– А что же мне сейчас в вену вводили? – настораживаюсь.
– Ах, это… – доктор смущённо чешет затылок. – Понимаете, моему сенбернару ветеринар назначил лечение. По пути на работу, в ветеринарной аптеке я купил лекарство. А тут – вы… Надо срочно спасать, на счету каждая секунда. Вот и пришлось, вместо собаки вводить лекарство вам…
Слушаю доктора, и даже не знаю: гавкнуть мне на него или, наоборот, хвостом вильнуть? Пришёл домой, жена сидит перед телевизором, а в руке у неё… Что бы вы думали?! Упаковка «бубутозы»!
– Ты что, – ору, – на тот свет захотела?!
Отобрал эту отраву, и швырнул в мусорное ведро. Представляете – из него тут же в массовом порядке начали эмигрировать тараканы. С тех пор, ни про какие «бубутозы» и слышать не желаю. Может быть, поэтому сейчас и не болею? Правда, ночью иногда снится всякая ерунда – то ошейник жмёт, то хвост на непогоду подламывает…
1999 г.
* * *
САМАЯ СТРАШНАЯ КАРА
(воспитательная сказка на ночь для клерков младших рангов)
Грозный владыка, султан Урюк ибн Мамелюк был одинаково суров ко всем своим верноподданным. Прежде всего, к простолюдинам. За всякую провинность свирепые янычары отсекали кривыми ятаганами их грешные головы. Впрочем, к знатным вельможам султан был ничуть не мягче. Этим повелитель собственноручно посылал ларцы, содержащие шёлковый шнур, на котором тем надлежало повеситься.
Однажды султану из заморских краёв привезли в подарок набор сувенирных зубочисток. К ним прилагалась бумага с очень длинным текстом.
– Что это за трактат? – поинтересовался султан у купца, доставившего диковину.
– Это, о ослепительнейший, – купец стукнул лбом по ковру, устилающему пол, – инструкция, как пользоваться зубочистками.
– Что за глупость?! – султан под чалмой поскрёб затылок. – Это и так понять несложно. Неужели в заморских краях абсолютно всё делается по инструкциям?
– О, да, наимудрейший! – лоб купца снова соприкоснулся с ковром. – Там всё делается по инструкциям, наставлениям, указаниям, предписаниям, составленным на все случаи жизни.
– Надо же! – задумался султан. – Живут же в других странах… А мы тут хлебаем плов чювяком и рады, что ложке не обучены. С нашими указами стыдно на люди показаться. Пишем-то как? Просто: «Казнить» или, иной раз, «Помиловать». А надо бы обосновать, предписать, разъяснить…
И послал султан умнейшего из своих визирей в края заморские, учиться составлению грамотных бумаг. Попротирав в течение года по разным заморским конторам казённые шаровары, визирь с дипломом отличника вернулся в родной султанат.
– Очень, очень кстати! – обрадовался ибн Мамелюк. – Я тут, как раз, собирался послать шнурочек министру по делам евнухов и гаремов… А ну-ка, составь инструкцию и запакуй её в ларец вместе с моим «подарком», чтобы этот нечестивец расстался с жизнью не абы как, а по особым правилам.
– Прошу, о грознейший, пять дней сроку, поскольку это важное мероприятие не терпит суеты, – выписывая ногами замысловатые заморские реверансы, попросил новоиспечённый специалист-канцелярист.
– Ладно… – досадливо вздохнул султан. – Пусть поживёт ещё немного.
Прошло пять дней. На шестой день, выглянув в окно и, не увидев похоронной процессии, в страшном гневе султан вызвал к себе визиря.
– Он всё ещё жив?! – рявкнул владыка так грозно, что у неустрашимых стражей-янычар из рук выпали обнажённые ятаганы.
– Но лучше бы ему умереть, о великий, – визирь сочувственно закатил глаза, – ибо случившееся с ним страшнее смерти.
– Как это? – опешил султан Урюк, снова запуская пальцы под чалму на затылке.
– У него «тюбетейка поехала», – визирь покрутил пальцем у виска. – Рехнулся, значит…
– Да-а-а?.. – удивился султан. – Но, может быть, ты в своей инструкции описал такие ужасы, что его рассудок не выдержал?
– Ничего подобного, о могущественный! – поклонился визирь и подал султану увесистый фолиант, озаглавленный «Инструкция по использованию шнура шёлкового, тип …, артикул …, методом, обеспечивающим гарантированное…»
Не дочитав заголовка, султан открыл текст. После первой же страницы, он почувствовал, что у него самого «поехала чалма».
– Бедные, бедные заморские люди! – в голосе султана впервые прозвучало искреннее сочувствие. – Как же они до сих пор все разом не утопились или не повесились, ежедневно и ежечасно читая подобный бред?..
