– Может, просто пусть один сложит ладони лодочкой и другой нальет в них воды. Так должно получиться.
Лицо мальчика аж засветилось от счастья. Он поднялся на ноги и порывисто обнял меня.
– Точно! Какая ты молодец!
Я почувствовала, как краснеют мои щеки и горят уши.
– Ты чего это? – грубо сказала я, отстранив его.
– Держи руки, а я налью воды, – пропустив мои слова мимо ушей, сказал мальчик.
– Я боюсь. Вдруг она меня за руку укусит!
– Ладно. Тогда я держать буду, а ты наливай.
Мы напоили собаку, и она погладилась о наши руки головой. Потом мы сели под деревом, неподалеку от нее.
– Как тебя зовут хоть?
– Денис. А тебя?
– Алена.
– Ты тут недавно, да?
Я сорвала травинку и уставилась на нее. Горло сдавило, я никак не могла ответить ему. Боялась, что он тоже начнет дразниться, так же как и другие дети. Кричать, что я городская, ничего не умею и не знаю. Или начнет говорить, чтобы я уезжала «к себе в город». Это всегда было обидно. Как бы я ни пыталась с ними подружиться, они никак не хотели принимать меня за свою.
– Да, – напрягшись, ответила я.
– Я тоже… Знаешь что, а давай дружить!
– Давай!
– Ты можешь мне помочь? Я хочу отвести ее в безопасное место, чтобы эти дурные мальчишки ее больше не нашли.
– А куда ты ее отведешь?
– Есть одно место…
Денис посмотрел на меня заговорщически, загадочно улыбнулся и подмигнул. Он встал, погладил собаку по голове, а потом нагнулся к ней и тихонько сказал ей несколько слов. Что именно он говорил, я разобрать не смогла, но собака радостно завиляла хвостом и встала на три здоровые лапы, поджимая больную под себя.
– Пойдем, – бросил он мне через плечо. – Тут недалеко.
Я встала, поправила свое платье и пошла за ними. Он привел меня в самый конец деревни. Там, почти на границе с лесом стоял маленький домик. Денис открыл домик ключом, который вытащил из кармана, и запустил нас внутрь, а потом зашел и сам.
Внутри домика было тесновато, там впритык хватало места для нас троих. Никакой мебели не было, пахло деревом и было всего одно небольшое окошко с решеткой. Я села на пол, собака легла рядом и положила свою голову мне на колени. Шерсть собаки была мягкой и пушистой, светло-коричневой, с оттенками оранжевого, как мне казалось. Я положила руки на шерсть собаки и начала нежно гладить ее, радуясь тому, что я наконец нашла себе друзей. И мне кажется, мои новые знакомые испытывали то же самое.
– Откуда у тебя ключи от этого странного домика?
– Я нашел их, – гордо сообщил мне Денис. – Здесь, неподалеку. Это не просто «домик». Это называется «сторожка», я узнавал у дедушки. Он рассказал мне, что раньше тут сидел сторож и смотрел, чтобы ничего плохого с деревней не происходило, но потом ее забросили.
– Почему?
Денис пожал плечами, опустив при этом уголки губ вниз. Я задумалась о том, что же случилось со сторожем и почему деревню решили оставить без охраны. Именно в этот момент я услышала, как бабушка зовет меня. Сказав Денису, что мне пора, и погладив еще раз собаку, я побежала домой.
Я, конечно, получила выговор от бабушки за порванное платье, но смогла отстоять свою невиновность и доказать, что это все другие дети виноваты, потому что не принимают меня. Бабушка посмотрела на меня долгим пронзительным взглядом, решая что-то, а потом сказала:
– Раз тебе тут не с кем дружить, то, может, тебе дома лучше будет?
Я тут же с жаром принялась убеждать ее, что мне тут очень даже хорошо. И я уже нашла себе хорошего друга, так что никуда от нее я не уеду. Бабушка улыбнулась своей мягкой и доброй улыбкой, от которой на душе стало так спокойно и весело, что я кинулась обнимать ее, чуть не перевернув стол и стул.
