– Пусть умрет! – вот наше решение.
– Ну, пусть так. Сейчас я дам все инструкции, что вам надо делать.
Через несколько дней, ближе к полуночи две темные женские фигуры появились у ограды кладбища. Они пролезли в дыру в заборе и направились к заранее намеченной могиле. Полная луна хорошо освещала кладбище, и они легко нашли нужное место. Там положили на могилу помин покойнице и приступили к ритуалу. Зажгли три свечи, достали восковую куклу с замотанными в тряпку ногами, приложили к ней фото жертвы и начали зачитку:
– Аданашь, Аданашь, Аданашь, Раданиеэль, Азиабэль … иже отпеваю, иже три свечи огнем чураю … – Зарыли куклу с фото в могилу у памятника, развернулись и молча ушли, затем сели в поджидавшую их машину и уехали домой.
Но подругу матери погибшей это не удовлетворило полностью. Она исхитрилась добыть фото старшей сестры виновницы, и самостоятельно провела этот же ритуал. Затем вновь явилась на прием к мастеру.
– Я считаю, надо наказать и старшую сестру, она виновата, что Наталью не посадили в тюрьму, и должна пострадать даже больше, она должна полностью разориться, должна стать изгоем. Я заплачу вам дополнительно.
– Коль так считаете, действуйте, – помолчав, ответила мастер – но вы должны понимать, что здесь вся ответственность ложится только на вас. – И дала ей еще два обряда.
И крестная мать погибшей помчалась на кладбище, нарвала там цветов у могил, с этим заговоренным букетом подошла к квартире Инны и оставила его у порога. Не откладывая в долгий ящик следующие действия, она договорилась с санитаркой в морге, за хорошие деньги добыла «мертвой» воды и выплеснула её на дверь Инны. Довольная проделанной работой, с нетерпением ждала результата. Она периодически наводила справки об Инне, с жестоким удовольствием наблюдала социальное падение Инны.
На этом просмотр фильма, если можно так выразиться, закончился, и Хранитель закрыл книгу. Я, поблагодарив его, испросил разрешения приходить еще по этому делу. Согласие было получено, и я двинулся в обратный путь. Попрощавшись со стражником, вышел за ворота и легко зашагал по уже твердому песку.
Вернувшись из медитативного состояния, ополоснул руки и лицо холодной водой, позвонил Инне и договорился вечером встретиться у неё дома. Я принимаю дома, в своём рабочем кабинете, но на этот раз решил сначала осмотреть её дом.
Днем пошел прогуляться по набережной, потолкаться среди людей, ну и выпить слабенький коктейль в баре «Журналист». Конечно, мой фетч сопровождают меня повсюду, кроме Джесси, та охраняет дом. Они мигом сигнализируют об опасности в разной форме и всегда готовы броситься на помощь. Однажды зимой, подскользнувшись, чуть не слетел с лестницы, рискуя сломать конечность, как Фофа подхватил меня за шкирку, и я буквально по воздуху пролетел пять ступеней под изумленными взглядами прохожих.
Жила Инна в весьма уютном квартале в центре города, недалеко от набережной, где новые застройки пока не тронули тихие скверы, столь любимые мною, дома сталинской постройки с дворами, когда-то закрытыми коваными воротами. По бокам этих ворот стоят облупленные вазоны, в которых уже давно не сажают цветы. Во внутреннем дворе этих домов стоял фонтан, правда, не действующий. Здесь витает такой ностальгический дух пятидесятых годов с уютными скамеечками возле клумб под сенью раскидистых тополей и кленов. Когда-то в этих местах старались селиться влиятельные , богатые представили высшей партийной элиты, чиновники МВД и толстосумы торгового сословия, простому советскому человеку сюда путь был заказан. Сейчас они переехали в собственные особняки, отгородясь от любопытных глаз двухметровыми заборами.
В подъезде такого номенклатурного дома всё выглядит основательно и массивно, в полном соответствии с традициями сталинского ампира, но без вычурности. Широкие лестничные марши с чугунными перилами, массивные двустворчатые (двустворчатые!) двери в квартиры так и просили повесить на них медные таблички типа «Петр Васильевич Комаровский. Адвокат».
