Антонина Ивановна Евстратова "Девятьсот страниц из жизни полковника Каганского. Книга 3. Танкист"

– У меня немного, товарищ полковник, у меня только седьмая!

– Так у тебя ещё всё впереди! – обрадовал меня Иван Никитович.

ЧАСТЬ 12

ПРИКАЗ МИНИСТРА ОБОРОНЫ

Близился сентябрь, в котором должны произойти два события: окружная проверка дивизии и моё повторное поступление в академию. Эти два события по времени, почти совпадали друг с другом и я боялся, что мне не удастся сдавать экзамены в связи с проверкой, но всё обошлось. Проверка началась в последних числах августа месяца и длилась всего одну неделю. Батальон, как всегда сдал проверку на отлично. В этот раз мы стреляли штатным снарядом на Сергеевском полигоне, четвёртое – А упражнение стрельб выполнили на круглую отличную оценку, а тактические учения с боевой стрельбой выполнили с блеском, на этих учениях присутствовал начальник Управления боевой подготовки Округа генерал-лейтенант Инденко и командующий нашей 5 Армии генерал-лейтенант Ганеев.

На разборе учений Ганеев сказал:

– Борис, хватит скрываться за стенами батальона, пора выходить на полковые просторы, ты в этом году поступаешь в академию?

– Поступаю, товарищ командующий!

– Удачи тебе и спасибо за службу! А я тоже убываю в Москву!

– Удачи и вам, товарищ командующий! Счастливо вам!

– Спасибо, буду стараться! – ответил командующий.

В целом наш полк сдал проверку весьма неважно, только отличная оценка танкового батальона вытащила полк на удовлетворительную оценку, и полковник Агафонников только теперь понял, что такое танковый батальон и, каким он должен быть. После этой проверки командир полка не только сам, но и своим замам запрещал вмешиваться в дела танкового батальона. И только в исключительных случаях, когда серьёзное дело не терпело отлагательства, он вызывал меня и говорил:

– Боря, надо сделать! – и батальон делал, даже невозможное.

Так после этой проверки, к командующему Округа обратилось Дальэнерго. На одном из маршрутов выхода нашего полка стояла высоковольтная опора линии Артем ГРС – Находка 330 тысяч вольт, дорога у этой опоры проходила на крутом спуске и косогоре, колёса и гусеницы танков и машин касались опор. В случае удара по опоре танком, опору можно было сбить со всеми вытекающими отсюда последствиями, поэтому Дальэнерго просило командующего: или запретить этот маршрут, или перенести дорогу правее опоры на одиннадцать метров и, углубив её не метр, чтобы тяжёлые машины не могли соскользнуть на опору.

В дивизию поступил приказ командующего Округа о переносе дороги вправо на 11 метров. Время на выполнение было отведено большое к 8 мая 1970 года.

В дивизии состоялся приказ, обязывающий командира мотострелкового полка исполнить приказ командующего Войсками Округа.

Командир полка, недолго думая разбил этот участок на три делянки и вручил их командирам мотострелковых батальонов.

В это время я сдавал экзамены в академию, сдавал успешно, точно также, как и мои коллеги. Нас быто таких, как я пятеро. Один командир полка подполковник Скляров Юра, три командира батальона я, Кодола и Кац, и один начальник штаба батальона Саня Скляренко из Сахалина. Сдавали все отлично и проблем с поступлением никаких не было.

Ходили слухи, что состоялся приказ Министра Обороны СССР о новом омоложении офицерского состава, однако мы всегда, считавшиеся везде молодыми на эти слухи никакого внимания не обращали. На Доске объявлений уже были отмечены фамилии зачисленных в академию на очный курс, в том числе и вся наша пятёрка. Однако в последний день работы комиссии нас всех пятерых срочно вызвали к председателю комиссии. Проходя мимо Доски объявлений, мы заметили, что наших фамилий в числе принятых в академию не значатся, но не придали этому значения.