После обеда я, уже в новом платье и с пакетиком помытых ягод и фруктов вернулась к сторожке. Денис был уже там. Мы сели на пол, ели спелую красную клубнику, абрикосы и вишню и разговаривали о том, что будем делать завтра и куда пойдем.
– А как мы ее назовем? – спросила я, кивнув на собаку.
– Не зна-а-аю. Давай ты ее назовешь.
И тут я задумалась. Мне не хотелось называть ее как-то «обычно». Хотелось, чтобы ее имя было особенным, но при этом летним, чтобы было наполнено светом, теплом и лучами солнца.
– Может… Вера? – неуверенным тоном вставил Денис, нарушив ход моих мыслей.
– Фу! Нет. Нельзя называть животных человеческими именами.
– Почему?
– Ну ты только представь, вот идешь ты такой, а кто-нибудь кричит: «Денис!» Ты поворачиваешься, надеясь, что это тебя друзья или знакомые зовут. И вот ты такой радостный обернулся, а там… оказалось, что Денис – это какой-нибудь доберман.
– Ну, доберман – это не так уж плохо, – проворчал Денис.
– Все равно не очень-то приятно. А если несколько раз позовет? Или, например, возьмешь ты мороженое, только соберешься укусить, а тут окрик: «Денис, нельзя!». Ты так и застынешь с мороженым, а это хозяин на самом деле собаке кричал. Понравится тебе?
– Ладно-ладно. Я все понял, – насупившись, сказал Денис.
Я взяла в руки очередной абрикос. Оранжевый, как маленькое солнышко. И тут я поняла. Вот оно!
– Я придумала для нее имя! Придумала!
– Ну и какое же?
– Дыня!
– Дыня? – Денис недоверчиво посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на собаку, испуганно вскочившую на ноги при моем слишком громком выкрике. – Ну… Дыня… Неплохо, хотя я бы свою собаку так не назвал.
– Но ты же мне поручил сделать это.
Денис почесал рукой затылок.
– Ладно. Путь будет Дыней. Я тут знаешь, о чем подумал? Мне купаться вдруг захотелось. Пойдем?
– На речку?
– На речку.
– Но там же могут быть хулиганы и ребята из деревни… Не хотелось бы мне встречаться с ними еще раз…
– Я знаю место, где никого не встретишь. Пойдем!
Мы выбежали из сторожки, оставив Дыню лежать и отдыхать. Остаток дня мы провели, играя у неглубокой речки и плескаясь в прозрачной прохладной воде. Когда настала пора идти домой на ужин, мы пообещали друг другу, что будем встречаться каждый день.
Теперь мое лето заиграло новыми красками, передо мной открывался целый мир, полный приключений и забав. Я ложилась спать, вспоминая все, что произошло со мной в этот день. И, улыбнувшись мыслям про Дениса и Дыню, поняла, что теперь в моей жизни будет все по-другому.
И я была права. Мои летние дни теперь пролетали с такой скоростью, что я не успевала их считать. Дыня быстро поправилась, и мы стали гулять вместе с ней. Теперь, даже когда мы встречали хулиганов или других детей, они не подходили к нам и на пушечный выстрел. Дыня рычала и скалила зубы, если кто-то из мальчишек пытался подойти к нам сзади и застать врасплох. Меня это очень даже устраивало. Теперь я не переживала за свои коленки и целостность моего платья, ведь у меня были самые замечательные защитники на свете.
Больше всего времени мы втроем любили проводить у реки. Дыня очень любила плескаться и прыгать в реке за солнечными зайчиками, скачущими по хрустально-чистым волнам реки. Мы бегали собирать ягоды на окраину леса, объедались ими там же, прямо под кустами, а потом бежали снова к реке, чтобы смыть красные разводы на лице и руках от земляники или синие – от черники и ежевики.
Мы с Денисом стаскивали кучу различных вещей в сторожку, чтобы у Дыни были и игрушки, и вода, и еда. На ночь мы закрывали ее в сторожке, чтобы никто из хулиганов не нашел нашу четвероногую подругу и не причинил ей вреда.
