– Ну… – сразу, видимо, засомневалась в своих словах рыженькая. – Не сильно ли ты рискуешь? Ягуша же не просто так здесь все к твоему приходу подготовила. Видели мы ее. Очень переживала. Явно опасалась, что все может пойти наперекосяк.
– С чего бы? – постаралась произнести это безразлично. Будто на самом деле ничего такого и не происходит. Подумаешь, украсть у богатыря то, что я уже однажды украла. Плевое дело.
– Он же и в самом деле на тебя зуб точит, – а это уже забеспокоилась одна из моих кошек.
Сейчас они крутились под ногами и недовольно гнули спины.
– Сточит, – хмыкнула. – И без зубов останется. И не от таких бегали. В лесу у меня защита есть. Не поймает, если лешие подсобят.
– Не сильно бы я на них рассчитывала, – проворчала зеленоглазка. – Они, когда травки-веселушки попробуют, не в себе ходят. И это еще мягко сказано.
– Вроде как, у них она под запретом, – не слишком уверенно проговорила я. Сомневалась потому что.
– А кто за ними в лесу следить будет? – фыркнула голубоглазка, потягиваясь на кровати и зевая. – Лихо спит, русалки в эти дела не лезут, местные банды из пшеницы давненько не показывались. Так кто, я тебя спрашиваю, следить будет?
– Голуби, – со знанием дела, заговорила черненькая лисичка. – Они те еще любопытные пернатые. Летают везде, роются, опять же, где хотят. Даже в грязном чужом белье.
Поморщилась, так как живо вспомнила о голубях, которых на материке было столько, что иногда из-за них и неба было не разглядеть. И среди вполне обычных могли затеряться и колдовские птицы. Вот тех и в самом деле заткнуть и успокоить можно было только в одном случае. И он мне не нравился.
– Ладно, – зевнув, сказала уже я, – пора отдыхать. Я в самом деле сильно устала. Завтра трудный день, и к нему нужно подготовиться. Набраться сил.
– Ага, – поддержала меня зеленоглазка, с неохотой забираясь на кровать. – В том случае, если придется улепетывать.
И вот я могла поспорить на что угодно, она была уверена в том, что так все и будет.
Спать ложилась, уже и не надеясь на то, что смогу нормально отдохнуть. Мало того, что лисички дружно храпели… Еще и мои фамильяры так и норовили залезть то на голову, то на живот. Пару раз даже попытались сбросить меня с кровати.
Под утро и лисички ко мне перебрались. Из-за этого мне было неудобно и жарко.
– Я не выспалась, – первое, что сказала черненькая, когда мы все проснулись. – Ты слишком жесткая.
– Я не просила сюда забираться, – пробормотала, садясь в кровати. И сбрасывая тем самым зеленоглазку со своей головы. – Могли устроиться на печи.
– Так и ты могла, – заметила рыженькая. – Чего, спрашивается, там не легла.
Спорить с ними – занятие неблагодарное, поэтому я предпочла промолчать. Молча переоделась в ту одежду, в которой была, застелила кровать, по-быстрому перекусила и собрала на выход. Кошки, само собой, от меня не отставали.
– Ну, спасибо, лисички-сестрички, – поклонившись на пороге, сказала я. – За приют и за пищу сытную. Благодарю за проявленную заботу и внимание. За…
– Ой, ну все, – поморщилась черненькая лисичка.
– Меня сейчас стошнит, – а это пожаловалась рыженькая.
– Только не на меня, – проворчала беленькая и отошла от своих сестриц подальше.
Все с ними ясно. Как что, сразу спорить начинают.
– Бывайте, лохматые, – промурчала зеленоглазка.
– Надеюсь, больше не свидимся, – вторила ей вторая кошка.
Тут я снова промолчала. Вышла, наконец, из избушки, спустилась с крыльца и пошла в сторону леса. Посмотрим, что там меня поджидает. Не обманули ли лешие? В самом деле тропку к Зверополку проложили или еще куда? Они могут обмануть, а потом сделать вид, что так все изначально и задумывалось.
Погода, на удивление, была теплой. А ведь еще вчера вечером лил дождь. И мне, для того чтобы помыться, нужно было за короткое время раздеться, окунуться и обратно одеться. Каким чудом у меня вчера это получилось, непонятно. Думала, молния ударит или течением смоет. Но обошлось.
– И где тропка эта? – спросила у меня голубоглазка, когда мы вошли в лес. – Куда идти-то?
Если бы я сама знала. А так, оставалось лишь надеяться на леших. А это уже само по себе сомнительное дело. Так как они были товарищами не надежными.
