Зигфрид герцог фон Бабенберг "Германий"

Работа – это очень важная часть жизни любого человека, так как она, работа, источник его жизнеобеспечения и морального, и материального.

Да, это так! Я весь вошел в нее, для меня германий стал моим детищем моей инженерной и научной практики.

А дети? Это моя жизнь, это дети моей жизненной идеологии и практики. Я ради них живу, создаю материальные ценности, насыщаю себя и их всеми благами, которые мне доступны.

Я активно работаю в школе.

Мой старший сынок Зигфрид заканчивает среднюю школу и я ориентирую себя и семью на Зигфрида. Все делать, чтобы окончание школы им было успешным. Я часто в школе, выявляю недоработки сына, дома мы вместе их рассматриваем и делаем по ним выводы.

Все идет последовательно в интересах дела.

Вместо Чернопащенко мне директор предложил Чалова Николая Павловича, семейного друга Мягких. Наше собеседование дало мне отрицательное мнение о нем.

Директор настоятельно просит моего согласия и оно состоялось.

«Николай Павлович, я тебя немного знаю, ты вяловат, на нашем заводе хорошо видна роль каждого человека, не пожалеешь, если не справишься? Ты же знаком с моими приемами требовательности, директор тебе, видимо, рассказывал?!» «Борис Тимофеевич, я, надеюсь, что справлюсь».

Я дал согласие на прием его на работу заместителем главного инженера по КИП и А. «Опять я теряю!» – беспокоит меня появление Чалова на заводе.

В течение февраля я был в Москве, где окончил факультет повышения квалификации руководящих ИТР МЦМ СССР88) при Московском институте стали и сплавов.

Курсы предусматривали подготовку ИТР на руководящие должности Министерства и образованы в соответствии Постановлению Совета Министров СССР от 1967 года.

Курсы я окончил на «5» с защитой автореферата на тему «Резервы улучшения использования основных фондов предприятия».

За время учебы мне пришлось очень часто бывать в Министерстве, а оно находилось на площади Ногина в доме 5.

Жил я в гостинице «Россия», рядом с площадью Ногина. Я использовал свободное от занятий время для снятия напряженностей между заводом и чиновниками Главка.

Там у меня произошло две встречи.

Первая – с Леной Ковшиковой, теперь Шипиловой, однокашницей по СКГМИ. «Боря, я давно о тебе слышала от Грибова, где ты и как у тебя идут дела, а теперь вот вижу тебя!» Она схватила меня за обе руки и восклицает: «Борька, а помнишь кофейные вечера в нашей комнате, ты и Володя Власов! Как ты возмужал, как ты интересен!»

Я ее остановил в восхищениях и рассказал о себе, Галочке, о ребятах. «А где Костя?» – спрашиваю. «Он также в ГСПИ-12, ГИПом; он спился, Боря. Я после окончания института работала на Камчатке и как-то проездом через Москву, случайно, встретилась с Костей; и вот мы живем вместе. Если хочешь его увидеть, поедем вечером к нам домой?!» – пригласила она меня.

Я знал Костю еще по Минсредмашу, но что Лена его жена, узнал только сейчас. Я знал и то, что Костя спился. Но в то же время Костя был талантливый ГИП – я это тоже знал. По «его» проектам было много построено и все хорошо работало.

Он доводился родственником тому самому Шипилову, потому и оказался в Москве в одном из престижных проектных институтов.

Я отказался от свидания с Костей. Не хотел говорить ни о чем. Я не любил и не люблю людей, которые не могут управлять собой, своими страстями и увлечениями.

«Не хочешь, Боря, а может быть и правильно», – подытоживает Лена.

Я и потом ее видел, и не раз, но разговоры заканчивались приветствиями. «Судьба, судьба, – глядя на нее, думал я, – в Москву дивчине захотелось. Ведь Костя и в Дзауджикау, в СКГМИ, был известен, как выпивоха».

