– Как дела? – спрашиваю.
– Хорошо. Ты куда?
– К Саньку на часок отойду. Никакого криминала.
– Охотно верю. Не будешь ужинать?
– Потом.
Отказываюсь от ужина. Какая может идти речь о еде, когда мне пообещали целого бенгала взаймы?! А ведь мама еще не знает, что в течение пяти дней у нас будет жить кот. Ну ладно, она вроде любит всякую живность, однажды голубя в квартиру притащила и два месяца держала его на балконе. Видите ли, уличные коты разодрали ему хвост, и он не мог летать. Короче, этот пернатый друг нам в ту весну весь балкон загадил. В этом плане котенок как-то получше будет.
Выхожу на улицу, здесь метет по-черному. Все дорожки, что с утра расчистили дворники, уже замело. Довольно сурово для марта. Минусовая температура будет держаться еще неделю по прогнозу, потом станет теплее. Мне уже не терпится сменить тяжелую зимнюю куртку на весеннюю, что полегче. Гулять и не думать о том, что мерзнут уши, не щурить глаза от летящего снега. Бр-р, конечно.
Внутри меня что-то клинит, и я сворачиваю в противоположную сторону от Санькиного дома. Зачем-то иду к спортивной школе. Хотя и так знаю, зачем: хочу увидеть Полинку. Ее занятия как раз таки заканчиваются в восемь. Бреду по сугробам к зданию. Когда подхожу, то сразу же поднимаюсь по ступенькам и тяну за ручку двери. У меня нет никакого терпения стоять и ждать ее снаружи, поэтому остаюсь в холле. Чтобы как-то скоротать время, рассматриваю стенды с фотографиями на стенах. Здесь, как обычно, находится информация о терактах, что делать в случае ЧС и прочее. Еще вывешен стенд с гимнастками. Засматриваюсь на то, как ровно они стоят в стойке. Натянутые, как струнки. Вот это осанка, словно в их телах металлические стержни, не позволяющие согнуться.
– Не знала, что ты увлекаешься гимнастками, – слышу знакомый голос сзади.
Поворачиваюсь к Полине и вижу ее нахмуренный вид. Ревнует? Нет. Скорее всего, устала на занятиях. У нее такая милая вязаная шапочка и черная куртка, расстегнутая. Подхожу ближе и сцепляю руки на ее талии. Волшебное ощущение, от которого притягивает к ней еще ближе.
– Меня увлекает только одна гимнастка, – улыбаюсь Полине и целую ее в губы.
Как же приятно пахнут ее волосы, ее тело. Чувствую, как бьется ее сердце. Внутри меня все горит от этого поцелуя. Кажется, что я постепенно схожу с ума рядом с ней. Не могу думать ни о чем другом, кроме ее губ. Полина зачем-то кладет свою руку на мою щеку, проводит ею до подбородка и цепляется о щетину. Черт, забыл. Она убирает ладонь и заканчивает поцелуй. Прячу свои руки в карманы куртки и отстраняюсь, чтобы дать ей немного пространства.
– Прости, не успел, – пытаюсь оправдать колючесть своего лица.
– Тебе все равно идет, – Полина довольно смотрит на меня, затем заводит глаза чуть вверх. – Завтра мы с подругами идем кататься со склона на плюхе. Если хочешь, можешь взять своих друзей и присоединиться к нам.
– Да! – пугаю ее своим прямым ответом и внезапной радостью.
Неужели я заслужил ее доверие, и она познакомит меня со своей тусовкой?! Не верится. Чтобы Полина не подумала, что я этого очень ждал, добавляю:
– Мы с пацанами как раз собирались на этой неделе покататься. Ты читаешь мои мысли.
– Круто. Тогда до завтра?
– До завтра, малышка.
Снова подхожу и целую. Меня тянет к ней магнитом, не могу выпустить ее на улицу без поцелуя на прощание. Там, на парковке, ее уже ждет отчим. Ее мама снова укатила в какую-то длительную командировку сегодня в обед. Полина говорит, что это происходит довольно часто. И если она видит маму хотя бы раз в месяц, это уже огромное везение. Про отчима Полина не особо любит разговаривать. «Какой-то он мутный», – это ее основное мнение. То и дело куда-то пропадает, не ночует дома.
Но это меня и не особо интересует. Не очень хочется пересекаться с отчимом Полинки, а тем более с ее мамой. Вряд ли я понравился бы Полининой семье. Они из богатых, а я… кота бенгальского не могу себе позволить. Черт, Санек меня ждет с тем самым котом, который в кредит. Нужно идти.
