“Какой черт ее принес!” – про себя выругался Миша. – “Может быть, не открывать и притвориться, что никого нет дома?”.
Пока он находился в раздумьях, его телефон завибрировал, оповещая о сообщении от Алены Сорокиной, которое гласило: “Я знаю, что ты дома, ты в онлайне с компа, котик”.
Это обращение, которое любила использовать девушка, жутко выводило парня из себя, отчего она заливалась смехом и принималась повторять еще большее количество раз.
Миша глубоко вздохнул и открыл дверь.
– Какими судьбами?
– Ой, Мишка, будто ты не рад меня видеть, – пропела она, внося с собой запах едких приторно-сладких духов, кидаясь к нему на шею и оставляя розовую помаду на обросшей щеке парня.
Девушка сразу заполнила собой все пространство: куртка отправилась на ближайший журнальный столик, сапоги оказались посередине коридора, на пороге таял снег, образовывая лужицу.
Алена по-свойски, будто была у себя дома, направилась сразу в спальню и легла на кровать.
Раньше Миша не наблюдал за собой такое, но сегодня поведение подруги вывело его из себя.
Их дружба зародилась в начале пятого класса, когда Алёна узнала, что ему дают деньги на карманные расходы раз в неделю. Тогда она подошла и в открытую заявила: “Предлагаю обмен: ты мне покупаешь бургер, а я тебя свожу в одно интересное место”. Такое предложение заинтриговало Мишу, при этом все в классе знали, что у Алены в семье были проблемы с отцом, который был тираном и запрещал все, поэтому собственные деньги она вообще не видела, также, как и ее мама. Мальчик согласился, скорее по доброте душевной, чем из любопытства. После бургера одноклассница привела его в заброшенное здание, где рассказала о призраках, обитающих там. Он был жутко напуган и поразился тому, какая она храбрая. Так они и подружились: он ей каждый день таскал еду, она ему показывала иную жизнь.
Но со временем парень начал чувствовать, как тиски плотно стягиваются вокруг него. Не только родительские, но и Алены. Ее запросы переросли размер еды, и Миша действительно стал задумываться, что он для нее – кошелек, однако в последний год Алена стала активно залезать в его личную жизнь: читала нотации о его постоянных тусовках с девушками, о многочисленных разовых свиданиях и заигрываниях. При этом сама лезла к нему с объятиями, притрагивалась как бы невзначай. Он старался делать вид, что этого не замечает, однако все более неуютно чувствовал себя в ее присутствии.
– Аленка, ты что, ревнуешь? – после очередной лекции и поглаживания по руке Мишу поразило это открытие, будто взглянул на нее другими глазами. Она повзрослела, как и он. Девушка больше не была той десятилетней девочкой, которая была готова зайти в дом с привидениями, чтобы ей купили бургер.
– Еще чего! Просто беспокоюсь… о тебе, – хмыкнула она, отворачиваясь и пряча взгляд.
Теперь же, глядя, как она лежит на его кровати, он почувствовал, что подруга ощущает себя хозяйкой в его жизни, и эта мысль жутко вывела Мишу из себя. Родители забрали его мечту, Алена же пыталась перетянуть на себя его внимание и время. И парень сейчас, как никогда раньше, понял, что с возрастом они изменились, и их дороги должны разойтись рано или поздно.
Внезапная жалость к ней придавила его, Макаров вспомнил, что она вчера чуть ли не прытью убежала из школы намного раньше времени.
– Алена, – тихо окликнул он ее.
– М? – промычала она, разглядывая узоры на потолке.
– Как у тебя дома дела? – он понимал, что вчерашний ранний уход был не без причины.
– Да как, как? Плохо! Давай не будем об этом, обними лучше меня и пожалей, – девушка протянула к нему руку.
– Ты опять ушла из дома? – проигнорировал ее жест Миша.
Такое раньше уже было, примерно, полгода назад, тогда она на неделю поселилась в его комнате, пока не была выставлена за дверь мамой.
Девушка продолжала молчать. Голова начала нещадно болеть от удушающего запаха. На настоящий момент он хотел, чтобы его маленький мирок остался без вторжения и завоевания, чтобы дом был только для него, родителей и его мыслей.
