Потом в кабинет ворвался Капуста и подсунул приказ о его назначении на должность начальника отдела, налив мне стопарик водочки.
Потом в кабинет вплыла машинистка Марина с бокалом шампанского и приказом о предоставлении ей годового оплачиваемого отпуска.
Потом ещё кто-то приходил, что-то давал подписывать, поил какими-то спиртными напитками.
В конце-концов я напился так, что заснул и свалился под стол.
– Сынуля! Что с тобой!? Ты жив!? – разбудил истеричный голос мамы, которая с трудом вытаскивала меня из под стола.
На улице было уже темно. Видимо, я проспал под столом полдня. За это время ко мне принесли и рядом с моим телом положили кучу каких-то бумаг, с огромной запиской: «Уважаемый Аполлон Эдуардович! Это всё надо подписать!»
Пока я разбирал эту кучу бумаг, мама хлопотала вокруг меня.
– Какой ты умница, сынуля! – восхищалась она, – Теперь хоть квартирку отремонтируем! Завтра же отправь к нам бригаду строителей!
– А тут хоть строители есть? – задумался я.
– Да хоть кого-нибудь пошли! – настаивала мама, – Ты же начальник. Я пытался разобраться что за бумаги я должен был подписать, но мама мне не дала это сделать.
– Бросай эту ерунду! – закричала она, – Ты опять трусы не менял – пошли домой! Кстати, у тебя должна быть персональная машина с водителем, а ну вызывай!
Но машины, равно водителя в конторе не было, как и других рабочих и служащих шараги, разбежавшихся отмечать моё избрание.
Пришлось идти домой пешком. По пути мама продолжала излагать план действий:
– Мне из этого дурдома, то есть, школы, уходить надо, иначе от этих дебилов и шизофреников и их родителей – педарасов и проституток я с ума сойду! В общем, назначишь меня своей секретаршей!
– Мама, ты что!? – изумился я.
– Знаю-знаю, сынуля, что на такие должности директора своих любовниц берут. Но ты же не любовницу а маму свою на работу устраиваешь. А работы там никакой нет, так что я хоть домохозяйством займусь, а то с этими дебилами и шизофрениками некогда пыль вытереть.
Дома уже ждал со своими предложениями папа.
– Вот что, сын, – заявил он, – раз ты в люди выбился, выведи в люди и отца своего, которого его ученики за человека не считают. Короче, назначь меня своим заместителем.
– Папа, мама уже…
– Знаю-знаю, сын, мама хочет по-человечески похозяйничать по дому, а я хочу по-человечески отдохнуть. Я, знаешь, лет десять на рыбалке не был, шашлык на природе не жарил. А заместителя у прежнего директора не было, да и не нужен он. В общем работать у тебя в шараге не нужно, но я хоть зарплату буду получать, да тебя, может, какой раз подменить по-семейному придётся.
Утром персональная машина за мной не приехала. Я дозвонился до нового места работы и выяснил, что среди прочих приказов, подписанных во исполнение принятых в нетрезвом состоянии обязательств, я подписал, в том числе, приказ о передаче указанной машины в полное распоряжение её водителя Виталика, который убыл с этой техникой в неизвестном направлении. Пришлось идти пешком.
Первым, кто меня встретил, был Председатель кооператива, который напомнил о моём непродуманном обещании.
– Аполло, ты обещал, что как станешь директором, любую сумму заплатишь. Так ты, как я понял, директором уже стал.
Этого ещё не хватало. Я пытался отвязаться от председателя, но тот был хуже назойливой мухи. А тут ещё появился Роберт Робертович с очередным подготовленным приказом. Но, узнав о возникшей проблеме, он поспешил её решить и срочно вызвал Главную бухгалтершу.
– Вот что, милочка, – сказал он ей, – составь акт на какие-нибудь работы и выдай по нему сему товарищу (он кивнул на председателя кооператива), сколько он попросит.
«Милочка» с удивлением посмотрела на меня, но Роберт Робертович поспешил успокоить:
– Это личная просьба нового директора.
Главный бухгалтер пошла оформлять денежные требования председателя, а Голицын объяснил мне:
– Если деньги понадобятся – на бутылку, или чё-нибудь ещё – составляй акт на какие-нибудь разовые работы сторонней организации – и дело в шляпе. По этим актам можно вторую зарплату получать.
Но не успела разрешиться одна проблема, как возникла новая. В моём кабинете со серьёзным видом и суровыми намерениями. сидели несколько ответственных товарищей, в том числе вчерашний Товарищ из горкома, чьи кандидатуры на пост директора с треском провалились.
– Аполлон Эдуардович, – строго начал он, – горком партии и главк не считают возможным утвердить ваше избрание директором!
