Юрий Каретин "Миры"

– У разумных существ подавляющего большинства других миров природа принципиально иная. Мы – создания, можно сказать, искусственного мира.

– Кто же вас создал?

– Одна из самых мощных разумных единиц нашей планетарной системы. Сама материя нашего мира принципиально иная, она не связана с материей системы ваших миров физическими связями. Поэтому взаимодействия между нашими мирами столь сложны. Когда-то мы организовали высадку на поверхность вашего мира в тех пространствах, которые наиболее близки нашей природе. В тех пространствах поверхность вашего мира безжизненна. Но и там мы зарегистрировали следы присутствия вашей расы. Как я уже сказал – ваша природа безгранична. Некоторые ваши практики развития тела и разума позволяют вам силой собственной воли менять материальность своей природы и путешествовать внутри всей системы миров вашего мироздания. Такие путники чрезвычайно редки, но они существуют. Конечно, они не могут проникнуть в наш мир, потому что он находится вне природы вашего мира. Но, мы существуем, и мы открыты для контакта. Наш разум к вашим услугам.

– То есть, вы хотите сказать, что вся Вселенная создана естественным путём, а ваш мир – это амбициозный план какого-то отдельного существа? И много во Вселенной других таких обособленных миров?

– Во Вселенной всего хватает. В нашей планетной системе были и другие попытки создания миров с нуля, но наша оказалась наиболее успешной. Нельзя сказать, правда, что наш мир вообще не имеет физических контактов с природой вашего мира, поскольку разумные начала создатель нашего мира не создавал, игвами и иными одухотворёнными разумными существами нашей системы миров становятся разумные единицы внешнего мира. То есть, и тот, кто когда-то был человеком, может стать игвом, и игв может стать человеком.

– И часто так бывает?

– В последнее время всё чаще. Особенно любят наш мир ваши учёные и представители некоторых старых наиболее эффективных практик развития сознания. Им у нас есть, где развернуться. Но не всякий человек способен стать игвом.

Мы медленно летели между гигантскими скалами, превращенными в небоскрёбы. Меня потрясал и захватывал масштаб этого города.

– Вы используете, как я вижу, естественные горные массивы?

– Да, в этом отношении развитие технологий нашего строительства пошло иным путём. Возможно, потому, что ваши предки на ранней стадии разумной эволюции покинули пещеры, переселившись в леса, на просторы прерий и, главное, на побережья крупных водоёмов, осваивая технологии строительства зданий с нуля на ровном месте. Наш народ не был привязан к побережьям водоемов и источникам пищи, произрастающей на открытых пространствах, возле которых селились люди, мы смогли остаться в пещерах, развивая технологии преобразования горной среды обитания. Впрочем, наша горная порода гораздо более удобна для освоения, чем ваша по своей однородности и строительным свойствам. Впрочем, в наше время, как вы могли заметить, параллельно с освоением скальных массивов, мы также успешно строим небоскрёбы и отдельные невысокие здания с нуля, так же, как это делаете вы. Наша архитектура, как и искусство в целом, в последние века имеют много общего. Конструктивизм, модернизм, индустриальные стили, стиль городских апартаментов характерны как для вашей архитектуры, так и для нашей. Большинство образцов интернационального стиля ваших высотных зданий вы можете встретить в нашем мире. Это обусловлено как нашим влиянием, так и естественным развитием вашей культуры. Всякая традиционная культура в мирах, подобных вашему, заканчивается цивилизацией, а последняя порождает смесь математического, натуралистически-интеллектуального творчества, в смеси с хаотическим.

– Как же рациональность и математика сочетаются с хаосом?

– В математике и рациональности воплощается строгость единства формы, функциональность, сочетаемая с эстетикой больших объёмов. Хаос же оживляет конструкцию, в вашем мире это биоморфность форм, растительность сама по себе или моделирование форм растений, структуры, порождаемые самоорганизацией, паутины, пористые фигуры, текучий сюрреализм, эдакая природная иррациональность, она есть и в нашем мире.

Мы подлетали к центру мегаполиса, гигантские статуи, огромные кристаллоподобные строения, составляющие гармоничные комплексы, окружали несколько титанических остроконечных сооружений, напоминавших растущие с земли сталактиты. Мир игв, несмотря на то, что я действительно находил в нём разбросанные то тут, то там формы современной земной архитектуры, производил гораздо более фантастическое и урбанистское впечатление, чем земные города. Архитекторы этого мира проявляли более смелый полёт фантазии и масштабность в реализации форм интернационального стиля.

– Нам пора возвращаться. Действие вашей таблетки скоро пройдёт.

Я заметил на горизонте озёра и моря какой-то светящейся белой и розоватой лавы, делающие ландшафт ещё более фантастическим. Мы облетали вокруг сталактитоподобного комплекса, казалось, возвышающегося своими остриями до самых небес, мы находились при этом где-то на уровне высоты его средней линии. Видимо, здесь уже начинался закат, на теневой стороне комплекса зажглись миллионы огней. Я увидел невероятную по красоте, масштабности и смелости задумок подсветку большинства зданий, небо осветилось трансформирующейся сетью лучей мощных прожекторов, огромные экраны замелькали яркими красками, гигантские изображения появлялись как на двумерных экранах, так и в трёхмерном пространстве, начался праздник жизни вечернего мегаполиса. Мне неудержимо захотелось туда, вниз, окунуться в этот неведомый сверкающий мир. Кажется, я только сейчас ощутил его не как идею, не как что-то абстрактное, но как город, реальный город, самый фантастический и невероятный из всех, которые только может посетить человек. Я даже не представляю, какие чудеса я мог бы встретить там, у меня не хватит воображения, как не хватило бы воображения у человека из XVII века, если бы его прокатили на вертолёте над Нью-Йорком. Грлах поймал мой взгляд:

– Надеюсь, у вас ещё будет возможность не раз побывать в наших городах.

– А почему же вы не начинаете контактировать с нами открыто, на уровне государств?

– Мы начинаем такие контакты, но только со странами первого мира, да и то ограниченно, ваша раса ещё слишком непредсказуема и агрессивна для нас, пока принципы рационального развития и разумного мирного сотрудничества не проникли в ваше сознание прочно и окончательно, вы остаётесь потенциально опасны для нас.

– Мне понравилось то, что я увидел, я согласен сотрудничать с вами. Расскажите, в чём будет заключаться наше сотрудничество?

– Вы обязуетесь реализовывать в своей работе стили, инспирируемые нами, а мы обязуемся делать всё возможное для обеспечения Вашего благосостояния и карьерного роста. Всё просто. Под инспирацией мы подразумеваем как теоретическое ознакомление с особенностями рекомендуемых стилей и направлений, так и непосредственная инспирация Вашего творческого «я».

– Вы и такое умеете?

– Мы умеем больше, чем Вы можете представить, привыкайте ничему не удивляться.

– Но если вы сможете повлиять на такой интимный и глубокий процесс, как моё вдохновение, почему же тогда вы, в целях естественной экспансии, не обработаете сознания всех людей на земле и не соедините, таким образом, наши культуры?

– Во-первых, мы встретили бы большое сопротивление со стороны миров вашей природы, они так же инспирируют ваш мир, мы находимся в отношениях со многими из них в состоянии политического нейтралитета, а с некоторыми – в состоянии холодного противостояния, между нами действуют определённые договорённости, и постоянно идёт напряжённая борьба за сферы и величину влияния. Всё, что мы можем, это агитировать людей вашего мира сотрудничать с нами по своему свободному выбору. А во-вторых, всякое развитие должно осуществляться естественно, проходя все характерные для своей среды естественные стадии, иначе рано или поздно такой конструкт рухнет. Так что мы – рациональные гуманисты. Итак, если мы договорились, вскоре наш агент передаст Вам для подписи договор, там Вы найдёте все теоретические материалы, их просмотрите просто для ознакомления, детали мы оставляем за Вами, нам интересно лишь общее направление. В качестве вознаграждения мы начнём с того, что отдадим Вам дом, из которого мы начали сегодня наше путешествие. Это наш подарок. Наверное, не стоит напоминать, что никто не должен знать о подвальных этажах этого дома ниже третьего. Да и Вам самому я не рекомендую посещать их без нашего сопровождающего, эти этажи в высшей степени технологичны, уже в коридоре Вы подверглись глубокой перестройке Вашей материальной природы, как, впрочем, и я, лишь благодаря такой перестройке, мы физически смогли встретиться друг с другом, и лишь благодаря ей, я смог показать Вам свой мир. Кроме того, через два месяца будет объявлен международный конкурс на строительство высотного делового центра в новом строящемся сейчас районе Шанхая. Можете начинать работать над проектом сейчас. Документы, касающиеся проекта будут также переданы Вам агентом. Надеюсь, Вы хорошо поработаете и выиграете этот проект.

– Спасибо, не ожидал такой щедрости. Вы меня в очередной раз удивили. Это же проект колоссального масштаба.

– Не за что. Сотрудничество всегда взаимовыгодно, иначе мы бы его не предложили. Скажите, Вы хотели бы ознакомиться подробнее с проектными образцами нашей архитектуры, которую Вы обозревали сейчас с высоты?

– Непременно, если это возможно.

– Конечно, агент передаст Вам подборку проектов некоторых из самых интересных проектов нашего мира. Только сохраняйте свою творческую оригинальность, когда-нибудь близость наших миров приведёт к постановке вопроса об авторских правах, не хотелось бы, чтоб тогда начались проблемы, к тому же, мы хотим лишь инспирировать Вашу архитектуру нашей, а не заменить её.

– О, не беспокойтесь. Я не откажусь от творчества даже ради вас.

Мы вернулись назад. Агент встретил меня в той же комнате, в какой оставил и передал мне все документы на дом, контракт, бумаги по проектам. Несколько дней я занимался переездом и обживанием своего нового дома. Вечерами я до глубокой ночи, не в стоянии удержаться, изучал проекты архитектуры мира игв, делая по ходу заметки и зарисовки в своих рабочих блокнотах. Когда же я окончательно переехал и, наконец, решил вплотную вернуться к работе, я почувствовал колоссальный творческий подъём и жажду деятельности, осознал, сколько мне теперь нужно сказать людям в своём творчестве, я буквально захлёбывался идеями. Наброски следовали один за другим. Общий план уточнялся россыпью проявляющихся следом нюансов и более мелких ноу-хау. Проработав в общих чертах одну идею, я оставлял её и начинал следующую, принципиально другую. Но было в моих проектах что-то общее. Они были крайне фантастически урбанистичны. Перед моими глазами стоял простирающийся до горизонта мегаполис, утопающий в огнях, раскрашивающий небо сетью лучей прожекторов и лазеров, пестрящий огромными экранами, формирующими гигантские изображения прямо в пространстве.

