– Мне нравится, – поддержал Пьерше. – Только важная поправка: укажи, что рубрика учреждена от имени императора. Так наша инициатива получит больше веса, а Мешерие, когда всё вскроется, будет труднее обвинять нас. Аурелию распишем, что опросы будут проводиться на благо государства, для изучения обстановки… Ему такое понравится. Ну а потом, когда дойдёт до последствий, посмотрим на лицо старика.
И Пьерше громко рассмеялся, предвкушая новую схватку с врагом.
* * *
Сколько Кэрел себя помнил, он умел наблюдать. Он наблюдал за родителями, которые бились над очередным бесполезным экспериментом в сумеречной, занавешенной комнате; он наблюдал за движением воды в сельской речке – коричневатой, с бурым илом на дне, обрамлённой бесконечными горизонтами полей; он наблюдал, молча переминаясь у обшарпанного окна гимназии, за группками зубоскалящих одноклассников; он с любопытством наблюдал за снующими по улочкам провинциального городка прохожими, пытаясь угадать по лицам их тяготы; он наблюдал за движением дождя в самый разгар бури. Возможно, этой способности Кэрел научился, благодаря огромному количеству книг в домашней библиотеке и монотонным сельским пейзажам, кроме которых в его детстве было не так много развлечений. Он настолько привык наблюдать, что делал это уже почти машинально, и иногда его раздражало, что это стало словно его второй натурой – может быть, даже первой, тогда как он сам, настоящий, ушёл в тень. Мир не всегда замечал его, а Кэрел, наоборот, изо всех сил стремился постичь закономерности мира – но чем дальше, тем запутаннее они ему казались.
Он направлял свои импульсы вовне, в необъятную и неоднородную массу, а та, как эхо, возвращала ему реакции в виде слухов, умонастроений или происшествий. Он обрабатывал эти отклики не замечающих его нордов, пристально разбирая их мельчайшие трепыхания, и снова запускал туда свои невидимые щупальца. Он был исполнителем, который решал поставленные перед ним задачи, но сам оставался бесплотен.
И Кэрел продолжал наблюдать, сидя по правую руку от Аурелия и не спеша подцепляя вилкой салат. Снова и снова – он становился свидетелем живого хода истории. Как всегда. Как сейчас. Он видел, что Аурелий взбудоражен, но тянет время, чтобы соблюсти приличия, – а может быть, просто смущён и не знает, с чего начать. А вот между Пьерше и Сепиру за последние месяцы установилось гораздо более сильное притяжение, чем прежде, и они то и дело перешучиваются исключительно между собой.
Менялась сама жизнь вокруг них: Королевство Дроу на востоке вышло из летаргического сна, вспомнив старые обиды; вездесущая магия повсеместно проникала в быт, привнося такие комфортные мелочи, как холодильные камеры или безопасные конфорки для приготовления пищи; устройство Белой империи усложнялось, вступая в пору перемен и острых дискуссий…
На этом месте Аурелий прервал философские размышления Кэрела.
– Друзья, я должен сообщить вам две новости. Одна касается лично меня, другая – преступления. С какой начать?
Спокойствие, с которым он упомянул о трагедии, глубоко всех поразило. Что-то точно произошло с их другом во время путешествия. Раньше они делились почти всем – как стайка выброшенных из гнезда птенцов, которые сбились в кучку, чтобы было проще летать. Аурелий изменился: стал более отстранённым, независимым. Выдерживает срок, прежде чем сообщить им нечто важное.
– Давай про личное, – выбрал Пьерше.
– Хорошо. – Аурелий смущённо усмехнулся. – Я влюбился.
– Да ладно? – Несмотря на изумлённый тон, было видно, что Сепиру испытала явное облегчение от этой новости.
– Да. Вы случайно ещё не начинали искать мне невесту?
– Давайте, давим Аурелию на чувство вины! – Пьерше тут же развеселился. – Разумеется, мы уже начали поиски! Я каждую невесту посещал лично… – Он сокрушённо откинулся на спинку стула, закрывая ладонями лицо. – Как ты мог! Только не говори мне, что теперь все мои усилия пропадут даром!..
– Страшно представить, на предмет чего ты их оценивал, – фыркнула Сепиру. – И по сколько недель.