Как только я зашел в подъезд, Фофа сразу прыгнул мне на плечо и стал попискивать. Подойдя к двери, мне стало слегка муторно, на ней красовалось пятно, словно плеснули чаем. От пятна исходил запах морга и дух покойника бомжа-алкоголика тут же материализовался из него и завис над дверью. Он смотрел на меня с видом хищника ожидающего свой обед.
– Отвали, а то прямо сейчас отправлю тебя в твой мир, там тебе место, а пока погуляешь еще среди живых.
Бомжара злобно оскалился и рассыпался в прах, словно вампир под солнечными лучами. Он бесспорно понял, что со мною лучше не связываться. Я позвонил, и дверь открыла красивая брюнетка в красном джемпере, удачно оттеняющем её слегка смуглое лицо, обрамлённое волнами волос цвета кофе с молоком и с сахаром. В её внешности было что-то особенное, о таких обычно говорят «интересная женщина», не красивая, не симпатичная, а именно «очень интересная женщина».
– Максим Герман, мы договаривались – представился я.
Она улыбнулась и распахнула дверь шире. Я прошел и слегка придержал этот дубовый раритет, чтобы мой фетч успел проскочить, и ему не прищемило нос. На пороге прихожей он споткнулся о нечто, нечто лежало у порога, развалившись как на пляже. Еще один дух-покойничек в этом доме. Да, квартира уже плотно заселена разнообразными нечеловеческими существами.
Миновали просторную, несколько вычурную, прихожую – треугольный столик со встроенным абажуром из шелка на изогнутой деревянной ножке, подставка для зонтов, удобное мягкое кресло рядом и шкаф для одежды в стиле Людовика XIV.
Для разговора мы прошли в большую, уютную, но тоже вычурную гостиную с мебелью в стиле того же Людовика. В 90-е годы каждый нувориш старался обзавестись такими гарнитурам, создавая себе иллюзию дворцовых покоев. На небольшом чайном столике уже стояли тарелки с бутербродами и сервиз для чая. Я заблаговременно говорил ей, что кофе пью только по утрам и не более одной чашки, иначе меня будет трясти как яблоню.
В это время еще одно нечто прошлёпало через всю комнату, презрительно фыркнуло и вышло в окно, не квартира, а портал просто, сущи запросто шастают туда-сюда. Даже мой помощничек ощетинился, и из ёжика превратился в бесформенное туманное облачко.
– Квартира досталась мне от мужа. – Инна заметила мой интерес к интерьеру. – Собираюсь продать её и переехать с сыном в жилплощадь скромнее, – она достала из бара коньяк, – хотите выпить? Хороший коньяк.
И тут у бара появилось очередное нечто с разинутой пастью, полную зубов как у бегемота и трясущимся мясистым носом, в ожидании алкогольного запаха на его роже расплылась дьявольская улыбка забулдыги. Еще один алкаш из гвардии духов-подселенцев в этой квартире. На меня эта тварь даже не обращала внимания, но мои драуги в защите сразу ощетинились, и бегемот, злобно оскалившись, лопнул мелкими неоновыми пузырьками. Подселенеца явно приставили к Инне как запойную сущность. И если моя работодательница еще окончательно не пристрастилась к выпивке, то дело явно к тому идет. В квартире витал мощный дух пива и коньяка.
– Благодарю, но в этой ситуации не стоит, и старайтесь тоже воздержаться от крепких напитков, вообще откажитесь. Давно вы стали выпивать?
– Раньше початая бутылка шампанского могла полгода стоять в баре, а сейчас да, частенько, но в основном пиво. Вы считаете, это тоже неспроста?
– А вы как считаете?
– Я понимаю, но это хоть как-то помогает мне уйти от действительности. У меня всё рушится, всё. Уже сына муж забрал к себе на «пока пожить», а я даже не представляю как мне вылезти, образовавшаяся долговая яма растет вширь и вглубь, рискую остаться на улице, так хоть ребенок пристроен.
Я обратил внимание на профиль Инны, очень похож на профиль Нефертити, но у царицы скулы резче, а у Инны сглаженные, а так … ну копия.
– Инна, кто ваш отец по национальности?
