Френдзона
Анна Белинская
– Да что с тобой такое? – жалко сиплю. Степан опускает лицо, бросает взгляд на мои пальцы, которыми я вцепилась в его локоть, и мне приходится тут же отпрянуть, потому что этим взглядом он бьёт меня по рукам. – Я тебя не узнаю, Степ, – сожалеюще качаю головой.– Шесть лет прошло, – напоминает.– Вот именно! Мы не виделись шесть лет и, мне кажется, люди, которые раньше дружили, не так должны вести себя при встречи.Он для меня всегда был лучшим другом.Степа Игнатов – мальчишка, таскающий мне ромашки и растаявшее мороженое.Он уехал практически сразу после одной ночи, которую я не помню, а вернулся спустя шесть лет: повзрослевший, привлекательный, чужой…
Анна Белинская
Френдзона
Глава 1. Юлия
Дверной колокольчик задорно тренькает. Он в виде коровы, вымя которой представляет собой этот самый латунный колокол. В качестве сувенира мне подарила его Диана*, когда была на Гоа, ибо придумать что-то более скучное эта девчонка категорически не могла, но я и сама в восторге от этой нелепой вещицы.
Вскидываю голову и смотрю на вошедшего мужчину.
Молодого мужчину.
Стойка, за которой я сижу, находится аккурат напротив входной двери, поэтому первым делом утренний посетитель вычленяет меня. Мы встречаемся с ним взглядами, и его тут же заинтересованно вспыхивает, а лицо приобретает приветливое выражение флирта. Но я не обольщаюсь. Я улыбаюсь ему в ответ, и это не взаимность, ответная на его внимание. Это рабочая дежурная улыбка продавца цветов потенциальному покупателю. Я не высокомерная стерва. И тем более не зазнавшаяся брюзга, но отвечать на заигрывания в очередной раз, когда новый посетитель клюнет на мое смазливое лицо, а следом схлопнется как воздушный шарик, – мне надоело.
Потому что я знаю.
Нет, я абсолютно точно уверенна, что как только встану из-за стойки, этот мужчина, к слову привлекательный, подожмет губы и потеряется в лице.
– Доброе утро! – доброжелательно приветствую посетителя, укладывающего локоть на лаковую поверхность столешницы.
Наши глаза находятся примерно на одном уровне, но с разницей в том, что он стоит, а я сижу.
– Доброе! – улыбается мужчина и разгуливает по моему лицу неспешной, заинтересованной походкой.
Ему нравится.
Я знаю.
Мое лицо и мои длинные волосы, которые я не подстригала со времен школы, нравятся всем. Диана сказала бы сейчас, что такая длина – моветон, а подобные косы носят только в сёлах. Возможно, но у меня рука не поднимается их отстричь и, судя по озорному блеску в глазах этого мужчины, его они тоже устраивают.
Но это пока. Мое лицо и волосы – единственное, что устраивает мужчин, поскольку смотреть на свою женщину снизу вверх не каждый готов и способен.
– Действительно доброе, – усмехается мужчина, – оказывается, вот вы где!
Непонимающе выгибаю бровь.
– Сегодня по центральному каналу сообщили, что сбежал ангел, и его разыскивают, а он, выходит, прячется здесь, – обводит рукой мой салон, – среди благоухающих цветов!
Я чувствую, как краснею, и уверена, что даже на моей коже, совершенно не белой, проступили пятна.
Комплимент засчитан. И мне становится капельку грустно, потому что … потому что этот мужчина мог бы мне понравится.
Смущенно улыбаюсь, давая понять, что его слова донесли до меня то, что он пытался в них вложить.
– Спасибо, – благодарю. – Вам подсказать? – перехожу к делу, потому что нам с ним определенно не светит, но скидку я ему сделаю. Он был не плох.
Мужчина внимательно меня разглядывает и не торопится отшиваться. Ну ничего, когда я встану, это произойдет само по себе.
Его пальцы приходят в движение и, настучав незатейливый ритм по столешнице, задает вопрос, от которого я распахиваю глаза:
– Вы замужем? В отношениях?
А я… я на мгновение теряюсь и кручу отрицательно головой.
– Тогда позвольте пригласить вас на ужин?
Какой прыткий и настойчивый.
Ну ладно.
– Приглашайте, – вскидываю подбородок. Он светится, как фонарь, и мне его жаль, но я все равно диктую ему свой номер, а когда он делает дозвон на мой телефон, вопящий из холодильной витрины, я поднимаюсь со стула и с наслаждением слежу за реакцией моего несостоявшегося ухажера, у которого по мере моей выправки отвисает челюсть. Чем выше становлюсь я, тем ниже она падает.
Прохожу мимо него, захожу в холодильник, подхватываю телефон и выхожу. Останавливаюсь рядом, и уже моему новому приятелю приходится запрокинуть голову.