В этом плане относительно выбора женщинами своего избранника, у меня своя точка зрения: надо беречь свое женское достоинство именно для любви, для того, кто по всем меркам будет отвечать этому чувству, порядочности, культуре, а «не хватать» первого попавшегося и по закону «хоть что-нибудь» делать связь, приносящую горе и плохое наследство».

И вторая встреча. По коридору, шагая, слышу возглас: «Пергунов, Борис Тимофеевич!» Так это же голос Белова Александра Романовича. И вот мы рядом. Он работает старшим инженером ПТО в Пензе-19, где я недавно, в 1962-м, был в командировке и не знал, что там работал Александр Романович на рядовой работе.

На мой молчаливый вопрос Александр Романович рассказал: «Да, со всех постов и всех регалий лишился Белов в Красноярске после разгрома культа личности Сталина. И я попал в свой „культ“ и по инициативе Красноярского крайкома КПСС был с треском снят с работы». «А теперь вот пришел повидаться со своими соратниками по Норильску, тут же Ильичев – главным инженер Главникелькобальта», – продолжает.

А я слушал и любовался им: «Как он все-таки велик, даже без большой должности». Он по возрасту, как мой папа. В нем чувствовалась та генеральская сила, какую я знал и ощущал, будучи еще молодым инженером. «Александр Романович, я зайду к Ильичеву, а потом Вы!». Он посмотрел на меня и дал понять мне, что от него, Ильичева, ничего в его судьбе не зависит. Все идет сверху, из партийных каналов власти.

Мы расстались, а я долго думал, какие бывали «жертвы» ради установок партии, ее вмешательства в естественный ход развития личности и производственных отношений.

В течение учебы мне удалось пробудить интерес в МЦМ и Гиредмете к нашему заводу и себе. Как-то чиновники стали лучше реагировать и доверять больше мне. Да и соискательские дела шли хорошо, накапливались научные работы под моим руководством; это очень нужно для подготовки диссертации.

Научно-исследовательские работы идут полным ходом и Наталия Матвеевна скрупулезно следит за их результатами. Она начальник единственной в Союзе германиевой лаборатории. Я в этой лаборатории «свой человек».

Эльхонес, Скворцов, Казанский, Горлов, Матюшев, Тонконогий, Вышенский, Балфанбаев «вытягивают» меня в работах по циклонной плавке аргиллитов и химической переработке возгонов с получением германиевого концентрата. Моя фамилия все чаще и чаще появляется на титульных листах отчетов, в публикациях и в заявках на изобретения.

И все эти похвальные дела мной отслеживаются в плане личного участия во всех работах, где я выступаю, как автор. Мне даром, просто так, ничего не надо. Формирование тематики научно-исследовательских работ, их планирование, редактирование задачи эксперимента, отслеживание его хода, участие в создании отчетов мной строго соблюдалось.

А защита многих заявок на изобретения чаще всего производилась мной во Всесоюзном научно-исследовательском институте государственной патентной экспертизы (ВНИИГПЭ).

На заводе идет дальнейшее освоение мощности, проводится реконструкция отдельных «узких» мест. Штатное расписание заполняется живыми людьми. На заводе работает 355 человек, в управлении – 45. Выработка на одного работающего достигает 20000 руб./год. Показатель лучший в отрасли.

Идет уже разговор с моим участием у Дешевых в Госплане УССР о характеристике Беганьского месторождения лигнитов на предмет их переработки на СХМЗ.

По плану капитального строительства идет стройка механизированного склада сырья на новой площадке, которую мне согласовал Укртеплоэнергопроект (Харьков).

Для сопровождения работ по стройке введена должность старшего инженера с подчинением главному механику. Приняли на эту должность Ионова Владимира Александровича, работавшего раньше в строительстве лет 40, а ныне пенсионер.

Приняли на работу начальником транспортного участка (на правах цеха) Шарова Владимира Николаевича, работавшего ранее начальником топливно-транспортного цеха ТЭЦ. Транспортный участок достаточно большой: грузовые автомобили до 5 штук, два автобуса, два трактора, кранов – 2, бульдозер, два легковых автомобиля, самостоятельная ремонтная база.

