Снаружи продолжали щебетать птички, ветер трепал стебли трав и ветви деревьев. Я приметил, как над входной дверью моей избушки колышется паутинка – любопытно, раньше я никогда её не замечал…
Постепенно становилось светлее, теплее. Возможно, к полудню и вовсе распогодится. Правда мне уже не будет никакого дела до этого места.
Мне предстоял не близкий путь – хотя расстояние не имело значения.
Я закрыл глаза и сосредоточился на Источнике Сущности внутри моего тела. Esswarta заструилась, забурлила во мне, захватывая всё тело изнутри и облепляя его снаружи, как некая слизь, невидимая глазу постороннего. Я весь оказался покрыт магической Сущностью.
– [Kravarenna thyl’], – произнёс я, и мой разум поглотила чернота.
Тело стало превращаться в нечто вроде клубов дыма и начало разделяться на множество частей, которые обретали облик воронов, и моё сознание находилось одновременно в каждом из них.
Я превратился в стаю воронов. Чёрных, громко и резко каркающих, беспокойных и озлобленных. Вокруг стаи кружил синий дымок, очень холодный, способный заморозить всё, что попадёт внутрь него. Кроме меня самого, разумеется – ведь я его повелитель.
Вороны взлетели в небо, и мы двинулись в северном направлении. Мы, вороны – быстро-быстро полетели. Внизу показалась заболоченная роща, в которой я проживал последние полгода, мы, вороны, видели чернеющую посреди деревьев хижину – с высоты она казалась маленькой. Хижина становилась всё дальше, исчезала позади, а вскоре позади осталась и чаща.
За чащей появились луга, поля, неподалёку виднелись деревушки, за полями возникло озеро, за ним снова луг, холмы, потом лес… Всё проносилось внизу под нами, постепенно превращаясь в размытые пятна. Скорость нарастала, вороны, полные ярости и злобы, летели, спешили как сумасшедшие. Странное чувство охватило воронов – птицам казалось, что в конце пути их ждёт еда.
Еда – живое существо, достаточно крупное, например, человек или олень, которого они смогут облепить со всех сторон и начать рвать своими клювами, пожирая заживо. И наслаждаться горячей кровью жертвы и её воплями ужаса и боли. Это то, что они хотят. Пожирать. Это мои вороны. Это моё существо.
Мы спешили, летели быстрее ветра, виды внизу сменялись один за другим: поселения, города, поля, луга, реки, озёра, рощи, холмы, горы, снова города…Мы летели над всем, и чувствовали лишь одно – злобу и жажду пожирать, пожирать живую плоть, заливать в глотку горячую кровь, и услаждать слух чьими-то воплями, страданием, отчаяньем, ужасом. Когда слышишь чей-то крик боли, видишь агонию – хочется смеяться и танцевать, разве нет?
Долгое время провели мы в небе, вороны, и, наконец, птицы стали чувствовать усталость. Им нужно было подкрепиться, пополнить свои силы. Внизу мы увидели небольшой лесок, среди деревьев брело небольшое стадо оленей.
Истошно закричав, закаркав, оглушая небо, мир, голосом своей ярости и жажды насилия, вороны спикировали вниз. Мы набросились на одну из олених, пока остальные особи из стада кинулись в страхе наутёк. Мы облепили олениху со всех сторон, когти цеплялись за её шерсть, врезались в её кожу, клювы вгрызались в её плоть. Один из воронов клюнул олениху в глаз, другой хлестнул крыльями по морде, мешая сообразить, что происходит. Вороны цеплялись когтями в её морду, выклевали второй глаз, вонзали мощные клювы в горло оленихе. Зверь вопил от ужаса и боли, ревел, дёргался, прыгал, но нас было много, мы были сильнее, мы были быстры. И мы были полны ярости.
Мои вороны – это не обычные вороны. Они крупнее, сильнее, моих воронов окружает синий морозный дым – холодная энергия ледяной магии – которая влияет на всё, что соприкоснётся с ней. Замёрзшая и застывшая олениха не могла оказать должного сопротивления, вороны заклевали и изодрали когтями её насмерть, зверь свалился на траву. Вороны набросились на мясо, принялись пировать с радостным карканьем, с диким возбуждением. Горячая кровь хлестала из ран, клювы и перья птиц вымазались в красном. Вороны пожирали.