Базовый уровень

Учиться, учиться и ещё раз учиться. Мир стал так сложен, что человек учится всю жизнь, а половину жизни вообще ничего полезного больше не делает, только учится. Правда программисты и психологи постарались сделать процесс обучения максимально интересным, но рано или поздно надоедает всё. Позавчера была логика. Математическая логика, внецелевые игры, пространственная логика, вербальная логика. Вчера весь день был посвящён истории. В пространстве передо мной раскрывались огромные карты с динамически меняющимися во времени областями. Я оказывался среди монгольских степей, реконструкции полчищ кочующих варваров, осаждающих города и казнящих пленных, я видел, как меняется со временем облик народов, их традиции и психология, как они сдают свои позиции, и на их место приходят новые народы, оказывающиеся сильнее старых. Сегодняшний день посвящён развитию памяти. Последующие несколько дней мы будем заниматься играми: социально-политические игры, реализации сценариев изменения истории, законов природы, технологического прогресса, экономические игры. Игры на постижение законов и динамики развития систем от физического и астрономического до социально-исторического уровней.

Затем, наконец, наступят выходные. Но, возможно, я просто перейду из школьной виртуальной комнаты в свою собственную. Мы встречаемся с друзьями в своём пространстве, каждому хочется показать остальным созданное им самим пространство, это прерогатива творческого самоутверждения пацанов нашего времени. Двое из нас теперь в другом городе, а мы договорились встретиться все вместе, так что придётся перенести встречу в виртуальный мир. Впрочем, цифровые миры теперь не на много менее реальны, чем сама реальность и чаще всего более интересны и разнообразны. В воскресенье, наверное, опять весь день буду играть. Игры сейчас вообще не отличимы от реальности, кроме того плюса, что в них можно мгновенно перемещаться в пространстве и времени, и в играх всегда даётся ещё один шанс. Боевые действия, исторические квесты, которые лучше не показывать нашим историкам, я, например, король средневекового германского королевства. И я побеждаю французов, вооружая свою маленькую армию настоящими танками, вездеходами и ракетами дальнего действия. Это забавно. Все относятся ко мне как к богу.

Но всё это не значит, что мы вообще не выходим наружу. Кинотеатры, торговые центры с сотнями кафе и ресторанчиков превратились в целые города и органично соединились с парками. Я не знаю человека, которому было бы не интересно там гулять. Мне кажется, только в пределах одного мегаполиса можно прожить сто жизней и это не станет менее интересно. Но вот наступает возраст, когда меня садят в машину и увозят в лес. Лесные учителя – одни из самых маргинальных людей нашего мира. Наверное, родители из современных мещан больше всего боятся, как бы их дитя, выросши, не стал лесным учителем, как в прошлых веках они боялись, как бы их отпрыски не стали писателями или актёрами. Действительно, в лесных учителях есть какая-то почти мистическая глубина, они излучают доверие и уверенность, будто их природа опирается на что-то незыблемое, в отличие от природы обычных людей. Я впервые за пределами города. То есть, я видел сверху, со стратосферы, эти уходящие за горизонт бесконечные сопки, покрытые лесом, но никогда не был внутри. Все мои соприкосновения с природой всегда ограничивались полянами и видовыми площадками в тщательно прибранных лесах и на побережье вокруг города.

Я выхожу из машины, плавно опустившейся на поляну, окружённую лесом, мои первые шаги по действительно дикой природе. Пока всё нормально. Похоже на лес вокруг города, там тоже создаётся максимально естественная среда. Мы углубляемся в чащу. Пожалуй, она как-то более хаотична что ли. Или мне так кажется, потому что я знаю, что это дикая чаща. Идём полчаса. Теперь я точно ощущаю, что лес более хаотичный. Паутина постоянно цепляется за моё лицо, это ужасно, я судорожно со страхом и отвращением смахиваю её с лица. Слава богу, самих пауков пока с себя не снимал. Проваливаюсь в ложбину полную листьев. Под листьями болотце, промочил ногу. Комары уже достали, я весь искусан и чешусь. Почему, если в этом лесу так много паутины, все эти пауки не переловят всех комаров? Продираемся сквозь кустарник, натягиваю рукава на ладони, чтоб не осталось ни одного оголённого участка кожи на руках и ногах, кустарник оцарапывает всё. Продираюсь практически с закрытыми глазами, боюсь, что ветка, отскочив, выколет мне глаз. За зарослями кустарника сразу же крутой обрыв. Скользим по обрыву вниз, цепляясь за мелкие деревца. Набираю полный ботинок земли, пару раз падаю. Цепляюсь за ветку, покрытую колючками, причём мелкими, как теперь вытащить из руки это оперенье из заноз? За полчаса ходьбы по этой местности я измотался, как никогда. А ведь ещё идти назад. Такое ощущение, будто лес высосал из меня всю энергию, чувствую себя разбитым, уставшим, грязным, мне кажется, мои волосы и тело под одеждой полно каких-то насекомых, я весь чешусь от чего-то, правда в реальности никого на себе не нахожу. Видимо, это от пота. На обратном пути начинаю чихать. Ну, вот ещё и аллергия на что-то. Добрели назад до машины. Заснул по дороге домой. Дома доковылял до своей комнаты, заставил-таки себя принять душ, есть не хотелось, только пить. Буквально упал на свою постель и тут же отключился на всю ночь. Нет, современный человек – мутант. Лес, из которого он когда-то вышел, теперь для него чужеродная среда обитания, как иная планета.

Второй поход в лес был посвящён ориентации. Я показал полную и безоговорочную неспособность к ориентации в лесу. Отойдя за пару деревьев, я уже не был способен вернуться назад. Лес для меня со всех сторон был супер симметричен. Учитель сказал, это придёт само, когда я получше пригляжусь к лесу. А пока он обучал меня рациональным методам ориентации: по звёздам и солнцу, по деревьям, по характеру растительности склонов, учил делать компас из подручных материалов. Чтобы приглядеться к лесу, я бродил там один. Учитель прикрепил мне на запястье датчик, показывающий моё местоположение, и отправил гулять по лесу. Я проходил много раз по одному и тому же месту, ломал голову, вспоминая зигзаги своего пути, искал и искал, пока не вышел к поляне с машиной. Второй заход мы сделали на следующий день. Тут я не смог выйти назад и учителю пришлось помогать мне, включая сигнал на датчике, когда я начинал двигаться в правильном направлении.

Следующие несколько недель мы посвятили детальному знакомству с лесом. Я поразился, сколько в лесу видов деревьев и трав, и убедился в своей полной неспособности различать породы деревьев, меня самого удивляло, как у меня всё сливается в единый неразличимый массив листвы и травы. Учитель рассказывал, как определять те виды растений, которые мне придётся научиться находить, и какую пользу из них можно извлечь. Съедобные растения, лечебные, ядовитые, растения, привлекающие или отпугивающие определённых животных или насекомых, растения, из которых можно построить жильё или соорудить лежанку, растения, вызывающие сон и, наоборот, тонизирующие. Массив информации, который мне пришлось освоить на этом этапе, впечатляет. Это и не удивительно, я знал, что природа – сложнейшая гармонично устроенная и многокомпонентная система. Пока я в свободное время сидел в своей виртуальной комнате и учил флору родного края, я дополнительно порылся в информации о взаимоотношениях растений в сообществах, о времени сбора лекарственных трав и влиянии сезона и времени суток на биохимию растений, о вариабельности ядовитых свойств ядовитых растений, о том, какими растениями кормятся какие животные и птицы, обитающие в наших лесах. После учитель начал учить меня находить грибы, ягоды, орехи, съедобные травы. Я уже научился ориентироваться в лесу, я знал в теории, какие грибы, где стоит искать. Но на практике, как всегда, что-то начинает получаться, когда мистически вживёшься в среду и заплатишь свою цену усердия и труда. Тогда грибы и ягоды постепенно сами начинают показываться на глаза там, где их раньше не было. На первое время учитель дал мне электронный прибор для определения ядовитых грибов. Теперь я, с горем пополам, мог прокормить себя в лесу и знал основы лесной медицины, а возможно и не только основы.

Через два месяца мы впервые попробовали срубить и распилить дерево. После мы развели наш первый костёр. На методы сложения костровища, поиск и определение сухих веток, методы поддержания костра ушло два дня. В будущем мне предстояло научиться, также, добывать огонь, используя лишь подручные средства природного происхождения, но это – одна из конечных стадий обучения. Пока что меня ждало поддержание однажды разведённого огня в течение недели. Предстояло научиться защищать сухие дрова и сам огонь от сырости, топить сырыми дровами, учиться греться, не замерзая и не сгорая, спать у костра, вовремя просыпаясь. Я узнал, какие породы деревьев славятся треском и искрами, какие дают самый хорошо заметный дым, а какие, наоборот, позволяют развести максимально незаметный костёр, хотя основу этого уменья составляет умение найти сухие дрова и сложить костёр определённым образом.

К этому заданию параллельно добавилось другое: ночёвка в лесу. Мы строили шалаш трое суток. Шалаш то разваливался, то продувался, то протекал. Сбор материала для шалаша оказался тяжёлым занятием. Особенно важно было научиться сооружать подстилку, чтоб тепло тела не уходило в землю. Начали мы просто с шалаша, первые пару ночей я спал на искусственном коврике с высокотехнологичным одеялом, в котором можно было спать, кстати, и под открытым небом, и у костра. Одеяло не промокало, не потело и не горело, поддерживая внутри строго заданную температуру. В последующие ночи от одеяла пришлось отказаться. Впрочем, учитель оставил мне обычное одеяло. Первая ночь прошла ужасно. Я засыпал лишь ненадолго, постоянно просыпаясь то от холода, то от неудобно твёрдой подстилки, то от звуков шуршания снаружи, то от жужжания какого-то залетевшего насекомого, то от ощущения, что по мне кто-то ползает. После того, как мы начали ночевать в лесу, мы переехали туда безвылазно на две недели.