Пепеляев уволился. Уехал в Крым. Лукьянов тоже уволился из цеха Шевченко и уехал в «свою» Алма-Ату в КазНИИэнергетики, где он раньше, до Северодонецка, работал. Вместо Пепеляева на работу принят Андреев Виктор Яковлевич, ранее работавший механиком цеха на комбинате.

Не всем удается «вписаться» в сложный труд на СХМЗ.

Развивается сотрудничество с наукой: институт горючих ископаемых (Москва); Одесский политехнический институт; НИИХимМаш (г. Северодонецк); ГИАП (г. Северодонецк) и другие работают на заводе по договорам.

Гиредмет и КазНИИ стали головными на нашем предприятии.

Приказом по Главку от ноября 1968 года отмечалось о работе заводе следующее: «Северодонецкий ХМЗ в сжатые сроки освоил мощности по выпуску продукции из нового вида сырья, резко улучшил технико-экономические показатели, что позволило увеличить производство германиевой продукции, в том числе на экспорт, и получить значительную сверхплановую прибыль».

С марта организованы консультации для Зигфрида по математике, физике и химии для освоения программы поступления в институт.

На нашей базе отдыха (Купянское водохранилище, у села Радьковские Пески Харьковской области) на отдыхе, в отпуске, с семьей Стороженко, Виталий Яковлевич хорошо проверил Зигфрида на предмет его готовности для поступления в вуз.

Активно ведется работа с лабораториями института общей и неорганической химии Академии наук УССР по аналитической химии германия. Ведет эту работу член-корреспондент АН УССР Назаренко Василий Андреевич. Там же работает Могунов Роберт Леонидович, ранее работавший на п/я 38 (Глазов) директором техникума, в котором я преподавал технологию. Мы хорошо знакомы, дружны. Он бывает на заводе и у меня дома. Он кандидат технических наук, помогает мне по кандминимуму.

В Н-Тагиле большие перемены: у Настеньки родился сын Несоленихин Евгений Николаевич; Сергей разошелся с Зиной, оставил семью и образовал новую, пытался организовать свое проживание в Узбекистане, вернулся на Урал и с новой семьей поселился в Кировограде Свердловской области. У него родился сын Андрей.

Отпуск прошлого года мы провели в Северодонецке и получилось хорошо. Мы побывали в Уразово. Отдых был неплохим и дома, в окрестностях Северодонецка.

В этом году в связи с поступлением Зигфрида в институт отпуск тоже был домашним, так как шли консультации перед сдачей вступительных экзаменов.

Евгений, правда, в отличие от нас, на теплоходе «Адмирал Нахимов» совершил туристическую поездку по Черному морю из Ялты до Батуми и обратно.

Школу Зигфрид закончил с тремя четверками. Школьные знания плюс консультации по программе вступительных экзаменов стали предпосылкой успешной сдачи экзаменов при поступлении.

Зигфрид стал студентом первого курса Рубежанского филиала Харьковского политехнического института по специальности «Химическая технология неорганических веществ».

Ежедневно рано утром Зигфрид с 1 сентября уезжает на занятия и возвращается поздно.

Вот такую новую жизнь осваивает наша семья с появлением в ней студента.

Впервые мне пришлось присутствовать на защите кандидатской диссертации Стороженко в ХПИ. Сама процедура смотрелась внушительно: актовый зал, много людей, много сановитых ученых-химиков.

На трибуне Стороженко. Он был внешне прекрасен, хорошо подготовлен и защита прошла успешно.

Из Северодонецка были Розкин Михаил Яковлевич, Парафенко Николай Иванович и я. Мне представилась возможность попробовать себя в качестве хозяина предприятия, проводившего работу по тематике диссертации, выступить с отзывом о работе. Моя поддержка была полезна диссертанту.

А затем после защиты был банкет. Организатором банкета в ресторане была Лариса Васильевна (жена Виталия). На банкете участников было 55—60 человек, прошел он очень славно: танцы, песни, шутки – долго, до утра.

