И тут в комнату зашла Радха с тарелкой ладду в руках, а за ней её мать Киртида, тоже с угощениями, которые они приготовили специально для этого случая.
– Канха, угощайся, пожалуйста. – Радхика протянула ему серебряную тарелочку сладостей: – И вы, мальчики, – добавила она, только сейчас увидев в комнате ещё детей.
Все налетели на угощение, а Канха спросил:
– Что происходит?
– С днём рождения, милый! – воскликнула мама и расцеловала его румяные щёчки. Канха расширил глаза:
– Здорово! А я и не знал!
– Мы специально тебе не говорили, чтобы сделать сюрприз!
– Это так радостно! Значит, все пришли ко мне? – Канха незаметно стал скармливать ладду мартышке. Мама всё-таки заметила это и рассмеялась:
– Сыночек, когда ты был маленький, то всё время носился с обезьянками. Ты кормил их маслом из украденных тобой с кухни горшков, ты постоянно что-то протягивал им и думал, что никто этого не замечает. Радхика маленькая первая указала, что ты кормишь «янку». Она ещё не выговаривала слово «обезьянку», и было очень забавно. А сейчас ты уже подрос и всё равно кормишь втихаря этих «янку». – Яшода продолжала наслаждаться ситуацией, а Радхика, покраснев, тоже засмеялась.
– Мама, некоторые из этих «янку» мои преданные друзья, – сказал очень серьёзно, нахмурившись, Канха. Мартышка поняла, что сейчас мама её прогонит, потому что та взяла полотенце, и бросилась наутёк через открытые окна.
– Идёмте к гостям! – провозгласила мама Яшода, и они всей компанией пошли праздновать. Гостей пришло много: из Вриндавана и Матхуры. В дар принесли мёд, масло ги, манговое варенье, привели несколько телят и коров. Все пировали и пели пастушьи песни, играя на музыкальных инструментах. Все то приходили, то удалялись по делам, и всех Яшода одаривала спелыми фруктами и молоком. Всё продолжалось до самой ночи. А потом, провожаемые звуками вины (струнный музыкальный инструмент) бабушки Паталы, разошлись по домам. Коров и телят привели пастухи, и они пошли в свои коровники на отдых. Мама Яшода и её помощницы пошли за ними, чтобы подоить на ночь.
Глава 4
Однажды утром Канха, как всегда, поднялся самый первый. Баларама спал на соседней кровати и бурчал что-то во сне. Канха поднял свалившуюся подушку брата и осторожно положил рядом с ним. Он очень любил брата и старался не задирать его. Балараме же всегда доставалось из-за него от родителей. Что бы ни натворил Канха, всегда думали на Балараму. Канха поэтому старался хотя бы дома слишком не шалить.
Мальчик надел свои лимонного цвета дхоти, обувь и побежал в лес. Ещё было темно, и только нежное розовое зарево чуть-чуть коснулось горизонта. Он бежал, ощущая лёгкость и радость, чувствуя, как любит всё происходящее вокруг и будет любить ещё сильнее. На голову ему сыпались сонные лепестки вишен и слив. Вот лес расступился, давая место широкой ленте реки. Канха поклонился водам Ямуны и прыгнул. Прохладная вода поглотила его целиком, а потом вытолкнула на поверхность, играя лёгкими волнами. Мальчик поплыл вперёд до склоняющейся старой ивы. Её ветви гладили Ямуну и играли своими листьями в её водах. Канха ухватился за эти ветви-руки и ловко подтянулся на большую ветку. Там у него было припасено полотенце. Он вытер лицо и улыбнулся отражающемуся в реке красноватому отсвету восхода. Потом, лихо спрыгнув на землю, побежал назад.
Когда он поднимался по ступеням, навстречу вышел его отец, также одетый в дхоти и с полотенцем в руках.
– Доброе утро, папа! – воскликнул Канха, сложив руки в намасте и кланяясь отцу.
– Доброе утро, сын! – папа обнял мальчика, наклонившись, и поцеловал в макушку.