Через несколько дней я то ли привык к лесу, то ли моя усталость достигла порогового уровня, но я перестал просыпаться по ночам. Но спать, не просыпаясь – не столь безопасно в лесу. Учитель стал подбираться ко мне ночью и бить меня палкой. Это подействовало на меня на удивление быстро, видимо, подсознание действительно не дремлет. Я начал просыпаться от малейшего шороха именно его приближения, не реагируя на другие звуки. Я так хорошо различал его среди всех остальных звуков, что ему пришлось менять тактику, имитируя приближение того или иного крупного животного или спокойно бредущего человека, чтоб настроить моё подсознание на действительную опасность. Переселившись в лес, мы дни напролёт учились строить ловушки, ловить и убивать животных, разделывать их, готовить на костре мясо. Правильно выбрать место для ловушки, сделать её незаметной и работающей оказалось не в пример сложнее, чем построить шалаш. Убийство животных – это чудовищно. Даже в лесу я постараюсь избегать этого, мне было нетрудно понять бродячих охотников ушедших культур, просящих прощение у убитых ими животных. Мы тоже просили прощение у тех, кого убивали своими руками и использовали их смерть по максимуму. Мы расширили наш шалаш, построив настоящий домик из некрупных веток и тростника. Там, под крышей мы работали, когда шёл дождь: выделывали шкурки животных, точили ножи, собирали ловушки, разделывали пойманных животных. В ясную погоду мы работали возле костра, сразу же сжигая всю ненужную органику. Мы жарили мясо, варили из него похлёбку с добавлением трав, особенно учитель акцентировал моё внимание на растениях, богатых витамином С, мы сушили мясо, вялили и солили его. Я научился на глаз отличать больное животное от здорового, есть ли у него паразиты, какими растениями прокладывать его для большей сохранности и отпугивания насекомых. А впереди было много искусств, которые ещё предстояло освоить: поиск и выслеживание крупных животных, ночёвки на дереве, искусство сливаться с лесом, становясь невидимым, бесшумно передвигаться, нейтрализовать свой запах, неделями жить без огня, шить из шкур себе одежду, создавать своими руками домашний скарб и орудия охоты и рыбной ловли… Я стал другим. Мысли, темперамент, манера говорить, даже движения. Иной ритм, может, иной уровень напряжённости труда, или иной паттерн приложения усилий, то, что так утомило меня в первые мои пол часа путешествия по лесу, теперь изменило меня. Жизнь и труд в городе был формой узкоспециализированной активности, я как бы встраивался в уже существующую, контролируемую и хорошо отработанную систему, я был, как бегун на беговой дорожке, который делает марш броски, а потом в комфорте отдыхает. Здесь же я оказался среди первозданного хаоса и пытался сам структурировать этот хаос. Я дозировал свои усилия, которые приходилось прикладывать беспрерывно с утра до ночи в различных направлениях. Внутри меня развилась способность концентрироваться на том, что я делаю, возможно, потому что сил на то, чтобы отвлекаться не осталось. В перерывах я стал способен сидеть по часу неподвижно, любуясь течением реки или движением облаков, и совершенно ни о чём не думать. Я стал ощущать лес, я заранее чувствовал, где имеет смысл ставить ловушку, где забрасывать удочку, где искать сухие дрова. Конечно, я использовал объективное знание, но в начале моей жизни в лесу это далеко не всегда помогало, рыба не клевала там, где, теоретически, она должна была клевать (кстати, в том же месте у учителя она клевала отлично), рядом с шалашом оказывался муравейник с довольно агрессивными муравьями, а чтобы найти действительно сухие дрова нужно было побродить пару часов, тогда как теперь я иду наугад и нахожу их в десяти минутах ходьбы. Лес – слишком сложная и хаотичная система, чтоб можно было эффективно жить в нём, не используя интуицию.

Вернувшись домой через три недели жизни в лесу, я почувствовал, как сильно я изменился, и как изменилось моё взаимодействие с городом. Раньше, выходя на улицу, я бессознательно попадал в сильнейшую, как я понимаю теперь, зависимость от взглядов окружающих. Как-то я поцарапал ступню, царапина стала быстро воспаляться, на второй день я уже встал с таким воспалением на ноге, что еле мог наступить на неё. Но всё-таки я оделся, обулся и вышел на улицу. Быстро я вообще перестал чувствовать боль, расходился – решил я. Проведя на ногах весь день, я вернулся домой, разулся, разделся и тут же почувствовал такую боль, что опять не смог даже наступить на воспалённую ступню, хотя ходил весь день очень быстро и не хромая. Всё, что я делал в обществе, даже если мне казалось, что я непосредственен и свободен в своих проявлениях, было на самом деле как бы работой на камеру. Я прилагал усилия, чтоб быть свободным и независимым, чтоб не думать об окружающих, когда садился на скамейку на улице, когда вставал с неё, когда поправлял штанину и завязывал ботинок. Я чувствовал, что нахожусь на виду. Теперь же, вернувшись из леса, я физически почувствовал, что какие-то нити теперь не связывают меня. Я мог идти по улице в грязной лесной одежде, без носков, хоть босиком, и меня это не волновало. Я стал спокойной, устойчивой, истинно самостоятельной и независимой от толпы единицей. При необходимости, я мог пройтись босиком по городу и раньше. Но всегда это сопровождалось внутренним напряжением, которое нужно было преодолевать работой над собой, созданием соответствующего настроя, подбиранием себе соответствующего образа, который оправдывал бы такое действие: «демонстративный асоциал», «хиппи», «счастливый идиот», «хочу и имею право и мне всё равно». Сейчас же работа была не нужна, не стало этих патологических связей. Я просто делал то, что мне было нужно. То же и во взаимоотношениях с учёбой, с виртуальным миром, с моим кругом. Я стал принципиально эмоционально независим от них. Я взаимодействовал с ними так, как считал нужным, я сам посылал им свои нити, но не стало тех нитей, которыми они связывали меня когда-то. Внутри меня восстановилась тишина, и моё тело сказало мне, что моё теперешнее состояние гораздо ближе к понятию гармонии, здоровья и силы, чем то, которое было раньше. Ощущение почвы. Ощущение естественной определённости верха и низа, в том числе в нравственных вопросах. Это не значит, что я стал непрошибаемым традиционалистом-почвенником в нравственных вопросах. Это значит, что я начал лучше отличать большое от мелкого. Как-то я видел ускоренную видеосъёмку ночного неба, меня поразило, как чётко на таком видео облака отделяются от небесного свода. Глядя на небо своими глазами часто не можешь понять, то ли в каком-то участке неба мало звёзд, то ли их загораживает облачко. На прокрученном с высокой скоростью видео облака мельтешат низко-низко, прям над головой, небесный свод же величественно поворачивается где-то в бесконечной вышине. Видимо, «видео» моего нравственного мира, соединённое с концами и началами всех наших помыслов и действий, стало прокручиваться с такой же скоростью. Я перестал играть во многие игры, в которые играл автоматически, бессознательно, перестал обманывать себя. Я не потерял интереса ни к чему, чем занимался раньше, но стал делать это более сознательно, не теряя независимости и внутреннего контроля. Хотя нет, кое к чему я потерял интерес: к компьютерным играм в виртуальной реальности, к играм ради игр. Я почувствовал, что они сильно затягивают меня, быстро разрушая мою независимость, они с невероятной скоростью плетут снова те нити, которые связывали меня с городом и делали тем, кем я был. Я почувствовал, что игра ради игры сможет, возможно, за сутки сделать меня прежним. А мне не хотелось терять свою свободу так быстро. И я решил не играть. Но дни шли, и нити города прорастали в меня, и я ничего не мог с этим поделать. Я внутренне зафиксировал своё состояние по возвращении из леса и был способен возвращаться к нему, но постепенно это состояние вырождалось до уровня призрачной умственной идеи, и вскоре я с грустью поймал себя на мысли: а не играю ли я в это состояние? Не преодолеваю ли я сопротивление, чтоб натянуть на себя образ под названием «я вернулся из леса»? Тогда я собрался и поехал к учителю.

Когда благополучие становится тотальным, и человек уходит от борьбы за существование в виртуальные миры, где всё меняется слишком часто, смыслы, цели и ориентиры, как призрачные замки, возводятся, чтоб чуть ли не через месяц исчезнуть или трансформироваться, человек начинает рассеиваться в пространстве своего духа, своей личности, как тающее облако. Это не значит, что динамизм и скорость это плохо. Это не значит, что не меняющиеся веками и тысячелетиями внушённые мировоззренческие стереотипы прошлого, типа религиозных, государственных и социальных верований в христианского «бога», царя батюшку и кучу ребятишек, сидящих по лавочкам – лучше, чем динамизм нашего дня. По крайней мере, сегодня все карты раскрыты, каждый сам выбирает свой путь, имея на руках всю информацию, которая ему нужна, мир рождает то, что он может и должен породить, и рождает он это свободно. Но человеческий дух лишь крайне не многих личностей столь устойчив, чтоб на него не нашлось нитей, игр, виртуальных воздушных замков, которые подняли бы его и понесли в свободный полёт, в котором верх и низ меняются местами неоднократно. И я не утверждаю, что борьба за существование первобытного мира, привязывающая человека к созданным эволюцией ориентирам победы и поражения – это идеальная и единственно возможная система смысловой и нравственной ориентации. Но я утверждаю, что не много найдётся людей, которые смогут противопоставить ей что-либо более прочное, глубокое, синтетическое, здоровое и перспективное в плане влияния на развитие личности.

Человечество стало слабеть. Человечество потеряло даже те ложные ориентиры, которые имело раньше. Человечество стало вырождаться в благополучии, как когда-то начинали вырождаться все великие цивилизации. Но наша цивилизация достигла такого уровня, какого человечество не достигало никогда. Человечество переселилось на другие планеты, оно овладело синтезом антиматерии, подчинило себе биологическую эволюцию и смогло разобрать по клетке и снова собрать человеческое тело. К чему привело бы вырождение такого человечества? Как выглядела бы картина его конца, и насколько растянулась бы его агония? Но наша цивилизация достигла такого уровня, поскольку научилась наиболее эффективно и системно соприкасаться с окружающей объективной реальностью, вовремя регистрируя и решая возникающие проблемы. Так проект «Спарта» родился в нашем «мире наступившего будущего». Каждый ребёнок в определённом возрасте должен пройти обучение в лесу. Должен соприкоснуться с диким миром, с началом, в котором зародилась человеческая природа. Должен научиться жить и выживать в лесу. Именно в лесу, в дикой природе, потому что выживание в жёстких условиях иерархии и конкуренции среди себеподобных только уродует человека, поскольку ему приходится бороться с уродствами окружающих. Ребёнок или его родители могут отказаться от проекта, но тогда этот ребёнок не сможет не только занять любую ответственную социальную должность, не сможет стать ни врачом, ни юристом, ни администратором государственного учреждения, он даже не будет иметь права голосовать на выборах. Общество максимально обезопасит себя от такого человека. Большинство заканчивают обучение на той стадии, которую прошёл я. Но некоторые никогда не смогут забыть свою обретённую свободу. Такие ученики добровольно выбирают следующую ступень – год одинокой жизни среди лесов. После, как правило, такой человек остаётся достаточно лёгок на подъём, чтоб, почувствовав, что нити города снова начинают изменять его, самостоятельно уйти в лес на некоторое время и восстановить своё «я». Интересно, что этого не могут, как правило, сделать прошедшие лишь первую ступень. Рано или поздно город затягивает их, и они могут лишь с грустью внимать своему бессилию, но, тем не менее, лес меняет всех и навсегда. Сама память о себе другом меняет человека необратимо. Я выбрал следующую ступень. Ничего не имеет смысла, пока я не свободен.

