Анна Невер "Обжигающий след. Потерянные"

– Он не липовый, Мо Линич!

– Липовый!

Они смотрели друг на друга, словно два драчливых петуха со Жнуховой горки. Маленький профессор щурил и так довольно узкие глаза на круглом, как бубен лице. Курчавый всклокоченный белый парик придавал старику задиристый вид. Его молодой и высокий противник вытянул шею, поднимая на неземную высоту подбородок, и давил заведующего укоряющим взглядом.

Тиса чихнула в кулак. Нос в отличие от владелицы не чувствовал уважения ни к древнему пергаменту, ни к его благородной тысячелетней пыли.

Посетительницу, наконец, заметили.

Тиса поздоровалась и представилась, упомянув девичью фамилию матери.

– Астафьева Леночка… Да-да. А вы значит, ее дочь, – рассеянно проговорил шуец, пытаясь направить в новое русло непослушные мысли, не желающие отходить от недавнего спора. – Определенно сходство есть. Святой Небел, сколько лет прошло, – профессор предложил присесть, и Тиса приземлилась на стул, чтобы снова подняться.

– Может быть, я зайду позже? Мне сказали, что вы готовы принять через десять минут, и я…

Шуец на миг задумался, но все же решил не откладывать вопроса. Видимо, рассчитывая его быстро решить.

Светловолосый с выражением недовольства на благородном худом лице, отступил к окну, прихватив с собой книгу со стола.

– Коли память мне не изменяет, ваша матушка вышла замуж за военного и поехала за ним в… кажется, поселок на границе с Чиванью? – продолжил Мо Ши, присаживаясь в кресло за письменный стол с расстеленной на столешнице картой. Он хотел было положить локти на пергамент, но передумал.

Войнова кивнула, не собираясь отстаивать звание родного города.

– И как поживают ваши достойные родители?

Тиса замешкалась с ответом. Оказывается, она была совсем не готова говорить о матери. Но сказать все-таки пришлось.

– Беда-беда, – покачал огорченно головой шуец. – Как же жалко Леночку! Так рано покинуть наш мир. Единый, даруй ей свою благодать и кущи небесные.

Сочувственная речь не продлилась долго, и шуец перешел к насущному вопросу.

– Чем же я обязан столь неожиданному визиту?

Тиса подала конверт.

– Моя рука, – признал Мо, раскрыв письмо и извлекая исписанную бумагу. – О, пожалуй, я припоминаю. Да, Леночка писала мне, что вы стали видеть сны, и хотела, чтобы я посмотрел вас. Так-так, – он пробежал по строчкам глазами, удерживая пенсне у глаза. Брови вздернулись. – Видящая?

В узких глазках шуйца появилось любопытство. Войнова кивнула, краем глаза заметив, как блондин оторвал взгляд от книги.

– В самом деле? – заерзал шуец в кресле. – И кого вы видите?

– Людей.

Спасибо Филиппу. Разговор с погодником кое-чему ее научил. Тиса не желала выслушивать еще одни дифирамбы своему дару, а затем попасть под гнет уговоров: следовать предназначению.

– Так-так, – отложил пенсне профессор, глядя на девушку.

– Конечно, я понимаю, что уже не подхожу по возрасту, – заговорила Тиса. – Но, пожалуйста! Мне очень важно научиться управлять даром. Очень, – она сложила ладони, умоляюще глядя на шуйца. – Я не ищу глубоких знаний. Мне хватит самых основ.

– Я вас понимаю, – чмокнул губами Мо Ши. – Иметь дар и не владеть им, все равно, что иметь здоровые ноги, и не ходить. Орлу, как говорится, нужно небо! Дайте, угадаю. Видения вас посещают крайне редко и спонтанно? Вы не можете вызывать их тогда, когда вам того хочется?

– Вы правы, некоторые вижу спонтанно, – закивала Тиса головой. – С ними как раз и проблема.

– Вот что я скажу вам…

Светловолосый у окна зашелестел страницами и прочистил горло кашлем. На лице профессора интерес сменился кислой досадой.

