Анна Морион "Вечная вдова"

– Замолчи уже, бестолковая! – с яростью прикрикнул на жену тот и отпустил ее, но затем размахнулся и дал ей пощечину, да такую сильную, что та пошатнулась и упала спиной прямо на холодный мокрый снег.

Оглушенная, Бригида смотрела на своего супруга, который никогда ранее не поднимал на нее руку, а лишь порой голос, и в ее глазах блестел животный страх. В этот момент Вильям напоминал ей ее отца: тот также называл ее «бестолковой» и также давал ей пощечины, но даже он щадил ее и сдерживал свои силы, а Вильям, ее любимый человек, должно быть, применил все силы, имеющие в его крепком прекрасном теле.

– Не смей бить мать твоих детей, несчастный мальчишка! – вскричал лорд Тьюри и, прытко подбежав к сыну, дал ему крепкую оплеуху, отчего меховая шапка Вильяма тотчас упала на снег, рядом с Бригидой. – Разве так я тебя воспитывал? Прочь! Прочь с моих глаз!

– Успокойте ее, отец! Потому что, если она продолжит рыдать, я чувствую, что просто убью ее моими собственными руками! – сердито бросил Вильям, словно не обратив внимания на оплеуху отца, а затем поднял свою шапку и, не оглядываясь, продолжил свой путь к замку.

– Девочка моя… Ну же, поднимайся! – ласково обратился лорд Тьюри к своей невестке, которая, ни жива, ни мертва, сотрясалась от уже молчаливых рыданий. Подняв Бригиду на ноги, лорд Тьюри заботливо отряхнул ее от снега, а затем взял ее ладонь в свою и прижал ее к своему сердцу: – Я позабочусь о детях! Ты же знаешь, как я люблю их, и как они любят меня! Езжай со спокойной душой, моя дорогая девочка! Твои дети будут скучать по тебе, но я даю тебе слово, что их будут окружать лишь забота и уют! А потом, когда королева даст тебе позволение покинуть службу, ты вернешься к нам, и мы будем жить так же тихо и счастливо, как до этого проклятого дня! Вильям может оставаться при дворе столько, сколько пожелает его душа, но ты можешь поступить мудро и приблизить тот день, когда покинешь двор… Леди Болейн не любит соперниц… Так дай же ей возможность, за которую она ухватится, чтобы отослать тебя подальше от глаз короля!

– Мои дети… Мои крошки! – Бригида бросилась в объятия свекра. – За что мне все это, отец?

– Увы, Его Величество падок на женскую красоту… Но, Бригида, езжай. Ты получила приказ короля Англии и не можешь не подчиниться, – устало прикрыв глаза, сказал лорд Тьюри.

Глава 5

3 февраля 1535 года, Гринвич

Королева Анна, одетая в соболь и окруженная своими фрейлинами, совершала каждодневную прогулку по просторному, очищенному от снега парку прекрасного старинного Гринвича – дворца, который ее супруг предпочитал всем остальным своим имениям. Гордый Генрих не раз повторял, что дворца, роскошнее Гринвича, не найти во всей Европе, однако его супруга не могла согласиться с этим и открыто заявляла ему, что Гринвич уступает любому из дворцов французского короля, и это приводило английского властителя в бешенство. После таких заявлений Анны Генрих мог по нескольку дней избегать ее и нарочно открыто флиртовать с ее собственными фрейлинами, что, в свою очередь, гневило его ревнивую жену. Отношения между ними были такими холодными, что, казалось, та любовь, что свела их когда-то вместе и заставила Генриха пойти на многие жертвы, умерла, так же как умер в утробе Анны младенец. Сын, как утверждал король.

