– Как ты не понимаешь, дело не в том, что я не хочу тебя видеть, я не хочу, чтобы ты видел меня!
– А чего я хочу, тебя не волнует?
Меган отвела взгляд и тихо проговорила:
– Мы были вместе совсем недолго, скоро ты меня забудешь!
– Может быть, для тебя это и просто, – угрюмо произнес Даг, – но я точно не смогу.
– Сейчас ты меня ненавидишь, но придет день и ты поймешь, что это было правильное решение.
Даг предпринял еще несколько попыток ее образумить, но успеха они не возымели. Меган переутомилась, по всему было видно, как тяжело в ее состоянии дался ей этот разговор. Голос был еле слышен, губы дрожали, лицо стало белым, почти как простыни, на которых она лежала.
– Даг, прошу тебя, не усложняй! Мне и так больно, неужели ты не понимаешь?
В конце концов Даг уступил, просто потому, что больше не хотел ее мучить. Он решил, что завтра попробует поговорить с ней еще раз, но Меган не дала такой возможности. Она сдержала обещание и на следующий день медсестра не пустила Дага в палату. Он хорошо помнил то утро, помнил, как кричал на ни в чем неповинный персонал, и как уже выйдя на парковку, обнаружил, что все еще сжимает в руках букет маргариток, любимых цветов Мегги. В бешенстве он ударил им по капоту своего автомобиля. В воздухе взвилась вереница белых и розовых лепестков. Даг сел в машину и, с силой хлопнув дверью, уехал прочь от больницы.
Первое время он еще тешил себя надеждой, что Меган передумает, но этого так и не произошло. Она не отвечала на его звонки и сообщения, а сразу после выписки уехала с сестрой в Техас, как и обещала.
И вот теперь, по прошествии двух лет, когда он наконец перестал думать о ней едва ли каждый день своей бестолковой жизни, Мегги зачем-то вернулась. Что ей было нужно? Попытается ли она с ним связаться? Как бы там ни было, для него все в прошлом. Он больше ничего не хотел знать об этой женщине… Однако, едва лишь Сэм произнес ее имя, как память вновь принялась прокручивать перед ним обрывки воспоминай, как заезженную кинопленку. И хотя Даг видел это кино уже сотни раз, оно все еще завораживало с прежней силой. В памяти всплывали какие-то мелочи, казалось бы, не имеющие никакого значения, например, как уходя на работу, он целовал Мегги, еще спящую, в уголок рта, и она улыбалась сквозь сон. Вспоминал тепло ее тела в своих объятиях, нежность бархатистой кожи. Как мило она щурилась от удовольствия, пригубив свой утренний кофе, совсем как кошка, которую почесали за ушком.
***
Даг сидел на краешке дивана в просторной белой гостиной и пил кофе из изящной фарфоровой чашки. Он не мог отделаться от ощущения, что случайно забрел на кукольное чаепитие – собственные пальцы казались ему слишком большими для тонкой фарфоровой ручки. Взгляд его рассеянно блуждал по стенам, увешанным картинами, преимущественно пейзажами, хотя в центре комнаты над мраморным каминным порталом имелся один портрет – на нем была изображена красивая женщина с рыжими волосами и холодным взглядом, одетая в зеленое атласное платье. Какое-то время он разглядывал портрет, затем его внимание привлекли большие напольные часы с маятником в противоположном углу комнаты, по-видимому антикварные. Фигурные стрелки на циферблате указывали, что уже без десяти одиннадцать. Значит, он ждет двадцать минут, а Карен Уайлд так и не изволила спуститься, хотя ее родители сами назначили встречу на половину одиннадцатого. Едва Даг подумал об этом, как за его спиной послышалось цоканье каблуков и, обернувшись, он увидел женщину с портрета.
– Здравствуйте, мистер Мёрфи, я Эмили Уайлд, мы с вами говорили по телефону. Как и договаривались, я буду присутствовать при вашей беседе с моей дочерью.
Даг поднялся с дивана и миссис Уайлд протянула ему свою холеную руку. Они обменялись рукопожатиями и женщина устроилась в одном из кресел напротив.
Чтобы прекратить мучительную возню с неудобной чашкой, Даг опустошил ее одним глотком и поставил на стеклянный столик, стоявший перед диваном.