Пожирали и пожирали. Наслаждались этим мимолётным пиром и торжеством ярости и насилия.
Нажравшись горячей свежей плоти оленихи, напившись до опьянения её крови, вороны, полные сил, вновь взмыли в воздух и продолжили путь.
Снова внизу проносились поля, луга, деревни, леса, озёра и реки. Холмы и долины, небольшие города.
Мы, вороны, провели в полёте три дня. Практически не отдыхая, останавливаясь по ночам лишь на пару часов, почти без сна.
Трое суток такого интенсивного путешествия без должного отдыха дали о себе знать, и вороны снова начали чувствовать голод, жажду подкрепиться, пополнить силы, восстановить энергию. На четвёртый день в полдень мы пролетали над полями и лугами, где среди высокой травы заметили двух косарей. Они отдыхали от работы и беззаботно переговаривались друг с другом, держа упёртые в землю косы как посохи.
Мы спланировали вниз. Стремительно, мощно, грозно.
– Гра! Крау! Крау!
Вороны набросились на косарей. Принялись бить крыльями по лицу, по глазам, царапали когтями, наваливались кучей-малой, стремясь своим весом свалить жертву на землю, атаковали клювами горло. Косари закричали, принялись размахивать руками, бегать кругами, вопить, звать на помощь, пытались отбиваться. Долго это не продлилось. Стремительная, внезапная и мощная атака воронов достигла успеха – один мужчина упал с разодранным горлом, кровь хлестала из ран, силы покидали его, жизнь покидала. Вскоре и второго мужчину постигла та же участь. Пара минут агонии – и оба были мертвы.
Вороны накинулись на угощение, бросились яростно пожирать ещё тёплую, недавно бывшую живой, плоть. Клювы измазаны в крови, перья покраснели, ошмётки мяса, вытягиваемые из тел, как дождевые черви из норки в земле, исчезали в щёлкающих клювах.
Подкрепившись, вороны вновь продолжили путь.
Ещё три дня полёта. На север, всё дальше и дальше на север. Снова внизу проносились поселения, города, леса, поля, озёра и реки.
Воздух становился холоднее, местность внизу – более унылой, здесь осень властвовала в полную силу и даже уже начинала уступать место приходящей зиме. Появлялось больше гор и горных цепей, кое-где можно было заметить даже снег.
Шесть дней пути, более двух с половиной тысяч haort – такое гигантское расстояние мы, вороны, преодолели, чтобы добраться из одной из южных областей Империи до северных земель. И вот – цель достигнута, мы прибыли в пункт назначения.
Здесь было холодно, земля мёрзлая, небо мрачное, поселения редки. День клонился к вечеру, темнело. Я быстро нашёл нужное место – одну из пограничных деревушек, что возникла из некогда солдатского форта и постоялого двора. Мы – вороны – спикировали прямо в центр деревни.
Ещё не достигнув когтистыми лапами земли, вороны начали изменяться. Они превращались в чёрный дым, воронов притягивало друг к другу, как магниты, дым сливался, оформлялся в клубящийся силуэт.
Дым уплотнился, принял человеческий облик. И стал плотью, стал мною.
И я вновь появился.
Где-то на задворках сознания я всё ещё ощущал отголоски чувств воронов – жажду пить кровь и убивать, наслаждаться чужими страданиями. Я сделал выдох. Изо рта выплыло облачко пара.
Деревушка вокруг меня казалась пустой – но на самом деле, так было лишь на первый взгляд. Внутри, в домах, горел свет свечей и очагов, из труб валил дым. Из довольно крупного бревенчатого дома – корчмы – звучало множество голосов. Там царила пьянка, веселье, там праздновали. Кажется, праздновали свадьбу, если я правильно помню донесения разведки.
Шёл мелкий колючий снег, небо серое, воздух холодный. Я провёл ладонью по груди, и мой балахон превратился в зимний – воротник стал меховым, внутри появилась тёплая подкладка.
– Ой, мама, смотри: какая длинная борода у этого дедушки! – прозвучал неподалёку детский голос.
Я повернулся на звук и увидел маленькую девочку, которая указывала на меня пальцем, а рядом стояла её мать.
Женщина встретилась со мной взглядом и кивнула.
– Добрый день, почтенный старец. Вы странствующий святой калика?