– Азербайджанец, мать русская. Брак быстро закончился, по сути мать сбежала от него на Дальний Восток, у меня было, скажем так, детективное детство. Меня прятали от отца, бабушка со мной по родственникам в разных городах мыкалась, пока не осели в небольшом шахтерском городке. Они всё пугали, что отец меня украдет и увезет к своим родственникам, и там меня продадут какому-нибудь многоженцу, и буду я у него в огороде работать. Я очень боялась отца, который на самом деле ничего подобного не собирался делать, а хотел вернуть мать. Ему все-таки удалось найти нас, а позже и он обосновался в нашем городе. Но откуда ребенку знать и понимать что происходит. А потом все успокоились, оформили развод, отец женился, а мать влюбилась в портового докера, освободившегося по УДО, пьяницу, картежника, и родила дочь, мою сестру.
– Ну и как вам жилось в этой семье?
– Плохо. Нет, отчим ни разу руку на меня не поднял, не унижал, не прикрикнул. А вот мать…, в двенадцать лет я даже задавала себе вопрос – почему она меня не любит, может я не родная и она взяла меня из детдома? Представляете, у меня были такие мысли. До одиннадцати лет меня воспитывала бабушка, на первые три класса школы вообще оформили в интернат.
– Ясно, – подумал я – ребенок-черновик. Рожденные в ранней молодости, дети, как правило, черновики.
– Отец исправно платил очень хорошие алименты. Он работал и третьим помощником на китобойной флотилии, и зам. начальника порта в Магадане, а позже и в строительной организации заместителем главного инженера.
– Какая разносторонняя деятельность, – и подумал – китобойная флотилия, о-оо, да когда это было. На вид Инне не больше тридцати двух, очень хорошо выглядит.
– Как он сам мне потом сказал, навещая нас с сыном: –« я родился с портфелем под мышкой». Впоследствии мать забрала меня к себе. Но с отчимом мы впали просто в отчаянную нищету, нам почему-то постоянно не хватало денег. Вы не представляете себе, мать получала алименты как две её зарплаты, я видела суммы в почтовых извещениях, а форму в школу мне покупала бабушка, когда увидела в какой я хожу, и мой портфель с ручкой, обмотанной изолентой. Но мне даже в голову не приходило пожаловаться своему отцу, так я его боялась. Отчим умер еще в середине 80-х, еще через несколько лет и мой отец. После смерти отчима финансовое состояние многократно улучшилось. Мать работала на базе ресторанов и кафе и могла себе уже позволить и красивую импортную мебель, и икру с маслом.
– Не просто черновик, а еще и кошелек для матери, поэтому и запугивали, – снова заметил я мысленно, а вслух добавил – но замуж вы, похоже, удачно вышли.
– И по любви, представьте. Да, тогда, в советские времена это было очень удачное замужество, я получила сразу всё – заботливого любящего мужа-начальника на военном заводе, квартиру, машину и дачу. Мне повезло, и жизнь всё же одарила меня улыбкой. Очень благодарна мужу, что вырвал меня из атмосферы вечной ругани, пьяных скандалов, постоянных нападок матери на меня, её вечного недовольства мною, даже терпела побои от неё. Но при этом для сестры я была авторитетом. Сестра дуреха, училась очень плохо, законченная двоечница, но повзрослев, стала проявлять некоторую соревновательность что ли, в ней вместе уживались и зависть ко мне, и гордость мною перед своими друзьями. Но хвалебные речи её друзей в мою сторону стали явно её раздражать.
– Так что за дело с вашей сестрой?
– Мутная история, должна заметить, но я не выспрашивала подробности, да они бы и не рассказали. Гуляли небольшой компанией в квартире у подруги, тут пришла Тамара, расстроенная ссорой с любимым, много выпили, Тамара порывалась в таком состоянии ночью пойти разбираться с ним. Подруги её не отпускали в ночь, ведь на ней норковая шуба, бриллианты. Завязалась небольшая драка, потом угомонились, вышли на балкон покурить. Тамара присела на перила и случайно опрокинулась вниз. Умерла уже в больнице. Рассказ сестры был путанным, много нестыковок, но мать так рыдала и умоляла меня помочь, что я не стала пытать их больше. Отвела к адвокату и дело прекратили. На приёме у юриста было очень трудно слушать рассказ сестры о случившемся, в котором свои слова и заикания Наталья сопровождала еще и специфическими жестами, дескать, Тамара полезла подсматривать с балкона как подруга занималась любовью со своим женихом и, вероятно, поэтому свалилась. М-да, слушая её, адвокат переводила взгляд на меня. Я была шокирована, ведь совсем недавно, дома, мне излагалась совсем другая версия падения. По словам сестры, следователь требовал взяткой приличную сумму денег. Услышав о взятке (предполагаю, адвокат зацепилась именно за это), юрист предложила нам подождать её и проследовала в соседнее здание следственного комитета.