Как только я об этом подумала, трава под моими ногами зашевелилась, зашуршала и будто отступила. Тропка стала проявляться. Кривая, узкая, слегка светящаяся серебристым светом. Будто над ней парили стаи мотыльков.
– Красиво, – проворчали кошки, принюхиваясь. Они чуть ли не ложились на землю. – Этим и настораживает.
– Будто ты не на поиски врага идешь, а к алтарю под венец собираешься.
– Еще чего не хватало. – Меня аж передернуло от такого предположения.
Кошки замолчали, явно не собираясь продолжать разговор. У меня, впрочем, тоже не возникало такого желания. Так и пошли, молча, не зная о том, что ждет нас впереди. Лишь одно сейчас придавало мне сил – я четко знала и понимала, зачем мне все это нужно. Я должна была выполнить обещание и вернуть кулон. Пусть даже это и будет для меня очень опасно и рискованно.
Нужно было идти вперед, снова скрываясь под тенью деревьев. И опять ступать в неизвестность. Выбора не было, поэтому вопроса, а надо ли мне это вообще, не возникало. Я пошла по тропинке, зачаровано смотря на необычных мотыльков, которые закружили рядом, рисуя в воздухе причудливый узор. Фамильяры, само собой, были рядом. Принюхивались, фыркали, когда натыкались на цветы, которых тут было предостаточно для того, чтобы сплести не один венок.
– В следующий раз я с тобой не пойду, – наконец, не выдержав, после очередного громкого чиха, проворчала зеленоглазка. – Сама исправляй свои ошибки.
– Если бы вы не утянули меня вслед за собой из Ливнево, я бы, возможно, уже со всем справилась, – не очень-то уверенно сказала. Потому как сомневалась, что Зверополк пошел бы на уступки.
Кошки противно захихикали. Потом дружно чихнули, потому что снова втянули носами пыльцу. А вот не будут в следующий раз над хозяйкой смеяться.
Время беспощадно тянулось. Ноги подустали от долгой ходьбы. Да и есть снова хотелось. От малины, которой я в очередной раз усмиряла разбушевавшегося голодного червячка, уже начинало подташнивать. Хоть бы яблоня какая на пути показалась…
Как только я так подумала, то сразу же увидела слева от себя тонкую яблоньку, на ветках которой висели спелые, краснобокие яблоки. Я таких красивых отродясь не видела. Ветки под их тяжестью клонились к земле, но не ломались. На траве, под деревом, ни одной переломанной не лежало.
– Вот так красота-а-а-а, – протянула голубоглазка. – Ты посмотри, Фурфи, какие яблочки.
Ну вот… сама свою же подругу сдала. И теперь вторая кошка смотрит на первую недобрым зеленым взглядом.
– Пумфи, о чем ты? – прошипела Фурфи. – Яблоки, как яблоки. Ничего особенного.
Итак, я всячески даже мысленно старалась не произносить их настоящие имена, но они сами себя сдали, лишний раз напомнив мне, как их зовут. А вот нечего было в свое время, нанюхавшись валерьяны, себе имена придумывать. Это я еще еле уговорила их не останавливаться на других, более необычных именах. Таких, например, как Червеедка и Дымоход. Сложно было объяснить зеленоглазке, что дымоход – это не имя. И уж тем более, не кошачье. Даже котов у нас так если кто и назовет, то ненадолго. Потому что дальше пойдут сокращения и в итоге остановятся на обычном и привычном Дымке.
Я медленно подошла к яблоне. Что-то в ней настораживало. Вроде вполне обычный ствол, листья, ветки… Но вот яблоки – нет. В самом деле, не бывает таких гладких, без единого пятнышка. Да и с чего бы яблоня посреди леса росла?
– Скушай мое яблочко, девица, – прошелестел мелодичный голос прямо в левое ухо. – И сразу сил прибавится. И путь дальше ты уже более бодро продолжишь. Только скушай.
– Я одна это слышу? – прошипела зеленоглазка, мотая головой. Будто пыталась сбросить с ушей невидимую паутину.
– Нет, я тоже это слышала, – ответила ей вторая кошка. – Акулина?
– Я тоже слышала, – пробормотала и сделала шаг назад. Ну их, эти яблоки. Да, на вид вкусные, но быстрее я поверю в то, что они сонные, чем бодрящие.
– Чего боишься, девица? – снова прошелестел голос. – Скушай, не бойся. Ты ведь хочешь богатыря отыскать? А без моей помощи ты его днем с огнем не сыщешь.
