Я решаю принять ванную, хотя душевая кабина тут тоже присутствует. Хоть я и никогда не была в шикарных отелях, уверена, что здесь в сотню раз лучше. Невероятная чистота, приятный запах, мягкие полотенца, по которым почему-то захотелось провести рукой сразу, как только зашла.
Добавляю в воду немного пены, устроившись, как королева. Ещё бы шампанского и панорамное окно! Было бы классно! Хотя, откуда мне знать?! Снова вздыхаю тому, что вся эта роскошь появилась в моей жизни не просто так, а это пугает настолько, что хочется исчезнуть.
Красочные картинки из подвала почему-то резко всплывают в голове, вынуждая меня приподняться из расслабленной позы. Дыхание сбивается, и с трудом получается сделать вдох. Все эти ужасы мелькают перед глазами, заставляя переживать их снова. Я отчетливо слышу в голове крики девушек, и мне вновь становится жутко, как тогда, когда осознаешь, что совсем скоро все это случится и с тобой тоже.
Я не знаю, сколько времени сижу вот так, обнявши колени, но мне удаётся прийти в себя, лишь когда вода в ванной остывает. Я без прежнего желания натираю тело мочалкой, а затем выхожу, снова кутаясь в халат, точно такой же, как предыдущий, но заранее приготовленный для меня в ванной. Не успеваю сделать и пары шагов, как дверной замок снова щёлкает. Машинально нащупываю осколок, который предусмотрительно переложила в карман свежего махрового халатика, когда переодевалась.
Глава 6
АЛИСА
В комнату снова входит уже знакомый мне мужчина в светлых брюках и женщина в белом халате. Я немного успокаиваюсь, когда понимаю, что это всего лишь доктор, который будет меня осматривать. Пока все идёт именно так, как мне и обещали. Замечаю так же, что постель заправлена, а от вазы, разбитой мной, не осталось и следа.
– Здравствуйте! – первой подаёт голос врач, а я лишь что-то невнятно бурчу в ответ. – Снимайте халат и усаживайтесь на кровать.
– А… А зачем раздеваться? – заикаясь, уточняю я.
– Мне сказали, что у вас ссадины на спине, да и, в принципе, необходимо осмотреть кожные покровы на предмет высыпаний и прочих нежелательных явлений, – буднично поясняет доктор, раскрывая чемоданчик.
От ее слов становится гадко. Что это за осмотр такой? Тем более, я прекрасно знаю, что с кожей у меня все в порядке, а царапины уже затянулись коркой и скоро пройдут.
– Может быть вам нужна помощь? – женщина снова поворачивается в мою сторону, когда понимает, что я все так же продолжаю стоять на месте.
Решаю сдаться. Осмотр ничего не изменит. А если найдут что-то нежелательное, как выразилась врач, я и вовсе получу шанс оказаться на свободе.
– Выйдете, пожалуйста, – обращаюсь к мужчине.
– Я отвернусь, – отвечает он и поворачивается ко мне спиной.
Сбрасываю халат и остаюсь перед женщиной-доктором совершенно голой. Она одобрительно кивает и просит меня присесть на кровать. Ей оказывается достаточно буквально пятнадцать минут, за которые врач успевает залезть буквально в каждую щель. Это кажется настолько унизительным, что хочется провалиться сквозь землю. Напоследок доктор берет кровь из вены, накачав три здоровенные пробирки.
Когда все заканчивается, меня вновь закрывают на ключ, а минут через десять приносят завтрак прямо в комнату. На маленьком столике на колесиках чего только нет! Больше похоже на плотный обед, чем на ранний завтрак. Думаю, что позволю себе творог и кофе с маффином. Мне в принципе сложно есть утром, а после перенесённого стресса аппетита и вовсе нет.
– Вы так и будете здесь стоять? – с раздражением спрашиваю мужчину, ставшего невероятно навязчивым за это утро.
– Да, – спокойно отвечает он. – Хозяин сказал кормить вас насильно, если не съедите достаточно.
– По-моему, ваш хозяин слишком много на себя берет! – не выдерживаю. – Я благодарна за то, что он вытащил меня, но мне нужно домой! Для чего я здесь?! Проверяете, как корову перед продажей, закормить хотите, как свинью на убой! Зачем это все? – вскакиваю на ноги, ощутив какою-то нездоровую бодрость.
– Я прошу вас успокоиться, – говорит мужчина. – Дмитрий Борисович обязательно поговорит с вами, как только вернётся. К сожалению, он будет отсутствовать ещё несколько дней. Точно количество назвать не могу.