– Я переговорила со следователем, если он снова вызовет вас, то зайдите сначала ко мне. – И протянула мне бланк оплаты консультации, сумма стояла просто копеечная по моим меркам. Но пошел слух, что заплатила я немалые деньги, даже попросту откупила сестру. Хотя со следователем я вообще не встречалась, в глаза его не видела. – Инна помолчала и продолжила: – По рассказам общих знакомых, подруга матери погибшей поклялась отомстить всем виновным. А вы что, думаете и меня в это число включили? Но я сделала то, что сделает любой для своих близких родственников, всего лишь помогла с юристом. Там следователь тот еще хлюст был, сам дал маху, откровенно намекнул сестре на крупную взятку за прекращение дела. За это и зацепился адвокат. Значит никаких прямых улик не было. Ведь даже эта подруга матери погибшей со своими фсбэшными связями мужа ничего не смогла изменить.
Перед моими глазами проплыла картинка – две женщины с молитвенно сложенными руками, стоят на коленях перед колдуньей в балахоне с капюшоном, а над её головой, подпрыгивая, веселиться сущность в шутовском колпаке с бубенчиками.
– Вы знаете как зовут эту подругу матери погибшей?
– Люська Кожемякина, да я с ними даже не знакома, ни разу нигде не сталкивались, не виделись. Но вскоре у меня начались просто необъяснимые неприятности в работе, в деньгах. Ходила к одному практикующему мастеру, та сказала, что мне на кладбище наложили заклятие и ветку с могилы подбросили в дом. Но никакой ветки в доме у меня никогда не было.
– А это была не ветка, это букет цветов с кладбища, и еще вам облили дверь водой с покойника, и подсыпали кладбищенской земли.
И тут Инна озадаченно пролепетала: – Да? Я вспомнила! Да, был странный букетик цветов, как будто с обочины сорвали. Лежал рядом с дверью, я его отодвинула в сторону. Да, получается рукой тронула. И это пятно воды на двери, думала, что дети баловались, плеснули, а оттереть так и не смогла. И с землей…, на пару дней в двери дырка была, старая ручка отвалилась, всё не могла купить, да вставить. И, действительно, однажды в дырку была затолкана бумага, наверное так землю подбросили. Да, проруха стала подступать тогда, как-то всё разом стало останавливаться, после смерти боса, наша корпорация стала разваливаться на глазах, словно дряхлая старуха. Но больше меня удивило, как мать с сестрой начали ко мне относиться. «Пошла вон, нам самим жрать нечего», «как ты надоела со своими проблемами», «красиво жила, хорошо ела, мы себе такого позволить не могли, а теперь вот…» и тому подобное. Но ведь я им помогала и деньгами, продуктами, и сестре хорошие вещи покупала. Я была просто сражена, когда мать мне однажды бросила: – Да что ты сделала? Ничего ты не сделала, Наташу и так бы не посадили!
– Вы дадите данные матери погибшей и её подруги, этой Люськи, фамилии, имена, отчества и даты рождения. Выясните эти данные у общих знакомых, в крайнем случае, хотя бы год рождения, а также напишите все данные матери, отца, отчима, и своего сына. Данные сестры запишите сейчас, первым делом надо с ней разобраться.
Далее, я достал две рунических вязи, одна для чистки энергополя Инны, вторая – ловушка для нечисти в квартире. После определенных манипуляций с ними, передал Инне с инструкцией.