Слово «святой» в её обращении было лишь формальностью. Разумеется, жалких стариков с посохом, длинной седой бородой, в чёрных балахонах с капюшоном, странствующих от деревни к деревне и живущих на подаяние, никто не будет считать святыми на полном серьёзе. Это как сказать «добрый день» – но разве он действительно «добрый»? Или обратиться к незнакомцу «уважаемый» – но разве ты действительно его уважаешь?
Женщина с ребёнком подошла ко мне, она порылась в мешочке, который был привязан к кушаку, обёрнутому вокруг её талии, и достала оттуда две медные монеты.
– Возьмите, пожалуйста.
Я принял монеты.
– Почему вы стоите здесь? – спросила женщина. – Вы можете попроситься на ночлег в любой дом – здесь вам все будут рады. А лучше – пойдёмте в корчму, там празднуют свадьбу, гуляет вся деревня. Дочь атамана выходит замуж, четыре дружны съехались к нам сегодня!
Жители данных мест были повстанцами, не признающими власть Империи. Они называли себя «сэгверы» (северяне). Свои разбойничьи шайки они называли «дружна», а лидеров – «атаманы». Сегодня выходила замуж дочь атамана, который правил в этой области, и погулять на свадьбе съехались все соседние шайки.
Я окинул взглядом деревушку: дома, заборчики, коновязи, защитная стена из кольев вокруг поселения. Всё это место – логово повстанцев. Сегодня их собралось довольно много – и это как раз то, что было нужно для моих целей.
– Пойдёмте, дедушка. Там вас накормят, напоят, – сказала женщина, пытаясь взять меня под локоть.
Я улыбнулся и покачал головой.
– Чуть позже, милочка. Я сам подойду, идите без меня.
– А можно потрогать? – маленькая девочка протянула свою кукольную ручку к моей бороде.
– Ну-ка прекрати! – мать шлёпнула дитя по ладошке.
Я поднял взгляд к небу, и женщина сделала молитвенный жест, решив, наверное, что я собрался молиться.
– Поспешите, дедушка. Не замёрзните, – сказала она и направилась к корчме.
По небу плыли тяжёлые мрачные тучи. Где-то в вышине каркали вороны. Задувал холодный ветер. Сухой мелкий снег продолжал валить. Он походил на крупу – падая на мёрзлую землю, он не таял, но и не собирался в кучи, а катился, влекомый ветром, как белые бусины.
Люди в корчме пели и голосили:
«Dubo ravan,
Dubo ravan,
Kad u feven
Ot giolaran?»
Местный язык отличался от языка Метрополии, но я понимал его. Очень пророческая песня: они спрашивали, почему чёрные вороны кружат над ними – вороны, ждущие их смерти.
Я развёл руки в стороны, словно собираясь обнять очень широкого большого человека. Шестидневный перелёт в форме воронов отнял много сил – а те мне ещё пригодятся. Для того, что я собираюсь сделать. Поэтому я решил пополнить запас Сущности в своём теле. К счастью, эта местность была холодной, сегодняшний день был снежный – как раз подходящие условия для пополнения моей Сущности, ведь холодная стихия Родственна мне.
Изо льда и сухого мелкого снега, из мёрзлой земли и холодного воздуха вокруг начала вытягиваться синяя энергия, Сущность, похожая на дым. По мере того, как я сводил руки перед собой, энергия собиралась напротив меня, приобретая всё тот же знакомый силуэт – мой силуэт, Esswartaпревращалась в моего двойника. Двойник оформился, и я обнял его и вдавил в себя, в свою грудь – энергия наполнила моё тело. Я повторил практику ещё пару раз, и, наконец, почувствовал, что полностью восстановил силы и насытился энергией.
Пришла пора приступить к главному делу, ради которого я сюда и прибыл.
Я поднял вверх узловатый посох и со всей силы ударил им о землю.
– Tolgan Draiokh, повелитель и отец магии, прими мою жертву! – возвестил я.
Ветер начал задувать сильнее, вокруг меня образовался вихрь, он подхватил сухую листву с земли и крупинки снега и закружил спиралью. Заколыхались полы моего балахона, взметнулась борода.
– Tolgan Draiokh! – прокричал я громче. – Прими мою жертву!
Вихрь усиливался, он поднимался выше и достигал мрачных облаков. Они тоже начали закручиваться над моей головой спиралью, и внутри туч блеснули молнии, и гулко прогремел гром.
