масштаба, что будь сейчас на дворе ?? век, инквизиция явилась бы по мою душу. Что со мной не так?
«Он красивый! – трогательно прощебетала наивная дурочка внутри меня. —И ты его хочешь.»
– Он козел, – фыркнула я, полностью игнорируя вторую часть предложения.
Я наклонилась ближе к зеркалу. От вчерашнего солнца на носу у меня появились небольшие веснушки.
Улыбнувшись сама себе, я решила: к черту Миллеров! Я ни за что не испорчу себе сегодняшний день. У меня были грандиозные планы – по максимуму опустошить счёт Алекса. Специально для меня он сделал карточку и привязал её к одному из своих личных счетов. Вчера после ужина он торжественно вручил мне её, не забыв напомнить, что все мои расходы полностью контролируются. Когда я жила в Англии он такой ерундой не занимался. Хотя, если подумать, самые крупные суммы за квартиру и учёбу пролетали мимо меня и оплачивались напрямую кем-то из двух глубокоуважаемых мужчин нашей семьи. За все время проживания на другом континенте я не совершила ни одной серьёзной покупки.
Приняв душ, я начала сушить голову феном, наряду с этим мысленно составляя приблизительный список необходимой мне одежды. Он вышел весьма внушительным. Большую часть своего гардероба, не принятого в высших кругах, пришлось оставить в Лондоне. Наверное, гардеробная Лекси сейчас ломилась от обилия в нем вещей. Она была ещё той шмоточницей и никогда не упускала возможности залезть ко мне в шкаф.
Надев короткие джинсовые шорты и белую футболку, я вышла из комнаты и начала неторопливо спускаться вниз по лестнице, на ходу набирая сообщение Лекси и параллельно соображая, сколько сейчас времени в Соединённом Королевстве. Не отрываясь от телефона, я остановилась на последней мраморной ступени и, заметив какое-то движение спереди, подняла голову. Далее тишину холла разорвал оглушительный визг, разнёсшийся эхом по вестибюлю, и копна черных, как смоль, волос врезалась мне прямо в лицо.
– Боже, Ви, я не могу поверить, что это ты! – заорала мне прямо в ухо Беатрис Холл, сжимая меня в удушающих объятиях. Она обнимала меня так крепко, что казалось, когда в моих лёгких закончится кислород, я не смогу вздохнуть.
От неожиданности я не сразу сообразила, что стою столбом. Я обняла её в ответ, и меня сразу окутал её любимый аромат духов от знаменитого дома Chanel. Почему-то в её объятиях мне стало так уютно и хорошо, будто я вернулась в наше беззаботное прошлое.
Но чувство радости быстро сменилось чувством глубочайшего стыда. Трис – моя лучшая школьная подруга. Мы были с ней не разлей вода до тех пор, пока наши интересы совпадали. В последний год учёбы наши пути разошлись. Вместо перспективной дороги с красочным будущим я выбрала гнилое болото, затянувшее меня так быстро, что, не успев оглянуться, я оказалась по самые ноздри в дерьме. Но она боролась за меня до последнего.
Звонила мне. Звонила много раз в то время, когда я уже вышла из клиники и переехала жить в Лондон. Даже писала мне письмо на электронную почту. Я ни разу не ответила. Не могла. Я сменила номер и зажила новой жизнью. И даже когда меня охватывали сомнения, и я хотела ей позвонить, в последний момент я думала, что уже не нужна. Мне начало казаться, что я заблуждалась.
Она выпустила меня из своих спартанских объятий и, сделав шаг назад, принялась внимательно рассматривать меня с головы до пят. Вернувшись взглядом к моему лицу, она сказала:
– Как всегда, красотка, – широкая улыбка озарила её лицо. – Мы столько лет не виделись, почему ты не позвонила мне, как прилетела?
– Я вернулась только вчера и надо было поприсутствовать на семейном ужине, – пожала я плечами, преодолевая последнюю ступень и становясь теперь с ней одного роста.
– Ты куда-то уезжаешь? Если ты сейчас занята, – замялась Трис, – мы могли бы встретиться позже.
– Я собралась по магазинам, – сказала я, тепло улыбнувшись. – Поехали со мной? Заодно расскажешь, какой грустной была твоя жизнь последние пять лет из-за отсутствия в ней меня.
Беатрис звонко рассмеялась.
– Договорились.
Рик отвёз нас в Мидтаун, где мы за несколько часов обошли большую часть торговых комплексов центральной части Манхэттена. Я оторвалась по полной, накупила одежды на год вперёд и подарила Трис комплект провокационного нижнего белья от Lise Charmel, в котором она планировала соблазнять своего парня Нейта. Себе я тоже взяла пару комбинаций из их последней коллекции. Соблазнять мне было некого, но внутренняя стерва с сердечками в глазах трепетно хлопала ресницами и томно нашёптывала одно имя.
Завершением моей великой миссии стало посещение флагманского магазина Tiffany&Co. Это десятиэтажное торговое здание на Пятой авеню покорило меня своим размахом. Я питала слабость к украшениям и никогда не оставалась равнодушной к роскошным ювелирным изделиям престижного американского дома. Мы провели там почти два часа, и уже под конец, когда от блеска драгоценных камней рябило в глазах, я все же сделала выбор в пользу лаконичного браслета из белого золота с бриллиантовыми вставками.
Мы сгрузили все свои покупки Рику в машину и, купив кофе, решили прогуляться по Вашингтон-Сквер-парк. Казалось, в этом парке собралась добрая половина жителей Нью-Йорка.
– Расскажи о Нейте, – попросила я Трис, рассматривая группу студентов, которые расположившись на траве усердно что-то записывали в своих тетрадях под диктовку грузного усатого мужчины.
