После поступления Игоря в училище мама перестала называть его Гошей и разрешила Ирке перешить отцовские вещи, и вот сегодня она отдала Игорю отцовское портмоне и наручные часы «Чайка».
Часы были его давней мечтой. Когда Игорь был маленьким, то отец разрешал ему заводить часы, подкручивая ребристое колесико справа большого металлического корпуса. На синем циферблате под толстым стеклом помещались горизонтальные деления вместо цифр. Но самое классное – это подсветка. Если нажать сбоку кнопку, то экран часов подсвечивался мягким синеватым светом. Отец не носил часы на работу в шахту, а только «на выход», как он говорил. Поэтому они так и остались дома в коробке, когда отца погребло под завалами угля, которые так и не смогли раскопать. Игорь бережно взял часы из коробки и надел на руку. На кожаном ремешке не было дырочки для тонкого запястья Игоря, и часы свободно болтались на руке как браслет.
В портмоне так и осталось фото всей семьи в парке аттракционов, когда двойняшкам было по пять лет. Папа обнимал маму. А Игорь с Иркой корчили рожи. Игорь добавил туда свою пятерку и талоны на трамвай, что дала мама. От дома до училища ходил трамвай номер два. Пять остановок, и ты в центре, прямо у бурсы.
Понедельник, пятое октября, выдался на редкость солнечным и теплым. Под стать настроению Игоря. Он надел свой стильный прикид и отцовские часы, в ремешке которых он сделал гвоздем дополнительную дырочку. Целлофановый пакет с картинкой спелых вишен одолжила Ирка на первый день занятий.
– Сам себе потом что-нибудь купишь. Мне этот из Киева привезли. Аккуратно с ним, и чтоб отдал после бурсы.
В пакете лежала новая общая тетрадь и синяя шариковая ручка. С чем крутые пацаны ходят в бурсу? Не со школьным же портфелем?
Двухэтажное здание училища сегодня напоминало муравейник. Женское население заполнило аудитории и коридоры училища. Повсюду сновали девочки – высокие и низенькие, худые и полненькие, рыжие и темноволосые, красавицы и простушки. Русская и украинская речь перемешивались с возгласами девочек, не видевшихся целых четыре дня.
– Ганю, подивися, яка у мене нова кофта[5 - Ганя, посмотри, какая у меня новая кофта (укр.)].
– Любочка, я шукала цей кабiнет, та и не знайшла[6 - Любочка, я искала этот кабинет и не нашла (укр.)].
– Девочки, а вы не видели нашу мастачку? Мне надо сдать ей справку с места жительства.
По этажам бегали девчонки, ища расписание, номер кабинета, своих знакомых и мастачек. Игорь тоже побродил по первому этажу, не зная, куда идти. Ведь ЛЛ же говорила. Прослушал, что ли?
На первом этаже, слева от фойе, находился спортивный зал. Справа были раздевалка, кабинет оборудования (догадался по ряду котлов и электрических мясорубок) и огромная комната со сценой. Ага, актовый зал. А вот и лестница на второй этаж.
Значит, все кабинеты для занятий выше. Он пошел на второй этаж.
– Игорь! – звонкий знакомый голос окликнул его на лестнице.
– Вика, – обрадовался Игорь. – Где ты была? Я тебя искал 1-го сентября.
– Правда, искал? – курносое лицо расплылось в улыбке.
– В какой ты группе?
– Я в первой.
– А я во второй.
– Я знаю.
«Наверное, списки групп читала», – подумал Игорь и спросил:
– В какой колхоз ваша группа ездила?
– «Путь к коммунизму».
– Ну и как там было? Что собирали? Как кормили?
– Не знаю. Я не ездила. У меня освобождение по здоровью.
Игорь оглядел ее с головы до ног. Нормальная здоровая девочка. Чуть полненькая, курносая, даже симпатичная, когда улыбается. Черная юбка и шелковая блузка в цветочек.