– Мой совет тебе, детка, – граф расплылся в снисходительной улыбке, – завидуй молча, раз сама не можешь похвастаться таким же успехом у противоположного пола.
– О, неужели? Да что ты знаешь о моей личной жизни? Может, я тоже клею юношей каждый вечер, как объявления на фонарные столбы.
– О, неужели? – тут же спародировал Пьерше. – Давай тогда померяемся.
– Чем же это, не пойму? – нахмурилась баронесса. – Размером груди, что ли? В таком случае я определённо выиграла. Даже ростом ты на сантиметр ниже меня.
Граф расхохотался.
– Когда ты успела стать такой вульгарной? Что бы сказала твоя матушка…
– Матушка моя далеко и ничего не узнает, если только ты ей не наябедничаешь.
– Так кто она? – Кэрел с любопытством обратился к Аурелию, возвращая ему внимание.
Тот не спеша, завершая трапезу, отпил из бокала крови – императорскому двору поставляли настоящую, а не искусственный суррогат на основе плазмы животных, – прежде чем что-либо ответить.
– Как бы сказать… а вы угадайте, – прервав себя на полуслове, он хитро улыбнулся.
– Так, предчувствую, что следует приготовиться к чему-то экстремальному, – философски заметил Пьерше. – Ладно, допустим худшее: она из старой аристократии.
– Нет.
– Из коммерсантов? – приподнял бровь Кэрел.
– Нет.
– Разведённая вдова? – Это предположение принадлежало Сепиру.
– Нет.
– Артистка, безродная сирота, служанка?
– Три подряд нельзя загадывать, Пьерше.
– Но ты не улыбнулся, значит, нет. Я тебя насквозь вижу. – Граф Круазе погрозил пальцем. – Кто же, человек, что ли?
– И снова нет.
– Да что ж такое! Ну хоть опиши её.
– Она необыкновенная, – рассмеялся Аурелий. – Я знаю, ты мне не поверишь.
Пьерше всплеснул руками.
– Вот это мастер! Непревзойдённый литературный маэстро.
– Островная эльфийка? – вдруг предположил Кэрел, и император кивнул.
– Так-так-так, всё ясно, – прищурился граф Круазе. – Ты же ей не раскрылся?
– Нет. Поэтому не знаю, как Шиа отреагирует, узнав, кто я. Она младшая сестра Геасфель и обещала приехать вместе с ней. Мне надо будет поговорить с Шиа… И тогда посмотрим. Может быть, я зря взбаламутил вас, – вздохнул Аурелий.
– Нет, ну почему же. Будь что будет… – философски протянул друг. А затем, точно придя к какому-то выводу, задорно захлопал в ладоши и кинулся тормошить Аурелия. – Ай да друг, ай да молодец! Кто бы мог подумать. А мы-то гадали, чего он такой весёлый стал. А он загулял, ясно-понятно!.. О да, ты нам всё-всё расскажешь! Во всех подробностях. С эльфийками я ещё не знакомился, – многообещающе подмигнул Пьерше.
– Отстань. – Аурелий со смехом скинул с плеча его руку. – Вот в этом как раз нет ничего необычного.
– В чём? – переспросил Кэрел.
Друзья недоумённо посмотрели на него – он на них, потом понял, о чём шла речь, и порозовел.
– Мне иногда кажется, что Сепиру точно бывала в борделе, – закатил глаза Пьерше. – А вот Кэрел у нас такой тихоня, такой паинька! И как только в своих иносказаниях газетных не запутается.
– Сам понял, что сморозил? – нахмурился Аурелий.
Сепиру тоже возмутилась:
– Ты дурак?!
– Да ладно вам! – отмахнулся Пьерше. – Эй!.. Серьёзно? – Он посмотрел на смущённого Кэрела, на Сепиру, которая молча покрутила пальцем у виска, и снова на недовольного Аурелия.
Тот демонстративно отвернулся, сложив руки на груди.
– Ну ладно! Ладно, извиняюсь, сказал, не подумав. Дурацкая шутка, – сдался граф Круазе. – Кэрел, прости, пожалуйста.
– Всё нормально, – спокойно ответил князь Мелирт, и по выражению его лица было трудно сказать, какие эмоции он на самом деле испытывает.