Полина выходит из здания первая. Наблюдаю, как она подходит к машине и садится на переднее сиденье. Все хорошо, теперь можно выйти и мне. Я преспокойно открываю дверь и выхожу. В кожу рук сразу же впивается мороз. Чтоб его! Сжимаюсь от холода и иду к Саньку. Надеюсь, что котенок оправдает мои ожидания и окажется восьмым чудом света. А по-другому и нельзя. Не зря же Полинка мне о нем все уши прожужжала.
Глава 3
Марина
Стою в кухне с икебаной на голове и готовлю завтрак. Сегодня выходной. В углу комнаты сидит милейшее создание. Мы уже успели с ним познакомиться с утра в ванной, когда он предпочел в качестве туалета коврик. Интересненько, что бенгальский котенок делает в нашем доме, и почему Рома умолчал о нем? Котенок пищит и рыщет в поиске еды, так смешно передвигается. Ловлю себя на мысли, что умиляюсь этому пушистому комочку. Только не это! Не хочу превратиться в ту самую женщину, которая живет с тридцатью котами. Злюсь на Рому за подставу.
– Доброе утро, – протягивает сын, выходя из комнаты.
Он, конечно же, не замечает котенка, потому как еще не проснулся до конца. Щурится и смотрит в мою сторону одним глазом.
– Доброе, – все же киваю я.
– Ничего себе! Оладушки на завтрак? Кто-то умер? – удивляется Ромка.
– Ну почему сразу же умер?! – смеюсь я. Даже немного обидно, эдакий тычок в мою сторону, что готовлю подобное только по праздникам или на поминки. – Хотела порадовать.
Ромка действительно радуется, но недолго. Теперь он замечает котенка, гуляющего по кухне. Вижу испуганное лицо сына. Он умоляющими глазами смотрит на меня. Что? Не собираюсь я выбрасывать котенка из квартиры, мне просто не хватает нескольких кусочков от пазла, чтобы разобраться в ситуации.
– Это Лорд, подарок Полинке на Восьмое марта, – говорит Ромка и берет котенка на руки, чтобы потискать.
– А-а, – киваю в знак понимания.
Ясно. Бенгальский котенок для Полины. Нехило-нехило. Иначе сказать: ничего себе запросы! Вот теперь нужно как следует продержаться, чтобы не нагрубить и не обидеть Ромку. Нельзя, чтобы сработала зависть или включился режим упреков, ведь этот кот породистый, дорогой.
– Если он будет жить у нас до восьмого числа, то ему нужен лоток.
– Есть лоток, я в комнате поставил, – гордо произнес Ромка.
– Сынок, переставь в ванную, хорошо?
Он соглашается, и тут я слышу стук в дверь. А вот это напрягает. Я никого не ждала в семь утра, никто не звонил и не писал. Понимаю, что не успеваю избавиться от полотенца на голове или переодеться из домашнего халата во что-то более презентабельное, поэтому иду открывать. Ромка заперся в ванной с котенком, наверняка показывает ему лоток, про который создание забыло ночью.
Приоткрываю входную дверь и вижу мужчину. Его зовут Марк, он живет с дочерью напротив нашей квартиры. И у него три года назад умерла жена. По-моему, от рака желудка, но точно утверждать не могу. Я по максимуму не лезу в соседские дела, если только от меня не требуется какая-нибудь помощь.
Марк выглядит обычно, ходит уже который год в одной и той же толстовке, темно-коричневой куртке, но зато в белых кроссовках, которые не совсем подходят для ранней весны. На руке часы, на ногах утепленные спортивные штаны. Кем он работает? Вот уж не знаю. Но глаза у него уставшие, поникшие, безжизненные. Избегаю всяческого зрительного контакта с ним. Кутаюсь в свой халат, пытаясь закрыть те участки тела, которые подверглись сквозняку.
– Марина, здравствуйте. У меня к вам просьба, извините. В школе, где Юлька учится, сейчас карантин, мои родители заболели. А мне нужно срочно на работу, понимаете? Не могу взять дочь с собой, мне не с кем ее оставить. Юлька еще маленькая, как бы она чего не натворила…
Он говорит немного дергано и обрывисто. Нервничает. Боится, что я пошлю его, и тогда у него не останется никаких вариантов. Пытаюсь вспомнить, сколько лет его дочери, что он не может ее оставить одну. Я тоже долго не могла привыкнуть к самостоятельности Ромы, это особая родительская фишка, понимаю Марка. Он трясется над своей дочерью, как я трясусь над своим семнадцатилетним сыном.