Прибыли к председателю приёмной комиссии. Генерал усадил нас за стол, достал из сейфа приказ Министра Обороны и зачитал нам его в части нас касающегося, а там значилось: с первого сентября этот приказ вступает в силу, а по нему изменяются сроки прохождения в званиях и сроках поступления военнослужащих в высшие военно-учебные заведения Министерства Обороны СССР. Для нас этот приказ прозвучал, как приговор. Если раньше командир батальона мог поступать на очное отделение в военную академию до 38 лет, то теперь только до 32 лет, а на заочное отделение до 38 лет. Всем нам к этому времени было далеко за 34, а мне было 38 лет.

– Как же так, товарищ генерал, ведь мы видели себя уже принятыми?

– А, что я могу поделать? – развёл руками генерал, – Эти вопросы только к Министру Обороны! У меня приказ и его нарушить я не имею права!

– Так возьмите нас на заочный факультет!

– Я уже на заочный факультет набрал!

– Что же нам делать? Командующий Армией, который нас всех знает уже убыл в Москву, заступиться за нас некому!

Мне пришла в голову мысль. Я спросил:

– Товарищ генерал, а кто может решить вопрос нашего поступления на заочный факультет сверх разнарядки?

– Этот вопрос решает только начальник академии!

– Товарищ генерал, – опять обратился я, – А у вас есть прямая связь с начальником академии?

– Конечно есть!

– А разрешите нам позвонить начальнику академии, чтобы он принял решение о нашем зачислении на заочный факультет всех нас начальник академии хорошо знает, так-как совсем недавно был нашим командующим Военного Округа.

Генерал согласился. Но в последнюю минуту, когда я уже поднимал трубку телефона засекреченной связи прижал мою руку к аппарату и сказал:

– Я сам буду звонить!

Генерал-полковник Лосик ответил сразу. Связь была громкая и мы услышали:

– Слушаю вас, товарищ генерал! – выслушав генерала, начальник академии спросил его, а где эти офицеры?

– Здесь сидят передо мной!

– Назовите их фамилии! – генерал назвал нас.

– Как они сдавали экзамены?

– Все на отлично, товарищ генерал-полковник!

Из трубки послышалось:

– Я всегда был уверен в Дальневосточниках, заберите всех!

Так мы поступили на заочный факультет бронетанковой академии. Разъехались по своим частям и стали ждать вызова на установочную сессию.

ЧАСТЬ 13

РЕШЕНИЕ КАДРОВЫХ ВОПРОСОВ

Для решения кадровых вопросов в дивизию прибыл начальник Управления кадров Дальневосточного Военного Округа. Начали подбирать кандидатов на замещение вакантных должностей в первую очередь полкового состава. В нашем полку не доставало до штата двух заместителей командира полка, начальника штаба и зампотеха полка. В дивизию прибыл новый командующий Армией генерал Сысоев Пётр Иванович. По-видимому, он был ознакомлен генералом Ганеевым о кадрах нашей дивизии и поэтому по приезду сразу же вызвал к себе на беседу лучших командиров батальонов всей Армии на предмет назначения на должности.

Беседуя со мной, он спросил:

– Товарищ майор, вы сколько лет в должности комбата?

– Три года, товарищ командующий!

– Не надоело ещё?

– Никак нет, товарищ командующий! Я люблю эту должность, и она меня удовлетворяет!

– А сколько лет ваш батальон оценивается на проверках на отлично?

– Все три года, как я им командую, товарищ командующий!

– Это ваш батальон на последней проверке получил круглую отличную оценку?

– Так точно, товарищ командующий, мой!

– Хорошо, идите, товарищ майор!

От этой беседы с командующим я не ждал ничего, таких бесед проводилось уже много, и они ничем не завершались. Однако через неделю всезнающая Людмила Николаевна, увидев меня, выходящего из дома после обеда остановила меня, поздоровалась и спросила:

– Борис Алексеевич, по выражению лица вижу, что вы не знаете о новом вашем назначении!

– Почему это не знаю? Знаю, что после завтра я буду назначен ответственным за отправку автомобильного батальона на целину!

Людмила Николаевна рассмеялась. А вот и нет, Борис Алексеевич, и с вас будет причитаться! Сегодня в Округе подписан приказ о вашем назначении заместителем командира третьего мотострелкового полка! – я остановился, посмотрел в наивные глаза Людмилы Николаевны и сказал:

– Спасибо вам, милая Николаевна, только мне радоваться нечему! Сниму привычный хомут и одену новый, не притёртый, а насчёт причитается, не сомневайтесь всё будет! Как бы мне хотелось узнать пути и технологию добычи таких сведений, ведь по натуре, я очень любознательный!