Так прошел почти весь месяц. Нам везло, погода целыми днями стояла просто замечательная. На небе обычно не было ни облачка. В самый зной мы обычно прятались в тени деревьев, разговаривали друг с другом, играли в прятки или в «города». Я с радостью каждое утро, поцеловав после завтрака бабулю, бежала к сторожке, но мне с каждым днем становилось все грустнее. Мое пребывание в деревне длиной в целый месяц скоро должно было подойти к концу. Я сказала об этом Денису.
– Знаешь, я скоро уезжаю в город, – сказала я ему, когда мы сидели на песчаном берегу реки.
Денис, увлеченный рисованием на песке каких-то мифических, придуманных им животных, молча уставился на меня, улыбка сошла с его губ. Он застыл и не двигался несколько секунд. Дыня, все это время бегающая вокруг него, тоже остановилась и переводила взгляд с Дениса на меня, чувствуя что-то неладное.
– А не уезжать ты не можешь? Ведь мы так подружились…
– Нет, не могу. У меня в городе начнутся занятия.
– Какие еще занятия? – кинув со злостью палку на песок, спросил Денис. – У всех, кроме взрослых, сейчас каникулы!
– Да… Но у меня занятия…
– Ну и ходи на свои глупые занятия! – прокричал Денис, собрал свои вещи и убежал в сторону деревни.
Я сидела и смотрела ему вслед. Дыня разрывалась между нами, не зная, что же ей делать: оставаться или бежать. Такой сложный выбор вставал перед ней в первый раз. Я посмотрела на нее, и мне захотелось помочь ей принять какое-то решение, поэтому я сказала ей: «Беги за ним», – и кивнула головой в сторону убегавшего Дениса. Дыня негромко гавкнула, что лично я приняла как благодарность, а потом побежала. Я осталась одна, но понимала, что Денис расстроен даже больше, чем я. Я ведь уеду в город, к своим друзьям, а он останется здесь один, наедине с деревенскими. На все лето…
Я встала, оделась и побрела домой, к бабушке. Солнце еще только клонилось к закату, но до самого заката было далеко, поэтому бабушка удивилась, когда я пришла и грустно села за стол напротив нее.
– Что случилось, золото мое? Почему ты так рано сегодня? И почему такая грустная? – откладывая фартук и присаживаясь за стол, спросила бабушка.
– Ба… А я могла бы остаться у тебя немного подольше?
– Но у вас с родителями же был уговор только на один месяц. Ты сама так яростно настаивала на этом. Что же изменилось?
– Понимаешь, ба, я встретила мальчика и… – я запнулась, чуть не сказав бабушке про Дыню, но вовремя вспомнила нашу с Денисом клятву не говорить о Дыне взрослым. – И мы подружились. Он тут тоже ни с кем не общается, местные обижают его. Вот я и не хотела бросать его одного на все лето…
Бабушка вздохнула, улыбнулась своей обычной ласковой улыбкой и погладила меня по голове.
– Я поговорю с твоими родителями.
– Ура! Спасибо, бабулечка! – я радостно кинулась обнимать ее.
– Рано еще меня благодарить. Но я тебя сразу предупреждаю, что даже если у меня получится их уговорить, то только на еще один месяц, не больше. В августе ты должна будешь вернуться в город и начать ходить на свои занятия. Договорились?
– Конечно!
– Ну все, иди пока погуляй во дворе, покорми курочек или еще чем-нибудь займись. А я позову тебя, как только ужин будет готов.
Я выбежала во двор и, последовав мудрому совету бабули, занялась хозяйством, тем более что я уже давно не делала ничего полезного.
Спала я плохо в эту ночь, меня все мучили мысли о том, получится ли у бабушки убедить родителей оставить меня еще на месяц. Я засыпала с этими мыслями, и каждый час или два открывала глаза, проверяя, не настало ли утро. Но утро, как назло, именно в этот день решило наступить как можно позже.
Как только заголосили во дворе петухи и стало светать, я спрыгнула с постели и босая побежала в комнату бабушки.
– Ну, что они сказали? – врываясь к ней в комнату, нетерпеливо спросила я.
Бабушка, которая уже встала и теперь сидела на кровати и расчесывалась, засмеялась.