Я опешил от такого поворота, но и тут Голицын бросился разрешать проблему.
– Товарищи, товарищи, – воскликнул он, – Аполлон Эдуардович, чтобы не прерывать производственный процесс сейчас проведет производственное совещание, а я вам объясню ситуацию…
и поспешил выпроводить меня из моего кабинета в приёмную.
– Через час подойди – я всё улажу, – шепнул мне он и извлек из известного только ему шкафа в приёмной ящик коньяка, с которым удалился в кабинет директора что-то объяснять ответственным товарищам.
А в приёмной мне протянула трубку телефона секретарша-бабуля, из которой, казалось, песок начал сыпаться. Если мама точно говорит, что все секретарши – любовницы директоров, то предыдущий директор был явно извращенцем. Звонила как раз мама, которая напомнила:
– Сынуля, ты ещё не принял меня на работу? И не забудь послать бригаду ремонтировать нам квартиру!
– Мою просьбу, не забудь, – в трубке раздался голос папы.
– Ладно, – буркнул я.
Хотя, в кабинете директора, Голицын и ответственные товарищи ещё не мог разобраться со мной, я решил успеть за это время разобраться с поручениями родителей. Да и как разбираться, если сначала надо что то делать с этой бабулькой. Не зная, как начать разговор с бабулей – секретаршей, я вежливо спросил, как мне показалось на нейтральную тему:
– Будьте любезны, сколько вам лет? Как ваше здоровье?
Бабуля, то ли являлась телепатом, то ли за многие годы работы приобрела безошибочную интуицию, но после моих слов разрыдалась и стала слёзно просить:
– Ой, Аполлон Эдуардович! Не сокращайте меня пожалуйста, а то на мою пенсию я своему деду даже водки не смогу купить! Я лучше штатное расписание изменю, вторую секретаршу в штат включу!
– А, что, вы можете штатное расписание менять? – удивился я.
– А кто ж его все эти годы менял? – разоткровенничалась бабуля, – Директора в них ни черта не понимали, как кого надо сократить или нужного человека принять – мне скажут – я и сделаю. На неделю штатное расписание раза по два меняла. Я и все приказы, все письма составляю: никто же не знает здесь кроме меня. Инженеры да начальники бумажки перебирать только могут, а составлять бумажки умею только я!
– Отлично! – воскликнул я, обрадованный такой находке, – включайте в штат вторую секретаршу! А заодно, включите в штат моего заместителя.
Пока ответственные товарищи вместе с Голицыным разрешали вопрос о законности моего избрания директором, я с помощью бабушки-секретарши успел принять на работу в качестве второй секретарши и папу в качестве моего зама. Заодно я успел выяснить, что в нашей шараге есть-таки строительная бригада, которую я немедленно отправил ремонтировать нашу квартиру.
Тем временем, из кабинета директора, в котором уединились поручик Голицын и ответственные товарищи, донесся хор пьяных голосов:
Нашёл тебя я босую, шалаву безволосую,
Семь суток в керосине отмывал!
А ты мне говорила, что ты меня любила!
Зачем же ты мне шарики крутила!?
По содержанию песни мне стало ясно, что вопрос о моем директорстве решён положительно.
Из кабинета в обнимку с Голицыным вывалились ответственные товарищи, суровые в прошлом, а ныне весьма веселые.
– Аполлон Эдуардович! – радостно воскликнул Товарищ из горкома, – Я вчера вас не поздравил с избранием, но лучше поздно, чем никогда! Поздравляю!
Он крепко пожал мне руку и затем добавил главное:
– Самосвальчик кирпичей, пожалуйста, направьте мне сейчас на дачу.
– Там во дворе для нового цеха кучу навалили, – уточнил поручик Голицын.
Я только глянул на бабулю, и та молниеносно выписала накладную и все необходимые документы.
Остальные ответственные товарищи тоже трясли мне руки и высказывали свои пожелания: отвезти им на дачу самосвал арматуры, песку, цементу и т. д… Я опять кивнул бабуле и та снова выписала ответственным товарищам накладные и все необходимые документы.
В своём кабинете я обнаружил пару-тройку пустых бутылок коньяка, а на висевшем над моим креслом портрете Генерального секретаря ЦК КПСС – рожки и усы, которые в ходе обсуждения вопроса нарисовал кто-то из ответственных товарищей.
– Ну, Эдуардович, с тебя магарыч, за все мои хлопоты! – поручик Голицын протянул мне пачку приказов, накладных, путевых листов и расходных кассовых ордеров – Подписывай, я же, всё таки, все проблемы решил!
Я, разумеется, подписал все бумаги, согласно которым Роберт Робертович получил десять тысяч штук кирпича с тонной цемента, грузовик с водителем. для перевозки стройматериалов, какую-то сумму денег из банка, а также бессрочный оплачиваемый отпуск.