Рассмотрите цветы, вырастающие на границе разложения культуры. Вглядитесь, например, в образы поэтов серебряного века. Да, они ярки, они ценны для человечества. Но возникает ощущение их тепличности, как возникает ощущение тепличности любого аристократа, уверенного, что он рождён и самой природой создан для тех условий и того образа жизни, которые ведёт. Двадцатый век своими кровавыми шестернями развеял антропоцентичные мифы о предопределённости образа жизни и судьбы талантов, гениев и аристократов духа, расстрелами, ссылками, переселением в коммуналки, смешиванием с пролетариатом и с землёй. Каким необъяснимым хаосом, не выводимым из личного бессмертного надмирного пути и призвания, смотрелась после революции жизнь и смерть Цветаевой, Мандельштама, Гумилёва. Их декадентство было началом виртуальности нашего мира. Вернувшись из леса, попробуйте представить себе, каким вы видите человека будущего. Вы прочувствуете возникшим в вас непосредственным чутьём, что, несмотря на бесценность личностей и творений декадентов, они уже свернули на боковую, тупиковую дорожку в сторону от мировой эволюции. На дорожку виртуальности, тепличности, вырождения. У них самих ещё достаточно было сил, чтоб творить нечто ценное, но у идущих за ними таких сил уже не будет, за ними придут воздушные замки и мыльные пузыри. Представьте себе, что человек проживает не одну жизнь, что в следующей жизни он возвращается и, сублимировав опыт прошлой жизни, начинает свой путь по земле с новой ступени, став более совершенным. Каков будет следующий шаг ярких личностей серебряного века, идущих к совершенству? Мне кажется, их следующим шагом станет лес. Станет независимость от системы, независимость от виртуальности города и способность к созидательному творческому труду в любых условиях. Люди будущего. Они не опаздывают туда, где их ждут, они отвечают за каждое своё слово и дело, они всё учтут и всё предвидят, их не встретишь в праздности, или будучи сам праздным, каждая минута их существования наполнена смыслом и созидательным трудом, в котором они безупречны. Для них нет границ, для них не существует дверей. Трудности этого мира – лишь дополнительная закалка поступи их несокрушимого духа. Они сильнее день ото дня, и вот уже мир не может не только победить их, но и заметить их существование. Они сами приходят, когда таков их план.

Флэшка

Знаете, вокруг меня очень много странных соседей. Они такие серьёзные, увлечённые, склеивают модельки техники, разводят тропических бабочек или игуан, строят в гараже автомобиль будущего. Если вы начнёте расспрашивать об их хобби, они сначала будут отвечать, насупившись, и несколько скупо, но на самом деле им хочется рассказать об этом, не так много людей интересуются делом их жизни, хоть их и много в целом, каждый из них одинок. Одно из популярнейших развлечений странных людей нашей культуры – изобретение машины времени. Когда-то выходила газета под названием «Гравитон», посвящённая альтернативным научным теориям и загадкам науки. Половина газеты была посвящена бесплатным объявлениям, половина всех этих объявлений было от доморощенных изобретателей, изобрётших или почти изобрётших машину времени и «нуждающихся» в какой-то сумме денег, чтоб доработать своё изобретение или сделать действующий образец. Мой сосед был скромнее. Он изобретал машину времени сам и собственными же силами делал действующий образец. Замкнутый, творческий, в серой неприметной китайской курточке, всегда по деловому суетливый, с круглой головой и нечесаными волосами, весь в своих исследованиях, открытиях, преподавании кружков в клубе и школе, в подработках и заказывании новых книг и деталей. Я не очень разговорчив с соседями, но он меня забавлял, правда немного, и я частенько задавал ему какие-нибудь короткие простые вопросы. Он сурово, но охотно отвечал. Я задавал 2-3 вопроса, потом мне надоедало, и я делал вид, что теперь мне всё окончательно ясно, и я должен идти. Представляю, в какой культурной изоляции он жил, раз он полюбил меня за эти «разговоры». Со временем он стал разговаривать со мной первый, продолжая начатые раньше темы, вдавался в детали механизмов создаваемых когда-либо машин времени, поддельных и потенциально реальных, любил подробно описывать парадоксы поведения электромеханизмов необычных конструкций. В конце концов, доверие ко мне поднялось до изложения его альтернативной концепции устройства пространства-времени, на что потребовалось где-то два с половиной часа. В принципе, мне не очень трудно было слушать, полезное дело, к тому же, сталкивались мы редко, и наше общение было сильно размазано во времени. В следующий раз оказалось, что это ещё не предел доверия. Мой любезный сосед согласился, то есть сам предложил, показать мне свою недоделанную машину времени. Тут я в первый раз побывал у него в квартире. Выглядело действительно наворочено. Мало того, через месяц-другой, по уверению изобретателя-самоучки, машина времени будет доделана и, если испытание пройдёт успешно, он покажет мне её в деле. Я знаю, чем обычно заканчиваются подобные испытания. Изобретатели машины времени, конечно, не какие-нибудь идиоты-адвентисты, но неудачное испытание не вылечивает заболевание, игра продолжается, следует исправление ошибок, перерасчёты и новые испытания до бесконечности. Но через месяца три-четыре, когда я уже и забыл про планируемое испытание, на моё удивление он мне сам про него напомнил. Причём, напомнил явно в приподнятом настроении, сообщил, что эксперимент прошёл успешно. «И что, перемещались во времени?» – спросил я. «Нет, перемещал кошку. Теперь собираюсь попробовать сам, хотел попросить вас, чтоб поприсуствовали, на всякий случай». Ну что ж, мне несложно. В долгий ящик откладывать не стали, договорились на сегодняшний вечер. В 5 вечера меня угостили чаем, и мы, наконец, перешли к эксперименту. В работе эта симметричная груда оборудования выглядит ещё импозантнее. В ней что-то раскручивалось с большой скоростью, менялись показания разных цифровых датчиков, что-то где-то подсвечивалось и подмигивало. Оказывается, для создания машины мой самозабвенный изобретатель использовал даже сверхпроводник. Но самое интересное, что залезший в машину сосед, когда мигание и раскручивание достигло необходимого максимума, наконец, исчез. Секунд на пять. Да, это меня удивило. Видимо что-то он всё-таки изобрёл. Оказалось, по рассказу самого соседа, он был в прошлом веке, провёл там час и вернулся в то же время, из которого переместился, на пять секунд позже, чтоб накладок не было. Видя, что с соседом ничего плохого не случилось, я, конечно же, попросился тоже совершить путешествие куда-нибудь в прошлое или будущее, на следующей неделе (вдруг за неделю с соседом проявится какой-нибудь отсроченный эффект перемещения). За неделю с соседом ничего не случилось, даже кашлять не начал, поэтому я снова оказался в его квартире за кружкой чая. Сосед позволил мне самому выбрать, куда я хочу попасть. Я выбрал перемещение на пятьдесят лет в будущее. Хотелось бы подальше, но я не был уверен в сохранности человечества, за пятьдесят лет с ним, конечно, тоже могло что-нибудь произойти, но мне казалось, что с увеличением срока вероятность катастрофы возрастает, пятьдесят лет стало для меня, после некоторого размышления, компромиссом между интересом и опасностью. Кстати, шанс увидеть будущее будет у меня один, поскольку сосед – аскет заявил, после того, как я спросил у него, на что он собирается расходовать Нобелевскую премию и миллиард долларов за продажу патента, что человечество не готово к такому изобретению, и сделал он его исключительно для себя, для того, чтобы найти себе подходящее время для жизни. В качестве подходящего времени сосед избрал либо далекое доисторическое прошлое, до возникновения человека, а возможно и до появления млекопитающих, либо далёкое будущее, в котором люди станут адекватны. Короче, разберётся по ходу. А в «эффект бабочки» он не верит. Впрочем, если он создал саму машину времени, то и с фундаментальными аспектами воздействия на прошлое и на будущее тоже мог не прогадать.

Как бы то ни было, напившись соседского чаю, я залез в машину, получил подробные инструкции по практике и теории работы, управления и настройки машины, мы вместе установили параметры перемещения и возвращения, и я нажал кнопку пуск. Всё это дело замигало, поработало и остановилось, перейдя в режим ожидания. Я оказался в какой-то чистенькой подворотне. Солнечный день, приятный свежий ветерок, мягкие звуки города. Ну, что я могу сказать, пусть путешествие моё длилось всего час, прошло оно на славу. Я не променял бы его ни на какое путешествие по поверхности земли в нашем времени. Конечно, пятьдесят лет – достаточно маленький срок, мутанты и киборги по улицам ещё не ходят. Летающие машины уже есть, но мало. В основном очень красивые и бесшумные обычные, на колёсах. Всё красиво, чисто, зелено, уютно и приятно. Очень красиво. Но фундаментально не сильно отличается от красивых современных улочек развитых стран. Хорошая новость для всех путешественников во времени: в будущем царит такой эклектизм и разнообразие в стилях, поведении, психотипах и привычках, что шифроваться вообще не нужно. Если ваш внешний вид и манеры будут отличаться от доминирующих, все подумают, что вы чудак, и даже не обратят на вас внимания. Там чудаков и пооригинальнее вас хватает.

