Анастасия Мальцева "Тебе будет страшно"

– Успокойся, – одёрнула она себя от тревожных ощущений.

В конце концов, она цивилизованный городской житель двадцать первого века, а не средневековая бабка-повитуха, чтобы верить каким-то там предчувствиям.

«Это просто обычное волнение перед новой работой. И всё».

Вечернее солнце сиротливо пряталось за тучами, боясь показаться слишком невзрачным на фоне величественного здания. Белые ровные стены, словно отутюженный хлопок, вздымались на три этажа и прятались под синевой покатой крышей, окутывающей мансарду. Эта громадина казалась величиной со среднестатистическую семиэтажку. Высота потолков была раза в два больше обычной, и Саша невольно подумала: «Зачем семье из трёх человек такие хоромы?»

Но куда больше её волновало другое. Огромные окна, по шесть на каждом этаже и три на мансарде, – все, все до единого были закрыты ставнями.

«Надеюсь, они не скажут, что у их дочери редкая непереносимость яркого света…»

Саша поёжилась. Дом казался пустым, хотя в нём должен был жить десятилетний ребёнок. Ни велосипеда, ни мячей, ни кукол, разбросанных по двору, – ничего. Будто здесь давно никто не жил. И уж тем более дети. Такими дома выглядят на предпродажных фотографиях, если агент не постарался навести марафет и создать иллюзию уюта. Просто пол, стены и потолок, в которых нет жизни.

Возникло дикое желание перекреститься. Мама вечно кланялась перед каждым новым порогом и бормотала какие-то молитвы, должные охранить её от любого зла. Со слухом ей это, правда, не помогло. Хотя как знать, возможно, было благом, что она не слышала всего, что кричала ей родная дочь при последней встрече.

Саша сглотнула и нерешительно поднялась по белоснежной лестнице, ведущей к высокой тяжёлой двери. Толстые колонны по бокам создавали антураж музея, в котором место есть только для экспонатов.

– Вы опоздали.

Саша отпрянула от испуга и чуть не упала с лестницы. В дверном проёме стояла пожилая женщина, высокая и будто высушенная на солнце. Её в пору было вешать на нитку с лисичками, свинушками и груздями про запас до лютой зимы.

– Вы должны были быть два часа назад.

– Извините.

– Впредь строго соблюдайте все предписания.

«Вот грымза».

Голос домоправительницы Саше сразу не понравился, ещё когда они говорили по телефону. Но предложение было слишком заманчивым, так что тридцать дней бок о бок со столь неприятной дамой должен был окупиться сполна.

– Ваша комната находится в мансарде.

Саша следовала за женщиной и по пути оглядывала убранство дома. Огромные потолки убегали ввысь, создавая ощущение, что тебя уменьшили и вот-вот раздавят. Здесь было так же прохладно, как и снаружи, так же тихо, так же неуютно. Сразу же за дверью открывалась просторная зала радиальной формы, по центру которой расползалась огромная лестница, расширяющаяся к низу, а наверху уходящая в разные стороны. Посередине стелилась красная дорожка, пришпоренная золотистыми ковродержателями, не дававшими ей покинуть своё место.

Это точно не было похоже на дом. По крайней мере, Саша в таких домах никогда не бывала. В усадьбах каких-то вельмож прошлого, за посещение которых платила свои кровные или махала перед носом охранника студенческим – да. Но в домах… кто-то тут слишком старался возродить исторические интерьеры.

– А где девочка? – поинтересовалась Саша.

Она любила детей, и ей не терпелось поскорее познакомиться со своей подопечной.

– Анна в саду. Вы сможете с ней познакомиться, когда мы разложим вещи.

– Мы?

– Мы.

«Меня позвали следить за ребёнком и думают, что я не в состоянии распаковать свой собственный чемодан?»

Со второго этажа на третий вела менее вычурная лестница, а с третьего на мансарду нужно было подниматься по узким деревянным ступеням.

– А почему все окна закрыты?

Изнутри они были занавешены плотными шторами, тёмно-бордовыми, как запёкшаяся кровь.

– Если их открывать, будут сквозняки.

– А стван—

– Ставни защищают от солнечных лучей. Здесь нет кондиционеров, если их открыть, тут будет сущий ад.

– Ну а шторы?