– Да вы издеваетесь! – возмущаюсь я. – И все это время я буду сидеть в этой комнате, как заложница?
– Мы выпустим вас в сад, как только будем уверены в том, что вы не наделаете глупостей. Поэтому для начала просто как следует позавтракайте. Уверен, что вам не понравится процесс насильного кормления.
– И часто вы это делаете? – задаю вопрос, все же решая вернуться на своё место.
– Нет, – сознаётся собеседник. – Вы – первая гостья в нашем доме.
Хм… Интересно, это должно меня расстраивать или успокаивать?
– Так что только от вас, милая девушка, зависит то, как вы проведёте ближайшие несколько дней. Лично у меня нет никакого желания применять к вам силу, и я очень надеюсь на взаимность с вашей стороны.
– А то, что я здесь не по собственной воле, это не применение силы? Меня вынуждают оставаться в этом доме, а я этого не хочу! Мне надо домой! Мне нужно связаться с родителями, сообщить, что со мной все в порядке.
– Я уже дал обещание поговорить с хозяином по этому поводу. И я всегда держу их. Причём не только хорошие. Так что если прямо сейчас не начнёте за обе щеки наворачивать завтрак, любезно приготовленный для вас нашим поваром, мне придётся помочь вам.
Обреченно вздыхаю, хватаясь за приборы. Угораздило же меня оказаться в такой ситуации!
– Как вас зовут? – зачем-то спрашиваю я прямо с набитым ртом.
– Алексей Владимирович, – представляется мужчина. – Дворецкий.
– Старший слуга?! – продолжаю жевать, хотя обычно не имею такой привычки – разговаривать во время трапезы. – И столько народу обслуживает вашего господина? – делаю презрительный акцент на последнем слове.
– Достаточно, – отвечают мне.
Меня немного напрягает то, что все это время мужчина так и стоит на одном месте. Он, действительно, заглядывает мне в рот каждый раз, когда я погружаю туда вилку. Такая дотошность в исполнении приказов работодателя кажется мне нездоровой. Либо у Алексея Владимировича не все в порядке с головой, либо начальник так сильно запугал его. Верить во второй вариант не хочется.
Откидываюсь назад, наевшись до пропорций колобка. Я реально очень давно не ела так много и так вкусно!
– Надеюсь, хватит? – спрашиваю я, всем своим видом показывая, что больший объём пищи в меня не влезет просто физически.
– Хватит, – слышу из уст мужчины, который уже хватается за столик, чтобы увезти его из комнаты.
– Подождите! – окликаю его. – Я хочу прогуляться по саду… Буду слушаться, правда, – подумав, добавляю я.
– Я найду кого-нибудь, кто составит вам компанию, – дворецкий уходит, вновь оставляя меня одну в закрытой на ключ спальне.
Маячащая перед глазами возможность погулять, несомненно радует. На свежем воздухе я не была несколько дней, и недостаток кислорода начинает порождать навязчивые симптомы.
Вытряхиваю содержимое пакетов на кровать. С интересом разглядываю подаренные мне вещи. Все они пастельных тонов и, кажется, сочетаются друг с другом в разных вариациях. На них есть ценники, но посмотреть стоимость я не решаюсь. Боюсь узнать, что эти шмотки стоят дороже моей собственной шкуры. А так, скорее всего, и будет, учитывая, уровень жизни моего спасителя.
Нижнее белье и вовсе заставляет меня задрожать от восторга. Три комплекта. Белый. Бежевый. И розовый. Их приятно держать в руках, настолько они мягкие и нежные, а вот надеть на своё несовершенное, на мой взгляд, тело рука не поднимается. Последнее время я отдавала предпочтение удобному белью из хлопка. Было у меня и несколько вариантов, так сказать, «на выход», они тоже считались кружевными, но ни в какое сравнение с этими не шли. Но не идти же теперь без белья!
Натягиваю невесомые, невероятно тонкие трусики на бёдра. Они садятся идеально. Вот что значит качественная вещь! Бюстгальтер тоже сидит, как влитой. А мне так нравится любоваться на себя, что я даже не нахожу это странным.
Надеваю кремовые шорты и белую блузку с коротким рукавом и имитацией запаха. Единственные предоставленные мне босоножки пока не трогаю, ведь Алексей Владимирович не сказал мне ничего конкретного.
Дверной замок настойчиво задребезжал, вынудив меня резко обернуться. Я отчего-то понимаю, что это не дворецкий, с его размеренными осторожными движениями. Начинаю жалеть о том, что расслабилась, абсолютно забыв о том, что я вовсе не в гостях. Наклоняюсь к халату за черепком, но дверь распахивается раньше, чем я успеваю до него добраться.