Слишком далеко за час я не мог уйти, поэтому можно было расслабиться и погулять в округе. Я сел на лавочку и попытался вжиться в этот мир, как можно лучше почувствовать его, как можно чётче запомнить этих людей, звуки, запахи, представить, что я живу тут, что мне не нужно никуда спешить. Мне хотелось понять, чем живёт этот мир. Но через 10 минут мне стало жалко тратить время на размышления, и я решил снова прогуляться по округе. Через улицу напротив я увидел рядок магазинчиков и направился туда совершить window shopping. Среди магазинчиков оказались банк, цветочный магазин, кафе, заведение непонятного назначения и маленький магазинчик гаджетов и электроники. Зайдя в последний, я встал перед дилеммой: хотя мне страшно хотелось посмотреть, на что способна современная техника, но вдруг окажется, что я её и в руках-то правильно держать не умею? Оказаться идиотом мне совсем не улыбалось. Я бегло осмотрел витрины, стараясь поддерживать рассеянный вид. Хозяин за прилавком поздоровался со мной. Я обратил внимание на цены, они, конечно, были огромны. Интересно, в ходу ли у них ещё банкноты нашего времени? Я, на всякий случай, сразу же придумал легенду о бабушкиной заначке, переданной внукам после её смерти. Кстати, сосед строго настрого запретил мне привозить что-либо из будущего, поэтому я автоматически искал глазами что-нибудь мелкое, что свободно помещалось бы в карман. Гаджеты необычной формы или с большими экранчиками стоили больше, чем у меня было с собой денег, хотя я, заранее подготовившись к этому путешествию, взял с собой почти всё, что у меня было. Рассматривая товары, я ожидал, что в магазин войдёт покупатель, отвлечёт от меня внимание продавца, уже готового подойти ко мне со своим навязчивым сервисом, которого я боялся, и, кроме того, мне хотелось посмотреть, как будут расплачиваться другие покупатели. Ну, представьте себе, вдруг уже денег нет нигде на земле, а я спрошу, можно ли заплатить наличкой. Или, например, я скажу, что ищу телефон, который бы мне понравился, а у них давно уже телефон телефоном не называется, или эти самые телефоны вшиты как-нибудь в мозг. Покупатель, действительно, вскоре появился, но расплатился, паразит, приложив браслет на руке к экранчику, который подставил ему продавец. Вот чёрт. Ладно, попробую. Может я такой фрик-старовер. Я заметил на витрине флешку, по-видимому, настоящую флешку, причём с ЮСБ разъёмом. Стоила она почти все деньги, что у меня были. Когда в магазине снова не осталось покупателей, кроме меня, и продавец снова повернулся ко мне, я сказал: «Можно мне это?» и улыбнулся, показав на флешку. Я решил не называть флешку флешкой, потому что не был уверен, что это флешка. Продавец сказал: «Конечно», взял из-под прилавка такую же, упакованную в коробочку, и достал экранчик для браслетов. «А можно наличкой?» – спросил я? «Конечно» – ответил продавец. Я отсчитал и подал ему бумажки. Он пересчитал банкноты и немного завис, рассматривая их, но виду не подал, положил передо мной на прилавок флешку и, улыбнувшись, проводил словами: «Хорошего дня». Выйдя из магазина, я ударил себя в лоб: зачем я отсчитал ему без сдачи, я же мог заполучить деньги будущего! Но было уже поздно исправлять этот косяк. Я положил флешку в карман и пошёл к своему переулку долгой дорогой, заходя во все подворотни, чтоб как можно лучше рассмотреть и прочувствовать этот мир, прежде чем покину его на пятьдесят лет.

В квартире меня встретил мой серьёзный сосед, выслушал мой восторженный рассказ, делал комментарии специалиста и при мне стал собираться в дорогу. На следующий день я его проводил. Он нагрузил два больших рюкзака всего, что может быть ему необходимо, поставил клетку с котом себе на колени, простился со мной и нажал кнопку. По его плану, он будет перемещаться в будущее с периодичностью в пятьдесят лет пять раз, так что, если окажется на территории исчезнувшей жизни, мгновенно, без остановки, повернёт машину назад. Он планирует проверить состояние человечества через двести пятьдесят лет, потом, если нужно, через пятьсот, потом через тысячу. Если человечество окажется так же подло, как и сейчас, тогда он уйдёт в доисторическое прошлое, по дороге вернувшись туда, где можно достать оборудование и инструменты для организации жизни в диких условиях.

Оставшись один, я достал, наконец, флешку и вставил её в компьютер. На моё удивление, флешка опозналась компьютером. Вот эту философию я уважаю, девайс поддерживает порты и протоколы пятидесятилетней давности. Одно это говорит о будущем всё, что мне нужно было знать. Девайс опознался как флешка, не знаю, может это что-то ещё, кроме памяти, но пока я открыл только эту сторону девайса. Решил посмотреть объём флешки, побежали цифры, «м» сменялся на «г», тот сменялся на «т», те на «п», тот на «э», а цифры всё бежали. Либо он не понимает, какой у флешки объём, либо её объём почти бесконечен, с нашей точки зрения. Решил проверить её объём экспериментально, подключил другой диск и стал копировать с него информацию. Поразительно, флешка, а так быстро копирует. Кажется, скорость ограничивается лишь самим компьютером. Вроде, всё скопировалось, проверил, запустил с флешки пару фильмов и музыкальных треков – всё работает. Тогда делаю образ дисков компьютера и копирую их на флешку. Всё влезает. Решаю начать более долгий эксперимент – начать копировать содержимое всех своих внешних жёстких дисков, пока место на флешке таки не закончится. А внешних жёстких дисков у меня много. Бесконечные папки с видео, документальным и художественным, с высочайшим разрешением и портативные, доставшиеся мне коллекции малоизвестных и «некоммерческих» никому не нужных фильмов, оцифрованых прямо с телевизора и скачанных мною опер и рок-фестивалей в формате наивысшего качества, музыка в мр3, в основном вся сосредоточенная в первом моём терабайтнике, начало моей музыкальной коллекции, потом в lossless форматах с CD качеством, и, наконец, DVD аудио, супер аудио CD, оцифровки винила с частотой дискретизации 96 и 192 кгц. Бесконечные папки с литературой в текстовых форматах, гигантские коллекции с точными, естественными, гуманитарными науками на русском и английском языках, с медициной и историческими первоисточниками, с журналами и моими собственными оцифровками книг, с аудиокнигами, звуковыми семплами, коллекциями картинок, моими собственным фотографиями и видео. Терабайты шли за терабайтами, а флешка всё не кончалась. Время от времени я проверял, читается ли то, что я скачиваю. Знаете, китайцы навострились подделывать флешки, отображается большой объём, всё копируется, но реально объём флешки минимальный, и копируется туда всё по кругу, после чего, конечно, не читается. Нет, я не подозреваю технологии будущего в таких проколах, но от того, чтоб проверить, время от времени не удерживаюсь. Наконец, после недели копирования мне уже нечего было копировать. Копирование с собственных дисков – ужасно геморройная вещь. Казалось бы – поставил на копирование и занимаешься своими делами. Но в реальности, как только отойдёшь, программа найдёт какой-нибудь системный файл или файл, который почему-то не копируется, задаст вопрос и спокойно висит, пока не ответишь. Когда уже кто-нибудь изобретёт проводник, который будет продолжать копировать при любых условиях, вообще не задавая вопросов.

Так, надо всё-таки попытаться эту флешку заполнить. Поставил скачивать прям на флешку несколько подборок фильмов в высоком разрешении и коллекций бутлегов Led Zeppelin и The Rolling Stones с рутрекера, самые большие, которые только там были, скорости позволят закачать их за пару суток. Это нереальное концептуальное замусоривание места на диске, заодно посмотрю, как флешка справляется с многопоточной записью. Кстати, когда драйвера устанавливались, флешка что-то написала во всплывающем сообщении, не успел заметить, наверное, ругалась на то, что могла бы работать и быстрее, если вставить её не в такой древний компьютер, как мой.

Да, похоже уровень USB нашего поколения для этой флешки ничего не значит, ни при какой из тех скоростей, на какую способны наши компьютеры, и вне зависимости от числа потоков записи. То есть, всё, что теоретически может этот USB на моём компьютере, может и эта флешка. Потом поставил на закачку ещё несколько коллекций, и ещё. По ходу возникла идея действительно создать себе масштабную подборку. Прошёл месяц непрерывных высокоскоростных закачек. Флешка всё ещё готова принимать новый материал. Надо придумать что-нибудь действительно экстремальное. Открываю шару, в которой расшаривают свои файлы двадцать тысяч клиентов моего провайдера. Общий размер расшаренного в локальной сети – несколько петабайт. В программе оказалось возможным нажать правой кнопкой на имени пользователя и выбрать в меню пункт «скачать». Так, а если выбрать их всех? Выбираю, нажимаю правую кнопку. Программа думает минуту, но контекстное меню появляется. Нажимаю «скачать всё» и указываю свою чудо флешку. Закачка пошла со скоростью в 10 раз большей, чем из интернета. Наверное, 90% расшаренного в локальной сети – повторы одного и того же, но зачем перебирать, если у меня есть такая флешка. Качается.

Ещё через полтора месяца скачалось всё, что могло скачаться, остались только висящие файлы, которые, видимо, исчезли из сети навсегда. Так, на флешке всё ещё есть место. Что предпринять сейчас? Дома мне больше нечем её заполнять, по крайней мере, быстро. Можно, конечно, снова поставить её под торренты, и пусть продолжает качать из интернета. Но я придумал более быстрый метод её заполнения. Несу мою флешку на работу. Вечерами делаю бэкап всей информации всех компьютеров нашей лаборатории и всей локальной сети. Пора выходить на промышленный масштаб. Пишу письмо своему знакомому в суперкомпьютерную лабораторию института Технологий и программирования, что выглядывает из-за деревьев у нас за окном, предлагаю бэкап всей их информации и информации, обрабатываемой суперкомпьютером. Объясняю, фантазируя, мистифицируя, сочиняя. Прихожу в их институт, подключаю флешку, за час показываю, что она может. Этого времени хватило, чтоб скачать на неё объём информации, превосходящий объём самого вместительного из существующих жёстких дисков, так показываю им, что у меня действительно есть что-то необычное. Откуда я взял флешку, рассказать отказываюсь, сказав, что иначе меня убьют, как и всех, кому я рассказал. Напугать наших людей легко, они верят в непобедимые и могущественные силовые сферы собственной страны, владеющие сверх-технологиями. Ставим на глобальный бэкап каких-то мощных научных систем плюс всей межинститутской локальной сети. Гм, тамошние суперкомпьютеры копируют во много раз быстрее моего совсем не плохого домашнего компьютера. Мой знакомый утверждает, что скорость копирования – это скорость работы компьютера, практически совпадающая со скоростью самого протокола. Оставляем на несколько дней. Всё, скопировано. Проверяем. Вся информация скопирована верно и остаётся рабочей. Ну что ж, мои идеи кончились. Выходить на ещё более высокий уровень не хочу, так как не хочу распространяться о технологиях, которые ещё не изобретены. Буду продолжать потихоньку скачивать интернет-коллекции, коллекции моих друзей и знакомых, кстати, у кого-то, помнится, была терабайтная коллекция тяжёлого рока, раз в месяц буду заходить в Институт технологий, делать суперкомпьютеру глобальный бэкап. И ждать. Пока появятся технологии, объясняющие, как можно вместить в такие размеры такой объём памяти или когда у меня появятся такие объёмы информации, которыми станет возможно забить эту флешку. А то когда есть свободное место на дисках как-то… непривычно, что ли.