Заметив перемену в настроении султана, янычары подобрали оружие, кровожадно приглядываясь к упитанной шее визиря. Но владыка был настроен вполне милостиво.
– Хотя моё указание в точности не выполнено, тем не менее, ты достоин награды, – ибн Мамелюк благосклонно похлопал визиря по плечу. – Благодаря тебе я войду в историю как самый милосердный монарх, обходившийся без кровопролитий.
И впрямь, с той поры он уже не посылал шёлковых удавок провинившимся вельможам. Достаточно было одной лишь инструкции. 2002 г.
* * *
БАБУЛЯ, СКАЗКУ!..
(диалог начитанной бабушки и её эрудированной внучки)
Внучка (дёргая бабулю за рукав): Ба-а-б, хочу сказку! Ну бабу-у-у-ля-а-а!.. Ну, расскажи-и-и-и…
Бабуля (с трудом отрываясь от «Трёх мушкетёров»): Какую тебе сказку? Ну, что пристала? Ладно, хорошо, не реви. Вот, значит, слушай… (кося одним глазом в роман) Вызвал к себе, значит, король-батюшка Людовик трёх добрых молодцев-мушкетёров – Атоса, Портоса и Д`Артаньяна, и объявил им свою волю. Что, мол, повелеваю вам, ребятушки, жениться…
Внучка (тоже кося глазом в роман): А что же он про Арамиса-то позабыл?
Бабуля (озадаченно): Так… Арамис же в этот… в монастырь собрался. Ему жениться не положено.
Внучка (простодушно): Бабуль, а в какой он собрался идти монастырь? В мужской или женский?
Бабуля (в крайнем недоумении): Вот дитё-то неуёмное! (в сторону) Даже не ведаю, как и сказать-то ей… Скажу в мужской – чёрт-те что подумает. Нынче-то они – вон какие продвинутые! В женский – того не легче! (сердито) В какой – в какой… В какой укажет кардинал Ришелье, главный по тамошним монастырям, туда и отправится. Вот! И повелел король-батюшка верным своим мушкетёрам выйти во чисто Елисейско поле и пустить по стреле калёной. Где чья стрела упадёт, там и суженую искать.
Внучка (капризно морщась): Какую стрелу, бабуля?! Они же мушкетёры, значит, стрелять должны из мушкетов.
Бабуля (горячась): С каких таких мушкетов? Ружжа-то чем пуляют? Пулями! А пуля, говаривал Суворов – дура, штык… то есть, стрела – молодец. В общем, выпустили добры молодцы по стреле в разны стороны. Полетела стрела Атоса в стольный град Париж и попала…
Внучка (радостно хлопая в ладоши): Прямо в нос Миледи!
Бабуля (задумчиво): А что? И то верно – так ей и надо, злыдне! Да-а… Пустил стрелу Портос и полетела она…
Внучка (указывая пальцем в окно): На продуктовую базу к тёте Симе. Там он с голоду не умрёт!
Бабуля: А стрела Д`Артаньяна попала в самое что ни на есть болото. Уж ходил он, ходил… В грязи перемазался, чуть в трясине не утоп, все ботфорты истрепал. А нашёл-таки свою стрелу. Глядь – при ней лягушка. Крупная такая, упитанная, на комарах и мухах вскормленная. И говорит она ему по-человечески: «Месье, же ву при, мон шер, возьмите меня замуж. Я – ваша судьба!»
Внучка (жалостливо): А куда ж ему теперь деваться? Констанция-то – тю-тю, померла… Тут он и лягушке будет рад!
Бабуля (порываясь продолжить чтение): Ну, в общем, взял он её, и пошёл… Куда? Ну, куда… Конечно, в терем короля-батюшки на званый пир. За столы дубовые, за скатерти браные… (снова углубляется в роман)
Внучка (нетерпеливо): Бабуля, ты не отвлекайся. Они что, поженились?
Бабуля (являя лик великомученицы): Кто? С кем? А-а-а… Д`Артаньян с лягушкой?.. Нет, милочка. Ты что, забыла кто он по паспорту? То-то же. Ещё не родилась лягушка, чтоб пережить смогла французскую пирушку!.. 1997 г.
