Сокровищница оказалась бедновата. На свет были извлечены три золотых чекана, несколько чеков серебром, пара энергетических пистолетов – можно было стрелять обычными пулями, а можно и рунными. А еще древнее ружье неимоверного калибра эпохи начала борьбы с тварями. Такие делали на заказ егеря, это уже потом появились энергетические винтовки. Подобное если кто и купит, то только для украшения. Нашлись еще несколько золотых и серебряных украшений с камешками, и… Тут Игнат озадачился: на ладони лежала пластинка из горного хрусталя с начертанной на ней руной, она была совершенно ему незнакома, более того – от нее просто несло странной чужой энергией.
Последней руной, которую волшебницы адаптировали и научились накачивать энергией, стала руна лечения бесплодия. Но то, что держал в руках Игнат, не являлось обычной руной, знак напоминал хищную птицу. Егеря часто использовали знаки силы, и он знал их все наизусть. Многие ему были не особо нужны, другими он пользовался часто, но хрусталь со знаком в его руках – нечто совершенно новое. Многие чаровницы пытались создавать руны на основе заклинаний, получился бы выгодный бизнес, но никому еще это не удалось. И вот сейчас в руках егеря было доказательство обратного: кто-то смог.
Он внимательно осмотрел тайник, хотя разве яма, прикрытая ветками, может считаться тайником? Запустив руку, он пошарил вокруг, и его старание было вознаграждено: на свет появился дневник. В том, что это дневник магички, не было никаких сомнений, поскольку только они писали на пергаменте, остальные люди предпочитали обычную недорогую бумагу. Пергамент был необычен – великолепно выделанная кожа. Игнат пролистал дневник и ничего не понял: незнакомые рисунки рун, пояснения на чужом языке. Буквы были хищными, чем-то напоминающими сами руны. Егерь мог поспорить, что прежнее человечество такого языка не знало.
Он еще раз внимательно осмотрел тайник, собрал всю добычу, оглядел логово, но больше ничего интересного не нашел. Подойдя к очагу, вытащил из груды хвороста рулон бересты, поджег его и бросил в охапку ельника, который тут же весело затрещал, перекидываясь на какое-то тряпье. Закинув старинное ружье на плечо, Игнат подхватил рюкзак и вышел, закрыв за собой дощатую дверь.
Свена он нашел у родника, где тот, раздевшись догола, пытался отстирать свои штаны. Стянув с лица шейный платок, он понял, что сделал это зря: вонища стояла жуткая.
– Слушай, егерь, а может, поищешь, во что переодеться? – наконец, брезгливо отшвыривая безвозвратно загаженные штаны, спросил импресарио.
– Слышь, директор, я тебе что, магазин одежды?
– А в логове? – с надеждой поинтересовался спасенный.
– Нет там ничего. Да и его тоже больше нет.
Словно в подтверждение его слов из пещеры повалил черный дым.
– Понятно. И че мне теперь делать? Не голышом же ехать? Деньги, конечно, кое-какие есть на счету в банке союза. Но до него еще добраться надо. Кстати, этот древолаз трусливый выжил?
– Выжил, дружинники его сняли. Что, кинул он вас?
– Да как сказать… – замялся администратор труппы. – Он просто оказался более ловким и более шустрым. Мы же не бойцы. Порвали лесовики ребят секунд за двадцать, хотя Игорь и пытался стрелять, но из него стрелок…
– Ясно, можешь не продолжать, – остановил его Игнат, – мне ваша история без надобности, своих хватает. Ты мне лучше скажи: встречал такие буквы? – Он протянул дневник Свену.
Тот лениво его полистал и вернул егерю.
– Впервые вижу. А что это?
Игнат пожал плечами и убрал в карман жилета. Дневник сам по себе являлся большой ценностью, а учитывая, что карман жгла новая руна, как доказательство работоспособности теории, которая наверняка описана в этом дневнике, книжечка – штука бесценная.
– Так чего с одеждой? – напомнил импресарио.
– Стирайся, пока не отстираешь. Вот мыла я тебе смогу найти, есть кусок. Думаю, с ним веселее пойдет.
Он выбрался из оврага, закинул рюкзак с трофеями в маленький багажник и достал свой с пожитками, порылся в карманах и нашел брусок мыла – жутко вонючего, но способного справиться с загаженными штанами.
– Держи, – произнес Игнат, кинув средство гигиены администратору уже несуществующей труппы.