Кстати, я один раз слышал шум в квартире соседа. Видимо приезжал за какими-нибудь инструментами или деталями.

Временной апокалипсис

Кто только не изобретал и не изобретает машину времени. Пожалуй, больше было только попыток изобрести вечный двигатель. Ну, это понятно, его проще создать. К машине времени даже не знаешь, как подступиться, пространство, время, всё такое. А вечный двигатель – это просто. Например, система магнитиков, проскакивающих мимо друг друга, или система металлических полосочек, собирающих из пространства энергию полей, имеющих бульварные названия. Но, к сожалению, из-за простоты гипотетического устройства вечного двигателя, он надоел патентному ведомству первый. В 1775 году Парижская академия наук приняла решение не рассматривать заявки на патентование вечного двигателя из-за очевидной невозможности их создания. Патентное ведомство США не выдаёт патенты на perpetuum mobile уже более ста лет. Кроме того, если вечный двигатель принципиально не возможен в нашей Вселенной, по крайней мере, в той её части, которую изучает наша физика, то машина времени принципиально возможна, правда только в критических случаях, включающих трудноосуществимые ситуации пространственно-временных искажений, чёрных дыр и многомерных пространств.

То есть, практически, машина времени сейчас «абсолютно невозможна». Но все мы знаем, в какое время мы живём. Сегодня профессионалы говорят, что для расшифровки генома человека потребуется ещё от ста до тысячи лет, а через год они втихаря в рабочем порядке дорасшифровывают его, и даже особо не празднуют. При этом им самим известно увеличение производительности оборудования, почему бы в свободное время не припомнить тренд последних двух лет, не сесть в уголок с листочком и ручкой и не нарисовать простенький график увеличения производительности их же собственной работы, прежде чем втирать нам про столетия. Самое интересное, изменения касаются и того, что считалось законами природы. Вчера говорили, что человеческое ухо может воспринимать сигналы только с частотой от 20 герц до 20 килогерц, сегодня оказывается, что это касается лишь монотонного тестового звука, а в случае естественной звуковой картины отсутствие более высоких и низких частот делает звук не таким натуральным. Не верьте тем профессионалам, кто говорит о невозможности реализации тех или иных идей. Они удивительно слепы относительно того, о чём сами будут говорить буквально через пару лет, если они сейчас говорят о принципиальной невозможности чего-либо, то значит, это не возможно прям сейчас, в тот момент, когда они это говорят, но не более того.

Даже если не обсуждать «мелкие» технические проблемы создания машины времени, тут не обойдётся и без «больших» фундаментальных вопросов, например: куда я вернусь, если изменю что-либо в прошлом, или: откуда я возьмусь, если убью в прошлом своего дедушку, или: если я отвезу в прошлое устройство, которое ещё не изобрели, так что в будущем окажется, что его никто не изобретал, а просто привёз из будущего, то откуда оно возьмётся в будущем? Этими и другими вопросами машина времени родственна и вечному двигателю и соприкасается с самой причинно-следственной природой нашего мира, противореча законам сохранения вещества, энергии и информации. Но это лишь при прямом её приложении. А мы что только уже не обходили. Мы даже смогли обойти второе начало термодинамики, не нарушая его, и развившись в мире распада и рассеяния до такого уровня сложности, что сами себя познать не можем. В принципе, даже на фундаментальном уровне всё оказалось не так страшно, как представлялось сначала. В Мультиверсе, как оказалось, возможны все мыслимые и не только мыслимые варианты развития событий, так что изменяй, что хочешь, просто назови это потом иным вариантом. Даже внутри нашего варианта мира не всякое размазывание бабочки по подошве в прошлом приводит к политическому беспределу в будущем, в самоорганизующемся, детерминировано хаотичном мире структура в целом отчасти не чувствительна к флуктуациям элементов, если этот элемент не был критической флуктуацией, но такой элемент попробуй ещё найди. Но все эти рассуждения хорошо бы уложить в общую астрофизическую концепцию единого пространственно-временного континуума, в котором вообще нет движения, ни в пространстве, ни во времени. Просто есть монолит из трёх пространственных координат и одного временного. Изменения во времени – это лишь различия между срезами монолита, сделанными по временной шкале. Вообще-то измерений у монолита не четыре, если учитывать свёрнутые размерности, удерживаемые суперструнами в пространствах Калаби-Яу, но это сути не меняет.

Так или иначе, на сегодняшний день я могу постулировать не много законов и закономерностей, выглядящих абсолютно неотвратимыми и не имеющих предположительных путей обхода сейчас или в будущем. Один из таких законов: неотвратимость явлений прогресса, вытекающих из логики его развития. Неотвратимость и, что ещё важнее – неконтролируемость. То есть, если человечество доросло до чего-либо в своём развитии, то это появится, рано или поздно, и этот момент можно лишь отсрочить, но не отменить. Люди могут лишь предсказывать, просчитывать, предполагать, как будет выглядеть мир в будущем, с какими проблемами они столкнутся и как их удастся или не удастся решить. Но процесс эволюции цивилизации, приводящий ко всем этим проблемам и открытиям – это уже внеличностный процесс, такой же, как процессы эволюции космической или биологической.

И вот это время пришло. «Метод использует синусоидальные колебания электрической бомбардировки поверхности с сингулярностью Керра первого типа в непосредственной близости от сингулярности Керра второго типа, в результате возникает эффект Лензе-Тирринга, имитирующий эффект двух точечных масс на почти радиальных орбитах в 2+1-мерном пространстве анти-де-Ситтера. В результате, мы получаем круговые временные искажения, соответствующие модификациям геометрии Alcubierre, что позволяет изменить топологию системы от одной пространственной границы до другой. Так мы создаём пространственный конверт с полным замыканием кривых времени Godel типа». Первая портативная машина времени, мощности которой хватило, чтоб перенести кошку на пять минут в прошлое, а потом автоматически вернуть обратно, была создана в The University of California, Berkeley. Пока машина времени была ещё маленькой и маломощной, её создание не контролировалось государством, но потом исследователи смогли переместить в прошлое и вернуть оттуда человека, что сделало машину времени потенциально опасным стратегическим открытием, подобным открытию атомной бомбы. Работу засекретили и сделали приоритетным государственным направлением военных исследований. На таких отборных государственных дрожжах открытие оттачивалось и росло над собой не по дням, а по часам. Проблема была только в одном, прежде чем машину времени засекретили, исследователи своим чередом публиковали все научные данные, касающиеся её создания, так что фундамент был обнародован, а остальное – дело техники. Поэтому у государства была одна задача – сделать как можно больше в этой области и сделать это как можно скорее, чтоб, когда другие игроки выйдут на поле, мы уже сидели бы в окопах и за укреплениями. Впрочем, даже без публикации исследователями Калифорнийского университета результатов своих экспериментов стоило ожидать повторения исследования в научных коллективах других государств. Помните, как практически одновременно совершались разными исследователями в разных концах земного шара одни и те же открытия? Поступь развития науки на удивление космополитична и синхронна.

В народе пошли слухи, подросла масса тематических бульварных публикаций, шизоиды, одержимые теорией заговора добавили новый абзац в свои мифы и фантазии. Между тем правительство сделало первым шаг навстречу другим государствам, имеющим потенциал для изобретения в скором будущем машины времени, и предложило создать международную исследовательскую комиссию, заключить пакет секретных соглашений, регулирующих сферу потенциально опасных для всего мира исследований, одним из которых являлась машина времени. Всем игрокам идея понравилась, и все использовали актёрское мастерство, скандируя сначала наедине перед зеркалом, а потом и в присутствии зарубежных коллег: «У нас в стране машины времени нет!» Когда подобные утверждения стали выглядеть совсем уж неприлично, страны участники соглашения переглянулись, и кто-то первый спросил: – А что, если её изобретёт какая-нибудь параноидальная страна третьего мира, контролируемая коммунистическим диктатором или наркобароном? После такой постановки вопроса старые игры решено было оставить, или, по крайней мере, видоизменить. Между тем, в голове у каждого посвящённого возникал простой и очевидный вопрос: – Все мы знаем, как мы «не разрабатываем» химическое оружие, как мы «поддерживаем» и «соблюдаем» договоры по двустороннему не использованию шпионажа друг против друга. Так не используют ли машину времени страны, имеющие её, причём на всю катушку? Не менялся ли мир уже неоднократно? А может уже давно идёт временная война? Точечные точно рассчитанные воздействия в прошлом, приводящие к падению геостратегических противников и собственному возвышению в настоящем. А действительно ли некоторые страны третьего мира были таковыми изначально? Не возникнет ли скоро ситуация, когда машиной времени будет владеть лишь одно государство, быстрее остальных приготовившее и осуществившее акцию по глобальному опусканию остальных государств в прошлом? Все ощутили себя сидящими за круглым столом, где у каждого под столом кнопка, нажав которую он сможет, никак не выдав себя, мгновенно убить всех окружающих, и если кто-то ещё не сделал это, то возможно, это случайная заминка, лишь мгновение перед смертью, мгновение до прихода осознания и срабатывания реакции. Те немногие, кто участвовал в проектах, связанных с машиной времени, первые ощутили эту новую разновидность страха, высокотехнологичного и экзистенциального одновременно, страха, что мы живём не в изначальном мире, что завтра утром он может не проснуться или проснуться совершенно другим, в других условиях, в другом мире, и никто не знает, каким будет этот мир. Уже в следующее мгновение тебя может не стать, мало того, ты исчезнешь из памяти мира вместе со своим прошлым, окажется, что тебя никогда и не существовало. Бессмысленно прятать рукописи в дальний ящик или вкладывать деньги в жильё для детей. Исследователи, работающие над машиной времени, осознав такую опасность, ввели понятие матричного мира – изначальной версии мира, существовавшей до временного вмешательства, и активно начали работать над созданием временных капсул, просчётов вариантов развития мира и над поиском критических точек его эволюции, благо, средства у богатых развитых государств были неограниченные.