– Тиса Лазаровна, вы дочь Леночки, внучка Ефросиньи Ларионовны. Поверьте, я бы не смог вам отказать. Но так случилось, что наш класс Искунов расформирован уже семь лет как, с тех пор как в Белограде открыли Лебортовский высший лицей, – старик сжал кулачки и проворчал что-то витиеватое на шуйском. Вряд ли это было пожелание долгого процветания сему достойному заведению. – Мы лишились сразу нескольких классов и лучших наборов! – шуец забылся, положил локоть на карту, затем отдернул и поднялся. – Теперь наши ученики мало чем отличаются от обычных гимназистов. Чем теперь удивляет старая Евсифона? Кем? Счетчиками? Скорописцами!? Разметчиками?

Он презрительно фыркнул:

– Нам оставили объедки, – подняв книгу с одной книжной пирамиды, шуец небрежно бросил ее на другую кипу, затем опустился в кресло.

– И далеко отсюда Белоград? – протянула огорченная Тиса, кусая губы.

– Пятьдесят верст к югу, – профессор потер горбинку носа.

Тиса удрученно опустила голову.

Какое-то время шуец задумчиво наблюдал за расстроенной девушкой. Затем обернулся на стоящего с книгой светловолосого мужчину. Беловолосый отрицательно покачал головой.

– Но у меня все же есть что вам предложить, дитя, – повернулся снова к девушке заведующий. От окна раздалось недовольное бурчание.

Войнова с надеждой подняла глаза на шуйца.

– На ваше счастье мой ассистент, Климентий Петрониевич, – старик махнул рукой на стоящего у окна, – преподаватель школы и одаренный Эсто Интаго. Он мог бы вас научить тому, что знает. Если конечно, вас устроит учеба вне класса, в порядке частных уроков.

– Устроит! – закивала Тиса, мысленно возводя молитву Единому.

Тот, кого назвали Климентием Петрониевичем, быстро прошествовал к столу:

– Можно с вами переговорить, Мо Линич. Всего на одну минуту, – он потянул старика за локоть.

Мужчины отошли к окну.

– Ученица?! У меня и так дел по горло, Мо Линич! Вы сами что недавно говорили? – зашипел возмущенно светловолосый.

– Придется успевать, Ложкин! – неожиданно жестким тоном произнес старик. – Ты же знаешь, что школа сейчас нуждается в…

Заведующий понизил голос, и Тиса не расслышала дальнейшего разговора, но по лицам поняла, что дело решенное, хоть это и не нравится ее будущему учителю.

Мужчины вернулись. Блондин поклонился со скрипом, словно колодезный журавль. Шуец щурил глаза.

– Я вынужден вас предупредить, Тиса Лазаровна. Подобное обучение не даст вам возможности получить свидетельство школы.

Ей и не надо.

– Учеба будет вам стоить тридцать рублей – месяц. Сами понимаете, преподаватель будет заниматься только с вами, это не может быть дешево.

Тиса на миг запнулась. Очень дорого, но выбора у нее все равно нет. Кивнула.

– Я согласна.

– Что ж, отлично, – профессор подхватил разлинованный листок, сел в кресло и что-то быстро стал писать. – Это договор на дополнительные услуги школы, – пояснил он. Заполнив листок, заведующий достал из ящика продолговатую деревянную печать, прошелся ею по чернильной губке и приложил к документу. – Вот здесь подпишитесь. Замечательно. Ваш преподаватель расскажет вам порядок проведения уроков и ответит на все ваши вопросы, – шуец вперился в ассистента говорящим взглядом.

К достоинству молодого преподавателя, он недолго собирался с мыслями:

– Листок покажете в учетном отделе и внесете в кассу сумму. Занятия будут проходить в Увлеченном клубе. Это на первом этаже преподавательского общежития. Там у меня свой кабинет. Как входите на двор школы, огибаете левое крыло Евсифоны, проходите вглубь школьного сквера, с правой стороны второе здание. Завтра в девять первое занятие, не опаздывайте!