Отец пошёл к реке. Канха побежал к маме. Её комната была такой нарядной! Она вся утопала в цветах, стоящих на полу в расписных вазах, шёлковые тонкие занавеси были покрыты золотистыми узорами, несколько пуфов и большая кровать расшиты тонкими кружевами. Мама поймала вбежавшего Канху, выскочив на него сбоку, обняла и давай целовать и щекотать.
Заливистый смех Канхи разбудил Балараму и всех остальных.
– Давай я тебя одену, – сказала она, принявшись доставать для сына из большой корзины сухое дхоти и пояс.
Когда он был переодет, она вернулась и, открыв сундук с украшениями, принялась наряжать его.
Сначала она надела ему золотые браслеты на ноги, затем на руки, потом взяла гребень и стала расчёсывать его вздымающиеся в разных направлениях непослушные чёрные кудри. Взяла светло-оранжевый тюрбан, чтобы водрузить ему на голову, но Канха стал умолять её:
– Мамочка, пожалуйста, давай сегодня без него! Я мучаюсь в нем! – Его нежное личико приняло страдальческий вид. Глаза выражали горе и озорство одновременно.
– Нет, мой милый птенчик! Тебе придётся надеть этот великолепный головной убор.
– Ну почему? – захныкал Канха, надувая губки.
– Потому что солнце напечёт твою голову! А ещё потому, что твой отец Нанда Махарадж. У тебя, как и у него, особый статус среди людей. Ты должен носить…
– Это гнездо? – засмеялся Канха.
Яшода глянула на тюрбан в её руках, и ей на мгновенье показалось (нет, она точно увидела) птичье гнездо. Она ахнула, и Канха успел убежать в зал. Отец уже вернулся, от него пахло свежестью и здоровьем.
– Канха, твои туфли в лесу примеряли мартышки, ты знаешь? – он, смеясь, положил перед сыном его малиновые сандалии.
– Ха-ха, папа, спасибо, что спас их! – Канха надел обувь и вместе с отцом сел завтракать. Тут не спеша пришёл и сел рядом с поклонами брат. Мама решила попозже нарядить непослушного сына и пошла подавать завтрак. Позавтракав, мальчики ринулись было бежать, но мать, опередив их, махнула подругам, и они мастерски водрузили на головы сорванцов тюрбаны. Тем расхотелось убегать, и они повесив плечи пошли назад к маме Яшоде, убирающей посуду.
– Что? Гнёзда на головах? – засмеялась она и добавила: – Пойдёмте, дам вам узелки-лакомки, до вечера ведь уходите.
– И перо Канхи, мама! – напомнил брат.
– Да, и перо! – объявила Яшода и, взяв на окне приготовленное сине-зелёное перо павлина, подошла к сыну. Присев перед ним, она осторожно вставила пёрышко между складок головного убора, скрепив жемчужной брошкой.
Канха заулыбался и обнял маму.
– Не превращай тюрбан в гнездо, мой милый волшебник! – сказала она и, поцеловав обоих сыновей, отпустила на новые приключения.
Выйдя на дорогу Вриндавана, они встретили других мальчиков с телятами и все вместе вприпрыжку отправились в лес.
Там они устроили игры в демона-телёнка и героя, кувыркаясь и подпрыгивая, они приставляли ко лбу палки, как рога, и, грозно мыча, носились друг за другом.
Девочки же с утра помогали матерям вести хозяйство. Конечно, взбивать масло им ещё не давали, слишком тяжело, но зато нянчить младших сестер и братьев, помогать по кухне и во дворце приходилось всем, даже Радхе, но ближе к полудню их отпустили гулять. Девочки собрались, как и прежде, на ступенях, и когда к ним присоединилась Радха, все вместе пошли к реке.
– Радха, как там попугай? – спросила Вишакха.
– Он такой забавный! – Радха прищурила глаза и продолжила:
– Вчера говорил на своём попугайном языке, тараторил, я не могла его успокоить: и пела ему, и танцевала, и зёрен дала, но он зёрна проглотил и вновь заголосил!