– Марта, подойди, пожалуйста, на минутку, – позвала миссис Уайлд, и мгновение спустя в дверях показалась горничная, встретившая Дага, когда он пришел.
– Да, мэм?
– Принеси мне пожалуйста стакан холодного чая, а нашему гостю… – миссис Уайлд обратилась к Дагу:
– Что бы вы хотели, мистер Мёрфи?
– Ничего не нужно, спасибо.
– Совсем ничего? Может быть, еще чашечку кофе?
– Нет, благодарю.
Марта подошла к столику и забрала пустую чашку. Даг с облегчением проводил ее взглядом и поудобнее устроился на диване.
Миссис Уайлд взглянула на часы и покачав головой, произнесла:
– Нет, это уже никуда не годится.
Тем временем горничная вернулась с холодным чаем. Поставив стакан на столик, она собралась выйти из гостиной, но миссис Уайлд ее задержала:
– Марта, поднимись, пожалуйста к Карен и передай, чтоб она поторопилась. Мы не можем ждать ее тут весь день. -
– Конечно, мэм. – Горничная вышла из комнаты и вскоре после этого на лестнице послышался звонкий девичий смех. В комнату впорхнула Карен Уайлд. Она прижимала к уху мобильный телефон и весело смеялась, обнажая в улыбке белоснежные зубы.
Даг тут же отметил про себя сходство матери и дочери. Карен была такой же высокой, как и Эмили, с такими же рыжеватыми вьющимися волосами и холодной синевой глаз. В отличии от матери, ее нельзя было назвать красавицей в классическом понимании, но во всем облике девушки сквозило благородство. Одета она была в белый теннисный костюм, на плече висел бежевый чехол с ракеткой.
Карен опустилась в кресло, стоявшего по соседству с тем, в котором сидела ее мать, а чехол поставила у ног. Миссис Уайлд неодобрительно посмотрела на дочь и поджав губы принялась теребить висевший на шее жемчуг.
«Да, конечно, дорогая, позже еще поговорим!» – Карен отложила мобильник и протянула шерифу руку. Дага удивило ее уверенное, взрослое рукопожатие.
– Здравствуйте, шериф!
– Здравствуй, Карен!
– Простите, что задержалась – неотложные дела. Вы хотели со мной поговорить?
Даг пристально посмотрел на девушку. Она врала ему глядя в глаза, после того, как мгновение назад демонстративно щебетала при нем по телефону, и при этом в ее взгляде не читалось и тени смущения.
– Да, я хотел задать тебе несколько вопросов об Элизабет Майерс и подробностях того вечера, когда ее обнаружили мертвой.
– Конечно, шериф, постараюсь вам помочь.
– Что ж, тогда приступим. В вечер убийства тут была вечеринка, не так ли?
– Да, все верно, я отмечала свое двадцатилетие.
– Сколько человек пришли на праздник?
– Около двадцати… двадцать два, если быть точной.
Даг внес запись в заранее приготовленный блокнот и спросил:
– Ты сможешь дать мне список гостей?
– Да, без проблем, могу выслать его вам на электронную почту или в мессенджер.
– На почту будет удобнее. – Даг вытащил из кармана пиджака визитку и протянул ее Карен. – Во сколько пришла Элизабет Майерс?
– В районе половины седьмого.
– Как тебе показалось, во время вечеринки, она вела себя как обычно, ты не заметила ничего странного?
– Заметила, она была намного тише обычного.
– Она казалась подавленной или может быть напуганной? Джон Парсонс сказал, что в последнее время Элизабет испытывала тревожность.
Взгляд Карен сделался задумчивым:
– Да, вы знаете, в последнее время Лиз действительно казалась какой-то нервной. Она ведь потому так рано и ушла. Не хотела слишком поздно возвращаться через мост.
– Через мост? Она прямо так и сказала? – спросил Даг, нахмурившись.
– Ну, да. Недавно она мне кое-что рассказала про этот мост… кое-что очень странное.
– Что именно? Не могла бы ты поподробнее припомнить тот разговор.