Число персонала, вовлечённого в работу с машиной времени, только в нашей стране стало измеряться тысячами. Среди такой армии всегда найдётся альтернативно мыслящий солдат, а в наше время полной информационной прозрачности один нестандартный солдат побеждает всю армию. В общем, схемы машины времени, протоколы экспериментов и засекреченные публикации проекта появились в Wikileaks и, таким образом, стали достоянием всего человечества. Это был следующий необратимый этап совершающейся трансформации мира, необратимой революции, фазового перехода, после которого мир, каким мы его знали раньше, ушёл навсегда. Сразу после того, как машина времени оказалась официально и открыто существующей, страны, имеющие таковую, собрали внеочередную сессию ООН, пригласив даже страны в ООН не входящие. Страны, отказавшиеся приглашать своих представителей на переговоры, тут же были заняты войсками ООН, и какая-либо не контролируемая международным сообществом научно-техническая деятельность на их территории прекратилась. Разговоры о правовых нюансах процесса отложили на потом. Внеочередное заседание постановило наложить всемирный официальный запрет на сборку и неконтролируемое использование машин времени. Прерогатива собирать и испытывать это устройство осталась только у специально созданных ООН международных лабораторий. Также внеочередное заседание ввело всемирное особое положение по этому вопросу, решения принимались большинством голосов, против несогласных тут же принимались военные санкции, блокирующие всю страну, как систему, представляющую смертельную угрозу человеческой цивилизации. Но как остановить открытие, известное всем? Крупные технологические корпорации, конечно, заявили, что не собираются собирать никакие машины времени. Но тысячи и тысячи специалистов с альтернативной точкой зрения во всём мире продолжали работать со схемами машины, выкладывая результаты своих трудов в специально создаваемые сообщества. Очень быстро конструкция машины усовершенствовалась настолько, что её смогла бы создать любая более менее оснащённая университетская лаборатория и в Европе, и в Ливане, и в Китае. Между тем, усовершенствование машины, осуществляемое трудами волонтёров всего мира, продолжалось. Вскоре схемы, появляющиеся в интернете, по многим параметрам стали превосходить схемы, созданные в правительственных лабораториях. Машина времени стала поистине всенародным детищем. Так создание машины стало потенциально доступно любому обеспеченному и технически образованному индивидууму. Специальный совет ООН предпринял первую в истории человечества официальную попытку предотвращения преступления распространения секретных материалов, касающихся машины времени путём предупреждения его в прошлом. Исследователь, выложивший материал, погиб в автокатастрофе незадолго до того дня, когда документы впервые появились в интернете. Но историю это не изменило. Исследователь был не дурак и за полгода до открытого выкладывания залил материалы на несколько десятков серверов, которые должны были автоматически открыться через пару лет. Кроме того, обнаружилось, что у него были сообщники, дублирующие его преступление в случае, если с ним что-то случится. Можно было устранить его полностью, например, ещё в детстве, но он внёс значительный вклад в разработку машины в нашей стране, и правительство не было уверено, что за нашей страной без него сохранится приоритет в разработке, а поскольку этот путь исторического развития считался условно проверенным, то есть, наша страна, изобретя машину времени первой, никого при этом не загнобила и не разрушила мир, так что лучше приоритет за ней оставить, в других же игроках участники совета не были так уверены. Кроме того, в наше свободолюбивое время такой акт, как рассекречивание секретных документов, не является необычным шагом больного человека. Это настоящее веянье времени и полноценная новая идеология. Так что рано или поздно, кто-нибудь всё равно это сделал бы.

Всё описанное выше было, так сказать, теоретическим созреванием революции, латентной её фазой, россыпью флуктуаций ещё не ставших критическими. Но эта фаза не могла продолжаться долго. И вскоре первые гражданские лица незаконно собирают свои первые машины времени и создают первые в истории человечества временные петли. Всё очень просто, никакой политики: берёшь какое-нибудь устройство, отвозишь его в прошлое, патентуешь, возвращаешься очень богатым человеком. Государства пытались предотвратить постройку частных машин времени, заполонили города датчиками, регистрирующими характерные временные искажения. Кого-то удалось поймать. Но машина времени, как инфекция. Если кто-то прорвался, то процесс становится неконтролируемым. А прорвавшихся становилось всё больше, поскольку доморощенные инженеры совершенствовали средства защиты от обнаружения параллельно с совершенствованиями средств обнаружения, производимыми государством. И эта борьба была столь выраженной лишь в развитых государствах. В странах второго и третьего мира машины времени создавались и использовались практически безнаказанно. В результате, имена многих знаменитых учёных и изобретателей не имеют в своём активе ни черновиков изобретения, ни долгой истории своей исследовательской деятельности, а весь их след в истории состоит из одного или нескольких гениальных изобретений, взятых ими «с потолка», то есть всё больше их оказывается проходимцами. И если первые из них хотя бы меняли прошлое «экономно» и «экологично», перехватывая изобретение буквально за год до его обнародования в матричном мире, внедряя устройство в одной из первоначальных его версий, то тем, кто следовал за ними, приходилось идти ещё дальше в прошлое и внедрять более продвинутую версию устройства. Мир менялся беспрестанно. Точнее, все знали, что он должен меняться беспрестанно. Это воздействие было, как радиация, невидимо, не ощущаемо. Но, в отличие от радиации, от этого было не укрыться ни за какими свинцовыми стенами, не ощутить воздействия этого даже в будущем. Люди просто продолжали жить в ином мире, зная только его. Ситуация, наконец, полностью вышла из-под контроля. Но где-то в прошлом, пока не разразилась атомная война или эпидемия вируса из будущего, человечество не исчезло вместе со своими машинами времени, значит, жизнь продолжается, хотя и не для всех, изменяя прошлое, пираты – путешественники изменяли личные истории миллионов людей, кто-то появлялся, кто-то исчезал из истории бесследно навсегда вместе со своими родами. В мире, возникшем de novo, появляются новые проблемы и решения, новые устройства и направления технического развития, как правило, более продвинутые, чем были в матричном мире, поскольку прошлое засыпано ноу-хау, импортированными из будущего. А как же правительственные лаборатории, временные капсулы? Этим уже мало кто интересуется. Возможно, кто-то забаррикадировался во временных капсулах и сидит, пережидает, пока всё устаканится, а может никаких временных капсул ещё вообще не существует. В народе ходит фантастическая идея глобального отката в матричное состояние мира, но все понимают, что это вряд ли осуществимо.

Вскоре машины времени дошли до рук крупных и мелких торговцев. Началась прямая поставка товаров в прошлое. За ней последовала покупка территории для сброса мусора и радиоактивных отходов, территории для постройки особняков и заведения охотничьих угодий. Технологии внедрялись уже на заре цивилизации, бизнес готовил почву для продажи и внедрения технологий, являясь людям прошлого в виде богов, обучая их, навязывая нужную идеологию, формируя рынок с нуля. Разработка ископаемых, добыча природных ресурсов и сброс отходов сместились в доисторические времена, в эпохи до появления на земле человека. Это уже угрожало всему ходу эволюции, создавшей человека разумного. Единственное, что ограничивало вмешательство – довольно дорогая энергетическая составляющая переброски больших масс во времени, но машины времени продолжали быстро совершенствоваться и становиться всё более экономичными.

Мировое сообщество подписало новый пакет договоров и законов совместного контроля над прошлым. Гигантские ресурсы человечества брошены на тотальный контроль над прошлым. Огромное количество агентов пытаются стабилизировать ситуацию в её теперешнем состоянии, они есть в каждом городе, в каждом времени, они пресекают любое несанкционированное перемещение из будущего, они уничтожают саму незарегистрированную машину времени, и все живые и неживые объекты, которые машина в себе несёт, уничтожают без предупреждения, уничтожают всё, что предположительно было незаконно привезено с использованием машины времени из будущего ранее, они вычисляют точку перемещения в прошлом и ждут преступников, чтоб уничтожить их в момент перемещения. Постоянных агентов хватает только на исторические эпохи. Треть агентов беспрестанно путешествуют по миллиардам лет доисторической эволюции, выслеживая незаконные следы присутствия человека. Но в матричное состояние уже не вернуться. Менталитет людей прошлого изменён необратимо, знания и технологии не уничтожить. Даже если прекратить все контакты с будущим, мы оставим в прошлом совсем другую культуру.

К сожалению, на этом революция не закончилась, впереди нас ждали не менее великие открытия. Дело в том, что хотя теоретически перемещение в будущее из точки настоящего представлялось более возможным, чем перемещение в прошлое, искажения геометрии Alcubierre, которую использовали машины времени известной конструкции, были ассиметричны и позволяли перемещаться именно в прошлое и только в прошлое, возвращаясь затем назад в точку отправления. Следующим шагом развития «машиностроения» была постройка машины с симметричным типом искажений, машины, которая могла перемещаться как в прошлое, так и в будущее. Сама постройка такой машины стала очередным фазовым переходом в состоянии реальности. Не знаю, что сдерживало их раньше, но в момент постройки машины агенты будущего заполнили мир. Инженер, построивший машину, не успел даже обнародовать своё открытие (оно было обнародовано позже). Мощные силы будущего влились в систему сдерживания и контроля. Принесли свои человеческие ресурсы, своё оборудование и свои знания. Оказывается, будущее долго и активно работало, чтоб отсрочить этот момент, но это было неизбежно. Несмотря на совершенные системы контроля, повсеместно появляются нелегальные технологии будущего. Наука и технологические исследования входят в трудно формализуемое состояние смеси перманентной революции, стагнации и судороги. Зачем тратить ресурсы и время на исследования, если завтра какой-нибудь гастарбайтер привезёт из будущего готовую технологию более совершенной конструкции или прямо контейнер готовой продукции. Единственным источником прогресса стал нелегальный импорт из будущего, временные петли протянулись теперь из будущего в наше время.

Почему же будущее не стабилизировало ситуацию «ещё в прошлом» и мгновенно для нас в каком-либо устойчивом, конечном состоянии? Для объяснения этого возникла идея промежуточных состояний. Когда-нибудь память об этих состояниях сотрётся из памяти нашего мира, но всё-таки они существуют, так же, как когда-то существовало матричное состояние. Настоящее и прошлое ещё неоднократно изменится. Мы существуем в версиях реальности промежуточного типа, которых не станет вместе с их историей. Мы переживаем момент хаоса перед полной перестройкой реальности. Всё закончится достижением точки временной сингулярности. Прошлое, настоящее, будущее станет единым пространством, живущим и развивающимся по трудно представимым сейчас законам. Возможно, точка сингулярности выльется в полный контроль с участием более могучих сил будущего, контроль, прерываемый катастрофами, которые будут исправляться впоследствии, возможно, ещё до их наступления, или мир стабилизируется силами естественной самоорганизации, навсегда оставшись в режиме постоянной межвременной эволюции и представляя собой проходящую через все времена единую цивилизацию «вечного города». Похоже, мы идём именно ко второму варианту.