– Как записать? Меня зовут Юля, а вас? – я вижу, как меркнет свет в его лице. Вижу, как огорчение набрасывает вуаль, и мне тоже грустно.
– Дмит… кхм, – откашливается в кулак, – Дмитрий.
И пока я ему предлагаю, какие цветы можно подарить его сестре на день рождения, остро чувствую, что озадачен он не выбором букета, а тем, как бы тактично слиться.
Кажется, он покупает цветы не глядя, и пока жду, когда аппарат выплюнет чек об оплате, я слышу дверной колокольчик.
Слинял.
Мне не обидно. Если только совсем немного.
Я привыкла.
Мой рост далеко не Дюймовочкин, и это главный мой комплекс.
В моем окружении существует всего один мужчина, который меня выше, пока я без каблуков, и этот мужчина – мой отец. Собственно, его и стоит благодарить за мой гигантский рост, потому что моя мама едва достает мне до плеча. В детстве, когда я превосходила своих сверстников, мне нравилось быть высокой. В подростковом периоде, когда со мной знакомились парни постарше и предлагали встречаться, поскольку выглядела я соответствующе, – мне льстило тоже. Сейчас, когда подруги поочередно выходят замуж, – я ругаю свои гены, которые, видимо, подзабыли, что я девочка, а не спортсмен NBL**.
Иногда мне кажется, что я до сих пор расту. Хотя понимаю, что это бред. Мой комплекс развился тогда, когда парни стали от меня шарахаться, а мой единственный парень, с которым мы встречались больше года в университете, сказал, что нам нужно расстаться, потому что его друзья считают меня оглоблей, и ему иногда некомфортно, что его девушка видит его перхоть. Мой единственный парень был баскетболистом. Пять лет назад мне казалось это крутым: популярный высокий старшекурсник обратил внимание на меня.
Я знаю, что он женился. На миниатюрной девушке, которую носит на руках и крутит на пальце как баскетбольный мяч. Со мной же… со мной он мог обернуть мои ноги вокруг себя несколько раз, и это, пожалуй, всё.
Я не злюсь на него.
Не каждый мужчина способен быть на одном уровне с женщиной или ниже нее. Эта закономерность касается не только статуса, но даже и роста. Мужчина желает и должен считать себя выше, так он ощущает уверенность в себе, так у него работают инстинкты защитника, самца и добытчика. Это ни унижение и ни проявление чувства мужской неполноценности, так заложено природой, и я это понимаю. Просто я выбиваюсь из гармонии мироздания. Мой рост – не для слабонервных не только мужчин, но и для женщин. Миниатюрную женщину хочется оберегать, лелеять ее хрупкость и трогательность. А такие, как я… наверное, мужчины считают, что мы способны постоять за себя сами.
Именно поэтому я сама создала для себя мир, в котором мне уютно. Возможно, я прячусь. Да скорее всего так и есть: я прячусь здесь, в своем цветочном магазинчике, среди благоухающих запахов, и мне комфортно: я не хожу в офис, где в опенспейсе на меня каждое утро будет глазеть сотня человек, пока я буду идти по проходу к своему рабочему месту.
Здесь я одна.
Мне нравится общаться с цветами, нравится составлять букетные композиции, но я не социопат. Я люблю живое общение тоже, у меня есть лучшая подруга София, а этот созданный мною мир – он просто оберегает меня лишний раз от того, чтобы не чувствовать себя не такой, как все.
– Боже! Это рай! – вместе с трелью коровьего вымени и парами зноя в салон влетает Сонька, моя лучшая подруга. Она взмыленная и раскрасневшаяся. На улице с утра жарит так, что над асфальтом вибрируют раскаленные миражи, а выставленная приемлемая температура для хранения цветов не спасает от нагретых кирпичных стен старинного здания. – Привет, – обмахивается рукой. – Есть что-нибудь попить? Желательно холодное.
Улыбаюсь подруге.
– Привет. Есть морс, – встаю и обнимаю подругу, по спине которой стекает водопад. – Не стой под сплит-системой: продует, а ты распаренная, – киваю на стул за столешницей, чтобы пристроилась там.
– Тащи! – одобряет Софья и растекается по сиденью. – Я не выйду отсюда до заката, а, может, и до самой свадьбы. Я уже жалею, что мы решили пожениться летом. Надо было осенью, – сокрушается пока еще Игнатова София***, которая через девять дней выйдет замуж.
Наливаю подруге полный стакан прохладного морса, ягоды для которого я собирала в деревне у бабушки Саши.
– Не смотрела прогноз на неделю? – вручаю Соне напиток и наваливаюсь грудью на столешницу, подкладывая ладони под подбородок.
– А смысл? И так понятно, что на свадебных фото я буду с потёкшим макияжем и недовольным выражением лица, – усмехается Сонька.