– За пару дней до дня рождения, Лиз позвонила мне. Было уже довольно поздно, около одиннадцати вечера. Я удивилась, потому что обычно она так поздно не звонит. Голос у нее был взволнованный, но ничего особенного она не сказала. Мы поболтали минут сорок о том о сем, обсудили предстоящую вечеринку и за разговором она как будто немного успокоилась. Мне захотелось спать и я стала прощаться, но Лиз попросила еще немного с ней поговорить. Это показалось мне странным, я решила, что она что-то не договаривает и потребовала объяснить, что стряслось. Лиз рассказала.
В тот вечер она возвращалась домой после смены в «пышках» и когда шла по мосту, услышала, как кто-то позвал ее по имени. Она обернулась, но никого не увидела. Тогда Лиз пошла дальше, но кто-то снова произнес ее имя и на этот раз она отчетливо расслышала, что звук донесся снизу, из-под моста, в том самом месте, где она в тот момент находилась. Она страшно перепугалась и со всех ног побежала домой. Так как у миссис Майерс в тот день была вечерняя смена в супермаркете, вернувшись домой Лиз сразу позвонила мне, чтобы не так страшно было коротать время до прихода ее мамы. Тогда-то Лиз и сказала, что больше ни за что не пойдет через этот мост одна, по крайней мере, ночью.
– А этот голос, который она слышала. Элизабет случайно не упомянула, он был мужской или женский? Возможно, он показался ей знакомым?
– Нет, сказала только, что это был шепот, – Карен смущенно улыбнулась и добавила: как будто даже назвала его потусторонним.
– Но если она так сильно боялась, после этой истории, почему никто с твоей вечеринки не проводил ее до дома?
Карен передернула плечами:
– В разгар вечеринки Лиз подошла ко мне и сказала, что ей пора домой. Я попросила ее подождать еще хотя бы часик, позже я отправила бы с ней кого-то из ребят, но она заупрямилась, заявила, что ей во что бы то ни стало надо уйти сейчас же. Тогда меня это сильно задело, ведь это был мой день рождения, а Лиз пыталась перевести все внимание на себя. Естественно, никому не хотелось пропускать самое интересное, поэтому ей пришлось идти одной. Я тогда не видела в этом ничего страшного, было еще не поздно, идти недалеко, кроме того, она позвонила своей маме перед выходом. Мне и в голову не могло прийти, что все так закончится. Сказать по правде, я думаю, если бы она тогда задержалась подольше, возможно, все вышло бы иначе.
Карен покачала головой и добавила:
– Возможно, я была так спокойна, потому что не особо верила в ту ее историю с голосами. Я сама ходила через этот мост миллион раз, в том числе и по вечерам, но ни разу ничего такого не слышала.
– По-твоему, она могла это выдумать?
– Да нет же, наверное, просто нервы сказались. По крайней мере, так я тогда подумала.
– Если в историю с мостом ты не поверила, то с чем связывала ее нервозность?
– В последнее время ее жизнь сильно изменилась и не в лучшую сторону. Школа, где она была лучшей ученицей и всеобщей любимицей, закончилась. Я в прошлом году поступила в колледж, дома теперь бываю только на каникулах. Лиз же осталась здесь насовсем, устроилась официанткой в «пышках», и это при ее то оценках! Думаю, она чувствовала себя потерянной. Как я ни старалась ее убедить, Лиз напрочь отказывалась подавать документы в колледж. Думаю, отчасти в этом виноват Джон Парсонс. Сам он умом никогда не блистал, только и умел, что носиться с мячом по полю, да и то, недостаточно хорошо для того, чтобы получить место в колледже. Может, в школе он чего-то еще и стоил, но губить ради него свое будущее… – Карен помолчала немного, подбирая нужные слова, а затем произнесла: – Некоторым людям просто не достает амбиций.
– Карен Оливия Уайлд! – Впервые в разговор вмешалась мать девушки. Строго посмотрев на дочь, она покачала головой.
Карен закатила глаза и только пожала плечами.
– Что ж, давай вернемся к событиям того вечера. На вечеринке Элизабет с кем-нибудь разговаривала? Или может быть кто-то из гостей уделял ей особое внимание?
– Да нет. Она почти весь вечер просидела одна, ни с кем особо не общалась. Тогда меня это рассердило – зачем вообще приходить на праздник, если тебе все это не нужно.