– И что? Как успокоила? – спросила Лалита.
– Пришла мама и накрыла его клетку тканью. И объяснила, что только так он будет спать.
– И что? Он уснул? – спросили девочки, ловко перепрыгивая через упавшее дерево.
– Да! Сразу же так тихо стало. И я уснула.
– Значит, он так любит спать, – деловито произнесла Вишакха.
– А сегодня я ему клетку открыла и за лапку привязала. Мама сказала, что скоро он привыкнет к дому и кормушке и можно будет не привязывать.
– Улетит! – Вишакха скривила губы.
Вскоре они дошли до песчаного пологого берега Ямуны, где им разрешено было купаться, и, оставив на траве обувь и захваченные из дому игрушки, зашли, поклонившись, в воду. Солнце палило беспощадно, и было так отрадно нырять с головой в эту прохладную стихию. Они брызгались и визжали. Это было очень весело!
Канха сидел недалеко от них и любовался их задорным весельем. Мальчики уже накупались и лежали рядом под деревом. Телята только-только вошли в воду и радостно пили в лучах солнца. Пастушки наблюдали за уточками, прятавшимися рядом в тростнике.
Канха вдруг вспомнил, что здесь, рядом с Ямуной, есть небольшое озеро. Он захотел пойти посмотреть на него. Озеро называлось Кали (перевод: время). Оно было тёмное и мрачное. На его берегах растения поднимали повыше свои листья, чтобы не коснуться никоим образом воды. Животные покинули это место. Даже насекомые, казалось, сгинули. Канха стал разглядывать гладь воды и вдруг увидел, что в центре озера стало что-то подниматься и шевелиться, так что волны расходились в разные стороны. Что-то тёмное разливалось вокруг. Мальчик пригляделся и понял, что это большой змей, извергающий свой яд в воды Кали. Канха молниеносно подскочил к Балараме, показывая на озеро:
– Баларам, там змей! Он может всех погубить! Я с ним расправлюсь!
После чего он бросился в воду и поплыл к змею. Баларама с пастушками так кричали, созывая телят, что девочки их услышали и тоже прибежали. Все собрались возле мрачного озера, наблюдая за плывущим Канхой.
Что-то невероятное творилось на воде: большой многоголовый змей извивался, сматываясь кольцами и выплёвывая яд. Канха, доплыв до колец большого змея, попытался залезть на него сверху, но тут же соскользнул в отравленные воды. Змей стал топить его, ударяя своими кольцами. Канха пошёл ко дну. «Я должен сразить его!» – думал мальчик и, вывернувшись из-под огромного тяжёлого тела змея, стал выбираться на поверхность. Змей продолжал бить его кольцами своего хвоста, но Канха, продолжая получая удары, старался выбираться всё ближе и ближе к поверхности, и вот, наконец, он смог глотнуть воздуха и начал живо карабкаться ему на головы, ловко изворачиваясь от набрасываемых на него колец. Вот оно! Он, наконец, наверху и давай бить по головам змея пятками! Он подпрыгивал, пританцовывая, и бил, бил, бил беспощадно. Звук его ударов каким-то чудесным образом отражался от крутых берегов и превращался в боевую музыку! Канха творил свой божественный танец на капюшонах змея Калии на глазах у всех своих друзей. И вдруг змей сдался: вместо извергаемого яда из пастей многоголового змея хлынула кровь. Тут же со всех сторон в воде появились многочисленные жёны змея Калии.
– О доблестный Канха! – взмолились они. – Ты, должно быть, сам Всевышний Господь, раз сумел покорить самого ядовитого короля змей Калию. Пожалуйста, смилуйся над нашим мужем, не убивай его! Он понял свою ошибку и больше не будет отравлять это озеро, только не убивай его, о великий Канха! Ты сам Нараяна! Просим о твоей милости!
Тогда Канха перестал плясать, и змей смиренно перенёс его на берег.