– Да конечно, он всегда был придурком.
– А ты не поддакивай, – возмущённо обернулся Пьерше к ехидно усмехнувшейся баронессе. – Всё, заклевали уже меня бедного… Какая у тебя была вторая новость?
– А вторая… – Аурелий, отмякая, вздохнул. – Я отыскал Арэйсу.
– Не может быть! Когда?! Где? Ведь не нашлось никаких следов, куда она пропала… – Изумлённые вопросы посыпались один за другим.
Дождавшись, пока друзья немного успокоятся, император продолжил:
– Арэйсу не была ни в каком пансионе. Когда семья отказалась от неё, мой отец тайно сделал её… я даже не знаю, как это объяснить. Кем-то вроде личной подручной, которая следила и за Брунгервильссами, и за Шайратами. Последних она убила по его приказу. Это её слова.
Повисло тяжёлое молчание. Аурелий тактично умолчал о рабском заклятии, которое связывало его и последнюю из Брунгервильссов. Никому не стоило знать этот страшный секрет, уничижающий достоинство юной аристократки, которой он надеялся вернуть её обычную жизнь.
– То есть, Шайраты всё же были в чём-то замешаны, – задумчиво начала Сепиру, но Пьерше возбуждённо перебил её:
– Вот! Вот оно! Вы понимаете, что это значит? По документам Арэйсу пропала пять лет назад. Это говорит о том, что император готовился к нападению давным-давно, это раз. А если он полагался на неё во всём – значит, не мог доверять Министерству сыска и внутренних дел, это два. Министром был Грев Брунгервильсс, его шурин. То есть Его Величество Келсий, возможно, в первую очередь подозревал даже не Шайратов, а своих ближайших родственников.
Пьерше осёкся, увидев помрачневшее лицо Аурелия.
– Эм… прости. Мне не стоило…
– Нет, ничего. – Аурелий тут же встряхнулся. – Я тоже об этом много размышлял. Думал… – Он всё-таки тяжело вздохнул. – Почему я ничего не замечал? Или, может быть, у отца тоже было мало доказательств? Может, он догадывался только по каким-то косвенным признакам и поэтому тянул с решительным шагом? И в итоге едва не опоздал… Исправил ошибку ценой жизни. Он был именно таким.
Горечь в его голосе не имела ничего общего с прежним отчаянием. С той самой ночи, как Аурелий излил Шиа все потаённые эмоции, взор его стал гораздо яснее. Теперь он исполнился твёрдого намерения узнать правду, даже если её от него всеми силами скрывали. Это – его выбор и его воля. Не родителей. Новая цель дарила мужество и – странным образом – надежду.
В обеденную комнату заглянул лакей, внося нотку будничности.
– Ваше Величество, прошу прощения, там приехала одна странная особа. У неё письмо с вашей печатью. В нём указано известить вас незамедлительно.
– Это Арэйсу, – встрепенулся Аурелий.
Вернувшись из Островной империи, он вскоре снабдил её деньгами и новой, более подходящей для столицы одеждой. Арэйсу должна была явиться под видом посыльного, привлекая как можно меньше внимания. Однако её потусторонний облик с неровными, грубо обкромсанными прядями мало кого оставлял равнодушным.
– Пойду встречу. Сегодня я вас знакомить не буду, пусть пока привыкнет ко всему. Она долго жила… в нестандартной обстановке, да и испытала многое.
– Что, и даже одним глазком нельзя взглянуть? – весело крикнул вдогонку Пьерше, но Аурелий почему-то его энтузиазма не разделил.
– С мертвецом пообщайся, веселее будет! Это мне зачем-то счастье на голову свалилось…
Закончив таким странным образом беседу, он оставил озадаченных друзей наедине с трапезой.
* * *
Пока нанятый извозчик вёз её до дворца, Арэйсу глядела на вывески и витрины магазинов, мощёные улочки и беспечно прогуливающихся прохожих; позже, из окна своих покоев, – на красивый парк и ограду вдалеке, у которой стоял почётный караул. Всё казалось знакомым и одновременно чужим, подёрнутым пеленой прошлого. Точно она превратилась обратно в маленькую девочку, которую холят и лелеют бесчисленные служанки… Да уж, в такой богатой обстановке она не находилась уже очень давно – словно и вовсе никогда, – и тем не менее Арэйсу отчётливой вспышкой помнила тот день, тот ужас, ту растерянность и тот побег.