– Борис Алексеевич, это секрет фирмы, который даже под пытками не будет обнародован! – мы посмеялись, а через неделю пришёл приказ в дивизию о моём назначении. Меня вызвал комдив и зачитал приказ, заявив:

– В этом назначении вас я участия не принимал и учтите, что с вас я буду требовать также, как с командира полка первого и второго штата, так-как второго заместителя по кадру у вас нет!

– Есть, товарищ генерал! – ответил я, – Разрешите идти?

– Идите! – и я пошёл. Обмозговывая слова генерала и его неучастии в моём назначении, пришёл к выводу: «Генерал кривит душой» без его подписи на представлении, меня бы никто не стал рассматривать на назначение. Это он заявил только для того, чтобы меня ещё раз ущемить за ту первую нашу встречу. А навешивание на мою шею второй штат, он просто блефует потому, что там работы нисколько не меньше, чем в развёрнутом полку.

Прибыв с дивизии, я зашёл к командиру полка и представился ему:

– Товарищ полковник, представляюсь по случаю назначения меня вашим заместителем!

Командир заулыбался и сказал:

– Звонил только, что полководец и сомневался уживёмся ли мы в одной берлоге?

– А, куда нам деваться, товарищ полковник, дело то ведь одно будем делать!

– Вот это мне нравится! – сказал Иван Никитович. – А вообще-то это дело надо обмыть! – он позвонил завскладу Васе Козырь и сказал:

– На четверых! – потом позвонил начальнику тыла подполковнику Савич:

– Топай сюда! – сказал он.

Прапорщик Козырь и подполковник Савич прибыли вместе. В руках у Козарь находился увесистый чемоданчик. Обращаясь к Козырь, командир сказал:

– Передай дежурному: нас никого нет, заходи сюда и закрой на замок дверь!

Мы открыли чемоданчик, в котором было три бутылки водки, шесть банок говяжьей тушёнки, двухлитровая банка бочковых огурцов и такая же банка красных помидор, булка свежего ещё тёплого хлеба и здоровенный кусок сала, большая головка чеснока и луку, а ещё там были вилки, ложки и ножи. Стаканы мы использовали те, которые стояли на столе у графина с водой. Савич спросил:

– А замполит? – командир махнул рукой и сказал:

– У него от водки сердце болит! – водку разлили по стаканам, и командир провозгласил:

– С новой должностью тебя, Борис! – выпили всё и, так-как были все молодыми и здоровыми, то никто не опьянел, и никто о нас плохо не подумал.

Мою комбатовскую должность принял майор Янковский Ефим Ханонович. Я распрощался с батальоном и погрузился в полковые дела и заботы, а так, как в полку не было начальника штаба и второго заместителя по кадру, то командир полка погрузил все это на меня. Пришлось крутиться между трёх огней сразу. Повседневная жизнь полка немыслима без начальника штаба. Боевая подготовка полка без заместителя командира полка, особенно в мотострелковых подразделениях идёт через пень в колоду, а без заместителя по кадру отсутствует мобилизационная работа, за которую дерут не менее чем за боевую готовность. Всё это сразу навалилось на меня, а тут ещё боевая подготовка Округа предписала оборудовать на стрельбищах горные направления для стрельбы из стрелкового и противотанкового оружия. А мобилизационное управление Округа прислало грозную директиву о переработке планов боевой готовности кадра не только в войсковых частях, а и военкоматах. Это был ещё тот кусок работы, а ко всему этому из академии стали регулярно поступать задания на выполнение работ по различным дисциплинам, и вот тут-то мне показалось небо в копеечку. В батальоне было всё понятно и освоено, здесь же не всё было понятно, особенно моб подготовка и её планы, но дело усугубилось ещё и тем, что внезапно заболел командир полка, дал знать себя прихваченный им радикулит родом из болот Белоруссии ещё во время Великой Отечественной войны. Командир слёг сначала в Шкотовский госпиталь, потом в Уссурийский, а оттуда в Хабаровский Окружной госпиталь. По окончании лечения получил месячный отпуск для реабилитации, а после этого отпуска ушёл в свой плановый отпуск на два месяца. Таким образом его в полку не было почти полгода, и мне пришлось одному тащить лямку за четверых человек. В результате чего мои взаимоотношения с командиром дивизии, начальником политотдела и подполковником Гороховским окончательно испортились, так-как я, ненавидевший все работы по марафету каждый раз урезал второе требуемое количество личного состава на эти работы. За эти полгода, я нахватался взысканий больше чем за всю предыдущую службу, а при встрече с этими начальниками автоматически в душе возникал неосознанно дух противоречия, и не только у меня, а у них тоже.