Не стоило и сомневаться в том, кто это такой невидимый со мной разговаривает. Тем более, я видела, кто это. Яблонька зашевелила ветками, как бы приманивая меня к себе поближе своими спелыми яблоками. Да только есть их мне больше совсем не хотелось. Наваждение спало и…
– Акулинушка, что же ты… – опять заговорила со мной яблоня. – Не знаешь, кто я такая? Не слышала обо мне? Это же я – дух леса. Подо мной течет живая вода. Именно она питает мои яблочки силой. А чуть поодаль ты найдешь молочные реки и кисельные берега. Так и напьешься, и омолодишься.
Ложь. Уж чего на Буяне только нет… А вот яблоки молодильные водятся только на моем родном материке. Про молочные реки вообще молчу. В детстве мне родители об этом сказку на ночь рассказывали. Чтобы быстрее засыпала, представляя себе парное молоко, которое можно пить, сколько влезет.
– Не стара пока, – покачала головой.
– Да и мы не хвораем, – поддержала меня Фурфи.
– Ага, совсем не того… – а это уже Пумфи решила посмеяться над обманщицей.
– Как не того? – кажется, на нас решили обидеться. Голосок стал более визгливым и не таким ласкающим слух, как до этого. – Это почему это не того? А надо, чтобы того!
– Нет, – заупрямилась Фурфи, – совсем не того. Ни капельки.
– И кисельных берегов ваших нам не надо, – продолжила Пумфи. – И молочных рек. Кошкам, знаете ли, молоко нельзя пить. У нас после него живот болит.
Что есть, то есть. Пару раз я на этом прокалывалась, когда приносила своим фамилярам сливки или сметану.
– Пошли, – прошептала я тихо, надеясь, что яблоня не услышит. Вообще странно это. Как яблоня вообще может что-то слышать?
– Куда-а-а-а-а?! – пуще прежнего завизжал голос.
Яблоня замотала ветками, словно пыталась создать вокруг себя воздушный вихрь. Заскрипела, то ли от натуги, то ли от того, что дерево уже старое было, не знаю. Но когда яблоки полетели в разные стороны, а одно со всей силы прилетело мне в плечо, стало уже не до шуток. Яблоня, как оказалось, легко могла и убить своими плодами, если будет очень стараться. Что уж говорить про моих кошек.
– Побежали! – закричала, срываясь с места.
Надо было как можно скорее вернуться на тропку, а там бежать дальше, не оглядываясь. Яблоки летали вокруг, били то по ногам, то по спине. Чудом по голове еще ни разу не попало. Попасть в фамильяров было сложнее, они были мельче меня, да и бегали быстрее.
Вот и создавай себе фамильяров. Первым делом думают о своих пушистых поп… хвостах, а не о хозяйке, которая в свое время отдала им часть своей души. Неблагодарные создания.
Еще одно яблоко ударило в правую ногу. Затем прилетело новое – уже по голове. Кажется, еще немного, и она расколется. Как то самое яблоко, которое только что стукнуло меня по затылку. В ушах противно зазвенело.
Юбки мешали бежать, поэтому пришлось собрать их и придерживать аж выше колена. Неприлично, конечно… Хорошо, что в лесу я была одна. Почти одна, не считая разнообразную живность и вот такие вот странные яблони, которые хотят меня убить.
– Не уйдешь, красавица! – шелестело у меня в ушах. – Не уйдешь! От меня еще никто не уходил, не скушав яблочко наливное!
Да как по мне, хоть наливное, хоть сушеное – одинаково. После такого я, наверное, вообще не смогу есть яблоки. Даже если буду полностью уверена в том, что они безобидные.
– Шустрее, Акулинушка! – промяукала зеленоглазка, появляясь рядом, словно из ниоткуда. – Что ты плетешься позади. Али жизнь недорога?
Дорога, поэтому-то и бегу со всех ног. Чуть ли язык на плечо не положив.
И снова мне прилетело по голове. С такой силой, что я не удержалась на ногах и полетела лицом вперед, на встречу с корягой, торчащей из земли. Дальше наступила темнота, подарившая мне тишину и временное спокойствие.
Сколько я пролежала, не знаю. Но тело болело. А ведь я была привычна к бегу, поэтому это не была усталость. Скорее, я все-таки слишком долго была без сознания.
– Ну, ты даешь, блин, – проворчали голосом Лени. – Ни на минуту одну оставить нельзя. Сразу нашла неприятности.