– А ты куда? – забеспокоился Свен.
– В лес по грибы, – буркнул Игнат. – Слушай, ты достал уже, я тут работаю. На машине руны, ни одна нелюдь к ней не подойдет и на пару метров, и энергией тоже не сможет ударить. Если что, беги к ней и сиди рядом или лезь под нее, – внутрь не суйся: там от таких любопытных защита стоит. Все понял?
Свен кивнул.
– Да не очкуй, – улыбнулся Игнат, – нелюдей поблизости нет, людей тоже, так что все будет хорошо. А завтра уже в Сторожье окажемся. Все, больше не мешай, я сейчас шаманить буду, собьешь – я твоей кровью воспользуюсь, понял?
Цирковой кивнул и, собрав свои шмотки, отправился к роднику в надежде отстирать портки.
Игнат же уселся на землю и начал готовить руну дальнего поиска. Это была особенная руна, ее рисовали на земле кровью, при этом обязательно четко думать о том, что ты хочешь найти, стоило сбиться – и все приходилось начинать заново.
Нарисовав знак щепкой, он полоснул себя по руке кинжалом и быстро обвел кровью контуры, думая о странной руне и дневнике чаровницы. Сначала ничего не происходило, долгое время кровь пузырилась на линиях. Шли минуты, долгие, тягучие, и все это время надо было думать о конкретной вещи. И вот спустя час руна вспыхнула, после чего кровь подобно ртути собралась в стрелку, которая развернулась на запад. Причем вытянулась она далеко, что говорило о приличном расстоянии не меньше десяти – двадцати километров. Дальше поиск просто не работал. Таким же образом Игнат выследил лесовиков и их добычу. Теперь он знал, что в той стороне произошло то, что привело дневник и руну в пещеру лесовиков. Только вот в том направлении дикие земли – либо брошенные, либо там людей никогда не было. Игнат наморщил лоб, вспоминая карту княжества Дар. И тут память подсказала, что на западе развалины замка и мертвый городок при нем. Кто и когда его развалил, память не сохранила. Похоже, руна и кровь указывали точно в ту сторону. А значит, и егерю туда. Придется Свену прокатиться с ним: некогда его везти в Сторожье.
Замотав руку чистой тряпкой, Игнат сосредоточился, чужая сущность в нем заворчала, но вылезла из своего кокона и принялась за лечение – с подобными порезами она справлялась минут за двадцать. Какое-то время рану пощипывало, потом она стала чесаться. Это означало, что дело близится к концу. Размотав тряпицу и убедившись, что все сделано как надо и даже шрама не осталось, он загнал джинна обратно в кокон. Правда, злоупотреблять этим не следовало: тварь, сидящая внутри, подавленная и изолированная, умела быстро подпитываться и начинала бороться. Потому надолго ее нельзя отпускать, а то можно и самому нелюдью стать, а учитывая, что с ним сожительствовал довольно сильный джинн, и нелюдью он будет очень опасной.
Игнат приложил запястье на начертанный знак и произнес короткую формулу, кисть обожгло, и на руке остался пульсирующий свежими рубцами знак поиска. Который теперь сутки будет вести его в нужном направлении. Теперь нужно было вернуть энергетический резерв: без него в путь отправляться нельзя. Стерев кровавую стрелку, Игнат начертил руну накопления энергии, а рядом с ней защитную, чтобы не притянуть того, что притягивать не следует. После чего извлек серебряный порошок и несколькими щепотками обсыпал контуры руны. Та вспыхнула, и он почувствовал, как все вокруг начало вливать в него энергию. Процесс был несложным, но утомительным: нужно собрать все, что ему причитается, и впитать. К счастью или к несчастью, кубышка у Игната была невелика, и он справился всего за час. Мастерицы магии с огромным запасом тратили на это иногда по несколько дней, правда, они могли потом швыряться заклинаниями пару недель без остановки. И не такими простенькими, типа скорость или рассеивание, а масштабными – вроде волны пламени или каменного града.
Проверив резерв, Игнат удовлетворенно кивнул сам себе: на три-четыре заклинания должно хватить. Встав, он слегка покачнулся – за такие вливания приходилось платить. Достав из машины рюкзак с едой, он вытащил остатки лепешек и завернутое в них копченое мясо. Вечером они сварят кашу, а сейчас на это нет времени.
– Свен, двигай сюда, пожуем, ты, наверное, голодный, – позвал он.