Аурелий отдал ей комнаты, некогда принадлежавшие его матушке и большую часть времени пустовавшие, поскольку императрица Юйсинь прожила во дворце лишь первые пять лет своего брака. Арэйсу слушала пояснения по планировке, по привычке оценивая, кому и как было бы легче всего сюда забраться, и её не покидало ощущение: что-то не так. Нечто заставляло её напрягаться и держать императора в поле зрения. Ей понадобилось время, чтобы осознать: они были одни. Да, сын Келсия испытывал к ней жалость, но власть ожесточала сердца многих. И теперь, когда она должна была жить совсем рядом, в непосредственной доступности… впервые ей захотелось упасть на колени и молиться. «Только не это, Всевидящая Бездна, услышь – воля твоя, но только не это, второй раз я не переживу…»
– …Арэйсу? Арэйсу?
Аурелий, заметив, что нордианка перестала его слушать, замерев на пороге спальни, осторожно её окликнул. Вероятно, она порядком уже утомилась, на сегодня пора сворачивать экскурсию.
– Простите, Ваше Величество. – Её голос, как всегда, мало что выражал.
Аурелий постарался улыбнуться как можно мягче.
– Я понимаю, ты отвыкла от такого… Сегодня просто отдохни. Завтра я тебе покажу дворец и сад, хорошо? Если что-то потребуется, можешь позвать слуг. Пришлю парикмахера, подумай, какую причёску хочешь. Тебе сейчас что-то требуется?
– Нет, благодарю вас.
Она стояла перед ним, точно фарфоровая кукла, – руки опущены вдоль тела, прямая, завёрнутая в неподвижные складки одежды. Казалось, кто-то одел её в тёмно-серое льняное платье и можно было подойти, поднять ей локти или согнуть в талии – только внимательные тёмные глаза прогоняли наваждение, напоминая, что это живое существо. Аурелий уже заметил, что в такие моменты Арэйсу обычно нервничает. Значит, сейчас она чего-то ждёт с его стороны. Или, наоборот, не знает, чего ожидать?
– Эту неделю привыкай, а потом я тебя познакомлю с моими друзьями. Как раз приедет моя возлюбленная, – добавил он. – Она эльфийка, и вместе вам не будет слишком одиноко в незнакомом обществе.
Брови Арэйсу недоумённо взметнулись.
– Что? – Аурелий уцепился за этот слабый отголосок эмоций, пытаясь нащупать в ней хоть какое-то подобие личности.
– Нет, ничего.
– Но ты ведь что-то подумала? Я видел.
Нордианка нервно вздохнула, потупилась.
– Я подумала: «Ну и вкусы у вас в женщинах, Ваше Величество». Я прошу прощения за бестактность. Это, конечно, не моё дело.
Арэйсу быстро и лаконично опустилась перед ним на колени, а Аурелий про себя выругался, что, не заметив, сам же и надавил на неё. Её предсказание сбывалось: удерживаться от приказов было не так-то легко. Надо учесть на будущее…
– Это было лишним. Встань. – Он привычно махнул рукой. Арэйсу поднялась. – На будущее достаточно слов. И часто тебя заставляли так… извиняться?
Он не стал уточнять, что именно удивило Арэйсу в эльфийское расе, но удержаться от расспросов о прошлом всё же не мог.
– Ваш отец не был намеренно жесток, если вы об этом. Но пару раз, когда я не к месту высказывала мнение, он напоминал мне… кто я.
О да, это было похоже на Келсия, он так же беспринципно вёл себя и с министрами. И всё же…
– Не был намеренно жестоким? – воскликнул Аурелий. – Да ты посмотри на себя!
– Он не получал от этого удовольствия, – прикрыв глаза, будто объясняя ребёнку, спокойно ответила Арэйсу. – Он просто… считал, что таким образом лучше меня контролирует. Всё же я одарена большими магическими способностями. А позже, выучившись, и вовсе во многом превосходила его.