Но в этот день Анна не была ни печальна, ни ревнива, ни озлобленна: последние три дня ее супруг был ласков и даже танцевал с ней, что давало ей надежду на новое взаимопонимание и возвращение утраченной страсти. Генрих много пел, сочинял новые сонеты и, как рассказывал Анне ее брат, недавно вернувшийся вместе с ее супругом из небольшого «развлекательного путешествия», шумно радовался каждой убитой им дичи. О том, что Генрих дал супругам Тьюри приказ приехать ко двору, Джордж Болейн умолчал: к чему волновать Анну? А вдруг они и вовсе не приедут? А если даже и приедут, король тотчас уложит леди Бригиду в свою постель, полюбит ее с неделю, а затем охладеет к ней и вскоре вообще забудет о ее существовании, как он забыл о Мэри Болейн. Столько страсти, столько прекрасных слов и клятв… И где теперь эта Мэри? Стерта из его сердца и памяти, будто ее никогда там и не было. Порой Джордж жалел ее, ведь, насколько он знал, Мэри, эта наивная душа, верила всем словам короля, которые оказались лишь красивой ложью, все до последнего. Генрих даже не желал признать детей Мэри своими, хотя Болейнам было точно известно, что именно король Англии являлся их родным отцом.

Гуляя с сестрой и ее фрейлинами, Джордж шутил, всячески развлекал дам и даже снисходительно позволял Анне кидать в него снежки. Приближался вечер, и сэру Болейну не хотелось возвращаться во дворец, ведь там ожидала его Джейн, его ненавистная супруга, на которой он женился ради долга и хорошей партии. Будь его воля, он никогда не выбрал бы эту некрасивую, вечно распускающие сплетни и следящую за всем, как шпион, девушку. Он избегал ее постели, но Джейн была не из робких и требовала от супруга исполнения супружеского долга, что он делал нехотя и даже с отвращением.

– Так что, мисс Нортон, говорят, вы и сэр Уолш тайно поженились? – шутливо бросил Джордж фрейлине своей сестры. Он знал, что мисс Альенора имела не только острый ум, но и острый язык. Эта смышленая блондинка нравилась ему тем, какой верной и услужливой она была своей королеве.

– Конечно, сэр, разве вы сами не присутствовали на свадебной церемонии и не вы ли громко стенали о том, что я выхожу замуж за этого варвара, а не вас? – улыбнулась Альенора: флирт с сэром Болейном всегда был ей по душе.

– Ах, так вы слышали мои рыдания? – Джордж схватился за сердце.

– Не только она слышала, глупенький, но и все мы! Ты так рыдал, что едва не затопил своими слезами всю церковь! – рассмеялась Анна, потрепав брата по рукаву.

– У меня были все причины рыдать, моя дорогая сестра! – вздохнул сэр Болейн. – Сэру Уолшу достался ангел во плоти, а мне – старая потрепанная домашняя туфля, жутко пахнущая потом!

– Бедняжка Джейн! Она, должно быть, не знает, что вы отзываетесь о ней в таком тоне! – весело рассмеялась Альенора, а затем нагнулась, слепила довольно крепкий снежок и бросила его в Джорджа. – Вот вам, сэр Болейн! Месть за вашу красавицу-супругу! Ее красота так возвышенна, что вы просто не понимаете своего счастья!

Эта удачная шутка заставила фрейлин, Анну и Джорджа залиться смехом: эта Альенора! Не говорит ни одного бранного слова, но так глубоко оскорбляет! Именно поэтому эта Джейн, завистливая и не имеющая никакой популярности при дворе, так ненавидит ее и избегает общения с ней! Боится метких стрел, пущенных в ее некрасивое лошадиное лицо!

– Вы правы, мисс Нортон! Я одарен самими небесами, имея супругу, от внешности которой я падаю в обморок! – с деланной радостью воскликнул Джордж и, упав на колени, стал бить челом землю.

– Нет, нет, дорогой, хватит уже дурачиться! Что подумают о тебе люди? – вновь засмеялась Анна, пытаясь поднять брата на ноги.

– Что я счастливец из счастливцев, моя королева! – не унимался тот.

– Довольно, Джордж… Ну же, вставай! Завтра с утра будет длинная служба, и там ты сможешь молиться и разбивать лоб о пол сколько будет угодно твоей невинной душе! – смеялась Анна. – Леди! Помогите же мне! Мой брат так опьянен красотой своей жены, что…

– Ваше Величество! Его Величество велит вам прибыть в тронный зал! – перебила королеву вдруг ниоткуда взявшаяся супруга одного из членов Совета.

– Велит? – приподняла свою красивую бровь Анна, взглянув на вестницу.

– Велит, моя королева… Он… Он приказал мне передать вам, что… Что это приказ, Ваше Величество! – едва слышно подтвердила бедная леди.

Велит. Приказывает. Ожидает послушания.