– Это случилось не через минуту, – проворчала я, с трудом открывая глаза. Потом медленно села, и стала осматриваться. Место, в котором я оказалась, было мне незнакомо. Все тот же лес, но не помню, чтобы подо мной была целая поляна из куриной слепоты. Я скорее очнулась от едкого запаха желтых цветов, чем от недовольного голоса лешего.
– Да какая разница, – махнул на меня Леня. Он сидел неподалеку, на низком пеньке, и смотрел на меня, словно на диковинную зверушку. – Еле тебя сюда дотащил. Если бы сам лес не помог, то туго бы пришлось. Братья мои и сестра дальше ушли. А я, как всегда, задержался. Выходит, не зря. Говори спасибо, пока не побил.
– Спасибо, конечно, – пробормотала, – но почему ты принес меня именно сюда?
– А куда надо было? – Меня точно не поняли. Посмотрели еще так удивленно, будто это я тут ерунду всякую спрашиваю, а не он глупости говорит.
– Мха поблизости не было?
– Слушай, куда лес приволок, там и оставил, – насупился леший. Сложил руки на груди и надул губы, словно обиженный ребенок. – Я, может, от чистого сердца, а ты еще возмущаешься.
– Не то, чтобы, – морщась, сказала, – просто запах ужасный.
– Как по мне, так вполне ничего, – фыркнул леший.
– Долго спорить будете? – проворчала Пумфи, недовольно так посматривая то на меня, то Леню. – Мы тут, понимаешь ли, все лапы сбили, пока от сумасшедшей яблони сбегали, а вы тут споры устраиваете. Лучше скажи нам, леший, где тут голод утолить можно. Есть охота, лапы отказывают.
– И хвост отваливается, – поддержала кошку Фурфи.
– Как эта яблоня вообще там оказалась? – спросила я у лешего.
Он потупил взгляд, делая вид, что его больше интересует растущая под ногами трава, вперемежку с куриной слепотой. Поддел ее ногой раз, второй. Так бы и мотал ногой, если бы Пумфи не подошла к лешему ближе и не цапнула его за штанину. Потянула за нее, зашипела недовольно.
– Отфефай, дафай, – прошипела она, не выпуская плотную ткань из пасти.
– Случайно получилось, – развел руками Леня, виновато посматривая на меня. – Мы когда тропку прокладываем, она сама путь короткий ищет. Кто же знал, что неподалеку заколдованная яблоня окажется?
– Мне тебя пожалеть? – не испытывая никакой жалости к Лене, спросила я.
Сидеть и дальше, вдыхая раздражающий нос и глаза запах, не стала. Поднялась на ноги и стала отряхиваться. Еще немного и придется искать себе новую одежду. Что-то мне подсказывало, что, когда выйду из леса, буду похожа либо на кикимору, либо на какую-нибудь мавку, которая только недавно угодила в болото. Поэтому пока еще не такая страшная, но уже основательно потрепанная.
– В искупление своей невины, предлагаю отведать местных даров, – пошел на мировую Леня. Соскочил с пенька и стал разминаться. Потянулся, покряхтел, вытягивая руки перед собой. – Тут мне белочки грибочков разных натаскали, ежики яблочек подкатили, а болотняник рыбки принес. Будете?
– Только не яблоки, – хором откликнулись мы с фамильярами.
– Рыбку я буду, – довольно замурлыкала Пумфи. – А вы грибы жуйте.
– У-у-у-у, – протянула недовольно Фурфи, – какая ты жадная. Я тоже рыбку хочу! Путь Акулина одна грибы ест.
– Ну, спасибо, – проворчала я, упирая руки в бока. – Но мы обойдемся. Лучше скажи, Леня, где проложенная вами тропка. Не стоит терять времени. Я рассчитывала, что до захода солнца кулон уже будет у меня. А если мы тут с тобой лясы точить будем, то за сегодня точно не управимся.
Леший тяжело вздохнул, посмотрел на меня с укором. Потом покрутил пальцем у виска. Это он так тонко намекал, что у меня не все в тереме? Просто замечательно. Постоянно укуренный леший будет указывать мне на наличие или отсутствие ума.
– Так проведешь? Или нам самим искать? – Решила не обращать внимания на странности Лени. Подобного следовало ожидать, ведь Коля, Леня, Толя и Оля те еще хитрецы, пусть и делают вид, что понятия ни о чем не имеют и единственное, что их волнует – это набитые травкой-хохотушкой карманы.
– Ладно уж, – смилостивился Леня. – Отведу вас обратно. Но учти, ты теперь моя должница. Так что-о-о-о…