Улыбаясь, разглядываю сверху вниз свою лучшую подругу, с которой мы дружим с пеленок. С ее пеленок, потому что я ее старше, и у наших родителей есть фото, где мне чуть меньше года, и я непонимающе смотрю на два орущих свертка с Соней и Степой. Я, естественно, этого не помню, но папа рассказывал, что на выписке двойняшек из роддома я решила, что они – большие куклы, и выпросила поиграть с одной из них, выбрав для себя конверт со Степаном.
С тех самых времен, когда я впервые увидела Соньку, она прилично изменилась. В глубоком детстве несмотря на то, что дружили, мы частенько ссорились. А все потому, что у Софьи скверный характер, а я… я тоже была не подарком. И сейчас, глядя на свои фото у родителей в комнате, где я ломаю деревянный брусок ногой во время аттестации на коричневый пояс по каратэ, мне кажется, что та жизнь была не со мной. Это ни я могла завалить на татами двух пацанов, которые поочередно вопили, что в каратэ девушкам не место. Это ни я наваляла в детском саду одногруппнику, посмевшему нацепить мои трусы из шкафчика, потому что в свои он случайно надул. Это ни я держала в страхе одноклассников вплоть до выпускного из начальной школы, потому что на линейке первоклашек меня обозвали шпалой. Это ни я двинула в челюсть старшекласснику, прозвавшему «Юленькой» скелет из кабинета биологии. Кажется, будто это было не со мной, потому что сегодня я не настолько раскрепощена, чтобы подобным образом решать конфликты, которые я предпочитаю избегать, изолируя себя от лишних пересудов, взглядов и перешептываний.
Смотрю на Соньку.
Если со мной произошли кардинальные изменения, то подруга с самооценкой на короткой ноге.
А вообще, я ее безумно люблю. Поджав губы, ловлю Сонькин взгляд. Она улыбается мне грустно, поскольку понимает, о чем я сейчас думаю.
Переплетаем на столешнице наши пальцы, вкладывая в этот жест всю проверенную годами женскую дружбу.
После свадьбы они с мужем уедут.
Я не хочу об этом думать лишний раз, потому что у меня начинает сжимать в грудной клетке тоска. Я уже тоскую по ней.
Но гундосить и портить настроение подруге перед ее свадьбой я не буду, хоть и мандражирую сильнее нее, поэтому сглатываю давящий комок в горле и растягиваю губы в улыбке.
– Ну что, посмотрим? – оживляется Софа. Ее глаза загораются предвкушением.
Согласно киваю и подхожу к подоконнику, с которого подхватываю небольшую коробку, обтянутую белым атласом.
Софи нетерпеливо подскакивает со стула и оббегает стойку.
Как только водружаю коробку на стол, Сонькин нос уже вовсю пасется внутри, где в моей волшебной коробочке находится рай для девочкиных глаз: разноцветный бисер, атласные ленты разных оттенков, стразы, жемчуг, бусинки и блестки. Ныряю пальцами во всю эту мишуру и достаю два браслета.
– Обалдеть! – распахиваются глаза Софии, и эта самая желанная оценка моего труда. – Юлька, у тебя руки точно откуда нужно растут.
Смеюсь.
– Этот твой, – вручаю Софье браслет из белого атласа, украшенного прозрачными стразами, напоминающими утреннюю росу на лепестках розы. Не сложно догадаться, что именно он будет принадлежать невесте на девичнике. – А такие будут у подружек. Если даешь добро, то я продолжу над ними работу, – кручу в руках браслет в виде пиона из лавандовой ленты.
Мы с Софи и Дианой решили, что все девочки на девичник наденут джинсовые шорты, белые топы и кеды, а на запястья мы повяжем цветочные браслеты. Вместо фаты у Соньки будет заколка-цветок, над которой я корпела целую неделю.
– Ну как? – уточняю.
– Ты еще спрашиваешь, – Софи крутит рукой, рассматривая свой браслет невесты. – Очуметь, как красиво! Филя, они божественны! – восхищается подруга.
Мне очень приятно.
Они мне тоже нравятся, потому что в каждое свое изделие я вкладываю частичку души.
Я получаю огромное удовольствие от того, что делаю. Когда вижу, как горят глаза невест, глядя на свадебные букеты, которые я собираю самостоятельно, как восхищаются волнующиеся женихи, когда я прикрепляю к карману пиджака бутоньерку, как клиенты благодарят меня за то, что мои цветы поднимают настроение, а созданные мною эксклюзивные композиции растапливают даже самые холодные сердца, – я ощущаю себя счастливой.
– Я рада, что тебе нравится, – укладываю изделия обратно в коробку. – Привезу, как будут готовы все.
И, кстати, свадебный букет для Софи собираю тоже я и, признаться, даже она не знает, как он будет выглядеть. Это мой свадебный подарок для любимой подруги, у которой через девять дней я буду свидетельницей.