* * *
ВОПРЕКИ ЗАКОНУ НЬЮТОНА
(лирическая история о том, как практическая автомеханика оказалась круче теоретического закона сэра Исаака))
Бережно держа в охапке (как бы не помялись!) цветы, упакованные в прозрачный, хрустящий кулёк и, прижимая к себе локтём пакет с подарками, Мишка Таратайкин ехал в тесном автобусе. Внезапно, общественное транспортное средство резко затормозило и все, кто находился в салоне, повинуясь какому-то там по счету закону Ньютона, по инерции качнулись вперёд. Не удержавшись на ногах, Мишка рухнул на спину дамы баскетбольного роста, которая стояла впереди, в последнее мгновение успев для подстраховки выставить локоть. Цветы были спасены, но дама, нос к носу обернувшись к Мишке, сурово провозгласила голосом Фемиды:
– Что, с утра уже набрался? Пить надо меньше! Между прочим, приличные люди в таких случаях извиняются.
В принципе, Мишка мог бы отнести себя к приличным людям, но своей язвительностью дама начисто отбила у него желание произносить что-то покаянно-вежливое.
– Это пусть шофёр извиняется, – сердито отреагировал он. – Мне откуда знать, что он раньше дрова возил?
– А что шофёр? – откуда-то спереди из-за перегородки рявкнул мощный бас. – Я что, виноват, что этот козел на своей «Вольве» выскочил у меня перед самым носом?
Дама, пострадавшая от Мишкиного локтя, не теряя надежды добиться извинений, гневно апеллировала к общественному мнению:
– …Ни малейшего уважения к старшим! Полная развязность, беспардонность и нигилизм! Будь у меня такой сын, я бы ему уши оборвала и секла каждый день, как сидорову козу! – потрясала она крепко сжатым кулаком.
– Будь у меня такая мать, я бы сбежал из дому на следующий же день, как только на свет появился! – запальчиво провозгласил Мишка.
У дамы от возмущения глаза стали большими и круглыми, как юбилейные рубли старой чеканки. Она, казалось, не находила слов, потрясённая подобной дерзостью. Но её тут же подстраховала интеллигентная особа в норковой шапке и изящных импортных очках:
– У моей соседки по дому некие невоспитанные молодые люди вчера украли вывешенное для просушки белье. Всё сняли, бессовестные, вплоть до последнего бюстгальтера! – неизвестно с какой стати заговорила она о краже, шерлокхолмсовским взором пронизывая Мишку. – Между прочим, всего лишь через час их поймала милиция… – многозначительно добавила она.
Мишка тут же почувствовал себя очень неуютно, словно это именно он не только украл, но и надел на себя названную ею интимную деталь женского гардероба. Настроение резко пошло вниз. Однако на выручку Мишке пришёл пьяненький мужичок, который дремал у окна:
– Ну, ч-чё пр-ристали к пар-рню? – с трудом выговорил он. – Может у него пр-раздник? – и неожиданно запел. – Видно не судьба, видно не судьба, видно нет любви, видно нет любви!..
– Замолчите немедленно! – оборвала его травмированная дама, успев убавить размер глаз. – За собутыльника решил заступиться? Вот и ты, – взглянув на Мишку, она многозначительно покачала головой, – будешь точно таким же. Копия! Не дай бог, кто за тебя замуж пойдёт…
– Да я вот теперь и думаю: стоит ли жениться вообще? А то нарвёшься на такую домомучительницу! – с сарказмом огрызнулся Мишка, выходя из автобуса на три остановки раньше.
– Нахал! – крикнула ему вслед морально травмированная дама.
– Базарная торговка! – не остался в долгу и Мишка.
Двери захлопнулись. Автобус пошёл дальше, а до него все ещё доносились гневные филиппики рассерженных дам.
– Таких толстокожих ничем не прошибёшь!
– Ни стыда, ни совести! Вот в наше время…
Приминая ботинками талый снег, Мишка размышлял: а стоит ли ему идти туда, куда он ещё совсем недавно направлялся в самом радужном настроении? Его мысли перебила сердитая воркотня, доносящаяся из-под капота синей «Нивы», стоящей неподалёку.
– Вот, блин, зараза! – сокрушался небольшого роста, крепкий, жилистый мужчина на шестом десятке. – Куда ж она подевалась-то?!
Мишка немного поколебался и, испытав внутреннее сочувствие к мученику отечественного автопрома, предложил свою помощь. «Заразой», которая невесть куда пропала, оказалась искра на свечах зажигания. Уже достаточно опытному автомеханику, каковым был Мишка, найти её никакого труда не составило. Хозяин «Нивы», запустив двигатель, с восхищением пожал ему руку.
– Ну, ты молодец! Я столько лет за рулём, и то, без разумения. Может, подбросить?
Но Мишка, уже остывший после недавней дискуссии в автобусе, решил идти пешком. Он неспешно шагал, небрежно, как веник, держа букет. Сегодня ему предстояло познакомиться с родителями будущей невесты.