Веселящиеся в корчме не знали о происходящем снаружи, однако в некоторых домах распахнулись двери, и удивлённые люди вышли на крыльцо и уставились на небо. Где-то поблизости залаяли собаки.
– Tolgan Draiokh! – взревел я в полный голос.
Молнии заблистали чаще, гром загремел сильнее. Под концом моего посоха образовался светящийся фиолетовым магический круг с древними письменами и геометрическими фигурами. Фигуры вращались, письмена плыли друг за другом. Круг начал шириться и захватил меня.
И в тот же момент я почувствовал чьё-то присутствие. Сущность, которую я ощутил, находилась на небе, но при этом она была очень близко, но также она находилась прямо у меня за спиной, и ещё она находилась у меня в голове, и при этом она была снаружи моей головы – у моего правого уха, и всё же она обитала на небе, или за небом, или где-то вне нашего мира, за пределами материи, но прямо тут, рядом со мной, вдали, невероятно близко, там, здесь. Она была рядом, и её не было. Она была близка, но была дальше небес и размерами шире вселенной. Она была маленькой, и гигантской. Она существовала, не существовала. Она имела форму, и не имела.
– Ты звал меня? – прозвучал рокочущий басовый голос в моём правом ухе.
– Прими мою жертву, – проговорил я, – в обмен на исполнение желания.
– Ты уже не в первый раз обращаешься ко мне. Если ты снова с той же просьбой, то не трать понапрасну моё и своё время. Я не могу помочь развязать нити Пророчества, эта магия вне моих сил.
Когда призываешь божество, то оно как бы сливается с твоим разумом. Ему открываются твои мысли, желания, чувства, память. Поэтому мне не было нужды отвечать Повелителю Магии – он сам узнал ответ из моих мыслей.
– А-а… Это я могу сделать, – прозвучало в правом ухе.
– В этой деревне сейчас около четырёхсот человек. Этого хватит для жертвы?
– Нужна тысяча, – ответил Повелитель Магии.
– А ты меня не щадишь, я посмотрю! Цена всегда одна и та же…
– Всегда одна и та же.
– Даже несмотря на то, кем я для тебя являюсь?
– Это не тот случай, – басисто и безэмоционально ответил голос, – когда стоит просить послаблений. Ты не в безвыходной ситуации. Просто ты ленишься. Не хочешь усердно поработать.
Под «работой» он подразумевал принесение людей в жертву, так?
– Тысяча так тысяча, – вздохнул я, сдаваясь. – Доберу после того, как закончу здесь.
– Хорошо.
– Тогда… прими мою жертву!
Магический круг, в котором я стоял, начал быстро расширяться. В считанные секунды он разросся до таких размеров, что охватил всю деревню целиком. Центром круга был я – точнее, мой посох, воткнутый в землю.
Теперь все обитатели деревни оказались будто на жертвенном алтаре: круг – алтарь, все люди внутри круга – жертвы. Дело осталось за малым – убить их всех, и тогда ритуал будет исполнен.
Я освободил левую руку, продолжая удерживать посох лишь правой, и произнёс:
– [Sketh Maktyre gentar]!
Я опустил руку вниз, и из рукава начал выплывать зловещий, клубящийся чёрный дым. Он был тяжёлым и тут же опускался на землю, собираясь в чёрные облака у моих ног.
Пора начать жертвоприношение.
Глава 2. Анлуинн приносит жертву
Чёрные облака начали обретать форму, они превращались в Sketh Maktyre – «теневых волков». Несколько мгновений, и у моих ног появилась целая стая чёрных, состоящих будто из дыма и тени, зверей. Вокруг них клубилась тьма, глаза их горели красным.
– Mvare, – приказал я. – Mvare gau.
И волки ринулись во все стороны.
Моё сознание было частично слито с разумом волков, поэтому я видел их глазами и переживал их опыт. Но всё это занимало лишь часть моего сознания, другая была сосредоточена в моём теле, а третья – связана с магическим кругом. Благодаря этому, весь круг был чем-то вроде части моего тела – поэтому все объекты, живые существа и неживые предметы, которые находились внутри круга, ощущались мной, как если бы они были насекомыми, ползающими по моей коже.
Я знал, где находится каждый человек в деревне, куда и как он движется, и потому избежать атаки моих волков было невозможно.