Анна улыбнулась, скрыв за улыбкой свои горечь и обиду: как Генрих посмел приказывать ей! Как посмел так унизить ее перед собственными фрейлинами? Никто не смеет отдавать ей приказания! Ни супруг, ни отец! Да и что ему вдруг так срочно от нее понадобилось? Что такого он запланировал в тронном зале? Танцы? Но они будут вечером. Другие увеселения? Если это так, то ему следовало пригласить ее, а не отдавать ей строгое распоряжение, да еще и через эту старуху!

– Должно быть, Его Величество желает сделать вам богатый подарок или устроить внезапное празднество в вашу честь, моя леди! – видя, как изменилось лицо королевы, поспешила смягчить удар Альенора.

– Истинно, моя королева! И, должно быть, его съедает такое нетерпение, что он не желает ждать, когда ты сама решишь вернуться во дворец! – подхватил Джордж и тотчас поднялся на ноги.

– Порой мне кажется, что Его Величество путает меня с его прежней… – горько бросила Анна, но брат схватил ее за руку и, не дав ей закончив фразы, весело запел любовный сонет и едва ли не насильно повел ее во дворец.

Душа Анны была полна огня и молний, и, знающий ее, как саму себя, Джордж мудро закрыл ей рот, чтобы не дать сплетникам пищи для сплетен, ведь иногда королева не выбирала слов, о чем впоследствии жалела и она, и все Болейны. К тому же всем было известно, каким изменчивым был характер Генриха и то, как он злится, когда его приказы не выполняются… Нет, уж, пусть Анна злится, пусть свирепствует, пусть обижается, но ей нужно тотчас предстать перед очами своего венценосного супруга!

– Кажется, наша королева потеряла всякую радость. Этот тиран вновь унизил ее! – прошептала Альенора, смотря вслед Анне и сэру Болейну.

Душа мисс Нортон наполнилась горечью и болью за свою любимую королеву: Генрих словно пытался уколоть ее побольнее, напомнить, что он властвует не только над Англией, но и над своей супругой. Альенора знала: несмотря на то, что окружающие и враги считали Анну бессердечной и хитрой, сердце у нее имелось – живое и чуткое. Хитрости же ей было не занимать, но разве быть хитрой – не почти то же самое, что мудрой? Анна предугадывала события и пресекала заговоры против нее на самом корню, она победила всех своих противников и, вопреки воплям дураков и проклятиям церковников, села на английский трон, чтобы привести Англию к миру и процветанию. Эта прекрасная женщина носит прочную броню, но на сердце ее не наденешь, и яд стрел и поступков причиняют ей нестерпимую боль, и королева не показывает ее лишь потому, что знает: покажи она свою слабость, ею тотчас воспользуются недруги. Анна могла быть слабой лишь с теми, кому доверяла как самой себе: с братом Джорджем и Альенорой.

– Пойдемте! Ее Величество должна знать, что мы разделяем все ее чувства! – скомандовала Альенора и, не дожидаясь ответа других фрейлин, приподняла юбки своего платья и поспешила за Ее Величеством во дворец.

– Король командует королевой, а Альенора командует нами! – презрительно прищурила взгляд мисс Клер: она уже несколько лет ненавидела мисс Нортон лютой ненавистью и с трудом выносила то, сколько власти та получила, в том числе и над такими же фрейлинами, как она сама. Причина этой ненависти была проста: дружба королевы и роман мисс Нортон с лордом Уолшем, в которого мисс Клер была безнадежно и безответно влюблена.

– Обрети любовь и дружбу Ее Величества королевы, и командовать нами будешь ты, – насмешливо бросила ей одна из фрейлин, а другие девушки хихикнули и переглянулись: мисс Клер вызывала в них раздражение своей постоянной злобой на великолепную Альенору, и уже наскучила им своими ядовитыми фразами в адрес счастливицы мисс Нортон.

– Для этого мне следует стать легкомысленной шлюшкой, которая флиртует и спит со всеми подряд, но уверяет бедного сэра Уолша в том, что еще не тронута, – холодно бросила на это мисс Клер. – Вы слепы и не видите очевидного! Глупышки, достойные лишь того, чтобы вами командовала каждая бешеная собака! – Она гордо приподняла подбородок и быстро зашагала вслед за Альенорой, преследуемая громким насмешливым смехом фрейлин королевы Анны.