– Плоскостопие у меня. Видишь, ботинки специальные ношу, – Вика показала на свои очень даже стильные ботинки на толстой подошве и со шнуровкой. – Поэтому и не ездила. Ты бы тоже мог закосить по зрению.
– Чего? – не понял Игорь.
– Ну принес бы справку от врача, что плохо видишь, и никуда бы не поехал. Сидел бы весь месяц дома и получил стипендию.
Нет уж, спасибочки. Дома Игорь сидел весь август. Да он и не жалел, что поехал в колхоз. Да, бывало и холодно, и тяжело, и по вечерам ходили в столовку запастись хлебом, но скучно не было. Познакомился со всеми парнями и девочками, и даже запомнил почти всех по именам. Вик в группе было четыре. А так бы пришел сейчас на первый день занятий как чужак.
– А ты почему не пошел в комсорги? – вдруг ни с того ни с сего спросила Вика.
– А что, надо было? – ощетинился Игорь. Он верил, что сделал правильный выбор. Только бы Ирка не узнала, что она теперь «сестра-инвалид».
– Поближе к кухне, поближе к начальству, – ответила Вика, переврав известную пословицу на свой лад. – Я вот староста первой группы. На первой парте буду сидеть. Учителя уважают и хорошие оценочки ставят. Еще я групповой журнал с собой ношу. Кому захочу, тому прогул поставлю. Пусть потом докажут.
Вика хихикнула, а Игоря кольнуло что-то неприятное. Но сейчас его занимало другое.
– А откуда ты узнала, что я отказался быть комсоргом? Ты же не в нашей группе?
– Секрет. Знаю и все, – ответила Вика уже знакомой фразой. – Ладно, мне пора. Если что, я пишу конспекты очень хорошо. И почерк у меня красивый. Могу дать списать. До свиданья. – Вика коснулась рукава пиджака. – Может, сыграешь на гитаре и для меня как-нибудь. – Она повернулась и поспешила вверх по лестнице.
Откуда она все знает? Но снизу по лестнице поднимались Серега и Венечка, и Игорь сразу же забыл про Вику. В руках у Вени был черный портфель-дипломат. «Ух ты, – подумал Игорь, – где он его взял?»
Игорь повернулся к одногруппникам.
– Привет, братаны. Какой у нас первый урок? В каком кабинете?
– А что за девочка? – спросил улыбающийся Веня, не отвечая на вопрос Игоря.
– Знакомая, – смутился Игорь. – Вместе поступали.
– Ага, – Веня, все еще улыбаясь, пристально посмотрел на Игоря. – Товароведение первое. Кабинет номер десять. – И парни пошли наверх искать кабинет.
* * *
Вот тут Викино обещание, что классы интересные, точно оправдалось. Товароведение и кулинарию вела одна и та же учительница по имени Елена Николаевна. У нее был диплом инженера-технолога, высший разряд повара-мастера и четверть века работы в ресторане. Казалось, что насчет продуктов и их приготовления она знала все на свете. На уроках товароведения Елена Николаевна даже про самую обычную знакомую еду рассказывала завораживающе, словно сказку. Про соль – каким она была дефицитом, и что в XVII веке, если нерасторопный деревенский ребенок нечаянно рассыпал соль, глава семьи мог его и прибить. Отсюда и пошла плохая примета – рассыпал соль, жди беды. Про картошку – как крестьяне не хотели заменить ею свою репу и устраивали картофельные бунты, но царь Петр велел заставить их сажать картофель. Про кофе, как тот же царь Петр велел боярам «по утрам кофий пить».
Повезло же боярам, подумал Игорь. Семье Игоря был доступен только кофейный напиток «Ячменный колос», да иногда растворимый кофе, купленный у соседки Клавы. Про настоящие кофейные зерна он только слышал.
На уроках кулинарии Елена Николаевна рассказывала историю происхождения блюд: откуда появилось название «бефстроганов», как в 1758 году повар осажденных англичанами французских войск придумал майонез, и многое другое.
Из продуктов Игоря больше всего заинтересовали артишоки, спаржа и бананы. И, похоже, не его одного.
– Лен Николавна, а вы сами-то видели артишок? – спросил как-то Венечка на одном из уроков.
– Нет, не видела. Только на картинках.
– А бананы пробовали?
– К сожалению, нет.
Тут не выдержал Игорь.
– А зачем тогда мы про все это учим, если даже вы, повар со стажем и опытом, никогда их не видели? Какие тогда шансы у нас?
Елена Николаевна сняла очки, протерла их носовым платком, вновь надела и негромко сказала:
– Игорь и вы, ребята, запомните, что все течет, все меняется. Империи рушатся, власть имущие приходят и уходят. Кто знает, как изменится ваша жизнь и где вы окажетесь лет через десять. Если мне не довелось повидать и попробовать эти экзотические продукты, то, может, ваше будущее будет другим. Вы будете жить в другие времена, и, как знать, может, даже будете готовить спаржу в беконе и банановое суфле.
Она улыбнулась.
– Ну, а пока учите, впитывайте и запоминайте все, что можете. Итак, записывайте. Оптимальная температура хранения бананов – это 12-13 градусов при влажности воздуха в пределах 85-90%. Зеленые фрукты, с хорошо обозначенными ребрами на шкурке, перевозятся в герметичной камере, но при этом камера не должна быть заполнена до отказа.
Глава четвертая. Три аккорда, три аккорда я тебе сыграю гордо
Сначала Игорь даже не понял, зачем им еще преподают и эстетику. Хотя Игорь не был ни старостой, ни комсоргом, но его тоже посадили за первую парту из-за плохого зрения. Он мог видеть все картинки, которые показывала маленькая сухонькая учительница эстетики Эмилия Яковлевна. А посмотреть было на что.
Игорь ожидал, что их будут учить, как правильно пользоваться вилками и ножами и какой стакан для какого вина. Все-таки кулинарное училище. Но он ошибся.
Эмилия Яковлевна объяснила разницу между этикой и эстетикой на первом же уроке.
– Многие люди путают эти понятия. Это существенно разные дисциплины. Если этика ориентирована на нравственность и мораль, определяя правильное поведение, то эстетика ориентирована на красоту и эстетическую ценность. Мы будем с вами говорить об искусстве, музыке, литературе и архитектуре. Словом, обо всем, что является красивым, гармоничным и выразительным.
«Вот тебе номер, – подумал Игорь, – а как же вилки и салфетки?»
Словно отвечая на его вопрос, Эмилия Яковлевна добавила:
– Если вы ожидали, что мы будем изучать количество приборов и фужеров на сервированном для ужина столе, то нет. Все, что касается этикета и правил поведения за столом, вы сможете найти в библиотеке. Эстетика же нужна для того, чтобы вы научились воспринимать прекрасное и не были дилетантами хотя бы на элементарном уровне.
Кто такие «дилетанты», Игорь спросил у Эмилии после уроков. Оказалось, это совсем не те, кто стреляется на дуэли.
И опять Вика оказалась права. Уроки были жутко интересные. Эмилия ставила им пластинки с классической музыкой, приносила книги с глянцевыми картинками музеев и выставок, показывала на карте, в какой стране находится Парфенон, а в какой Пантеон, и рассказывала обо всем таком, чего Игорь отродясь не слышал. Но больше всего Игоря интересовала музыка. Конечно же, Эмилия не рассказывала про рок-группы «Урия Хип» и «Би джиз». Но ее истории про оперы, оперетты, мюзиклы и концерты классической музыки были не менее увлекательными.
На одном из уроков Эмилия рассказала поучительную историю про девушку из глубинки, впервые пришедшую в оперу. Оркестр начал играть до того, как поднялся занавес. Девушка продолжала громко разговаривать. На нее шикнули сзади: «Тише, увертюра». На что она огрызнулась: «Сама ты увертюра!» Эта история стала среди студентов училища ходячим анекдотом и ругательством высшего порядка.
Серега и Венечка старательно делали вид, что эстетика – это мура. Игорь принимал условия игры и тоже писал конспект по минимуму. Но каждый урок завороженно слушал про знаменитые литературные и музыкальные произведения, архитектурные стили и исторические достопримечательности, неизведанную и красивую жизнь где-то там, за стенами 61-го училища. Где-то там за пределами железнодорожного вокзала города Стаханова высилась Эйфелева башня и кренилась Пизанская. Где-то там бил фонтан Треви и влюбленные целовались на ступенях Испанской лестницы под треск печеных каштанов. Где-то там скрипка выводила Моцарта, а где-то счастливые обладатели билетов торопились на мюзикл «Кошки». Где-то там пальцы автора касались клавиш пишущей машинки и шуршал карандаш по бумаге, создавая новые повести, рассказы, стихи и слова к песням. А где-то уже играла увертюра к «Пер Гюнту» и в зале гас свет. На уроках смешной маленькой учительницы, влюбленной в свой предмет, Игорь вдруг понял, что география его мира значительно расширилась.
* * *
Зачет на последовательность ножей электрической мясорубки провалила вся группа. Учительница по оборудованию Гортензия Ивановна, за глаза – Грымза Ивановна, оставила всю группу после уроков учить наизусть, что за чем идет при сборке мясорубки. Память у Игоря, как у будущего музыканта, была отличная, но про ножи он тоже прошляпил. Ни дипломат, ни портфель, ни даже пакет с вишнями он так себе не купил и потому ездил в бурсу с одной тетрадкой за поясом и записывал туда все предметы подряд. А про ножи не записал.
Грымза Ивановна повесила на доску плакат с картинкой мясорубки ровно на пять минут.
– Все успели записать? – и сняла его.
Не прошло и трех минут, а Игорь уже поднял руку.
– Гры… Гортензия Ивановна, я уже все запомнил. Можно сдать устно?
– Вищаненко, уже готов? Давай тогда вслух, чтобы все знали, у кого есть шансы работать в мясном цехе, а кто будет до старости болтаться в овощном и чистить картошку вручную.
Девчонки все еще хлюпали носами над своими конспектами, но тут в кабинете повисла тишина.
– В корпус ставим шнек, первой идет подрезная решетка, потом первый двухсторонний нож, измельчительная решетка с крупными отверстиями 8 или 12 миллиметров, второй двухсторонний нож, вторая измельчительная решетка с мелкими отверстиями 2,3 или 5 миллиметров, прижимное кольцо, прижимная гайка. Все.
Игорь улыбнулся.
– Ничего не забыл? – спросила Грымза Ивановна, сощурив глаза.
– Ах да, сразу после установки шнека нужно также поставить шпонку в паз корпуса, чтобы при работе мясорубки решетки не вращались.
– Молодец. Правильно. Все слышали?
Игорь засмущался. Говорила же Вика, что парням легко дается оборудование.
– Ну раз Вищаненко у нас такой умный и все быстро выучил, – продолжала учительница, – то, значит, будет принимать участие в олимпиаде по оборудованию в этом месяце.
Девчонки захихикали, а Венечка и Серега на последней парте откровенно заржали.
– Да я, это, больше ничего не знаю, – оправдывался Игорь.
– Я тебе помогу узнать побольше. Вот тебе методичка по мясорубке «Универсал». Олимпиада через две недели. Так что есть время все выучить.
– У него сестра-инвалид! – крикнул Серега с последней парты. – Нету времени учить!
Игорь зыркнул на Серегу – друг, называется.
Гортензия Ивановна продолжала:
– Займешь одно из трех первых мест на олимпиаде, и тогда освобожу от экзамена по оборудованию в конце года. Пятерка автоматом.
Игорь встрепенулся:
– Правда?
