Аля Кьют "Измена. Сладкая месть"

Я проснулась одна. Незнакомая постель, незнакомая спальня, незнакомый дом. Резко села и огляделась.

В комнате никого не было.

Вспышками я вспоминала нашу ночь.

Поцелуи.

Страсть.

Оргазмы.

А до этого я выпила больше, чем стоило.

Застонав, я упала на подушки.

В каком уме надо быть, чтобы выкинуть такое?

Даже звонить Паше я не имела права. Не говоря обо всем остальном.

Я потерла лоб, прислушиваясь к ощущениям. Похмелья не было, а вот стыда предостаточно.

Очень хотелось улизнуть из дома Скобелева по-английски. Но вряд ли получится.

Забавно, что я выспалась в его постели. Обычно в чужом месте мой сон был тревожный и краткий. Но Паша так меня утомил ночью, что я проспала все на свете.

Солнце точно давно встало. Моего телефона в комнате не было. В комнате вообще почти ничего не было. Я завернулась в одеяло и пошла искать вещи. Кроме кровати и высокого барного стула в комнате ничего не было.

На стуле у кровати нашлись чулки, трусики и лифчик. Я точно помнила, что они были на мне, когда я заснула. Видимо, Паша снял их после моей отключки.

От одной мысли об этом меня бросило в жар. Как можно быть таким внимательным? Еще и сложил все это прозрачное безобразие очень аккуратно.

Мое платье, похоже, осталось внизу. Придется спускаться в одеяле, или в белье, или голой. Второй раз надевать несвежие трусики я не смогла бы. Лучше без них.

Игнорируя свое белье, я прошла к двери. Она вела в ванную. Это оказалось очень кстати. Там я взглянула в зеркало и ужаснулась. Руки опустились, одеяло упало.

Я была похожа на панду. Тушь размазалась по всему лицу.

Простонав, я скорее включила воду и стала умываться. Теплая вода смыла боевой раскрас, но этого оказалось мало. От меня пахло потом. Я наплевала на все и залезла в душ, чтобы быстренько сполоснуться.

Думаю, Паша не станет возражать.

Точно так же я подумала о полотенце и халате. Не очень гигиенично, конечно. Но мы, в конце концов, вчера переспали и обменялись всеми возможными микроорганизмами на коже и слизистых.

Замерев с халатом в руках, я размышляла о слизистых и жидкостях.

Воспоминания как в тумане.

Кончал он в меня или нет?

Господи, меня это вообще не волновало вчера. Совсем выжила из ума.

– Мне нельзя пить, – простонала я шепотом, почти отчаявшись. Взгляд упал на ведёрко для мусора. На дне лежало несколько использованных презервативов.

Я выдохнула с облегчением. Слава богу, у хозяина дома побольше мозгов.

Завязав халат потуже, я пошла сдаваться.

Спускаясь по лестнице, я поймала новый флешбек, как Паша нес меня на плече наверх. Я никогда не была худышкой. Даже на свадьбе Вадим пренебрег традициями и не взял меня на руки. Он уверял, что я сразу стану вдовой.

Может, и Паша помер после такого подвига?

Аромат кофе уверял меня, что он жив, здоров и снова чертовски внимателен.

Я пошла на запах, по пути осматривая квартиру. Здесь тоже почти не было мебели. Диван и пару кресел в гостиной у камина. За ними я увидела стойку, которая отделяла кухонную зону. Оттуда и шел восхитительный запах кофе.

За стойкой нашелся и сам Павел Скобелев. В одних джинсах, босой и растрепанный. Он стоял ко мне спиной, которая была не менее прекрасна, чем грудь и торс. Паша обернулся, ослепляя меня улыбкой.

– Привет, – бросил он весело, окинув меня взглядом. – Как спалось?

– Хо-хорошо, – промямлила я.

Во рту пересохло от волнения. Щеки вспыхнули. Я переступила с ноги на ногу.

– Кофе? – предложил Паша.

– Пожалуй.

Я забралась на высокий стул напротив него. Такой же был и в спальне. Паше катастрофически не хватало мебели в доме. Я осмотрелась в поисках своей одежды. Не нашла ничего похожего и решила спросить:

– А мое платье?

Паша вздохнул.

– Если честно, я его в стирку бросил. Ты вчера на него пару раз наступила. Оно совсем испачкалось.

Я вздохнула тоже.

– Ну, хорошо, что я сама наступила на платье. Могла упасть, и меня бы топтали прохожие.

Скобелев покачал головой, продолжая улыбаться.

– Не настолько ты перебрала.

– Настолько, – не согласилась я. – Меня не должно здесь быть. Я не имела права тебе звонить.

– Видишь, ты помнишь.

– Предпочла бы забыть.

Теперь он нахмурился.

– Так плохо?

– Нет. Похмелья нету. Слава богу.

– Я не про похмелье.

Паша налил мне кофе и подвинул чашку. Я снова пылала как костер. Он спрашивал про секс, а не про головную боль.

Но у меня не было сил сказать что-то о нашей ночи. Не придумав ничего умнее, я решила извиниться.

– Прости, что накинулась на тебя. Я дурею от пузырьков в алкоголе и… И вообще. Мне так неудобно стеснять тебя. Нужно было уехать еще ночью…

– Оксана, – прервал меня Паша резко.

Я вздрогнула и замолчала.

Глаза сразу опустились. Я уставилась на свою руку.

Ее накрыла Пашина ладонь. Я вздрогнула и по инерции попыталась врываться. Но Скобелев удержал.

– Оксан, – повторил он. – Я могу быть честным?

Он звучал уже не так уверенно, и я не постеснялась снова взглянуть ему в глаза. Они у него, оказывается были очень красивые, серые, светлые и очень честные. В контрасте с темно-русыми растрепанными волосами глаза выглядели потрясающе.

– Могу быть откровенным с тобой? – повторил Паша вопрос.

Я кивнула, но подняла чашку с кофе, чтобы спрятаться от его серьезного взгляда.

– У меня такого секса не было сто лет, – сказал он.

Я зря пыталась спрятаться за чашкой кофе. От признания Паши я вздрогнула, облила руку, зашипела и не просто выпустила чашку из рук, а ещё и на себя все вылила. Горячий кофе обжег мне грудь, пропитал халат.

Я оттянула горячую ткань, продолжая шипеть и ойкать. Паша моментально оказался рядом. Соображал он быстро. Скобелев утащил меня к раковине и включил холодную воду, сунул под нее мою руку, развязал пояс халата, скинул его с меня.

Я снова оказалась голой. Ну супер.

Кожу немного жгло, но вроде я не успела свариться.

Паша имел иное мнение. Он стал брызгать на меня.

– Твою мать, твою мать, – ругался он. – Почти кипяток. Жесть какая.

– Все нормально, – проскрипела я.

Паша осмотрел мою кожу и вроде бы остался доволен.

– Немного покраснела, – оценил он.

– Боюсь, это из-за тебя, – призналась я.

Он приподнял бровь. Я окончательно смутилась.

– Тебе не больно? – уточнил он.

Я покачала головой, пытаясь его успокоить.

Паша коснулся моей кожи тыльной стороной ладони.

Я простонала.

Ему этого показалось мало, и он повёл пальцем по влажной дорожке к моему соску. Мы вместе смотрели, как он рисует по моей груди. Соски напряглись и затвердели.

– Красиво, – оценил Паша, поглаживая сосок большим пальцем.