Вот так началась моя деятельность в должности директора.
А продолжилась она возникновением новых и новых проблем.
В кабинет ворвался взволнованный Капуста.
– Аполлон Эдуардович! – воскликнул он, – Какая-то бредятина получается!
– ?
– Вы меня и Голицына на одну и ту же должность назначили!
– Голицына!? – я спешно пытался вспомнить, что же я понаподписывал, – Так он с сегодняшнего дня в бессрочном отпуске! Так что работайте.
– А потом?..
– Выйдет из отпуска – как-нибудь разберёмся, – я постарался отложить на потом все эти сложные вопросы.
Капуста, пожав плечами, ушёл.
Не успел он выйти, как в кабинете возникло новое взволнованное лицо. Это был прораб на стройке нового цеха.
– Аполлон Эдуардович, нам нечем цех строить: кирпич, цемент и арматуру по вашему распоряжению раздали работникам и сторонним гражданам, – озадачил меня он.
Я отправил его к бабуле-секретарше, которую попросил сообразить что-нибудь по этому поводу.
Прораба сменил Главный инженер, который огорошил меня новостью:
– У нас все цеха стоят: половина пьянствует, половина вообще на работу не вышла.
– И в чем же дело? – искренне удивился я.
– Так вы ж сами вчера подписали приказы, что за пьянки и прогулы не увольнять. Кто ж после этого работать будет? Я пытался их как то приструнить, а они: «У нас есть право на самоуправление трудового коллектива – вот мы и самоуправляемся».
– Разве я такие приказы подписал?? – ещё более удивился я.
На это Главный инженер протянул мне соответствующие приказы. Интересно, что же я ещё понаподписывал? Но не подписывать такой приказ, хоть по-пьяному, хоть по-трезвому мне нельзя было, иначе в местной печати объявят козлом. Это последнее условие принятых на себя по пьянке обязательств я помнил очень хорошо.
Я пообещал Главному инженеру что-нибудь придумать, а на данный момент порекомендовал ему успокоиться и чтобы снять напряжение – присоединиться к пьянствующим рабочим. И он ушёл.
Пришла Главный бухгалтер, заявившая, что невозможно получить деньги из банка, ибо все деньги из кассы получил Председатель кооператива, а из-за отсутствия машинистки платёжки некому печатать.
– Не вышла на работу, или запила? – высказал я версию.
– Да вы же сами приказ вчера подписали об её отпуске на целый год.
Пришлось опять обращаться к бабуле-секретарше, которая всё ещё соображала, что же делать со строительством нового цеха, в связи с раздачей мною всех стройматериалов. Бабуля пообещала когда-нибудь напечатать платёжки.
В это время с выпученными глазами прибежал начальник отдела кадров.
– Аполлон Эдуадыч! – воскликнул он с порога, – Нас громить будут!
– ?!!
– Вся районная и городская шушера и шантрапа узнала, что у нас за прогулы, пьянство и разгильдяйство не увольняют и прибежала на работу устраиваться. А вакансий то уж нет! Так они бить стёкла начали! И к вам рвутся!
Из глубины здания донёсся звон стёкол, какие-то вопли.
– Что делать, Аполлон Эдуардович!? – испуганно вопрошал кадровик.
– Смываться надо и милицию вызвать! – первое, что пришло в голову мне.
Кадровик по моему совету молниеносно смылся, не вызвав милицию.
За ним последовал и я, напоследок дав поручение секретарше-бабуле вызвать милицию.
Дома, куда я смылся, строительная бригада, отряженная мною для ремонта, тоже пьянствовала, а на моё удивление резонно заметила, что их за это не уволят, ибо я сам же издал соответствующий приказ. Пропьянствовав целый день, они ушли и ничего не сделали.
Потом пришли папа и мама. Поблагодарив за приём на работу, они огорчили сообщением, что директор школы, несмотря на назначение на новые должности, заставил их отрабатывать в соответствии к КЗоТом 2 месяца.
– Но ты, раз принял нас с мамой на работу, то зарплату начисляй! – дал мне указание папа.
Прибыв на следующий день в шарагу, я обнаружив целый ряд выбитых окон и гору побитой мебели – результат возмущения разгильдяев и пьяниц, которым отказали в приеме на работу. У входа группа милиционеров, которые, приехали, видимо, с большим опозданием, вежливо уговаривали небольшую группку погромщиков разойтись или сдаться. Но погромщики не внимали увещеваниям и в ответ на них только выкрикивали:
– Душители гласности! Не даёте устроиться на нормальный завод, где можно по человечески работать! Зачем же тогда перестройка?!