– Понятно. А в течении часа, после того как Элизабет ушла, кто-нибудь покидал дом? Мог кто-то из присутствовавших последовать за ней?
– Насколько я помню, нет. Народу было много, наверняка не скажу, но я по крайней мере не заметила, чтобы кто-то выходил. В принципе это можно проверить по камерам.
– У вас есть камеры видеонаблюдения? Где они расположены? – спросил Даг, оживившись. Наконец-то хоть какая-то зацепка!
– Всего две, над парадным входом и над черным. – отозвалась мать девушки.
– Могу я получить эти записи?
– Разумеется, шериф. Я прослежу чтобы их доставили к вам в офис. – ответила миссис Уайлд.
– Это очень любезно с вашей стороны.
Миссис Уайлд улыбнулась одними губами, а затем, после недолгой паузы, обратилась к Дагу.
– Мистер Мёрфи, честно говоря, учитывая, как близко от места преступления находится наш дом, мы с отцом Карен хотим увезти ее из города на время оставшихся каникул. Мы не ощущаем себя здесь в безопасности, кроме того, после случившегося, ей не помешает сменить обстановку.
– Что ж, я могу вас понять. У вашей дочери все в порядке с алиби, поэтому особых препятствий я не вижу. Когда вы планируете уехать?
– Завтра утром.
– Но завтра же похороны Элизабет? – Даг не смог сдержать удивления. – Неужели Карен не захочет проститься с лучшей подругой?
– Мистер Мёрфи, как вы правильно заметили, лучшую подругу Карен убили в день ее рождения. Я думаю, моя дочь и так уже достаточно пережила, хватит с нее потрясений. – произнесла миссис Уайлд, с плохо скрываемым раздражением. – Если у вас есть еще вопросы к моей дочери, рекомендую задать их сейчас, потому что завтра утром нас уже не будет в городе.
Глава IV
На кладбище
Даг вместе с Эндрю Хафом поддерживали Роуз под руки – убитая горем женщина едва стояла на ногах. Даг всерьез опасался, что она может упасть в обморок. Случись это в самом деле, сумеют ли они удержать ее? В себе Даг был более менее уверен, а вот Энди его беспокоил, он казался довольно хилым.
Так уж вышло, что на похоронах не нашлось никого роднее, чтобы позаботиться о Роуз в это тяжелое для нее время. Все связи с отцом Элизабет были утеряны, ее бабушка с дедом давно почили, из родственников приехала только старшая сестра Роуз, Энн Хаф с мужем Энди. Был здесь и Джо Парсонс с родителями – семья, с которой Майерсы так и не успели породниться.
Однако несмотря на немногочисленных родственников, у могилы Элизабет было не протолкнуться. Замечательное свойство маленьких городов – в тяжелые времена люди здесь стараются держаться вместе. Проститься с Элизабет пришла добрая половина города. Ее бывшие одноклассники и друзья, соседи ближние и дальние, а также все те, кто столовался в «Теплых пышечках» и хоть немного знал бедняжку. Не было только ее лучшей подруги, Карен с родителями уехала рано утром.
Когда церемония закончилась и толпа потихоньку начала расходиться, Даг с Энди подвели Роуз к ближайшей скамейке и помогли ей сесть. В этот жаркий солнечный день, аккуратные могильные плиты на зеленом кладбищенском газоне казались не настоящими, как будто это были бутафорские украшения на хэллоуин, которые выставили, чтобы нагнать жути на соседских ребятишек, но скоро снова спрячут в подвал. Птицы заливались радостным щебетом, листва деревьев приятно шелестела в такт их звонкому пению, послушная едва ощутимому ветру. Посреди этого праздника жизни угрюмые люди в черных костюмах и платьях выглядели странно. Вообще все действо казалось неправильным и абсурдным.
Даг присел рядом с Роуз. Сейчас она уже не плакала, но пребывала в безмолвном оцепенении и, казалось, ничего вокруг не замечала. К ним подошла Энн и отозвала Дага в сторонку.
– Здравствуй, Даглас! – произнесла она, с грустной улыбкой.
– Здравствуй, Энни. Прими, пожалуйста, мои соболезнования! Мне очень жаль твою племянницу.
– Спасибо. Как думаешь, удастся найти убийцу?