Женщина остановилась и сурово посмотрела на слишком любопытную Сашу.

– А вам захочется смотреть на окна, за которыми видны только ставни?

– Но можно оставить только шторы…

– Александра, Вы меня слышите?

Саша почувствовала себя умственно отсталой. Наверное, именно таким тоном с ними и разговаривают.

– Без ставен окна, а с ними и весь дом, нагреваются.

– Угу.

– Если у вас есть вопросы по существу, я всегда на них отвечу. Для других у меня слишком мало времени.

– Угу.

– Вот ваша комната.

Женщина открыла белую дверь, за которой находилась скромная, по сравнению с остальным домом, комната. Окно в ней так же было занавешено, и свет шёл от потолочной люстры и настенных канделябров. Вдоль правой стены скромно притаилась узкая кровать, аккуратно застеленная серо-голубым покрывалом. Слева возвышался шкаф, комод и умывальник. Пол прятался под тусклым ковром в тон шторам.

Саша молча вошла, будто с опаской озираясь по сторонам. Комната как комната. Слишком свободная и нежилая. Но так лучше. Лучше, чем сюрпризы предшественников. Как-то Саша отправилась с друзьями в Волгоград. Они сняли небольшую квартиру, которую хозяин сдавал всем желающим остановиться на денёк другой. Под диваном, на котором она спала с тогда ещё своим Женькой, обнаружился использованный контрацептив, наполненный семенной жидкость бывшего постояльца и завязанный узлом для сохранности ценного содержимого. Не то чтобы Саша была уж слишком брезгливой, но такие подарочки предпочла бы не получать.

Женщина бесцеремонно взяла чемодан и водрузила его на кровать.

– Я сама, – запротестовала Саша.

– Александра, – та смерила её взглядом и больше ничего не сказала.

Саша тоже решила не продолжать этот спор и повиновалась суровой домоправительнице.

«Хорошо, хоть всё чистое положила… и стринги дома оставила…»

Женщина выкладывала стопки одежды на кровать. Затем добралась до косметички, тоже положила её ко всем вещам, после чего попросила Сашу, отнести стопку футболок в шкаф.

Она взяла свои футболки, которые какая-то чужая женщина вынула из её собственного чемодана и сказала ей разместить в шкафу. Даже младшему отряду позволяли это делать самостоятельно…

Пока гостья выполняла поручение, послышался скрип молнии, тихая возня и снова молния.

Когда Саша обернулась, домоправительница уже протягивала ей новую стопку одежды.

– Фото, видео техника есть?

– Нет, как и договаривались.

– Камера в телефоне?

– Нет. У меня дешёвый кнопочный.

Саша вынула его из кармана и дала домоправительнице удостовериться в её кристальной честности.

– Можете принять душ, если желаете. Следующая дверь по коридору. Полотенца найдёте там же, – сказала она, когда всё было распаковано и урегулировано. – Потом спускайтесь на первый этаж и идите направо. Я буду вас ожидать.

– Хорошо, спасибо. Я помоюсь и приду.

Домоправительница удалилась и прикрыла за собой дверь. Саша затаила дыхание, слушая, как затихает звук её шагов.

«До чего же странная баба. И жуткая…»

– Как там её зовут?

Она полезла в телефон, чтобы найти имя, вертевшееся на языке.

– Елизавета Романовна… ох ты ж блин, Елизавета Романовна… что ж ты злая-то как собака?..

Аккумулятор был почти разряжен, одна сиротливая палочка, оповещающая о необходимости срочной подзарядки. Саша огляделась по сторонам в поисках розетки. Заглянула за комод, под кровать, облазила все стены, но ни одной нигде не было.

– Супер…

Она обречённо потащилась в ванную комнату. Ей и правда следовало помыться и смыть с себя дорожную грязь.

Комната была небольшая, отделанная матовым кафелем. Над чугунной ванной висела матерчатая занавеска, рядом возвышался унитаз, напротив которого располагалась раковина со шкафчиками над и под ней. Саша заглянула в нижний отдел в поисках полотенец. Они лежали аккуратной стопкой. Лицевое, для ног – то, что побольше, и самое большое – для тела.

– Вот это, я понимаю, сервис, – довольно кивнула она и стала разоблачаться.