– Это рунические ставы, Ловушка для духов и став-чистка вам от негатива, наведенного на вас. На Ловушку поставьте банку с водой, а утром обрызгайте водой все углы, саму вязь положите под коврик у двери в прихожей. А другой держите под подушкой, днём всегда рядом с собой, в кармане или в сумке. Может быть плохое самочувствие, даже очень плохое, терпите и держите меня в курсе. Желательно, чтобы вы всё это время находились дома, т.к. вам может быть очень плохо. За неделю вы соберете всю информацию, и встретимся уже у меня. Да, и от алкоголя откажитесь, у вас есть воля, воля к жизни, а это главное.
– А что, вы не производите никаких пассов, диагностику ауры и что там еще, – Инна улыбнулась, – как-то всё необычно, экстрасенсы так просто не действуют.
– Нет, сначала надо разобраться, а обычной диагностикой картами, маятниками, доской Уиджи и прочее не пользуюсь. У меня свои методы и позвольте о них не распространяться.
– Да, уже поняла, даже то, как вы рассказали о букете цветов и воде меня поразило.
Уточнив финансовый вопрос моей работы, мы попрощались. А Инна сидела грустная и задумчивая с горьким выражением на лице. С тоской и обидой всколыхнулись в ней воспоминания. Перед ней проходила вся её прошлая жизнь. Все её страдания, несчастья, все глупости, которые сделала, проносятся перед ней. Особенно глупости, за которые больше всего она корила себя. За свою боязливость покинуть дом в юности, что не попросила помощи у отца, содействия в отъезде далеко на запад, в далекий, давно манящий, Ленинград. Только бы подальше от своей деспотичной матери, от её вечных финансовых претензий и издевательств. А когда Инна по-женски расцвела и, по словам окружающих, стала красавицей, мать стала раздражаться еще больше. Вдруг вспомнилась сцена на даче, когда мать, схватив деревянный брусок с торчавшим из него большим гвоздем, размахивала им перед лицом Инны с криками: – Вот сейчас раскрашу всю твою морду! Не смей мне перечить, я мать, я делаю что хочу!
– Да она же всегда ненавидела меня, – и со вздохом добавила, – когда всё закончится, если Максим поможет мне, я обязательно уеду в Петергоф. Приложу все усилия, хоть ютиться в коммуналке, лишь бы подальше от этого города, от матери и сестры. От всего этого ужаса, что я пережила здесь.
Глава 3
Я отправился пройтись по набережной, потолкаться среди людей. Надо было развеяться от того, что насело на меня в этой «нехорошей квартире», от всей этой темной деструктивной энергии. И стоит наведаться в один клубешник, в нем любят собираться те, кто имеет отношение к магии, чернокнижию, да и всему темному.
Жалко квартиру, но Инна права, срочно продавать. Печать разрушения уже полностью наложена на это жилище, и, чтобы хоть как-то снизить градус воздействия, из него надо выехать и максимально оставить здесь всех этих «квартирантов», что подселили ей через погостные обряды.
Люблю много ходить пешком, решил прогуляться по набережной, и теплый весенний вечер очень располагал к такой прогулке. Закат уже угасал в огнях уличных фонарей. Толпы туристов активно фотографировались у фонтана на набережной, но меня что-то беспокоило, фетчи тоже как-то недобро нахохлились. Я почувствовал интерес к своей особе, и этот интерес мне не понравился. Это было что-то другое, словно за мной следили, откуда-то со стороны исходила враждебность, что-то зловещее. Возможно, мне только показалось, что за мной медленно следовала черная машина. Преследование длилось недолго, и машина быстро исчезла.
В ходе своих работ, я конечно доставляю беспокойство отдельным личностям, и кое у кого из них возникает желание свести со мной счеты. Но теперь начиналось что-то еще. Кто-то, кто занимается тем же, чем и я, проявляет явный интерес к моей личности, и мне это совсем не понравилось.