…Впервые Ирину он увидел ещё в начале зимы, когда лежал в больнице. «Залетел» он в хирургию из-за аппендицита. Прооперировали его удачно, и уже на третий день он вовсю бродяжничал по больничным коридорам, изнывая от безделья и скуки. Бесцельно болтаясь по вестибюлю, он случайно заметил девушку приятной наружности, которая уговаривала дежурную медсестру пропустить её к бабушке. Время было не приёмное, и медсестра с большой неохотой предложила пригласить старушку в вестибюль. Но нужно было минут десять подождать. И тогда роль больничного Гермеса взял на себя Мишка, за что удостоился признательной улыбки незнакомки. Весь вечер он вспоминал её и вдруг поймал себя на том, что очень надеется увидеть эту девушку и завтра. Однако её бабушку наутро выписали. А через какое-то время из больницы вышел и Мишка.
Весь декабрь он прожил в какой-то странной душевной летаргии. Иногда встречался с друзьями, иногда захаживал на какие-то культмеропроятия в ДК. Всё это быстро приедалось и вызывало острую тоску. Раздражали и вульгарные особы, с которыми, видя его состояние, усиленно пытались познакомить приятели. Даже любимый, им Новый год прошёл тускло и незаметно.
В один из оттепельных февральских дней Мишка шёл по улице и вдруг (снова это «вдруг»!) увидел что-то знакомое в девичьей фигурке, движущейся ему навстречу. С непонятным волнением всматриваясь в неё, он почувствовал что-то наподобие удара высоковольтным разрядом из центрального провода катушки зажигания… Сомнений быть не могло: шла она! Та самая… Когда они поравнялись, Мишка выпалил, ощущая, как внутри у него что-то гулко забилось:
– Здравствуйте! Вы меня не узнаете?
– Нет… – девушка настороженно посмотрела в его сторону, очевидно, не желая задерживаться.
– Вы навещали в больнице бабушку. Кстати, как она?
– А-а!.. Припоминаю вас… – взгляд девушки смягчился. – А вас что, очень волнует её здоровье?
– Места себе не нахожу! – Мишка прижал руку к груди. – А давайте её навестим?
– В следующий раз – обязательно, – снова одарив его улыбкой, девушка зашагала дальше.
Мишка стоял растерянный, не зная, как быть. Это абсолютно не походило на прежние сценарии знакомства. Особенно, на «дискачах». Там лишь намекнёшь – и виснут, и липнут, и предлагают… Боясь, что она снова исчезнет, и теперь уже безвозвратно, он развернулся, и пошёл вслед за незнакомкой. Конечным пунктом, куда направлялась девушка, был детский сад. «У неё что, ребёнок?» – насторожился Мишка. Где-то там, в глубине души, это его почему-то укололо, и он медленно побрёл домой.
Прошла неделя. Незнакомка не забывалась. Сам не понимая почему, в один из ранних зимних вечеров Мишка направился к тому детсаду. Из его дверей выходили мамы и папы и вели по домам своих чад. Вдруг, вместе со всеми вышла и та девушка. Почему-то она была одна.
– О-о, здравствуйте! – изобразив удивление, воскликнул Мишка. – А у вас кто тут?
– У нас тут – я, – незнакомка смотрела на него с нескрываемой иронией. – Я здесь работаю. А вы, я так понимаю, здесь «чисто случайно».
– Ну, конечно! На добровольных, общественных началах, слежу за общественным порядком. Вас, например, могу проводить до дому – вечер уже, темно…
К его радости, чуть заметным кивком она выразила своё согласие. Но проводить её удалось только до угла пятиэтажки, в которой она жила. Его намерение дойти до подъезда, она пресекла лаконичной сентенцией:
– Ямщик, не гони лошадей!..
Так продолжалось неделю. Потом другую… За всё время их знакомства, он только и смог узнать, что она в прошлом году закончила педучилище, что её папа – отставной моряк, они с мамой работают на заводе. Младший брат служит на флоте. И все. Сплошная «терра инкогнита». Мишка попытался пригласить её на танцы, но она отказалась.
– Двадцатилетним «старухам» там делать нечего, – категорично отрезала Ирина.
Лишь пару раз они сходили на выступления местных дарований. Впервые проводив Ирину до подъезда, Мишка наконец-то рискнул её поцеловать.
– Вы… выходи за меня замуж? – решился предложить он.
Мишка никогда бы даже не подумал, что это так трудно будет произнести.
– Так скоро? А ты подумал, как следует? – усмехнулась Ирина. – Хорошо. Послезавтра день рождения мой и бабушкин. Мы с ней родились в один день. Если хочешь – приходи, познакомишься с родителями. Как раз выходной, они будут дома. Но только договоримся: для них ты – всего лишь мой знакомый. Я пока ещё ничего не решила. Да и ты – вдруг, передумаешь?