Однако на все эти полковые дела, я не себя не времени не жалел, в результате чего дела в полку шли не хуже, чем у других, я справился с оборудованием направления для горной стрельбы на полковом стрельбище, а, прибывшие офицеры из управления боевой подготовки Округа, назвали это горное направление эталонным, в нём выдерживалось всё углы подъёмов и спусков, углы стрельбы вверх -вниз и на косогорах

Приехавшая комиссия из оргмобуправления Округа признала планы боевой готовности кадра выверенными и реальными, а работа в военкоматах вполне удовлетворительной. Однако на всех совещаниях у комдива по этим вопросам майор Каганский был притчей в воязицах, несмотря на то, что другие полки ещё и не начинали оборудовать горные направления. Мобуправление признало их работу по кадру неудовлетворительной, как по документам в полках, так и в военкоматах.

В дивизию прилетел начальник управления боевой подготовки Округа генерал-лейтенант Инденко, и зайдя к командиру дивизии потребовал вызвать к нему меня. Конечно же комдив был удивлён этому.

Меня вызвали. Я предстал перед генерал-лейтенантом, ожидая уже по привычке, каких-либо гадостных вопросов, однако этого не случилось.

Поздоровавшись со мной за руку, он предложил мне сесть за стол напротив него и доброжелательным тоном сообщил мне:

– Мои офицеры проверяли готовность вашего горного направления пришли к выводу, что оно полностью соответствует методичке, которая приравнивается к курсу стрельб. В связи с этим нас интересует вопрос, каким образом вы умудрились установить стандартные мишени на косогорах и спусках таким образом, что их подъёмники не поражаются пулями при стрельбе в низ. Ведь мы не присылали вам такого оборудования и, как вышли вы из этого положения, и кто это придумал?

При этом разговоре присутствовал командир дивизии и полковник Гороховский. Комдив заметил, что, когда строили это направление мой заместитель там дневал и ночевал, однако генерал Инденко нашёлся и заявил:

– Пусть ваш полковник и отвечает на этот вопрос! Прошу вас, товарищ полковник! – не бывший ни разу на этом направлении Гороховский начал, что-то мычать, запинаться, путая названия подъёмников, номера мишеней и другого оборудования.

Прослушав его ответ в течении одной минуты генерал Инденко сказал:

– Товарищ полковник, по этому вопросу мы побеседуем с вами отдельно. Пусть майор докладывает, как он вышел из трудного положения, над которым работали, умнейшие головы заводов, производящие мишенное оборудование? Докладывайте, товарищ майор! – и я начал:

– При стрельбе на равнине и вверх мишени появляются на ножках подъёмников, а сами подъёмники укрыты в земле своих гнёздах зачастую бетонных при стрельбе на косогорах и вниз взору стреляющего, а значит и пулям открывается верхняя часть подъёмника, а, чтобы её защитить от попадания пуль, мы из пятнадцатимиллиметровой брони вырезали броневые листы и поместили их сверху подъёмников между, поднимающимися рычагами, к которым крепятся мишени, и вся хитрость!

– А где вы набрали столько брони?

– Товарищ генерал, завод капитального ремонта танков находится в Уссурийске, а на его задворках ржавеют давно списанные 76 миллиметровые самоходки, которые там режут на разные нужды, вот и нам нарезали!

– А, что и БЗТ не пробивают?

– Не пробивают, товарищ генерал, даже 14,5 миллиметровые из КПВТ!

– Всё предельно понятно! А кто придумал такую простоту?

– Вот он, я перед вами, товарищ генерал!