– Они кормили меня, – нехотя ответил мужик, присаживаясь рядом. – Кормили тем, что осталось от Анки.
– Забудь и никому не говори: простые люди не поймут, может очень плохо кончиться. И вообще поменьше рассказывай про это.
Цирковой кивнул и молча откусил протянутую ему лепешку с мясом.
– Слушай, у тебя выпить есть?
– Яблочное вино, слабенькое, но отлично утоляет жажду.
Игнат протянул ему флягу. Свен сделал пару глотков и вернул обратно.
– Спасибо тебе.
Игнат ничего не сказал: работа у него была такая – помогать людям, убивать нелюдей или спасать тех, кто попал в беду. Так жили егеря и так они умирали, уходя в пустоши и никогда не возвращаясь.
– Теперь слушай, – сказал Игнат. – У меня появилось еще одно важное дело, так что в Сторожье ты завтра не попадешь. Есть два пути. Первый – ты останешься здесь, я уеду, может, вернусь к вечеру, может, не вернусь никогда, и ты уже сам по себе. Вариант второй – мы садимся и едем туда, куда показала руна поиска. Потом возвращаемся в Сторожье.
– Или не возвращаемся? – спросил голый Свен: его одежда лежала на солнышке и сушилась, теперь от нее несло едким запахом мыла.
– Ты все правильно понял, – усмехнулся егерь. – Там как карта ляжет. Только дождемся, когда твои шмотки высохнут. Погода жаркая, думаю, к полудню все будет готово. Ну так что ты решил?
– Я только портки отстирал, если ты меня одного тут оставишь, я их снова испачкаю.
– А если там что-то серьезное, ты их гарантированно испачкаешь, – подколол Игнат.
– Егерь, там хотя бы ты будешь, и уж если ты этих тварей извел, – махнул Свен рукой в сторону горстки пепла и выжженного двухметрового пятна – того, что осталось от нелюди, – то и других изведешь.
Игнат на это промолчал, уверенность импресарио его забавляла, – если бы тот знал, что его едва не убили и лесовики так себе трофей, есть твари, которых можно уничтожить только магией, а он тот еще магик.
– Если решение принято, тогда ждем, когда подсохнут твои шмотки, и трогаемся.
– И что там? – развалившись в высокой траве, лениво спросил Свен.
– Может, ничего, а может, все, – с усмешкой ответил Игнат, прислонившись спиной к колесу и прикрыв глаза: нужно было воспользоваться любой возможностью отдохнуть.
Глава вторая Замок на западе
Багги бодро бежал в нужном направлении. Правда, с дорогой была полная беда – не существовало никакой дороги, некому ездить по этим диким местам. Люди селились поближе к большим городам и замкам. Конечно, это не весь мир. Встречались одинокие общины, не признающие никакой власти над собой. Они селились как раз в таких вот диких пустынных местах. Некоторые быстро гибли, другие выживали, разрастались в вольные города, но это большая редкость, таких насчитывалось не больше семи-восьми – тех, в которых Игнат побывал. Работа егеря мотала его по всему западу континента, он даже один раз был на Небесном острове, где правит культ поклонников неба. Странные ребята верят, что рано или поздно могучие пришельцы с неба прилетят за ними. Главная их святыня – космическая шлюпка, которая стоит на постаменте из чистого золота. Очень многие пираты и бандиты не прочь были утащить его оттуда, но сектанты умеют хранить свои сокровища: все чужаки со злыми намерениями закончили свою жизнь на жертвенном алтаре. Странные и неприятные люди, но платят очень щедро, это не четыре золотых чекана за лесовиков, правда, и задачка у них оказалась смертельно опасной – старший оборотень с потомством, днем обычный мужик с двумя сыновьями, а вот ночью – разумная тварь, идеальный охотник. Пока Игнат их выслеживал, они убили еще пятерых, а городские власти вешали на них около трех десятков трупов.
Багги встал перед завалом, пришлось сдавать назад и искать объезд: буря хорошо погуляла по этому дикому краю – третий завал на пути.
Свен обеспокоенно крутил головой, изредка выдавая какие-то незнакомые егерю ругательства, когда на очередной кочке ремни безопасности впивались в его тело, мешая цирковому улететь в потолок. Вообще все земли говорили на общем языке, в основу которого лег русский. Была на старой планете такая страна Россия – именно ее поселенцев больше всего на Интерре. Конечно, колонию основывали несколько стран, но на момент, когда сообщение прекратилось, русских было большинство, а через три поколения на русском заговорили и остальные народности. Хотя где-то далеко на юге, там, где Игнат никогда не бывал, оставались несколько стран, говорящих на английском, но и всеобщий они знали. Пару раз егерь встречался с их купцами. Обычные люди, только сказок много рассказывали. Ну это везде так.