Клуб «Путь левой руки» по черномагическим интересам находился в подвальчике старинного, еще дореволюционного дома. Когда-то этот район назывался Миллионкой. До революции злачное место, здесь бушевали низменные страсти, игорные дома, бордели и опиумные притоны. Подвал отремонтировали, оборудовали и украсили так, что любой, интересующийся колдовством и чудесами, мог удовлетворить свои запросы, да и просто окунуться в мир магии и почувствовать себя особо приобщенным к этой публике. Полумрак, свечи, аромалампы – непременный атрибут подобных заведений. Сюда можно было придти хоть в маскарадном костюме темного эльфа или в образе орка. Дамы, обвешанные эзотерической бижутерией, под медитативную музыку томно направлялись к стойке бара и возвращались оттуда с легкой демонической улыбкой. За дальним столиком в углу сидела ярко рыжая блондинка, алые губы сделали её похожей на только что пообедавшего вампира. Она приветливо помахала мне, приглашая за свой столик.
– Ника! Прелесть моя зеленоглазая, я искренне рад тебя видеть.
Она носила изумрудные линзы, придававшие ей вид куклы Маши советского производства. Ника подвизалась на любовной магии, и от клиенток у неё не было отбоя, так что недостаток в финансах ей не грозил. Вокруг её рыженьких кудряшек вились фетчи в образе мультяшных эльфов. А ласточка, сидевшая на ее плече, мило зачирикала с моими Фофой и Фифой о чем-то своём, девичьем.
Ника виртуозно начала строить мне глазки, её взгляд засветился озорством. Ника всё еще упрямо старалась испытать на мне своё боевое искусство очаровывать. Мы немного подразнили друг друга, тонко играя словами, но мне пришлось остановить этот спектакль.
– Ника, перестань соблазнять меня своими призывными взглядами, брось эти уловки, мне нужна некоторая информация.
Ника мило фыркнула, и хихикнув, произнесла: – Да ладно, даже пофантазировать нельзя.
– Ника, три года назад в одной компании девчонка выпала с балкона. Что-нибудь слышала об этом случае?
Она сделала дурашливо-задумчивую рожицу, разыгрывая репризу «я дурочка».
– Ника, перестань, ты ранишь мне сердце, попытайся сказать правду для разнообразия.
– Да, Люська даже просила меня порекомендовать ей хорошего мастера по черной магии.
– И…, ты подсказала к кому обратиться? Люська это кто? Мать погибшей?
– Подруга матери. Макс, темное всегда само найдет темное. Я сама ошалела от такой ненависти, которой пылала Люська к старшей сестре виновницы, как будто это она толкнула. Но ты сам знаешь, в черной магии нет морали, если человек определил кто больше виноват, на того и направит все стрелы.
– Но, похоже, колдунья только сделала заклятия на принесенные воду и землю, а по кладбищу и моргам таскались сами заказчицы.
Я решил угостить свою милую собеседницу и направился к бару. И тут Фофа зарылся мне в плечо, а Фифа повис на ноге и заверещал. Мимо меня проплыла высокая колоритная дама, её пальцы украшали серебряные перстни, браслеты с подвесками словно куплены у чернокопателей скифских курганов, это уже не эзотерическая мишура, все украшения были достойны музейной витрины. Над её головой, в шутовском колпаке с бубенчиками, висела сущность и, потряхивая ручонками, мерзко захихикала. Дама посмотрела на меня гипнотическим взглядом как удав Каа на бандерлога. Купив Нике её любимое пирожное, вернулся к столику.
– Кто та высокая дама? Никогда её здесь не видел.
Ника слегка поперхнулась: – Вы просто с ней раньше не пересекались здесь. А сейчас, вероятно, пришло время вам познакомиться хотя бы визуально.
– Это то самое тёмное, которое нашло другое тёмное?
– Возможно, я с ней не знакома, у нас разные парафии. Но в магии случайностей не бывает, тебе ли не знать.
Ника доела свою пироженку, и мы пошли прогуляться по бульвару. В это вечернее время суетливую толпу туристов сменила другая категория общества. В воздухе майского вечера стояла атмосфера неспешной праздности и умеренной роскоши с ароматным шлейфом хороших духов и денег.
На следующее утро, во время пробежки я стал обдумывать план действий. Вчера, вернувшись домой, я конечно, заметил ту же машину недалеко от подъезда, и это меня несколько разозлило. Кого же я так зацепил? Даму в скифских драгоценностях? Но она не похожа на дешевую колдушку с помощниками криминального характера. Нет, ей такие методы ни к чему.