Пока мисс Клер бросала ей в спину невидимые камни, Альенора, идя на некотором расстоянии от Болейнов, думала о последнем письме, которое написала ей мать и которое не на шутку встревожило ее душу. «Мой сын вернулся ко мне! Он жив, Альенора! Наш Филип жив! Он посетил меня этой ночью во сне и принес мне эту радостную весть! Он не погиб! Похоронили не его!» – писала леди Нортон своим четким, немного нервным почерком.

«Как бы она не потеряла разум! Гибель Филипа не дает ей ни покоя, ни мира, ни спокойного сна! Нужно поговорить об этом с отцом… Ей нужна помощь… Уход… Кто-то должен приглядывать за ней» – размышляла мисс Нортон, машинально шагая по таким знакомым идеально ровным каменным плитам и красным королевским коврам, устилающим длинные коридоры Гринвича.

Вскоре Альенора вошла в тронный зал, и первым, кого увидел ее взор, был красавец Леонард, стоящий у окна и ведущий беседу с одним из председателей Совета. Будто почувствовав приближение возлюбленной, сэр Уолш бросил взгляд на двери, обнаружил заходящую в зал Альенору, тепло улыбнулся ей и тотчас получил в ответ такую же теплую, немного дерзкую улыбку, приглашающую к флирту. Сэр Уолш поспешил вежливо оставить своего собеседника и подойти к даме своего сердца, однако Альенора была рассеяна и словно не слышала того, что он говорил. Альенора искала взглядом свою королеву, точно зная, что та вошла в зал.

– Что заставило вас задуматься, мисс? – невольно поинтересовался Леонард, борясь с желанием наклониться к мягким губам возлюбленной и поцеловать их.

– Если услышите слухи о том, что мы тайно обвенчались, знайте: это я и сэр Болейн распустили их, – невпопад ответила Альенора.

– Вы так мечтаете о браке со мной, что распускаете об этом слухи? – приподнял бровь Леонард, подхватив игру.

– Ах, спать не могу, только об этом и мечтаю, сэр! – Альенора бросила на собеседника деланно мечтательный взгляд, но затем оглянулась вокруг, ища королеву.

– Если вы разыскиваете королеву, то она стоит рядом с Кромвелем, – поняв задумчивость Альеноры, подсказал сэр Уолш.

– Вы правы… – Мисс Нортон счастливо улыбнулась, увидев, какой спокойной и веселой вновь стала королева. Альенора знала, что это была всего лишь ширма, но была рада, что, несмотря на эмоции и ярость, королева нашла в себе силы улыбаться.

– А король? – спросила Альенора. – Он позвал ее… Что он подготовил?

– Насколько я знаю, ничего особенного… Альенора… – Леонард наклонился к уху возлюбленной. – Что происходит?

– Ничего такого, чего нам стоило бы опасаться… Он… Он настоял, чтобы она явилась сюда, но вам ведь знаком его вздорный характер… Смотрите, король подошел к Анне… Взял за руку и ведет к трону… Усадил ее… Сел сам… Что дальше? – прошептала мисс Нортон, наблюдая за каждым движением королевской пары.

– Тишина! Тишина, мои лорды и леди! – вдруг рявкнул Генрих, и гул голосов, наполняющий тронный зал, тотчас утих. – Объявляй! – небрежно бросил король Кромвелю, вставшему у двери.

Взгляды придворных впились в ненавистного всем «самого верного слугу короля».

– Лорд и леди Тьюри! – громко и торжественно объявил Кромвель.

Двери раскрылись, и в тронный зал, рука под руку, вошли красивый темноволосый мужчина и самая прекрасная женщина, которую когда-либо видел Гринвич.

Глава 6

Ее Величество непонимающе взглянула на супруга, а затем нахмурилась и окинула новоприбывших холодным взглядом. Острый ум подсказывал ей, что красавица леди Тьюри появилась в Гринвиче не просто так, а ее сердце кричало от ревности. Несмотря на жестокость, колкости и тяжелый характер своего супруга, Анна любила его, страстно и горячо, и ревновала его к каждой фрейлине, которой он уделял свое внимание. Бросив быстрый взгляд на придворных, глазеющих на супругов Тьюри, а также на нее, Анну, словно с нетерпением ожидающих реакции королевы, Ее Величество расправила плечи и мягко улыбнулась: она не будет показывать свои чувства. Она королева, и проделки ее супруга не смущают ее.