– Нет, не ушла. Родители окончательно разругались, побили всю посуду. Батя лег спать, мать вышла подышать свежим воздухом. А я уложила Викусю спать и пришла к тебе развеяться. Думаю, это была последняя ссора. А может быть, я просто хочу в это верить, но реально лучше бы уже мы все разошлись по добру, по здорову.
– Вас ведь заберут в детдом, сама понимаешь: отцу вас не оставят, хоть он и прилично зарабатывает, и его, скорее всего, вообще лишат родительских прав, а матери не оставят, потому что у неё ни работы, ни жилья, и когда это все ещё будет…
– Поверь, для нас это будет лучше, – девушка легла на кровать и сладко потянулась, впитываясь в его плед, одеяло и подушку, прорастая руками и ногами в мягкую перину.
Внезапно ее взгляд остановился на ноутбуке, на котором до сих пор была открыта страничка Саши.
– Миииишка, да ты гений! Даже я бы до такого не додумалась! – воскликнула она, хватая ноутбук.
– О чем ты? – напрягся парень.
– Давай нашей девице что-нибудь в личку напишем! Разведем её!
– Никого разводить, Алёна, мы не будем! – резко прервал её Миша, выхватывая из рук ноутбук. – Хватит!
– Но… я думала, ты для этого её и добавил.
– Не твоего ума дела, зачем я её добавил, – в сердцах воскликнул он. Его начало немного потряхивать от нахлынувших эмоций. Это было слишком личное, Мише хотелось уберечь свои теплые воспоминания о прогулке с Сашей, они принадлежали только им двоим, словно это портал в другой мир, где царит счастье, но вход находится в строжайшем секрете.
Он глянул на сообщения, они были пусты, заявка одобрена, Саша была в онлайне и набирала какое-то сообщение. Он вышел из аккаунта, на всякий случай, чтобы вездесущие руки Алёны не добрались без его ведома.
Когда он повернулся снова к девушке, кровь отхлынула с лица. Та сидела притихшая и вчитывалась в его блокнот. Блокнот являлся частью его души, которую видел, пожалуй, один лишь Стас – лучший друг детства. Он не был личным дневником, но был сокровищницей его мыслей и идей, который хранился под матрасом, подальше от чужих глаз, таким маленьким островком, где парень находил себя, приходя домой и снимая все напускные маски.
Самое ужасное – Миша ночью записал слова Саши про счастье. Он хотел когда-нибудь эти слова превратить в прекрасные ноты.
И теперь вся его вывернутая душа лежала в ярко-красных облупленных ногтях Алёны.
– Отдай. – На удивление тихо и спокойно произнёс юноша. – Я не разрешал тебе брать его.
Он сделал шаг по направлению к ней, чтобы снова выхватить, но она проворно занесла руку с блокнотом за спину. Миша наткнулся на внимательный взгляд её серых глаз. Он снова попытался выхватить, но на этот раз Алена даже не сопротивлялась.
Когда блокнотик оказался в его руках, юноша шумно выдохнул и снова посмотрел на девушку, которая не отрывала от него взора.
– Я в душ, потом провожу тебя на остановку и пойду к Стасу. И пообещай мне, что бы ты там не прочла, сохранить в секрете.
Подруга продолжала молчать, было видно, как она обдумывает его слова.
– Алена, – Миша устало потер глаза. – Я не шучу. Если я узнаю, что ты рассказала хоть слово, можешь ко мне больше не подходить.
– Серьезно? Ты готов пожертвовать нашей дружбой?
– Всё строится на доверии, если оно пропадет, то любая связь распадается.
– Ладно, – она кивнула и встала. – Можешь меня не провожать до остановки, я пошла.
Сорокина остановилась около двери и оглянулась, в ее взгляде плескалась надежда на то, что он попросит ее остаться, не отпустит или даже просто настоит на своем, чтобы проводить, но он лишь молча кивнул. Она грустно ухмыльнулась, про себя сделав какие-то выводы и ушла. Юноша открыл окно, чтобы выветрить дух её присутствия из его жизни, и снова включил ноутбук.