– Ты сегодня ранняя пташка, я погляжу! – шутливо пожурила она меня. – Будешь мне тогда помогать завтрак готовить.
– Буду! Ну скажи, ба…
– Да, как я и говорила, они могут тебя оставить, но только до конца июля. На большее не рассчитывай.
Я обняла ее, поцеловала в щеку и побежала снова к себе. Нужно было теперь привести себя в порядок, надеть тапочки и помочь бабушке с завтраком.
После завтрака я побежала к сторожке, но дверь была закрыта, а Дениса нигде не было. Я села на большой камень, торчащий неподалеку и начала ждать. Я срывала травинки, считала облака, плывущие по небу, прыгала вокруг сторожки на одной ноге, но Денис никак не появлялся. Я слышала, как скулит внутри Дыня. Она слышала меня и скребла дверь, но я ничего не могла сделать для нее, могла только сесть, спиной к двери и поговорить с ней, что я и сделала. Денис не появлялся еще около часа. Мне надоело ждать, и я ушла домой.
Сначала я хотела пойти на речку или на луг, но руки мои настойчиво требовали какой-то работы. Только когда я начала выдергивать сорняки на бабушкиных клумбах, я смогла немного успокоиться. Вдыхая аромат пестрых цветов и глядя на маленьких бабочек, кружившихся неподалеку, я забыла обо всех своих обидах и неудачах.
День был прохладный, ближе к вечеру небо затянуло тучами. Я решила, что, пусть это и некрасиво, но после ужина я еще раз поговорю с бабушкой, чтобы она сказала родителям, чтобы те забрали меня сейчас, а не в конце июля. На Дениса я обиделась и не хотела больше с ним играть. В конце концов, это были его проблемы, что он не мог найти общий язык с местными. Я ради него… А он даже не пришел! Мог бы хотя бы попрощаться.
Он бы мне сказал: «Пока, Алена». А я бы ему ответила: «А я еще месяц никуда не уезжаю! Вот так-то». И мы бы побежали играть с Дыней на реке или опушке. А он… Все испортил.
После ужина небо совсем заволокло тучами, стало темно. В воздухе чувствовался запах грозы. Я сидела у окна и смотрела на небо, гадая, пойдет ли дождь и насколько сильным он будет. Бабушка сидела рядом и вязала мне кофту на зиму. Внезапно я увидела в темном небе яркую вспышку молнии, отпечатавшуюся на облаках. Затем прогремел гром. Я давно не слышала такого сильного грома. Он даже оглушил меня на несколько секунд. Я была уверена, что стекла нашего домика не выдержат такого ужасающего звука.
И тут все повторилось. Молния, прорезающая тьму, а потом грохот раскатов совсем близко. Капли, сначала одиночные и крупные, а затем целый водопад, обрушились на наш дом. А шум все повторялся.
– Дыня! – закричала я вслух и кинулась к входной двери.
Я скинула свои тапочки и пыталась найти взглядом резиновые сапоги, но нигде не могла их обнаружить. Зато увидела на крючке свой розовый дождевик. Схватив его, я босая выбежала на улицу. Я бежала к сторожке, не думая ни о чем, кроме Дыни. Ей, должно быть, было так страшно! Когда я добежала до сторожки, я услышала, как она скулит внутри.
– Дыня! Дыня, я здесь, – пытаясь выломать выскальзывающий из рук навесной замок, кричала я. – Не бойся!
– Отойди, я открою, – прокричал Денис над моим ухом, пытаясь перекричать шум дождя.
Я сделала шаг назад и чуть не упала в грязь. Денис поймал меня за руку и удержал. А потом он открыл дверь, и мы забежали внутрь. Денис достал из угла фонарик, который на всякий случай принес сюда еще давным-давно, и включил его.
Дыня испуганная, но все же счастливая, виляла поджатым хвостом и терлась о нас, щекотно обнюхивая и слизывая с нас капли дождя. Мы с Денисом посмотрели друг на друга. У него не было дождевика, так что он стоял, насквозь промокший, зато были галоши, а у меня не было обуви, зато был дождевик. Осмотрев друг друга, мы засмеялись.