Глава 7
АЛИСА
– Ну что, царевна?! – произносит мужчина, тот самый, который нашёл меня в логове бандитов. – Готова прогуляться? Буду сегодня вашим кавалером, – он лыбится, будто сказал что-то невероятно смешное, а мне становится не по себе. Это вовсе не та компания, в которой можно в удовольствие гулять по саду. – Да не жмись ты! – говорит он, замечая мое замешательство. – Кусаться не буду! По крайней мере пока… – кривая усмешка искажает лицо мужчины, а я сглатываю комок нервного напряжения.
– Что-то я передумала гулять, – отзываюсь, в надежде, что он отстанет.
– Да не ссы в компот! Ноги в туфли и за мной! – командует посетитель. – Устрою тебе экскурсию.
Застегиваю босоножки, которые оказываются мне слегка великоваты, но это не страшно. По крайней мере, не так, как прогулка с этим шутником. Выходим за дверь, петляя в лабиринте коридоров. Сколько же здесь комнат?! Людей не видно. Лишь я и мой спутник, уверенно шагающий впереди. Я же трусливо шевелю ногами, озираясь по сторонам каждые три секунды, точно ожидаю подвоха.
По массивной каменной лестнице спускаемся вниз, в просторный холл, а затем и вовсе выходим из дома. «Крем от загара был бы сейчас, как нельзя кстати», – думаю я, оказавшись под палящими солнцем.
С моей белоснежной кожей обгореть до состояния помидора – раз плюнуть! Я была на море раза три, и один из них почти все семь дней сидела в тенёчке под навесом, обмазанная целым тюбиком крема. Это хорошо ещё, что поблизости не было продуктовых магазинов, иначе мама намазала бы меня сметаной. Отдых что надо, ничего не скажешь!
– Значит так, – начинает разговор мужчина, – ближе, чем на три метра к забору не подходишь, а в сторону ворот даже смотреть не смей! Захочешь искупаться – бассейн в твоём распоряжении. Ах, да! Чуть не забыл, – тянется в карман и небрежно суёт мне под нос свой мобильный, – босс сказал позволить тебе право на один телефонный звонок.
– Спасибо, – тихо отвечаю, осторожно забирая телефон у хозяина.
Пытаюсь отойти в сторону, но меня грубо одёргивают:
– Куда? Здесь базарь.
Горестно вздыхаю, оставаясь на месте. Я вовсе не в том положении, чтоб диктовать свои условия. Телефон ведь могут и отобрать. По памяти набираю номер матери. Длинные гудки идут невыносимо долго и кажутся такими громкими, что я перестаю слышать какие-либо другие звуки, с замиранием сердца ожидая ответа.
– Алло, – ни живая ни мертвая мама все же отвечает на звонок.
Звук ее голоса порождает в моей душе вселенскую печаль, лишая последней возможности держать себя в руках. Мне так хочется, словно маленькой девочке, оказаться в ее ласковых объятьях, закрывающих от всех неудач и ужасов окружающего мира. Я из последних сил удерживаю слёзы, залившие глаза, и дрожащие губы, зажимая последние рукой. Мне нужно ещё совсем немного, буквально пару секунд, на то, чтоб собраться и ответить маме без панических ноток в голосе.
– Алло, – снова повторяет мать, а я понимаю, что она вот-вот повесит трубку.
– Мама, это я, Алиса, – на выдохе отвечаю.
– Алиса?! – мама оживает, а тембр ее голоса меняется, но пока не понятно в какую сторону.
– Прости, со мной приключились кое-какие неприятности, но все уже в порядке, и я скоро буду дома.
– Серёжа, неси валерьянку, – слышу в трубке обращение к отцу. Испуганный приказ матери заставляет меня замереть. Я помню, что бывает с ней от слишком сильных душевных волнений. И валерьянкой часто не ограничивается.
– Мама, все в порядке, – уверяю я. – Пожалуйста, возьми себя в руки! Я вернусь домой через несколько дней.
Сдавленный смешок совсем рядом вынуждает усомниться в своём обещании, но это и не важно, главное, дать родителям надежду.
– В порядке?! – театрально начинает родительница. – Ты хоть понимаешь, что с нами было? Знаешь, сколько слез я вылила? Знаешь, сколько успокоительных приняла? Боже! Да мы думали, что тебя больше нет в живых!