Утром Ольга Федоровна (мать Ларисы) в своем доме организовала нам завтрак. За столом было шесть человек. Кушанья были редкие по замыслу и вкусные: рыбные и мясные блюда, отличные вина, хороший кофе. Завтрак снял напряжение ночного банкета.

Мы четверо мужчин, во главе с Виталием, поехали на Северский Донец, а потом осмотрели Харьков и после обеда уехали на микроавтобусе в Северодонецк.

Проведенное время во время защиты диссертации Виталия Яковлевича Стороженко было для меня репетицией моей защиты.

XXXIX

За прошедший период с началом выполнения плана, на новом сырье, завод, его коллектив сильно изменились. За два года, 1967—68, были списаны «долги» по пусковой смете, добились высокой прибыли, рентабельность высокая, а наработка товарной продукции на одного работающего стала самой высокой в отрасли. Это позволило иметь высокую оплату труда, мы строим жилье и очередь на его получение сокращается лучше, чем у каких-либо предприятий города.

Мы занимаем классные места в соревнованиях в отрасли и по городу.

Кадры тоже меняются. Так, механик гидрометаллургического цеха Ершов Василий Иванович приглашен зам. главного механика комбината, а вместо него механиком назначен Гребенко, работавший до этого мастером по ремонту оборудования. Осмаков работает начальником отдела снабжения. Его высокая требовательность к исполнителям позволила улучшить работу по обеспечению цехов материалами.

Зигфрид закончил первый семестр на 4 и 5.

Но и была объективная причина, мне так казалось: «Плохой, слабый институт, да и неудобно его посещать, поездки утром, опоздания, а пропуски занятий, как следствие!»

Второй семестр Зигфрид закончил на 4 и 5. «Втянулся!» – думаю.

Евгений по той же технологии: консультации по тем же приемочным дисциплинам при четырех четверках в аттестате сдал вступительные экзамены на 5 и стал студентом того же факультета РФ ХПИ.

В домашней встрече с Призандом Михаилом Борисовичем, преподавателем Одесского политехнического института (ОПИ) была оценена обстановка и успехи в учебе Зигфрида.

Призанд – толковый инженер, диссертант, ведет работы на нашем заводе по оптимизации системы автоматизации циклонной плавки, производил на меня хорошее впечатление и вызвал доверие. Он подтвердил необходимость изменения вуза для Зигфрида и в самостоятельной жизни юноши в условиях общежития.

У меня в плане общежития уже была практика с братом Сергеем, еще в Глазове, и я как-то в это мало поверил, а вот в качестве вуза поверил очень. ОПИ один из крупных институтов, располагающий сильной учебной и научной базой.

Мы, дома, с участием Зигфрида наметили пути перевода его в ОПИ. Призанд взялся за организацию этого дела.

Итак, наша семья становится студенческой, да еще и со студентом, обучающимся в другом городе, которому надлежит самостоятельно балансировать свои жизненные проблемы и достижения.

Я такую стадию прошел: обучаясь во всех видах учебы и в армии, я прожил в общежитиях 11 лет. Зная о том, что очень непросто войти в такую самостоятельность, думал: «Справится ли?»

Весной я был участником Всесоюзного совещания руководящих работников МЦМ СССР. Совещание проходило три дня в Колонном зале Дома Союзов. Обставлено оно было очень организованно. Участники жили в лучших гостиницах столицы: «Россия», «Москва», «Останкино», «Бухарест» и др.

Я жил в гостинице «Россия». Даже по месту в гостинице, которое мы получали в своих главках, виден был авторитет предприятия в системе Министерства. Мне льстило, что я получил место в «России», а не где-то далеко от центра.

Докладчик Министр Ломако Петр Фадеевич подробно в достижениях и проблемах в своем докладе раскрыл сущность дел отрасли, в которых отметил успешное развитие германиевой подотрасли. А я-то знал, что «главный» германий делается у нас на СХМЗ. Я заметил на себе взоры Грибова, Епихина, Бородая, Цаболова и других.

