Вадим Шарыгин "Избранное. Стихи и поэмы. 2009–2023"

Весны. И как влачится ночь.
Поэту вечно – жить что плакать, И вечно некому помочь!

    2010—2013 г.г.

Я покинул свою достоверность

Я покинул свою достоверность людскую —

Нынче в снах наяву, в отражениях, в бликах.

И смертельно живу, и с метелью тоскую…

Маяковского площадь, погрязшая в Бриках!

Человечище чёрный – по белому снегу,

Одинёшенек, грузен и губы в кровище,

Так размашисто сжат. По-булгаковски, «Бегу» —

Предпочтение, за» морем русских разыщет

Память сердца, к чему разговоры на кухне,

Когда всё, даже камни, – уснуло навеки?

Граммофон. Фон Барон. Эх, «дубинушкой» ухнет

По чужбине Шаляпин… Лакеи. Калеки…

Берега, берегите причальные всплески!

Эта ночь над усопшей, усохшей страною :

Век за веком, замедленно падает Ленский!

Из песка – адресов петербургских настрою.

Прогоню отрешённость, соломинку дайте,

Ухватиться, успеть к уготованной кромке!

И анданте строки, и отдайте мне Данте,

И осыпанный осенью Осипа громкий —

Взвыв над стайкой читателей, стойкие, где вы?!

Истекающим сердцем светить, будто Данко!

И девический смех под созвездием Девы,

И всплеснувшая юбкою в танце цыганка,

И латунная тусклость часов на ладони:

На круги своя – время стареет помалу;

И бормочет строку за строкой, и долдонит

Барабанные дроби, наполнив пиалу,

Дождь Брабанта… То горче, то громче, то тише,

Говори, говорливым ручьям уподобясь,

Там озвученной древностью пышет Татищев,

Там означен Мариной в поэме автобус.

Там марина: с марлином, с мечтою и мачтой,

На которой приспущен, как флаг в день печали,

Белый парус… Поздравь, со строкой не начатой,

На которой бы в бронзе и в бозе почили —

Окаянные страхи! Пусть площадь Сенная

С декабристами – снежная пустошь пустыни!

Одинокая жизнь, стылым ветром стеная,

Однозвучно, как чай недопитый, остынет.

    2019

Обильное стихотворение

из цикла «Потерянное слово»

Случились ступени:

охлёстаны водами, грянулись оземь.

Вздымалось молчанье над ставшей застывшей в поклонах травой.

Согретая звёздами, жизни прибравшая, пришлая осень.

Оставленных львов при парадных дверях ропоток роковой.

Страшась безразличия,

взором касаясь чего-то такого…

Последним надеждам давая приют и с руки прикормив

Пугливую стайку столетних минут, месяц выгнув подковой,

(1) Смотрел, как в припарке дождя достоверно рождается миф.

(2) Смотрел на лучи из созвездия Льва в гуще каменных грив.

Обильная грусть —

обронённых дождей пелена вековая.

С безудержно страстным желаньем обнять и в глаза заглянуть —

Прохожим, согнувший судьбу в три погибели, прочь ковыляя,

Вдыхал во все лёгкие обременённую временем муть.

И сердце в крови,

и птенец с высоты на свободу отпущен.

И горсточка строчек – в грязи, под ногами живущих вперёд.

Мир спал мёртвым сном,

греясь спичкой зажжённую, прежнего пуще

(1) Любуясь кладбищенским великолепием горных пород.

(2) Любуясь, податливой взгляду, смиренностью твёрдых пород.

Случалось ли вам :

Ливан обходить, в Ассирии петь о фьордах

И взором прижаться к возлюбленным снам Покрова-на-Нерли?

И остановиться, как в Двадцать девятом конвейеры Форда…

Туман… Тишина… Напоённый покой… Ах, куда забрели!

Уснувшие всплески весла,

убаюканный сад, астр страсти;

С трудом вы го ва ри ва е мая б о г о п о д о б н а я синь.

В счастливые полутона уходящую тропку окрасьте!

(1) Из мрака виднеется, целую жизнь возвращавшийся сын.

(2) Из мрака возносится: целую жизнь возвращающий сын!