Как он и предполагал, в уведомлениях висело непрочитанное сообщение от Саши:
Саша Захарова: “Надо полагать, ты мне таким образом сообщил, что ты наконец-таки дошел до дома?”
Миша Макаров: “Мне кажется, что я все еще на пути от твоего дома к своему”.
Саша Захарова: “Хм, думаю, тебе стоит уже возвращаться обратно, как раз дойдешь к тому моменту, когда меня снова надо будет провожать”. – Парень улыбнулся, он снова привычным жестом взъерошил свои волнистые волосы. Было как-то по-особенному волнительно общаться с Сашей, она явно стала для него не очередной проходящей мимо, и эта мысль вызывала трепет. Девушка была для него словно музыкой, вызывала те же эмоции и чувства.
Миша Макаров: “Ты завтра работаешь?” – на этот раз, ответ пришлось подождать. Миша откинулся на спинку кровати и закрыл глаза, он вообразил, как она сейчас сидит, укутавшись в плед, гладит кошку и улыбается. "А у неё красивая улыбка" – подумал он.
Саша Захарова: “Нет, я так пошутила)“
Миша Макаров: “ Саша, знаешь, что такое счастье?”
Миша Макаров: “Счастье – это чувствовать, как сквозь расстояние человек тебе улыбается”.
Саша Захарова: “Это и правда прекрасно)”
***
Понедельник выдался хмурым, темно-серое небо нависало над разноцветными шапками прохожих, которые кутались от пронизывающего ветра и старались быстрее добраться до укрытия.
Саша с трудом разлепила веки. Когда за окном темно, воет ветер, а в доме дубак такой, что даже кошка не греет, вставать не хотелось вовсе. Сейчас из кровати мог поднять только запах горячего какао, который и доносился из кухни, а также душа, исходящая сладким волнением от предвкушения чего-то нового в жизни.
Неспешно позавтракав, девушка оглядела себя в зеркало, обрамленное гирляндой. Синяя форма, состоящая из юбки в складочку и жилетки, красиво оттеняла её цвет глаз. Оставался последний штрих. Саша провела по губам своей любимой красной помадой, которая лишний раз подчеркивала белизну её кожи, и отправилась в гимназию.
Придя в школу, девушка с некоторым сожалением отметила про себя, что Миши нет. Ей очень хотелось узнать, как он поведёт себя после пятничной прогулки: также будет делать вид, что ее не замечает, или хотя бы улыбнется своими ямочками на щеках в знак приветствия.
Посередине первой пары пришла классная руководительница – Маргарита Семёновна – и сделала объявление:
– Культорг приняла решение запустить конкурс новогодних рисунков на окнах первого этажа, под каждым окном приклеен листочек с номером класса. Нужно двух-трех, а лучше четырёх человек, кто сможет раскрасить окна в течение трех дней.
Класс со скучающим видом смотрел на Маргариту Семёновну, будто говоря: "А кому по сути оно нужно?"
– О, а что рисовать надо во время уроков? – послышался сзади басок троечника-одноклассника Максима, который только и делал, что пропускал занятия.
– Нет, Семёнов. Вечером или после уроков.
По классу пролетело недовольно "Ууу".
– Вы подумайте до конца пар, во время литературы скажете.
Она уже направилась к двери и неожиданно вспомнила:
– Ах да, забыла совсем сказать про приз…
– Новогодние сладкие подарки, – мечтающим голосом перебил все тот же Максим.
– Ага, разбежался! Одна коробка конфет на весь класс, и всё, расходимся, – хмыкнула Алёна.
– Призом будет то, что хватит на всех, а не как всегда, – рассмеялся сосед Максима – Макар.
– Да нет же! – наконец классная нашла куда вклиниться. – Приз – проведение новогодних каникул на горнолыжной базе отдыха и встреча нового года!
По классу пробежал одновременно и удивленный, и радостный гомон. Лишь Саше да Яре, которая была такая же отрезанная от группы, было все равно. Они при всем желании не поехали бы со своими одноклассниками.
Отсидев две пары, Саша направилась в столовую. Она всегда немного ждала, пока народ разойдется, чтобы спокойно в одиночестве посидеть, не опасаясь, что кто-нибудь пристанет. Там, как всегда, творился аншлаг, но через несколько минут гомон начал утихать, и девушка, взяв поднос с едой, из которой аппетитно выглядел только апельсиновый сок, пошла искать свободное место.