С большой речью на совещании выступил Николай Алексеевич Костин. Он также отметил, что успехи в германиевой подотрасли позволили экспортировать германий, даже в Англию. В то время как нам продавать германий странами НАТО89) списком стратегических товаров было запрещено ранее. А с 1969 года СССР сам стал его экспортером.

Мои личные дела диссертанта идут хорошо, я сдал весь кандидатский минимум. Приступил также к изложению текстового материала диссертации.

Но случилось непоправимое горе. Николай Петрович Сажин заболел и осенью 1969 года умер и я остался, как соискатель, без его поддержки.

После обсуждения моей проблемы диссертанта моим руководителем стал кандидат технических наук Скворцов Юрий Иванович. Тема и объем диссертации определены лабораторией германия Гиредмета.

Как-то слабовато это звучало после ухода из жизни Николая Петровича. Но ничего поделать было нельзя. И диссертация формировалась на кандидатском уровне. Работа по ее оформлению пошла быстро.

А неопределенность моего контакта с ученым советом теперь уже во главе с новым его председателем Сахаровым Борисом Андреевичем, членом-корреспондентом АН СССР, доктором технических наук ярко выразилась в том, что, как соискателя, он меня не знает. Это отрицало надежность моего успеха в защите. Вдобавок, эта деталь, надежность замалчивались Эльхонес и Скворцовым. Они боялись и чего-то ждали.

А работа по оформлению диссертации шла полным ходом. Да и Главк пустил сплетню: «Пергунов защитится и уйдет!» И тоже как бы незаметно подмывали мою надежду. И ничего опять об этом я не знаю. Затаилась опасность! А я был уверен в успехе!

В конце августа мы с Зигфридом приезжаем в Одессу и под чутким руководством Призанда Зигфрид становится студентом 2-го курса ОПИ по той же специальности «Химическая технология».

Ему предоставили место в общежитии. По предложению Призанда я купил Зигфриду путевку в профилакторий института, находящегося в том же общежитии.

Руководство ОПИ, воспользовавшись тем, что я в Одессе, привлекло меня к рассмотрению тематики работ по теме «Оптимизация автоматизации циклонной плавки» и, одновременно, познакомило и с другими научно-исследовательскими работами. Было также определено мое личное авторское участие в работах ОПИ.

Пребывание в Одессе завершилось, и я 2 сентября, проводив Зигфрида на занятия, выехал на местном транспорте, в аэропорт. Билет у меня был и я в порту ожидал его регистрации на рейс Одесса – Луганск.

В зале я стоял около большого фикуса в ожидании объявления регистрации билетов. Озабоченный тем, что я сегодня оставил в Одессе дорогого мне сыночка, который впервые становится на самостоятельную пробу жизни, перебирал в памяти свои действия в годы своего начала самостоятельности.

Мимо меня проходили люди и я, наблюдая, думал: «У каждого из них, как и у меня, свои заботы, свои проблемы, и ты не грузи себя беспокойными мыслями о сыне, это так должно и быть, это неминуемо!»

В часы волнений и раздумий у меня уже давно выработалась привычка глушить их песней вслух, а если нельзя вслух, то – про себя. И я пою про себя романс на слова Тютчева:

Я встретил вас и все былое,

В отжившем сердце ожило,

В аэропорту Луганска меня встречали Галина Дмитриевна, Разумный и Коля (шофер). На «Москвиче» мы поехали домой, дорогой я рассказал Галочке о том, как устроился в Одессе Зигфрид. Показал ей нашу с ним фотографию на фоне оперного театра, в котором мы побывали с ним.

Она осталась довольна моим докладом. Вскоре мы были дома и я еще подробнее доложил нашей маме и Жене о Зигфриду и впечатлениях об Одессе, о море. Мы до поездки с Зигфридом ничего не знали об Одессе.

Евгений тоже поделился своим началом занятий, скучно ему без братика, а это было и видно: «Я хочу вместе с Зигфридом учиться!» «Хорошо, освой свое студенческое начало, а там решим», – сказал я ему.