Бугай указывает на невидимые часы, намекая, что пора закругляться.
– Мама, пожалуйста, прекрати! Я не виновата в том, что случилось, но вышло так, как есть. Просто знайте, что со мной все в порядке, и я вернусь, как только смогу. Я скопила немного денег на чёрный день. Они зашиты под подкладку моего чемодана, – кошусь на мужика, которому от моей речи становится смешно. – Этого хватит на какое-то время. И, пожалуйста, не налегай на успокоительные. Мы обе знаем, чем это грозит.
Вешаю трубку, не дождавшись ответа. Говорить с матерью было больно. Представлять то, что они пережили, решив, что потеряли единственную дочь – ещё больнее. Главное, что все более или менее в порядке. Это вселяет веру в то, что они смогут без происшествий пережить нашу разлуку.
– Можно вернуться в дом? – спрашиваю у надзирателя, потому что после разговора с родителями ужасно захотелось побыть в одиночестве.
– Мы же только вышли, – удивляется он.
– Да, но я хочу вернуться.
– Ладно, – немного недовольно соглашается мужчина, будто ему нравилось гулять со мной.
Меня снова запирают на ключ. Бросаюсь на кровать и очень хочу разрыдаться, но не выходит. Внутри такая пустота, которая вытесняет даже мысли, вынуждая до самого обеда безжизненно пялиться в потолок.
Кормят меня четыре раза в день. И кормят так вкусно и плотно, что я не успеваю проголодаться и, по-моему, за три дня, проведённые здесь, даже успела набрать парочку лишних килограммов.
Меня уже выпускают на улицу одну и разрешают свободно перемещается по дому и в его окрестностях. Иногда я болтаю ногами в бассейне и сейчас, как никогда, жалею, что не умею плавать.
Свежий морской воздух действует на организм расслабляюще, но я ни на секунду стараюсь не забывать, что я не на курорте, и даже не в гостях.
О хозяине дома тоже стараюсь не думать. Во дворце действительно много прислуги, и каждый считает своим долгом напомнить мне, что хозяин не любит того, и не любит этого, что его нужно беспрекословно слушать и желательно даже не дышать, пока он не позволит. Они смогли настолько застращать меня, что складывается впечатление, будто я круглосуточно нахожусь под пристальным взглядом «Ока Саурона», и хозяин особняка видит даже то, сколько бумаги я отматываю, сидя на унитазе.
Поэтому я беспрекословно принимаю все, что мне предлагают. Несколько пар новых босоножек, на этот раз подобранных с учётом моего размера, вечернее платье и прочую ерунду, которую мне подсовывают ежедневно. Но в глубине души я понимаю, что никто и никогда не объявляет подобного марафона невиданной щедрости просто так. И с меня точно попросят что-то взамен.
Я очень переживаю за родителей. Их судьба пугает меня даже больше своей собственной. Отец и мать – единственное, о чем я не перестаю думать ни на минуту, особенно с того момента, как поняла, что Дмитрий Борисович вряд ли выпустит меня на свободу, когда вернётся.
– Алиса, – дворецкий заходит в комнату после обозначающего тройного стука. – Хозяин вернулся. Ждёт у себя.
– Прямо сейчас? – уточняю я, плотнее запахивая халат на груди.
– Да, – отвечает Алексей Владимирович. – И я не советую тебе медлить, сегодня он не в лучшем расположении духа.
– М-может быть я тогда з-завтра поговорю с ним? – с надеждой в голосе спрашиваю мужчину.
– Ни в коем случае! – отзывается лакей. – Ты сама требовала встречи с ним и теперь не вправе отказывать. Пойдём, я тебя провожу.
Ноги мгновенно становятся ватными. Они не хотят меня слушаться, то и дело норовят споткнуться. Сердце в груди трясётся, как ненормальное, мне кажется, я даже чувствую, как оно колошматит грудную клетку, из-за чего я вся содрогаюсь в такт его частых ударов.
Оказавшись у двери хозяина, взволнованно выдыхаю, а Алексей Владимирович ободряюще похлопывает меня по плечу.
– Иди, – тихонько говорит он мне. – Дмитрий Борисович не любит ждать.
Глава 8
АЛИСА
Делаю финальный глубокий вдох, в надежде надышаться перед смертью, и нерешительно стучу по дереву. Больше даже скребу, едва касаясь костяшками дверного полотна. Осторожно нажимаю на ручку двери, когда слышу по ту сторону решительное: «Войдите!». Замираю у самого порога, испуганная и, одновременно, смущенная тем, что вижу.