Вода из медного душа вырвалась с натужным фырчанием. Сначала резкими отрывистыми порывами вперемешку с застоявшимся воздухом, потом уверенными струями, смывающими грязь, пот и усталость.

Петь вопреки своему обычаю Саша не стала. И не только потому, что была в чужом доме, но и потому что душе её было не до песен. Хотелось просто отдохнуть, поспать, а ещё лучше уехать обратно домой. Вода мало помогала взбодриться, и несмотря на то, что Саша намылилась целых три раза, ощущение грязи на коже, казалось, стало ещё более отчётливым.

«А я закрыла дверь?..»

Засомневавшись, она осторожно выглянула из-за шторки в надежде, что за ней нет притаившегося маньяка с ножом, на досуге промышляющего таксидермией. И убийствами.

Убедившись, что она одна, несмотря на стойкое ощущение чьего-то присутствия, Саша выбралась из ванной и закуталась в махровое полотенце. Его явно зачем-то накрахмалили, отчего оно стало жестким и колючим.

– Блин…

Саша поняла, что не взяла с собой чистую одежду. Понадеявшись, что под дверью её никто караулить не станет, выскользнула из ванной, затянутая полотенцем, и скрылась в своей комнате. Там она наспех натянула чистое бельё, футболку, легкие бермуды и, как обычно, решила посмотреть на себя со стороны перед выходом в свет.

Здесь её ждал новый сюрприз.

«Няням розетки и зеркала не полагаются?.. Что за дикость?»

Она вернулась в ванную комнату в надежде, что недоглядела зеркало там. Но нет, там им тоже не пахло.

Не пахло… странно, здесь будто вообще не было запахов. Обычно каждый дом пахнет по-своему: у кошатников всё пропитано едким запахом мочи, если их питомцы не приучены к лотку; у пожилых людей витает характерный запах древности, будто их тлеющие тела оставляют следы разложения в каждом углу жилища; у Сашиного брата всегда пахло выпечкой, над которой колдовала его жена; а у самой Саши квартира пропиталась лекарствами матери, елея и ладана, не оставившими места её собственному аромату. Здесь же не было никаких запахов, по которым можно было угадать приметы хозяев.

Подсушив волосы полотенцем, Саша полезла в косметичку за тушью и зеркальцем. Тушь нашлась сразу, а вот зеркальце никак не хотело быть обнаруженным.

– Да что такое?..

Тут Саша вспомнила звук молнии и возню, когда сушёная мадам копалась в её вещах.

– Ах ты ж карга старая!

Саша понятия не имела, зачем домоправительнице могло понадобиться самое обычное зеркальце, но что его пропажа была её рук дела, сомнений не оставалось.

«Розетки… зеркала… что за фигня, вообще, здесь происходит?..» – думала Саша по пути на первый этаж. Её волосы, ещё влажные и липки, свисали тёмными сосульками и неприятно холодили шею. В пустоте холла торопливые шаги оказались единственным звуком. На огромной лестнице они затерялись в красной дорожке и вновь дали о себе знать, когда подошва лёгких кед ступила на мраморный пол прихожей залы.

Как и было велено, Саша повернула направо и оказалась в гостиной. В центре расположилась цветастая композиция из обтянутых расшитым шёлком дивана и кресел. Между ними гостеприимно ютился кофейный столик, убранный чайным сервизом на белом фарфоровом подносе. Тут же ожидали всевозможные угощения микроскопических размеров, придуманные специально для того, чтобы удобно быть съеденными во время беседы.

Одно из кресел было занято домоправительницей, встретившей Сашу холодным взглядом.

– Присаживайтесь

– Спасибо…

Саша осторожно опустилась на диван. Он казался слишком чистым и дорогим, чтобы на нём можно было размещаться тем местом, на котором обычно сидят. Странное волнение заставило позабыть о зеркальце, которое Саша хотела истребовать, и она послушно принялась ждать дальнейших указаний.

– Угощайтесь.

– Спасибо, – снова повторила она и, как по команде, протянула руки к блюдцу.

Елизавета Романовна молча разлила чай и только после этого заговорила.

– Вот полный список ваших обязанностей.

Саша перевела взгляд на лист, испещрённый рукописным текстом.

– Мы их все обсуждали.

Она кивнула.

– Вы обязаны строго соблюдать всё, что здесь написано.