– Мы познакомились год назад в DLA, – начала воодушевлённо она. – Ты же знаешь, я всегда хотела попасть в эту юридическую компанию и стать выдающимся адвокатом.
– Считай, первая цель достигнута. Или ты уже самый выдающийся адвокат Америки? – улыбнулась я, отпивая горячий кофе. Почему мы взяли именно его в такую жару?
Она заливисто рассмеялась.
– Пока нет. Но Нейт да. За два года стажировки он успел добиться невероятных успехов. Он был допущен к делам корпорации вашей семьи, а ты сама понимаешь, стажёров туда не берут. Многие считают, у него талант, – задрав повыше подбородок, с гордостью произнесла она. – Поскольку стажировка в этом году окончена, твой брат очень хочет, чтобы он занимался только делами корпорации и ушёл из DLA, но Нейт пока отвергает его предложение.
– Алекс? – переспросила я, останавливаясь напротив фонтана, в который сейчас двое мальчишек опускали свои босые ноги и весело хохотали. В такую жару хотелось нырнуть туда с головой.
– Да, – Трис остановилась рядом со мной.
– Значит, он и правда талантлив, раз сам Александр Миллер обратил на него внимание, – я повернулась к ней лицом, улыбнувшись уголками губ. – Он же чёртов педант, не говори, что Нейт такой же.
– Поверь, он совсем не такой, – она взяла меня за руку и потянула к ближайшей лавочке.
Под знойными лучами солнца дерево скамьи нагрелось и казалось обжигающе горячим для оголённых участков кожи. Я вытянула ноги вперёд, надеясь слегка загореть, и стала мечтать о прохладном лимонаде вместо тёплого капучино.
– Я слышала, у Ричарда было два инфаркта, – осторожно начала Трис, сняв солнечные очки и облокотившись локтем о спинку скамейки.
Я перевела на неё взгляд. Беатрис никогда не загорала. Её густые черные волосы, алебастровая кожа и выразительные синие глаза полностью оправдывали звание снежной королевы школы. Она очень мало кого к себе подпускала и на всех смотрела свысока. Но почему-то этой чести удостоилась я. Если узнать её поближе, то снежная королева всего лишь оболочка. Внутри она очень добрый и ранимый человек.
– Да, – ответила я, выплывая из своих размышлений. – Ему уже гораздо лучше.
– Мне очень жаль. Он прекрасный человек, надеюсь, он полностью поправится, – она накрыла мою руку своей.
Я промолчала, но руку не убрала.
– Тебе понравилась жизнь в Лондоне? – решила сменить она тему.
– Очень, – улыбнулась я.
– Почему тогда вернулась?
До нас неожиданно донеслись отголоски мелодии. Я покрутила головой, но источник этого великолепия в поле моего зрения не оказался. Играли на саксофоне.
– Я люблю Нью-Йорк, – ответила я, сильнее вслушиваясь в магическое звучание нот. Звуки, издаваемые этим музыкальным инструментом, я всегда считала по-особенному завораживающими. Волнующая и безумно трогательная композиция заполнила окружающее пространство. – И меня посещали мысли о возвращении. Алекс принял решение за меня.
– С Алексом тяжело поспорить, – грустно произнесла она. – Но я очень рада, что ты вернулась. Я так скучала, – её голос дрогнул.
– Не вздумай реветь, – сказала я, обнимая её за плечи. Слезы Трис под проникновенную музыку могли бы способствовать падению всех моих душевных бастионов.
– Давай лучше отметим наше долгожданное воссоединение, – шутливо щёлкнув её по носу, я достала телефон, чтобы позвонить Рику.
– У Энди сегодня вечеринка. Давай сходим? – неожиданно предложила она.
Увидев мой вопросительный взгляд, она пояснила:
– Энди – это друг Нейта, его родители уехали отдохнуть за границу, и их огромная вилла в его распоряжении. Будет круто, обещаю!
Закусив щеку, я с сомнением смотрела в её кукольное лицо, обдумывая, как лучше поступить.
По личным меркам Алекса, чтобы быть достойным членом их высокопоставленной семьи, я должна всего лишь делать все, что он говорил. И маловероятно, что в составленную персонально им мою дневную программу, входило посещение вечеринки Энди. Звучало нереально. Но в мои личные планы не входило умасливание Алекса. По крайней мере, сегодня.
– Идём, – согласилась я, и лицо Беатрис просияло.
***
После парка я не поехала в Гринвич. Стыдно признаться, но я действительно боялась, что меня могут запереть дома. Я отправила Рика вместе со всеми покупками домой, а мы с Трис поехали в её квартиру в верхнем Вест-Сайде.
Я приняла душ и одолжила у подруги белые шорты с высокой талией и чёрный короткий топ с шнуровкой на груди. Мой наряд мало оставлял места для воображения, поэтому скромные белые конверсы, и прозрачный блеск для губ дополнили мой далёкий от благопристойности образ.
Пока мы ехали в такси и Трис без остановки щебетала мне о трудностях адвокатуры, я думала о том, что мне очень жаль, что последний год школы я отдалилась от неё. Я её не винила, у неё были большие планы на будущее, и она не хотела портить свой выпускной год вечеринками с алкоголем и наркотой. После одной из них я до сих пор испытывала жгучий стыд.
FLASHBACK
– Ви, тебе нужно остановиться, все зашло слишком далеко, – металась Трис по ванной комнате, пока я после очередной вечеринки извергала содержимое своего желудка в унитаз. – Рано или поздно у тебя будет передоз, если это уже не он, – не могла остановиться она.