К руинам замка выбрались уже в сумерках, остановив багги в заросшей густой роще, примерно в нескольких километрах от развалин с одинокой башней, довольно неплохо сохранившейся.
Игнат мысленно нащупал джинна внутри себя и слегка ослабил магический кокон. «Ищи», – приказал он. Тот недовольно завозился в своей темнице, но все же внял приказу хозяина. Егерь почувствовал, как в сторону руин устремились сканирующие волны. Вскоре они вернулись, результат оказался посредственным: джинн ничего не обнаружил.
– Приехали? – спросил Свен, растирая затекшее тело, видя, что его спутник отключил двигатель.
– Можно и так сказать, – выскакивая наружу и разминаясь, отозвался егерь. – Ночуем здесь, а утром я уйду туда, а ты будешь ждать. Плохо только, что еды у нас с тобой почти нет и придется без костра обойтись.
– Может, лучше отъедем чуть подальше? Тогда и костер запалим, – предложил импресарио.
– Как же ты умудрился так долго прожить? – с издевкой поинтересовался Игнат. – Почти вся нелюдь чует костер за несколько километров.
– А что, вокруг есть нелюдь? – сразу же забеспокоился тот.
– Нет, но лучше думать, что есть, – дольше проживешь. Некоторые виды тварей совершенно невозможно засечь.
– Слушай, егерь, а мне всегда было интересно, каково жить с духом, или у тебя кто помощнее?
– Нормально жить, главное – не забывать у магичек кокон обновлять, – проигнорировав вопрос о сущности внутри кокона, ответил Игнат. – Он всегда опасность чует, лечит. Правда, может так напитаться смертью, что меня потом от его эмоций несколько часов мутит, хочется рвать, убивать, да так, чтобы кости трещали и кровь лилась рекой. Эти твари любят подобное, их надо подкармливать, а то зачахнут, убить их голодным пайком нельзя, тогда они начинают активней рваться на свободу, и вот это может закончиться очень плохо.
– А вы общаетесь? Ну так, по-человечески?
– Ты имеешь в виду «доброе утро, сожитель»? «Как себя чувствуешь?» Или: «Я сейчас убивать буду, подкрепиться не желаешь?» А он мне: «Благодарю, хозяин, давненько я не впитывал ярость боя и свет уходящей жизни». Так, что ли?
Свен заржал:
– Нет, конечно, хотя…
Игнат покачал головой:
– Таких диалогов мы не ведем. Если он что-то чует, он посылает мне образ или выполняет приказ. Он не человек и не добрый джинн из сказок, который выполняет желания, а злобная чужая сущность, которая подчинит меня мгновенно, стоит предоставить ей шанс. Ладно, давай по половине лепешки и по куску вяленого мяса – и спать, устал я сегодня. Остатки на утро.
– А зачем мы тут? – жуя свою маленькую порцию, поинтересовался импресарио.
– Много будешь знать – плохо станешь спать, – отрезал Игнат. – Надо мне, значит. Я предлагал тебе посидеть возле логова, пару недель там будет относительно безопасно.
– Относительно, – подметил Свен.
– Ты что, думаешь, со мной безопасно? – ехидно поинтересовался Игнат. – Если я завтра сдохну там, – он мотнул головой в сторону развалин, – ты как отсюда выберешься? Здесь дикие земли. Теперь тебе до дороги минимум день, а то и два пешком, и наверняка логово тут не единственное. Речку помнишь?
Цирковой хмуро кивнул.
– Так вот, рядом с местом, где мы переправлялись, обитает одна, а может, и две очень неприятные твари. Про водяных слышал?
– Так они вроде относятся к нижней категории опасности? – удивился Свен.
– Относятся, – согласился егерь. – Это если ты на него не налетишь или если с его заводью рядом не окажешься. И я на тебя тогда даже половину чека не поставлю. Низшая категория опасности не значит, что эти твари опасности не представляют. Даже самые безопасные нелюди – просто хулиганистые фурии, этакие зубастые и уродливые человечки женского пола – могут растерзать одинокого невооруженного путника.