– Убирайся в своё подземное царство и больше не показывайся в этом лесном озере Кала! – приказал Канха, хмуря брови и повелительно указав на змея пальцем.
Змей поклонился мальчику, и все увидели, что на его капюшонах появились следы от танцующих стоп Канхи.
Дети захлопали в ладоши и закричали:
– Джай! Победитель Канха! Джай!
Тут же вода в озере начала светлеть и очищаться, как будто змей Калия засосал весь свой яд обратно.
– Смотрите! Смотрите! – закричали девочки, указывая на что-то шевелящееся в траве. Это семейство черепах спешило занять лучшее местечко в озере.
– Черепахи! – обрадовались дети.
Тут же прилетела пара диких уток и опустилась на воду как ни в чем не бывало, хотя это место было покинуто много лет. Природа как будто выдохнула, устало расправляя свои листья и опуская стебли в успокаивающиеся воды.
Канха зачерпнул ладонью воды и первым выпил. Потом вдруг закатил глаза и упал под ноги брату. Радха вскрикнула, подбежала, склонилась над мальчиком, и тут же её слеза капнула на его щеку.
Канха открыл один глаз и заулыбался, глядя в её карие блестящие испуганные глаза.
– Канха, так нельзя! – топнула Радхарани ножкой и, развернувшись, гордо ушла, сопровождаемая возмущёнными подругами.
Мальчики окружили Канху и стали трепать его за плечи, как бы проверяя, как он, крепок?
– Айда обедать! – вспомнил он, и приключение со змеем Калией стало историей, которую ещё долго потом рассказывали дети своим мамам, а мамы папам и бабушкам с дедушками.
Радха пошла с подругами домой, чтобы тоже пообедать. Она забежала по ступеням в дом, потом скорее в зал и увидела, что все уже едят: бабушка, дедушка, мама и отец. Радха улыбнулась всем и села на своё место рядом с матерью. Её тарелочки с едой принесла помощница и поставила перед ней. Радха на секундочку вспомнила улыбку Канхи и, почувствовав аромат масленых лепёшек, скорее взяла одну, согнула черпачком и, захватив немного тушёных овощей, отправила в рот. Когда наелась, заметила, что все тоже поели и сидят разговаривают.
– Мама, отец! Что сегодня было! – Радха решительно начала свой рассказ, и её невозможно было прервать, глядя на её восторженные глаза и слушая речь, полную восклицаний.
– И грозный змей Калия уполз в подземный мир навсегда! – так закончила она свой рассказ, хлопнув в ладоши для красоты передачи момента.
– Это потрясающе! – воскликнула бабушка. Она поправила свою небесного цвета накидку из тонкой ткани на плечах, и браслеты звякнули друг о друга как финальная нота.
– Как такой маленький мальчик может совершать такие подвиги? – удивилась, как всегда, мама Киртида и посмотрела на папу.
– Это не простой мальчик-пастушок, ты же знаешь, дорогая, – ответил с нежностью в голосе отец.
– Вспомни, как он в младенчестве победил грозного демона ветра, Тринаварту, который поднял его на большую высоту, желая убить, но маленький Канха опрокинул его и сбросил на землю, придавив его своим увеличивающимся невероятным весом, хотя Яшода его до этого и после легко поднимала.
Мама кивнула:
– Всё равно в голове не укладывается!
– А помнишь, Киртида, как он убил страшную демоницу Путану, которую послал царь Камса, чтобы убить всех младенцев? Она хотела накормить Канху ядовитым молоком, но тот высосал с молоком из неё жизнь! – напомнила бабушка.
– Да… – только и вымолвила Киртида.
Дедушка кашлянул и добавил:
– А помнишь, Нанда приходил и рассказывал, как Канху мать привязала к тяжёлой большой ступе, когда он ещё ходить не умел, чтобы сбегать на кухню, а он опрокинул её и потащил до двух деревьев, ступа застряла меж ними, деревья рухнули, а оттуда два светящихся гандхарва (небесных музыканта) вышли и давай благодарить Канху. Как они его тогда назвали? Помните? – дедушка с лукавой улыбкой переводил взгляд с отца на мать и бабушку, но, так как они молчали, он сам сказал:
– Они назвали его «Господь Нараяна»! То бишь сам Господь! Нараяна!