– Добро пожаловать в Гринвич, лорд и леди Тьюри! – приветливым тоном обратилась Анна к новоприбывшим, чем заставила своего супруга взглянуть на нее с удивленной улыбкой.

«О, ты ожидал того, что я воспылаю яростью и унижу себя в глазах всех собравшихся здесь? Ты не сказал мне ни слова о том, что к нам прибудут эти двое, хранил молчание до самого этого мгновения. Желал удивить меня? Что ж, я удивлена. Желал заставить меня потерять самообладание? Этого у тебя не вышло, мой дорогой, и не выйдет никогда!» – подумала Анна. Она чувствовала на себе взгляд супруга, но не отвечала ему ни взглядом, ни действием, показывая, что прибытие Тьюри не принесло ей суматохи чувств, хоть ему так этого хотелось.

– Служить вам – великая честь для нас, Ваше Величество, – ответил Вильям на приветствие королевы и вновь принес ей глубокий поклон.

– Хватит уже кланяться, Тьюри. Бери свою супругу под руку и подойди к нам! – фамильярно хохотнул Генрих, наслаждаясь представлением, представшим его взору.

Королева ошиблась: Генрих и не думал оскорбить ее. Это представление было задумано им для него одного. Лишь для его глаз. О чувствах Анны он не думал и не считал нужным даже помнить о них.

– Как пожелаете, Ваше Величество. – Вильям мягко схватил ладонь Бригиды, поднял ее из глубокого реверанса, в котором она застыла с той самой секунды, как вошла в тронный зал, и супруги Тьюри направились к тронам, на которых восседали властители Англии. Там, остановившись слишком близко к Генриху и Анне, Тьюри вновь поприветствовали их, однако Бригида замешкалась, и Вильяму пришлось дернуть ее за руку, приказывая сделать реверанс. Поняв свою оплошность, Бригида покраснела до корней волос, сделала реверанс и, не смея, и не желая смотреть на Их Величества, вперила взгляд в пол.

Полная отчаяния и нежелания быть здесь, но смирившаяся с волей короля, Бригида не знала, что делать и как поступать, ведь раньше никогда не была при королевском дворе. Ее робкое поведение было тотчас замечено, ошибки тихо осмеяны и обсуждены, и даже Генрих с Анной невольно улыбнулись этой оплошности. Но, если Генрих улыбнулся, полный нежных чувств, его супруга улыбнулась свысока.

«Провинциальные дворяне. Их наряды, их поведение, их неловкость – все кричит об этом. Какой красавец этот сэр Тьюри. Темные волосы, мужественное лицо. Его супруге нужно опасаться соперниц. Но нужно ли ей это? Такая красивая, нежная и совершенная. Ей ли бояться соперничества? – отметила про себя Анна, пристально разглядывая лица супругов Тьюри. Остановившись на белоснежном лице леди Тьюри, Анна невольно залюбовалась ею, но вдруг ее разум пронзила мысль, которая заставила ее сердце заледенеть: – Но стоит ли бояться соперничества с ней мне?»

Королева бросила взгляд на своего брата, стоящего у окна, мысленно вопрошая: «Ты видишь это, Джордж? Как мне реагировать на все это?», но сэр Болейн лишь улыбнулся сестре, говоря: «Не стоит волноваться насчет этой провинциалки. Ты же знаешь, что ни одна женщина не затмит твоего сияния, моя королева». Улыбка брата несколько успокоила Анну, но вдруг она заметила Альенору, и ее вид заставил королеву слегка приподнять бровь: Альенора не отрывала взгляда от леди Тьюри и светилась счастьем. Мисс Нортон широко улыбалась и нашептывала что-то сэру Уолшу, стоявшему рядом с ней, и это дало королеве понять, что ее верная фрейлина знакома с красавицей леди Тьюри и может стать достоверным источником знаний о новоприбывшей паре и особенно об этой слишком красивой молодой женщине.

– Лорд и леди Тьюри прибыли из отдаленных земель нашего королевства, и столпотворение Лондона им в диковинку. Поэтому, я прошу… Прошу? – Король прищурил взгляд. – Приказываю. Приказываю всем оставить осуждение и сплетни. Очернение имени Тьюри я не потерплю.