И так что мы имеем, два фактора: Люська, испытывающая странную, иррациональную ненависть к Инне, при том, что они не знакомы, нигде не пересекались. Инна к смерти девочки не имеет прямого отношения. Второй – мать с сестрой, здесь вообще просто что-то убойное. При том, что Инна помогла сестре избежать печальной тюремной участи, но обе явно готовы с удовольствием закопать её. Закопать, а вот почему именно этот глагол сейчас пришел мне на ум, выяснилось позже.
Периодически у нас собиралась группа по интересам, мы ходили по горячим углям. И сегодня я, собрав всё необходимое, отправился в вояж. Собралось нас таких ненормальных энтузиастов немного, восемь человек. Трое было новеньких, грузная молодая женщина с двумя своими спутниками. Ох и трудно ей пришлось, до места надо было добираться почти час, поднимаясь в гору.
Мы уже полчаса стояли у ограды Ботанического сада в ожидании других желающих приобщиться, перезнакомились, перездоровались, ну вроде больше не стоит ждать. И тут, повизгивая тормозами, рядом паркуется черный джип. Дальше всё как при замедленных кадрах, дверь джипа открывается и оттуда показываются длинные ножки на бешенных шпильках, черные лакированные туфли на платформе с бешенными шпильками, затем появляется обладательница этих ножек, девушка в коротких драных шортиках. Красивая, высокая, стройная, с прямыми медного цвета волосами, выразительными миндалевидными глазами, на алых губах играла вызывающая улыбка.
– Рыжая! – подумал я, – нет, не просто рыжая, венецианка с медными волосами. Эх, не Пола Негри.
– Здесь собираются ходить по горячим углям? – и, видя наши недоуменные лица, растеряно добавила, – ввоот, я тоже хочу с вами.
– В такой обуви? – Миша приветливо улыбался ей, – а есть у вас с собой что-то полегче?
– Неет, так по углям же босиком надо ходить – обводила девушка нас испуганным взглядом. Все уже просто хохотали.
– Милая, как вас зовут? – Миша галантно взял под руку девчушку.
– Ирина, так что же делать?
– Нам до места добираться около часа по буеракам, рекам, ракам. Просто сейчас поедем с вами в магазин и купим какие-нибудь тапки.
– Да не вопрос – задорно ответила Ирина, и они быстро прыгнули в машину, через двадцать минут вернулись с кроссовками на два размера больше. Ничего другого в придорожном магазинчике не оказалось.
– Да нормально! Пойдет! – весело кричала Ирочка, нахлобучив на голову, приобретенную в этом же магазине, несуразную панаму с сердечками и поцелуйчиками.
Солнце уже припекало, в лесу было душно после ночного дождя. Комары нещадно резвились, а наша грузная дама была для них особенно вкусной. С Ирины окончательно слетела вся пафосность и статусность её общества из параллельной вселенной, она весело щебетала, перепрыгивая коряги, и мужественно шлепала по грязи в своих вездеступах. Нормальная, простая девчонка, своя в доску. Сначала, около получаса надо было подняться в гору.
– Сдохну, – бормотала Оля, наша грузная дама, – и чего поперлась, лежала бы себе на пляже…, когда всё это кончится…, долго ли еще идти…, вот сейчас возьму и улягусь здесь под кустами…, рюкзак такой тяжелый…, сдохну…, вот зачем взяла двухлитровую бутылку воды вдобавок, там же оказывается родниковая вода будет.
– Да вылей ты эту воду, только бутыль не бросай в лесу.
– Осталось чуть-чуть – ободряли мы её, уже вприпрыжку спускаясь по склону.
Оля грустно вздохнула и мелко затрусила вниз по тропинке. Наконец, преодолев вброд ручей, мы подошли к нашей заветной полянке у берега небольшой речушки. Все приняли ритуальное участие в сборе валежника для костра. Костер у нас всегда большой, до полутора метров высотой, дорожка из горячих углей должна быть не менее двух метров. Пока огонь разгорался, все ринулись купаться в речке. Ирочка опять отличилась.
– Ой, и купальник надо было взять?
– Не боись, Иришка, зачем купальник? девочки направо, мальчики налево – и мальчики удалились за поворот речушки, чтобы не смущать девочек.