Она сидела, поглощенная скудным обедом и книгой, которую читала на телефоне, когда к ней подошла их королевская свита. Алёна остановилась около столика, который заняла Саша и выжидающе уставилась на ту.
Захарова сначала делала вид, что не замечает девушку, но вскоре ей это надоело.
– Сорокина, ты давно не видела, как люди едят? Ты не стесняйся, можешь поближе сесть, вдруг тебе с высоты не видно.
– Ха-ха, юмаришь, я смотрю, – та прищурилась и холодным взором оглядела соперницу с ног до головы. – Ничего не хочешь мне сказать?
– Тебе? Ммм… разве что осторожней, не подавись, а то как бы кость поперек горла не встала.
Алена холодно ухмыльнулась. Саша видела, что та от неё ждала какой-то ответ, но не могла понять какой.
– Ну ладно, будь по-твоему, не хочешь разговаривать со мной, тогда смотри, я тебе тут подарок принесла.
Алёна достала из пакета контейнер, у Саши мурашки побежали по спине. Предвиделось что-то не хорошее, и она ощущала это каждой клеточкой тела, инстинкт самосохранения вообще вопил, чтобы быстрее уходила оттуда.
Её одноклассница щёлкнула защелками и достала бутерброд, щедро намазанный маслом и джемом. Саша недоуменно уставилась на предмет, который никак не ожидала увидеть.
– Извини, Сашуля, но варенья не было. Мне сказали, что тебе это счастье доставляет, так, будь счастлива!
И она легким движением руки припечатала его на жилет Саши.
В этот миг весь хрупкий мир девушки, который собирался по кусочкам, рухнул. Сначала она почувствовала злость на себя, потом в ней проснулась обида, едким червячком закопошившаяся где-то в самом сердце.
Алёна победным и презрительным взглядом смотрела свысока, наслаждаясь своим триумфом. Саша только сейчас поняла, что в столовой воцарилась тишина и все смотрят на них.
Девушка начала лихорадочно соображать, метаясь взглядом от одного предмета к другому. Воздуха не хватало, казалось, грудную клетку вот-вот сейчас разорвёт.
Внезапно её посетила идея. Она встала, поворачиваясь лицом к своей обидчице, и спокойным холодным тоном, достойным Оскара, произнесла:
– А знаешь, что ещё приносит радость и поднимает настроение? Апельсиновый сок! – с этими словами Саша плеснула напиток в Алёну.
Дальнейшего развития событий она не собиралась наблюдать, поэтому схватила сумку, телефон и побежала из столовой под громкое улюлюканье. На выходе из неё она внезапно врезалась в виновника этого концерта. Миша стоял и улыбался, и казалось, вот тебе ответ на утренний вопрос: как он себя поведёт, когда увидит девушку.
Захарова метнула на него взгляд полный нескрываемой обиды и презрения. Всё, что копилось в ней эти годы, вдруг решило выплеснуться наружу. Сама не понимая, откуда взялись силы, она толкнул парня в грудь. От неожиданности он покачнулся и отступил на два шага назад. А Саша побежала в неработающий туалет, надеясь там спрятаться ото всех.
Она заперлась в кабинке и пыталась успокоить бешено стучащее сердце. Дверь туалета открылась. Сначала было тихо, но потом…
– Саш, ты здесь? – девочка безошибочно определила голос своей одноклассницы Яры. С девушкой так же, как и с Захаровой, никто не общался, потому что она принадлежала к субкультуре готов, её считали странной и просто делали вид, что Яры нет. – Я знаю, что ты тут, и я хотела сказать, что ты – молодец. Ты дала отпор! Я все думала, когда же это произойдет…
Саша продолжала молчать.
– Если хочешь высказаться, то я могу выслушать.
– Один раз уже высказалась, – горько произнесла девушка, глотая всхлип.
– Я давно поняла, что от наших лучше держаться подальше, а тем более свои секреты.
– Самое обидное, что это был не секрет, а обычные слова. Я их могла сказать любому незнакомому человеку, я могла их спокойно написать в сочинении…