Все замолчали, задумавшись, а Радха сказала:
– Меня всегда восхищала его история с фруктами. Когда Канхе был год, он увидел, как мать меняет у торговки рис на фрукты, и пошёл в дом, взял пригоршню риса и вернулся к торговке, сидящей в тени под деревом. Он подошёл такой неуверенной походкой, он же маленький, – Радха встала, растопырив руки в разные стороны и, покачиваясь, показала походку малыша, потом села и продолжила:
– Он раскрыл свою ладонь, протянув ей. Ладошка крошечная, удержать толком не может, меж пальчиков просыпалось. Всё, что осталось, – несколько зёрнышек, он протянул ей, расстроившись и заплакав, видя, что так мало может дать. Торговка, добрая душа, взяла у него дар, поклонилась и дала столько персиков, абрикосов и слив, сколько он мог унести. Малыш довольный пошёл к маме, а торговка обернулась к своей корзине и обомлела, ведь все фрукты в её корзине превратились в драгоценности.
– Да, это волшебные истории самого удивительного мальчика на свете! – согласилась мама Киртида и погладила Радху по голове.
Радха встала и прислушалась:
– Кажется, девочки меня зовут. Я пойду. Спасибо большое! – сказала она и побежала в сад.
Там собрались Вишакха, Лалита и ещё несколько девочек. Все вместе они побежали в сад, под куст цветущего жасмина. Радха с Вишакхой постелили в тени покрывало, и все расположились для игр, вытаскивая из сундука кукол. Они долго играли в королей и королевен, в пастушков и пастушек, пока не услышали, как возвращается стадо коров с пастбища. Их вымя было переполнено молоком, они мычали, прося подоить их.
– Девочки, мне пора, наверное. Темнеет, – сказала уставшая Вишакха и стала собирать свои игрушки.
– Да, пора всем по домам, – подтвердили девочки. Все собрались, и Радха пошла их проводить до дороги.
– До завтра, подруги!
– До завтра! Пока! – все помахали напоследок, и Радха повернулась, чтобы идти домой, но тут заметила какое-то движение за деревьями у дороги. Девочки уже ушли. «Но ничего, сама посмотрю», – подумала она и шагнула в лес. Птицы щебечут, лучи заходящего солнца освещают всё вокруг коралловым светом, бросая длинные тени на траву. Опять какое-то движение чуть дальше, в лесу. «Меня как будто заманивают в лес», – подумала девочка и остановилась в нерешительности. И вдруг она услышала прекрасную музыку, льющуюся издалека. Она как заворожённая пошла на эти чарующие звуки, потом побежала. Ей казалось, что она летит на звук. Музыка была нежная, грустная и такая прекрасная, что невозможно было оставаться на месте. Она бежала в своём развевающемся голубом платьице, похожая на порхающего мотылька, и с каждым мигом становилась всё радостнее и счастливее.
И вот она увидела, как на небольшой поляне в кругу цветущих деревьев стоит он. Его голова чуть наклонена, тело тоже, и одна нога согнута. Павлинье перо в волосах покачивается от движения ветерка. Глаза прикрыты, губы, чуть касаясь флейты, рождают эти прекрасные звуки, очаровывающие всё вокруг.
– Канха! – шепотом восклицает маленькая царевна и опускается на траву. «Так красиво льётся музыка! Никогда отсюда не уйду!» Из леса прилетает большой синий павлин и ходит рядом с музыкантом. Пара молодых оленей вышла на поляну, навострив уши. Но вот мелодия закончилась, и с небес на исполнителя посыпались цветы.
Он убрал свою флейту за пояс и, улыбаясь, посмотрел вокруг. Радха встала в нерешительности, а Канха подошёл к ней и спросил:
– Тебе понравилась моя мелодия?