– У меня выходной, так что могу побыть с ней, – улыбаюсь Марку, чтобы немного успокоить его.
– Спасибо! Спасибо большое! Вы не представляете, как это важно! Спасибо! Я сейчас ее приведу.
Марк искренне радуется, вижу появившуюся улыбку на его лице. Она такая скомканная и непривычная. Наверное, редко он улыбается, разучился. Мужчина убегает в квартиру напротив и скрывается за дверью. Я в этот момент успеваю снять полотенце и пройтись им по волосам. Ромка выходит из ванной уже умытый, с уложенной прической и с котенком на руках. Красавчик! Захожу после него и вешаю полотенце. На большее времени не хватает, так как в прихожей слышатся шаги. Иду им навстречу, и передо мной возникает маленькая девочка, затем в дверном проеме вырастает Марк. Они забавно рядом смотрятся: такой мощный отец и такая маленькая дочка. Худенькая, бледненькая, но улыбчивая, в отличие от Марка, тоже в белых кроссовках. Подхожу ближе и по дороге пытаюсь вспомнить, каково это – общаться с маленькими детьми. Ведь Роме давно не шесть лет. Хотя… может, мой метод подходит к любому возрасту?
– Юля, привет, – хочу быть милой, но выглядит слишком наигранно. – Давай помогу с рюкзаком.
Марк снимает со спины дочери рюкзак и протягивает его мне. Девочка вопросительно смотрит на папу, он кивает глазами в ответ. Юля вмиг поворачивается ко мне, и тут ее рот открывается:
– Привет. Папа сказал, что я сегодня буду вашей гостьей. Это круто! Я буду делать уроки, а еще покажу вам свой канал на «Ютубе». Хотите? У меня семьдесят подписчиков. А еще мне нравятся «Смешарики», если что. Вы любите смотреть мультики? Ух ты, а это кто?
Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, на что указывает девочка. Это котенок выбрался из рук Ромы и на свою беду проходил мимо по коридору.
– Его зовут Лорд, и он подарок для одной девушки, – отвечаю я.
– Так, мне пора. Юль, давай только поскромнее, хорошо? Марина, вот вам на всякий случай мой телефон, звоните, если что. Юле я позвоню вечером, – говорит Марк. Он почти уходит, но после мнется у выхода и возвращается одной ногой в квартиру. – Я забыл, вам ведь нужны деньги на продукты, сейчас…
– У меня все готово, не нужно, – отказываюсь я и перевожу внимание на девочку. – Юль, у меня там оладушки стынут, пойдем завтракать.
Марк шепотом произносит слова благодарности и на этот раз уходит из квартиры окончательно. Юля снимает кроссовки, куртку и шапку, вешает их на вешалку и проходит за мной в кухню. Выставляю на стол оладушки, интересуюсь, что девочка пьет.
– Какао с двумя ложками сахара, пожалуйста, – отвечает она.
В этот момент почему-то ощущаю себя бариста, который готовит напитки по заказу. Но подчиняюсь, для меня это в новинку, внутри становится как-то приятно.
Из комнаты выходит Ромка в школьной форме и с сумкой. Он учится в другом лицее, там отчего-то нет карантина, так что внеочередной выходной ему не светит. Он с удивлением посматривает на юную гостью и кривит на меня глаза. Я усмехаюсь. Да, сынок, пока ты одевался, я успела обзавестись еще одним ребенком. Почти смеюсь. Рома, может, и видел раньше Юлю во дворе или на лестничной площадке, но разве он заострил бы на ней свое внимание?
– Дочка Марка, нашего соседа. Он попросил посидеть с ней, у них в школе карантин, – поясняю.
– Везет им, – грустно протягивает Рома, садясь за стол. – А ты теперь мать Тереза?
– Нет, я просто мать, Ром. Потребовалась моя помощь, вот и помогаю.