– Да ладно, – не поверил Свен, – видал я их в зверинце у князя Борга, они же с кулак размером, зубки у них мелкие, острые, конечно, но все равно большой раны не нанесут.
– Не нанесут, – согласился Игнат, – и коготки у них маленькие. Но если человек окажется заперт с ними и их будет много – я встречал гнездо почти с полусотней этих быстрых мелких тварей – и у него не будет оружия, то даже самого решительного они могут просто зацарапать до потери крови. Тысячи мелких кровоточащих порезов. А уж если до глаз доберутся – вешайся.
– Хватит пугать, – попросил из темноты Свен. – И так страшно, еще ты мне тут ужастики в темноте травишь. Был бы костерок, шашлык, девочки – я бы понял. А у нас за спиной место мутное, от которого жутью несет, и огня нет.
Игнат на это только хмыкнул:
– Какие же вы, люди, счастливые. Живете в своем неведении и в ус не дуете, пока лесовик не сиганет на крышу вашего фургона и не раздерет ее в клочья, как бумагу. Но вы же даже стрелять не умеете. Я вот думаю – давать тебе завтра пистолет или нет? Если я сдохну, ты хоть при оружии будешь, но что тебе с него толку, если ты только застрелиться сможешь?
– А ты не человек? – задал вопрос Свен и тут же прикусил язык – видимо, вспомнил, как называют егерей, если хотят задеть.
– Не бери в голову, – усмехнулся Игнат. – Я понял, что у тебя в мозгу проскочило, недоделками нас зовут или бесноватыми. В тот момент как мы получаем сожителя, мы перестаем быть людьми в прямом смысле этого слова, мы становимся нелюдью. Приличная семья дочку в жены мне не отдаст. Мы ходим по краю, жизнь у нас редко бывает длинной, мы убиваем чудовищ, чтобы вам, людям, жилось спокойно. Хотя и у нас могут быть семьи, и любовь, и старость, но это редко. Чаще мы умираем вот в таких развалинах в окружении мертвых нелюдей, а то и нежити.
При последнем слове он даже почувствовал, как его собеседник вздрогнул.
– Сказки, – не очень уверенно сказал он.
– Не сказки. Если нелюдь просачивается к нам через разные мелкие щели в пространстве и является жителями другого мира, как и духи с джиннами, то нежить – это уже побочный продукт.
– Продукт чего? – решил поинтересоваться Свен – похоже, он забыл, что ему страшно.
– Продукт работы ведьм. Нормальные волшебницы, даже те, кто экспериментирует с мертвыми, не работают ни с людьми, ни с тварями, во всяком случае с живыми. А вот для ведьм закон не писан. Не скажу, что их эксперименты бесполезны, но иногда они заигрываются. Отсюда и слухи про бредунов, мертвецов, поедающих живых людей. И ты ведь наверняка слышал про маленькую деревушку возле крепости графа Орма.
– Да ладно, проклятая деревня, где все умерли за одну ночь? Это же сказка, ты специально меня пугаешь. – Правда, последние слова он произносил уже не слишком уверенно.
– Это стало сказкой, которой теперь пугают детей. В то время я гостил у графа Орма, вычищал нелюдь на его землях. Работы было много. Рядом портал обнаружился, такой богатый, что я там на три месяца застрял. Граф оказался щедрым, так что работа была не в тягость, да и за закрытие портала заплатил в полтора раза больше. Я уже уезжать собирался, когда деревня опустела. Надо сказать, граф орал на меня всего минут двадцать, потом умерил свой пыл.
– А чего он орал? – не понял цирковой.
– Ну, как всегда, что я работу плохо выполнил, – усмехнулся Игнат, – это в порядке вещей. Но быстро понял, что это не моя вина. Один человек оттуда все же выжил – подросток, спрятался на чердаке. Клялся всеми богами на свете, что видел полупрозрачную бледную женскую фигуру, которая заходила в дома сквозь стены.
– Призрак? – выдохнул бывший импресарио.
– Пэри. – И Игнат услышал, как от страха у того лязгнули зубы. – Так назвали эту бледную фигуру инквизиторши, явившиеся вечером. Они спасли мне жизнь, поскольку граф решил, что я смогу справиться и с этой напастью. Двадцать мертвых крестьян – сильный удар по его благополучию. Тогда я еще почти ничего не знал о нежити. Инквизиторши заночевали в той деревне, сожгли тела мертвых и расправились с пэри.