Категорический приказ и строгий тон короля заставил многих удивиться и вопрошающе переглянуться: что за птицы эти провинциалы, раз Его Величество взял их под протекцию? Возможно, эта женщина – его тайная любовница? Иначе к чему ему запрещать придворным поливать ее имя грязью?

Этот вопрос имелся в разумах не только придворных, но и королевы Анны: теперь у нее не осталось никаких сомнений в том, что Генриха и леди Тьюри связывала тайная связь. Такая тайная, что ни она, ни Джордж, ни их всесильный дядя не знал о ней.

– Должно быть, вы проделали неблизкий путь, лорд Тьюри. Ваша супруга выглядит уставшей, – обратилась Анна к лорду Тьюри, находя его приятным молодым мужчиной и думая о том, стоит ли ей немного пофлиртовать с ним на вечернем балу.

– Дорога в Гринвич была долгой, Моя Леди. Погода тоже желала оставлять лучшего. Мы боролись с метелью и жгучим холодом, – почтительно ответил Вильям. В свою очередь, сэр Тьюри нашел новую королеву Англии довольно привлекательной дамой, особенно выделив ее красивую улыбку и сияющие темные глаза.

– Лорд и леди Тьюри прибыли, чтобы занять заслуженные ими места в наших свитах, моя дорогая супруга, – сказал Генрих Анне, однако, даже не взглянув на нее. – Вильям займет место в Совете и будет сопровождать меня на охоте, а леди Тьюри готова приступить к обязанностям твоей фрейлины.

– Ах, какая радость будет иметь вас в моей свите, леди Тьюри, – вежливо сказала Анна Бригиде. – Вы будете украшением Английского двора.

– Вы так добры, Ваше Величество, – промолвила Бригида и вновь сделала реверанс.

– Вы, должно быть, недурно танцуете, леди Тьюри, – бросил Бригиде король, открыто ласкающий ее взглядом. – Сегодня вечером будут танцы, и я желаю видеть вас танцующей и смеющейся.

– Ради Бога, дорогой мой супруг, дайте же этой бедной леди отдохнуть с дороги, – мягко упрекнула Анна Генриха, подумав, каким же нетерпеливым и невежливым был ее супруг. Он всегда думает лишь о себе и своих радостях, и даже измученное белое лицо его возможной тайной любовницы не трогает его! Как бы она, Анна, ни была рассержена на своего супруга, ей был отвратителен приказ, данный им леди Тьюри. И ведь о лорде Тьюри он даже не помянул! А тот стоит и молча проглатывает все, что приказывает его супруге король.

Но что может лорд Тьюри? Разве он смеет идти наперекор своему королю?

При этой мысли Анна едва заметно усмехнулась: лишь одна особа во всем королевстве могла перечить Его Величеству и делала это каждый день. Она сама. Никто другой не имел смелости возразить ему. А этому красавцу Вильяму Тьюри приходилось лишь улыбаться и приносить Генриху поклон за поклоном. Должно быть, он чувствует себя оскорбленным и униженным: король так нахально и так открыто раздевает взглядом его жену! Но разве она, Анна, унижена и оскорблена не меньше? Ее супруг разглядывает другую женщину на глазах у всего двора!

Сам Генрих знал: Анна выглядит спокойной и даже ласковой, но, едва они уединятся в королевских покоях, его жена устроит скандал и наполнит комнату грозой, громом и молнией. В этом ей нет равных. А пока он упивался своей дерзкой выходкой, как мальчишка, нарочно бросивший камень в индюка и ожидающий погоню.

Вильям не знал, что чувствовать: он понимал, что оказался при королевском дворе, лишь благодаря красоте Бригиды, и это оскорбляло его мужское достоинство. Ни умом, ни смелостью, ни заслугами он эту честь не заслужил, но, стоило Его Величеству увидеть Бригиду, как Вильяма тотчас призвали ко двору, без возможности вежливо отказаться. Похотливый взгляд короля, устремленный на Бригиду, также заставлял Вильяма понимать, зачем ей было приказано прибыть в Гринвич: чтобы греть постель короля, а это значит, что это будет происходить прямо перед его, Вильяма, глазами, и он будет рогоносцем, смиренно носящим это унизительное звание и не смеющим сказать ни слова возмущения. Но возможности, вдруг открывшиеся ему, делали королевский двор привлекательным и даже желанным местом, и Вильям стремился доказать королю свои значимость и ценность.