Рома замолкает и приступает к оладушкам, уминает их за обе щеки. Юля не уступает Роме по скорости и тоже ест оладушки, один за другим, только при этом еще успевает разговаривать. Таким образом я узнаю, что Марк работает отделочником, то есть занимается ремонтом в квартирах и домах на заказ. Действительно, работа пыльная, поэтому он не хотел брать с собой дочь. Потом Юля рассказывает про учителя по английскому языку, какой он строгий и требовательный. Всему классу за просто так «двойки» ставит. Еще девочка не забывает про Лорда, говорит, что папа обещал ей летом подарить кота. И теперь она придумала, какого. Наблюдаю, как Ромка хочет возразить девочке, но сдерживается в последнюю секунду, заедая свое рвение оладушком.
Я гремлю посудой в раковине и продолжаю слушать разговорчивую девочку даже тогда, когда Рома уходит в школу. Сколько же в ней энергии, остановите ее кто-нибудь! Но Юля не сдается, позавтракав, она достает из рюкзака учебники и тетради. Узнаю, что она учится всего лишь в первом классе, так вариант с самостоятельностью ребенка отпадает. Рано ей еще бродить по дому одной, Марк прав. Юля фальшивит, когда читает задание. Она проглатывает буквы в словах и оттого не понимает, что от нее требуется. Заканчиваю мыть посуду и сажусь с ней рядом за стол. Я согласилась побыть ее нянькой, значит, могу внести свою лепту в дело.
– Не спеши, когда читаешь. Здесь ты пропустила окончание, а здесь проглотила середину слова. Получилась фигня, – тыкаю в учебник пальцем и мысленно взвешиваю, считается ли слово «фигня» плохим для семилетней девочки? Надо как-то постараться и воздержаться от подобных выражений.
– Фигня! – отмахивается Юля от учебника.
Блин. Походу ей понравилось. Теперь нужно чем-то отвлечь, чтобы Юля забыла это слово. Напрягаю свои извилины, и мне сразу же вспоминается метод зеленой ручки: когда делается акцент на верно выполненном задании, а не на ошибках. С Ромой прокатывало. В свое время он отвратно писал букву «а» и было непонятно, то ли это «а», то ли «о». Я не ругала его за подобное написание, помню, как в черновиках подчеркивала зеленой ручкой красивые буквы. Роме это нравилось. После он старательно выводил каждую букву, и через месяц я подчеркнула зеленой ручкой все, что он написал в тетради. Этот метод работает, правда, я уже начала с ошибок… наверное, это заложено в нас: автоматически видеть сначала плохое и только потом хорошее. Хочу исправиться.
– Ты здорово произносишь буквы «р» и «л», даже взрослые не всегда могут похвастаться таким произношением.
– Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет, – быстро и гордо произносит скороговорку Юля, затем делает остановку, чтобы перевести дыхание и говорит: – Папа научил.
Марк занимается дочерью, похвально. Он не сбагрил ребенка бабушкам и дедушкам по типичному сценарию, воспитывает ее сам. Это заслуживает уважения.
Вместе с Юлей читаем задание, тактично выделяю слова, где девочка проглотила буквы. Она повторяет за мной. Почти идиллия, мне нравится помогать ей. Это возвращает меня в те времена, когда Рома был маленьким. И только сейчас приходит осознание того, что раньше было проще. Чем взрослее он становится, тем больше вырастают его проблемы. Бенгал не в счет.
– Теть Марин, я всё, – дергает меня за халат Юля.
Юля хорошо пишет, говорю ей об этом, и девочка широко улыбается. Она встает из-за стола и бежит в сторону котенка. Лорд подрывается с места, чтобы убежать от своей преследовательницы. В квартире становится шумно от детского смеха и топота маленьких ножек. Мне нравится наблюдать за тем, как Юля играет с котенком, словно смотрю старый фильм.
Внезапно меня отвлекает телефонный звонок, это коллега с работы. Отвечаю.
– Мариш, тут молодой человек требует твой номер дать, – говорит она.
– Кто? – примерно понимаю, о ком идет речь, но все равно машинально спрашиваю. Хочу услышать это снова.
– Как-как? – интересуется коллега у клиента и возвращается к телефону: – Кравцов Сергей.
– Ему можно, пусть.
Коллега быстро прощается и кладет трубку. Думаю о Кравцове: все-таки какой странный товарищ, не поленился заехать в цветочный магазин за моим номером. Мелочь, а приятно. В ту нашу встречу он попросту забыл об этом, протрезвев, вспомнил.
«5 марта в 18:00», – тут же приходит мне сообщение.
Чувствую себя малолеткой, которой бойфренд прислал долгожданную эсэмэску. Точно так же Рома радуется, когда ему Полина пишет. Вот только я уже давно не девочка. Почти уверена, что ни к чему хорошему это общение не приведет. Сережа явно что-то задумал. Против ли я этого «задумал»? Пока не знаю.