Что же представляла из себя теперь культура нашего времени? Что станет с культурой будущего? Духовная культура более тонкая материя, чем неизбежная поступь цивилизации. Культура очень чутко реагирует на среду, в которой возникает и развивается. Первые исследователи стояли перед важнейшим вопросом: остаётся ли связан со своим временем путешественник, отправившийся в далёкое прошлое, так что при изменении мира в точке отправления затронут ли изменения путешественника, находящегося в прошлом? Если нет, можно было бы обойтись спасением артефактов матричного мира в прошлом, к примеру, книги, картины, музыкальные произведения переправляются в прошлое и продолжают существовать всегда в своих петлях, порождённые миром, которого уже не существует. Эти писатели, художники, музыканты как бы никогда не существовали, но в книгах, переданных из будущего, когда оно было ещё в матричном состоянии, их произведения, как и описания матричного мира, будут существовать всегда. Оказалось, природа мира реализует худший для нас вариант – при изменении мира в точке отправления изменения отражаются на путешественнике в прошлом мгновенно. Видимо между путешественником и миром, из которого он прибыл, сохраняются какие-то нелинейные причинно-следственные связи. Поэтому, при изменении прошлого, великие имена следующих эпох и поколений меняются. Постепенно прошлое становится вечным единым городом, грязным и неустроенным, потому что менталитет людей прошлого ещё не позволяет создать эффективную социальную систему, для этого нужны столетия естественной эволюции, хотя силы будущего помогают, как могут, начиная работу по навязыванию космополитического интернационального цивилизованного менталитета во всё более ранних эпохах. Чистый город быстро распространяется в прошлое, вплоть до границ социального развития человека, до предков, которых ещё почти невозможно ничему научить. Для них разрабатываются психосоциальные технологии воспитания, обучения и контроля. Одновременно на всём протяжении существования человечества восстанавливается окружающая среда. Когда цивилизация окончательно убивает традиционную культуру, великие имена исчезают навсегда. Кстати, нелегалы, меняющие прошлое, так же рискуют, как и все, не редки были случаи, когда будущее от их действий менялось так, что они исчезали в прошлом вместе со своими нелегальными товарами. Это одно из удивительнейших парадоксов времени – самосхлопывающиеся петли, нелегалы исчезали, исчезало то, что они привезли и чем изменили реальность, но будущее уже не менялось обратно, поскольку их отсутствие – есть продукт уже изменённого будущего. Некоторые сравнивают этот парадокс с квантовым парадоксом Кота Шрёдингера, в том смысле, что они существуют, меняя прошлое, и не существуют одновременно. Но вернёмся к культуре: все или почти все жанры искусства остаются и представлены многими прекраснейшими примерами локального масштаба, видимо жанровая и техническая эволюция искусства надперсональна и подчиняется неким естественным законам, так что, даже без Леонардо да Винчи, рано или поздно человечество своими силами сделает стилистические творческие открытия, подобные тем, которыми мы были обязаны изначально ему. Трудно описать, что представляет из себя культура сейчас, можно сказать лишь, что это абсолютно другая культура, абсолютно иное человечество, абсолютно иной мир. Мир универсальной вечной цивилизации сверхтехнологического настоящего.

Хотя матричный мир утерян навсегда, временные изоляты всё-таки были созданы человечеством. Первые шаги принадлежат миссии из будущего, привёзшей уже существующую технологию. Артефакты и природные объекты настоящего помещают в пространственно-временную капсулу, в которой они существуют как бы вне пространства и времени, так что могут храниться там вечно, вне пространственно-временных процессов, происходящих в нашей Вселенной. Капсулы отвозят в далёкое прошлое и на космическую орбиту. Правда и они уязвимы. Если изменения, приводящие к не-созданию и не-отправлению капсул, произойдут в будущем, капсулы исчезнут в прошлом, материя же, заключённая в капсуле, навсегда останется и бесследно исчезнет вне пространства и времени. Поэтому проект по консервации элементов существующего мира начнёт действовать, только когда мир войдёт в эпоху временной сингулярности. Главное, начинает появляться надежда. Надежда, что стабильное будущее наступит, пусть и не такое, как мы представляем, пусть нас в нём не будет и даже память о нас сотрётся из структуры Вселенной, но мир и человечество всё-таки будет существовать. А пока, засыпая, каждый из нас просто надеется, что для него тоже наступит утро.

Сталкер

Зачем было встречаться именно здесь? Почему здесь? То тут, то там сверху спускаются ржавые металлические столбы. Иногда крыша мира сотрясается, прогибается, и столбы чудовищно скрипят, раскаты громового скрипа невыносимо режут слух, а сверху просачивается пыль. Неудержимо хочется убежать, я каждый раз срываюсь, но потом возвращаюсь назад. Может это проверка? Группа начинает сходиться. Все четверо на месте. Один без лапы и с половиной правого уса, другой совсем молодой, ещё половинного размера, третий – сталкер с треснувшим крылом и я – четвёртый. Все, кроме сталкера, идут, не зная куда, не зная зачем. У каждого свое представление о пути и его цели. Но ведь в конце что-то одно? Значит большинство, а то и все, будут разочарованы. Или мы найдём там каждый своё? Или, найдя что-то одно, все поймём, что это и было изначально нашей целью, просто мы этого не понимали? Когда-то, говорят, не было никаких опасностей, и на всём протяжении пути жили племена, которые свободно ходили, куда им вздумается. Но потом мир изменился. Теперь те, кто уходят без сталкера, надеясь лишь на собственные силы, не возвращаются. Никто из тех, кого мы знаем, ни разу не видели тот мир. Его видел только сталкер. Как он нашёл путь туда – мы не знаем. Он странный, другой.

Мы вышли. Рядком друг за другом мы идём в дальний край нашего мира, сверху льются тонкие полосы света, ведь я всегда задумывался о том, что там, и теперь мне суждено увидеть изнанку мира, войти в этот свет. Мы ступаем на вертикальную поверхность и идём дальше. Я не раз ходил по ней, но так близко к крыше нашего мира никогда не поднимался. Сталкер идёт впереди. Часто останавливается и шевелит усами. Но здесь мир не сильно отличается от того, что внизу. Наконец мы подходим к щели. В этом месте щель особенно широка, и можно свободно выйти на свет. По сути, это не щель, а пещера, залитая светом. Пока мы идём по ней, становится всё светлее, но мои глаза успевают привыкать к свету. Я волнуюсь. Наконец-то я увижу крышу мира с обратной стороны. Сталкер стал двигаться медленно, короткими перебежками, надолго замирая. Замедлились и мы за ним. Так, не спеша, мы вышли на свет. У меня захватило дыхание. Мир, открывшийся мне, потрясал и пугал одновременно. Инстинктивно мне захотелось тут же сбежать назад, в уютный замкнутый тёмный мир. Неудержимо захотелось отступить в тень. Мне казалось, что весь мир наблюдает за мной, что смерть растворена в свете, что сейчас, сию минуту, что-то произойдёт. Но я сдержался. Хотя и не мог уже шевелиться так свободно, как внизу.

Сталкер сказал, что задерживаться тут очень опасно, и что наше желание уйти в тень инстинктивно правильно. Что мы будем держаться тени везде, где только это будет возможно. Мы пошли короткими перебежками по границе между горизонтальным миром внизу и вертикальным миром справа. Слева была бесконечность открытого пространства, я ещё никогда не видел таких далей. Откуда-то из беспредельности доносились звуки, и лился свет, заливающий этот мир, тот самый свет, что проникал через щели крыши мира в наш мир. В небесах шевелились, время от времени, гигантские массы. Сталкер сказал, что это такие формы жизни, и они очень опасны. По сути, это боги. Они сотворили этот мир, но не саму материю. Они непознаваемы, безжалостны и жестоки. Они несут смерть. Но они же и дают нам кров и пищу. Главная наша задача в открытом мире – держаться тени, держаться углов, держаться пещер и щелей, куда можно спрятаться, и всеми силами стараться, чтобы шевелящиеся горы нас не заметили. А они очень чутки. В этом мире перемещаются только короткими перебежками – шевелящиеся горы особенно хорошо замечают движение. В этом мире никогда не возвращаются тем путём, каким пришли, потому что шевелящиеся горы постоянно меняют верхний мир. Верхний мир – это их мир. Отклоняться от пути, прокладываемого сталкером, крайне опасно. Обгонять его – опасно, задерживаться – опасно. Сталкер учил нас поведению в верхнем мире. Это лишь самые элементарные правила, без которых тут не выжить однозначно. Но знание базовых правил совсем не гарантирует выживание. Наш компаньон без уса считает себя самодостаточным со своими жизненным опытом, ухмыляясь «мистифицирующему» сталкеру и показывая свою независимость, молодой не выдерживает медленного передвижения, и всё время порывается перемахнуть долину за пару минут. Сталкеру еле получается их сдерживать. Через всю долину протянулась белая меловая черта. Уже при приближении мы почувствовали что-то неладное. Сталкер запретил всем даже ощупывать черту усиками, и повёл искать место, где черта заканчивается или хотя бы прерывается. Это возмутило и рассмешило молодого и безусого. Почему бы просто не перемахнуть через неё, зачем тратить неизвестно сколько времени на бессмысленные поиски конца линии, подвергая себя реальной опасности открытого мира? Молодой решил перемахнуть через черту, не говоря никому ни слова и показав всем дурость сталкера. Когда мы шли воль черты, поодаль от неё, молодой, пристроившись последним, неожиданно свернул и, набирая скорость, побежал к черте. Но при приближении собственный его страх и болезненное ощущение, распространяющееся от черты, его остановили. Он лишь коснулся усиками черты и остановился, как бы прислушиваясь к своим ощущениям. Потом он повернулся к нам, безмолвно ждущим, чем же это всё закончится, и посматривающих то на Молодого, то на сталкера. Несколько секунд нам казалось, что ничего не происходит, Молодой, казалось, готов был крикнуть сталкеру что-нибудь насмешливое и продолжить путь, но на собственное удивление, не издал ни звука. Его насмешливая полуулыбка застыла на лице на неестественно долгое время. Нет, все-таки, что-то здесь не так. Черты лица Молодого начали подёргиваться, полуулыбка уже не казалась полуулыбкой, она скорее воспринималась лицевой судорогой, искажением, от которого Молодой не в состоянии был избавиться. Молодой начал подёргиваться всё сильнее, потом упал на спину, пытаясь перевернуться, стал дёргаться в судорогах. Сталкер успел подбежать и оттащил его назад. Целый час мы ждали, пока молодой придёт в себя. Сталкер говорил, что принадлежи он к старому поколению, он бы умер. В новых генерациях развивается резистентность к черте. Через час молодой стал способен идти, но какие-то повреждения остались, при движении он дёргался, а когда мы шли по вертикальной поверхности, казалось, что он вот- вот сорвётся и упадёт. Сталкер продолжал говорить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=69956719&lfrom=174836202) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.