И лишь Бригида, не понимающая, зачем она здесь, что королю от нее нужно и когда ей будет позволено вернуться домой, к ее детям, чувствовала, что вот-вот разрыдается от горькости своего положения. Сотни глаз рассматривали ее, словно она была неведомой зверюшкой, и эти взгляды жгли ее нежную кожу. Однако, несмотря на такой странный насмешливый прием, Бригида нашла в себе силы гордо поднять голову и показать всем насмешникам, что их улыбки были ей совершенно равнодушны. И она не лукавила: ее мысли были в Лейккасл, с ее детьми, а эти незнакомые ей лица… Разве они имеют хоть какое-то значение, а их мнение хоть какой-то вес? Она хочет вернуться домой, к своим детям! Только о них она думает! Король желает видеть ее на балу? Увидит! Она сделает все, лишь бы он поскорее позволил ей вернуться домой. Пусть Вильям делает карьеру и получает желаемые титулы, но ее место рядом со Стефаном и Екатериной, а не в этом огромном роскошном, полном зависти и интриг дворце.

– Нам не нужен отдых, Ваше Величество. Танцевать на Вашем балу и иметь удовольствие видеть Вас танцующей – небесное блаженство, – вдруг заявил Вильям, повернув голову к королеве. Он инстинктивно понимал, что ему следует уделить все свое внимание королевской паре, поэтому не расточал свои взгляды на окружающих.

– Говорите за себя, сэр. Думаю, у вашей супруги имеется другое мнение, – со стальной ноткой в голосе сказала на это Анна, почувствовав к молодому Тьюри некоторую неприязнь.

«Лизоблюд готов на все, лишь бы доставить королю удовольствие! Даже танцевать на истощенном долгой дорогой теле своей жены. А она, того и гляди, упадет без чувств прямо перед всем двором» – подумала Анна, и ее сердце дрогнуло от жалости к леди Тьюри.

– Конечно ты права, Анна, конечно, права, моя королева! – вдруг громогласно воскликнул Генрих и нетерпеливо махнул рукой, приказывая Тьюри скрыться с глаз. – Вас отведут в ваши покои, где вы сможете отдохнуть и прийти в себя, но завтра вы приступите к своим обязанностям. – Он улыбнулся Бригиде. – А вы, прекрасная леди, выпейте вина. Оно придаст вам сил и согреет вас лучше любого мужчины.

Придворные встрепенулись: какой откровенный флирт! Генрих уже давно не флиртовал так открыто и так безбожно! В последний раз его видели таким еще в то время, когда он был женат на Екатерине Арагонской, а мисс Анна Болейн только прибыла ко двору в качестве ее фрейлины.

– Вы очень добры ко мне, Ваше Величество, – едва слышно ответила Бригида: новый приказ короля принес ей некоторое облегчение и радость, ведь теперь ей не нужно было ломать себя и танцевать, в то время как она готова была рыдать от душевной боли и физической усталости.

Уже через мгновение к супругам Тьюри подошел один из слуг и увел их за собой. Король довольно потер руки, приказал принести ему кубок вина, поцеловал ладонь своей супруги и тотчас покинул зал.

– Альенора! Ты нужна мне! Прямо сейчас! – настойчиво обратилась Анна к своей фрейлине.

Королева все еще улыбалась, но Альенора отчетливо видела, что скрывалось за этой ее улыбкой. Коротко попрощавшись с лордом Уолшем, мисс Нортон последовала за своей королевой в ее покои.

Едва королева и ее фрейлина скрылись за широкими украшенными дверями, ведущими вон из тронного зала, придворные тотчас наполнили его высокие своды громким шепотом и приглушенным смехом.

Глава 7

– Вина! – приказала Анна находящейся в ее покоях служанке, которая вытирала пыль с большого каменного камина. – Вина мне и мисс Нортон!

Служанка прекратила свое занятие, сделала быстрый реверанс и поспешно вышла из комнаты, за вином для своей королевы и ее любимой фрейлины.