«Буду ждать», – зачем-то кокетничаю по телефону я.
Может быть, мне этого не хватало? Какого-нибудь легкого флирта, короткого романа, парочки приятных комплиментов? Ведь именно поэтому я сейчас жду еще одно сообщение от Сережи?
– Теть Марин, пойдемте я покажу свои видео на «Ютубе», вам понравится, – берет меня за руку Юля и утаскивает в зал.
Откладываю телефон на полку, и мы вместе смотрим все видео Юли с ее ютуб-канала, потом «Смешариков». Позже я читаю ей детскую книгу, и девочка ухахатывается с «Денискиных рассказов». Еще через некоторое время она приказывает мне сесть на пол, а сама устраивается на кровати и начинает копаться в моих волосах. Делает незатейливые хвостики и плетет чуть ли не афрокосички. Это такое наслаждение, когда кто-то трогает твои волосы. Голова перестает ныть и тревожиться по мелочам, становится так легко и хорошо, что от восторга хочется прикрыть глаза и поспать часок другой. Но косички и хвостики – только часть от всего плана. Юля не сидит на месте ни одной минуты, не успеваю очнуться от релакса, как она уже стоит и просит у меня кисточки и краски. Приходится подчиниться.
Мы осторожно заходим в Ромкину комнату. Юля запрыгивает на сложенный диван и рассматривает маленькую подушку с орнаментным рисунком, а я тихонько ищу в письменном столе принадлежности для рисования. Каждый выдвинутый шкафчик становится для меня некой пыткой. Я давно зареклась не лазить по Ромкиным вещам, поэтому боюсь наткнуться на что-то внезапное. Быстро выдвигаю ящики, окидываю взглядом и сразу же задвигаю. Мысленно про себя повторяю: «У ребенка должно быть личное пространство»; «Мой сын взрослый, он знает, что делает»; «Я хорошая мать». Прежде, чем найти краски, натыкаюсь на несколько взрослых журналов по типу «Плейбоя», почти не смотрю на оголенных девиц на обложках. Странно, думала, что сейчас принято хранить такое в телефоне. Встряхиваю головой и вытаскиваю краски с кисточками из стола. Вздыхаю с облегчением, ведь взрослый журнал – это самое малое из того, что может попасться в вещах подростка. К счастью, мне не встретились припрятанные сигареты, вскрытая пачка презервативов или еще чего похуже. Мой сын держит планку хорошего мальчика, и я этим вполне довольна. А журналы, что журналы? Это нормально, это хорошо, наверное.
Следующий час Юля рисует красками человечков и домики, цветы и солнышко, воздушные шары и платья. С каждым из рисунков прибегает ко мне на кухню, чтобы показать. Я разогреваю обед и ставлю на стол. Девочка быстро съедает свою порцию. Потом мы делаем математику, и Юля удивляет меня быстрым счетом. Замечаю дырку сзади на воротнике ее кофты.
– Сними, я зашью.
– А можно я? – спрашивает Юля.
Чуть ли не до самого вечера учу ее шить. Это затягивает. Вернее, не шитье, материнство затягивает. Мне слишком нравится общаться с Юлей. Мы столько всего успели за сегодня! Чувствую себя полноценной и легкой, конечно, уставшей, но счастливой.
Не помню как, но Юле все-таки удается уговорить меня поиграть с ней в карты. В «дурака» у нас плохо получается, приходится начать с «пьяницы» (нет, о названии игры умалчиваю, просто говорю «другая карточная игра»). Марк звонит дочери именно в тот момент, когда Юля обыгрывает меня в карты.
– Алё, пап. Да мы тут играли в карты! Представляешь, я выиграла! Фигня все это, – как и полагается, Юля вставляет новое слово в разговор.
В телефоне слышится голос Марка. Похоже, он спокоен, доволен, что с его дочерью все в порядке. В этот же момент домой возвращается Рома.
– Мам, мы с пацанами пошли на плюхах кататься! – сын оставляет рюкзак чуть ли не на пороге и хочет улизнуть.
– И я хочу! И я хочу! – услышала Юля и теперь пытается упросить отца. – Пап, хочу на плюхе кататься, пожалуйста!
Она выслушивает ответ Марка и часто кивает. Заканчивает с ним разговор и радостно смотрит на меня:
