– Все, – на меня принципиально не смотрели, как если бы на моем месте маячило пустое пятно. – Для нее это может закончиться крайне плачевной неустойкой, так что надеюсь, до тебя дойдет с первого раза.
– Дошло, – сообщил Рихт.
А потом шлагбаум поднялся, опустился за моей спиной, и меня притянули к себе. Так, совсем интимно, из-за чего я впечаталась бедрами в его бедра.
– Обжиматься, – Рихт сделал акцент на это слово, – будем только в номере.
У Гроу вытянулся зрачок, и вопреки всякой логике я прижалась к обнимающему меня мужчине еще более откровенно, отражая яростный драконий взгляд. Темные глаза полыхнули зеленью, а потом его режиссерское драконобесподобие вылетело за дверь. Странно, что не сквозь, потому что на первый взгляд он был в том самом состоянии, в котором можно проходить сквозь стены.
– Э… а вы что, правда обжимаетесь, что ли? – донесся из-за спины совершенно очешуевший голос Ленарда. – Или у вас уже роман?
– Не твоего ума дело, – Рихт кивнул на приоткрытую дверь ванной. – Танни, на пару слов.
Я даже не особо сопротивлялась, потому что где-то в груди плескало отголосками драконьего пламени. Стоило нам запечататься внутри, как Рихт меня отпустил.
– Никогда больше так не делай! – прорычал он.
Глаза его сверкнули так, что в них едва не вспыхнули отголоски алого огня. Разумеется, их быть не могло, но я столько раз представляла, как это добавить с помощью спецэффектов, что уже ничему не удивлюсь.
– Так – это как?
– Не прижимайся ко мне, если не имеешь это в виду.
Да вы не очешуели ли?! Всем скопом!
– Между прочим, это не я полезла с обнимашками, – сложила руки на груди. – Так что все претензии к себе.
– Я не лез с обнимашками, – процедил Рихт. – Я действительно тебя обнимал, Танни.
– Да ну? И про обжиматься ты тоже не говорил?
– Говорил. Но не потому, что хотел с тобой обжиматься…
Я приподняла бровь.
– Драконова задница! Танни!
– Драконова задница только что вышла за дверь. А я терпеть не могу, когда мне предъявляют претензии.
– Почему ты все время защищаешься?
– Потому что очень не люблю, когда мне говорят, что я должна делать, а чего не должна!
Или потому, что Гроу только что разрешил мне обжиматься с Рихтом. Можно сказать, благословение режиссерское дал, чешуйчатый недоперекрыл!
– Не говорят, а просят. Разницу чувствуешь?
– Чувствую! Вот прямо сейчас чувствую. Стою и думаю – что это я чувствую? А! Это разница!
Не представляю, чем бы закончился этот разговор, если бы из-за двери не донесся ехидный голос Ленарда:
– Ну что? Обжиматься закончили?
Судя по выражению лица Рихта, он был готов убивать.
– Если закончили, выходите. Если нет, все равно выходите. Пока вы там тискались, пресс-конференция началась.
– Мы. Не тискались, – рыкнула я, вылетая за дверь.
– Ну-ну, – усмехнулся парень.
– Мы не тискались, – повторила я, вскинув руку. – Еще одно слово, и миска с салатом переедет к тебе на голову.
– Салата там уже нет, – философски заметила Ленард. – А то, что не тискались, заметно. Агрессивные оба – капец.
С хохотом, достойным злодея из ретро-фильма, парень улепетнул в сторону дивана, и я схватила воздух вместо футболки.
– Слааадкая парочка в ссоре!
Почему никто мне не говорил, что мальчишки могут быть такими противными?
– Из-за одного режисс-е-е-ра!
Поэзия так и прет, чтоб тебя дракон хвостом шваркнул!
– Слааадкий соус по ушам стекает, – заметила я в тон ему, – тех, кто чешуйней страдает.
Рихт прекратил нашу перепалку очень просто: врубил звук визора на максимум.
– Сегодня утром по всей стране…
У всех лопнули барабанные перепонки.
Я зажала уши и выразительно посмотрела на Рихта, Ленарда же, судя по всем контузило. Он просто моргнул и залип, как сидел, на диване.
– Все? Угомонились? – поинтересовался мужчина-с-пультом.
Это я почти прочитала по губам, потому что переорать визор на полной громкости достаточно сложно. Не говоря уже о том, что я по-прежнему прижимала к ушам ладони.
Рихт убавил громкость и вздернул бровь.
Я плюхнулась на диван рядом с Ленардом, игнорируя его насмешливый взгляд. Рихт устроился рядом в кресле, но я на него не смотрела. Ни на кресло, ни на Рихта, зато смотрела в зал, битком набитый репортерами со всех уголков Аронгары. Как они там друг у друга на головах не сидели – непонятно.
Впрочем, о репортерах я забыла сразу, стоило Леоне и Рэйнару появиться в кадре. О том, что они красивая пара, я знала всегда. То есть моя сестра в принципе красивая, ну и Председатель тоже ничего так. Мужская красота, помноженная на харизму и внутреннюю силу, одного взгляда хватает, чтобы дыхание на миг перекрыло, хоть я и не дракон.
Семейная жизнь не для меня, я всегда об этом знала, но почему-то сейчас, глядя на них, испытала острый укол зависти. Такой черненькой, со вкраплениями белого для очистки совести.
Нельзя же завидовать собственной сестре.
Или можно?
Диктор трепалась об оставшейся в прошлом экстренной ситуации, пока Рэйнар и Леона рука об руку вышли на сцену. Ведущий стандартно зачитывал правила, но я смотрела только на них. На то, как едва уловимый взгляд Леоны превращается в поддержку, на то, как едва заметная улыбка в уголках губ Председателя на мгновение делает его жесткое лицо удивительно светлым.
Не знаю, заметил ли это кто-то еще.
– Начнем, – голос Рэйнара разорвал воцарившуюся на несколько мгновений тишину. – Сегодня все мы стали свидетелями явления, которое не наблюдалось уже много тысячелетий.
Молчание. Вспышки камер.
– То, что мы видели сегодня, в последний раз произошло тоже в драконий месяц. Во времена, когда сила пламени иртханов в нашем мире была на уровне настоящей.
– Что значит на уровне настоящей? – поднял руку один из репортеров.
– Это значит, что сейчас мы близки по силе ко временам Теарин Ильеррской и Витхара Даармархского. Предвосхищая главный вопрос, сегодня утром драконы обратились к нам за помощью.
Драконы обратились к нам за помощью?
Моя челюсть потянулась к полу, но я ее поймала, вовремя вспомнив о том, что удивляться мне не положено. Судя по воцарившейся в зале для пресс-конференций тишине, все собравшиеся придерживались того же мнения. То есть придерживали каждый свою челюсть.
– Драконы обратились за помощью? – первой нарушила паузу журналистка с короткой стрижкой. – Разве вы можете понимать их язык?
– Нет. Наше общение происходит на уровне магии и инстинктов.
– Разве по магии и инстинктам можно понять, почему приходили драконы?
– Можно. Когда между иртханом и зверем устанавливается связь, мы почти становимся единым целым.
По залу пронесся не то шепот, не то коллективный вздох.
Бр-р-р-р-р. То есть тьфу.
Надеюсь, я не стала единым целым с Мелорой.
О чем я вообще думаю, а?
Следующий вопрос задал невысокий мужчина с залысинами, экранная лента представила его как репортера из Флангстона.
– То есть вы хотите сказать, что драконы не собирались нападать?
– Совершенно верно.
– И что, они бы просто так ушли?
– Нет, они бы в любом случае дождались нас, – произнес Рэйнар. – Чтобы передать сообщение.
– Вы поэтому допустили первую леди в Пустоши? – это уже журналистка с косой челкой.
– Моя жена пошла со мной, потому что это и ее мир тоже. Ее город. Ее страна.
– И вы так спокойно об этом говорите? – снова репортер из Флангстона. – Раньше супруги правящих не выходили в Пустоши вместе с мужьями.
– Раньше супруги правящих не оборачивались, – ответил Рэйнар, чем вызвал волну смеха, ветерком пронесшуюся по залу.
– И все-таки, – не унимался мужчина. – Вы ею рисковали. Почему?
– Позвольте, я отвечу на этот вопрос? – Леона подняла руку. – Мой муж никогда не станет мной рисковать.
– Значит, вы пошли с ним не потому что его силы могло не хватить, чтобы развернуть драконов?
Ауч.
Леона посмотрела на говорившего так, что на его месте я бы превратилась в паленый хвостик набла и с шипением испарилась прямо в воздухе. Точнее, выражение ее лица осталось безукоризненно-вежливым, только в глазах мелькнуло ну очень знакомое мне выражение: подпалит – и не заметит.
Моя сестра!
– Я пошла с ним, потому что это мой долг. Мой долг стоять на защите города, когда такое происходит.
– Долг женщины?
Тут уже мне захотелось поджечь этому журналисту хвост. Честно – я бы, наверное, подожгла, но Леона отразила провокацию совершенно спокойно:
– Долг первой леди. В древности иртханессы вставали плечом к плечу со своими мужьями.
Серьезно?!
– Но мы-то с вами живем сейчас.
– Верно. Мы современная семья, и мне вовсе необязательно сидеть где-то, когда в Пустоши волнения.
– Вы настолько уверены в своем муже?
– А вы в нем сомневаетесь?
Журналист стушевался, и этого замешательства хватило, чтобы Рэйнар поднял руку:
– Мы отклонились от темы. Прошу, вопросы по существу.
– Значит, драконы просили о помощи? – поднялась рыженькая журналистка с пышной копной волос. – Почему?
– Это связано с защитными полями, растянутыми над Аронгарой.
Ленард ткнул меня локтем в бок. Я посмотрела на него краем глаза, поймала вопросительный взгляд, и тут же вернулась на пресс-конференцию.
– С теми, что оберегают города?
– Именно. Как вы знаете, их воздействие таково, что не позволяет драконам заходить в мегаполисы. Достигается это частично за счет технологий, частично – за счет магии. Попадая под воздействие такого поля, драконы чувствуют себя некомфортно, если можно так выразиться. Точнее, некомфортно они себя чувствуют даже в пределах эха, как мы называем остаточные волны защиты, именно поэтому звери редко выходят из глубин пустошей. Но сейчас ситуация такова, что пламя иртханов стало сильнее.
Рэйнар обвел взглядом собравшихся.