Зеленые глаза ассистента строго блеснули, предупреждая, что поблажек от него ждать не придется.

Тиса заверила, что будет вовремя.

– Подождите, я вам запишу названия книг, которые вам предстоит взять в библиотеке.

Последние напутствия преподавателя касались расположения учетного отдела и библиотеки.

Позже, шагая по коридорам школы, Тиса заглянула в список.

Новиков К.Н. «Esto Intago – основы дара», Линьская А. Л. «История возникновения дара поиска», Кашин П.Т. «Третий глаз. Виды и состояния».

Отлично. И хоть учитель ее заведомо не жалует – конечно, вот радость-то – великовозрастная школьница – она на него за это не в обиде. Тиса готова была учиться хоть у красного рогача, только бы найти управу на видения.

Глава 3 – Ночные ныряльщики и первый урок

Квитанция об оплате десяти первых занятий легла в карман, опустошив кошель на четверть, а библиотечные книги утяжелили заплечную сумку. Словно тлеющая тонкая лучинка, душу теперь согревала надежда. За воротами школы девушка недолго думала, куда отправиться дальше.

Оранский Воскресенский храм вблизи оказался более чем хорош. Белокаменный пятилепестковый с центральным голубым куполом – он был вдвое, если не втрое выше Увежской церкви. Колокольня с кружевными слухами поднималась на пятнадцатиметровую высоту. Чуть ниже звонной площадки башню опоясывал белый смотровой балкон с арочными выступающими опорами. Стоящие на нем люди, казались маленькими, а голуби, облюбовавшие балконные опоры – темными точками.

У внешнего притвора храма просили милостыню нищие. Девушка достала кошель, и раздала по монетке. Просящие кланялись, пряча копейки за пазуху. Последним в ряду сидел косматый мужичок с дырявым одеялом на плечах, весь какой-то скособоченный и бормотал что-то себе под нос с отсутствующим видом. Тиса бросила ему монетку в подол.

Служба уже закончилась, и в храме было мало народа. Под сводом мерцали восковые свечи хороса. Войнова прошла к аналою и поцеловала святое писание. Поклонившись Единому и святой пятерке, затем ушла в молитву на некоторое время. Девушка благодарила за то, что Единый откликнулся и помог поговорить с Мо Ши, благодарила за благополучную дорогу, за жизнь свою и близких, за здоровье отца, за каждодневную науку… и просила у Святой Пятерки даровать ей забвение – избавить ее от тоски по несостоявшейся любви.

Намереваясь покинуть благодатный очаг, Тиса подняла глаза на огромную фреску, украшающую всю южную стену храма. Изображение поднималось вверх и терялась в сумраке свода – пейзаж с лесами, лентами рек, уголками гор, облаками. Стада животных наполняли пастбища, а стрелки птичьих косяков рассекали намалеванные облака. И, как ни странно, по центру сего великолепия, располагалась большая расплывчатая человеческая фигура, выкрашенная серебристой краской. Ни тебе лица, ни одежды. «Присутствие» – прочитала Тиса надпись по нижнему канту фрески. Красивая фреска, жаль, что иконописец не закончил работу. Тиса поцеловала звезду, осенила себя святым знамением и вышла.

***

По возвращении в дом Отрубиных ее ожидал обед, а после него ознакомительный променад по дому вместе с Лизой. Лев Леонидыч настоял, и дочь беспрекословно подчинилась, хотя и не горела желанием проводить время с приезжей. Молодая Отрубина держалась чуть кичливо, о залах и комнатах, которые показывала Тисе, рассказывала скудно, через губу. Лишь, когда речь зашла о кабинете отца, она оживилась и объяснила, что в левое крыло лучше не заходить, чтобы не тревожить папа. Ну, и, пожалуй, бальную залу и красную гостиную – самые богато обставленные, осветила пространнее и красочнее.

Тиса оценила прекрасную мебель из красного дерева, которую «заказал папа у лучшего краснодеревщика Белограда», обитые стены – для которых «благородный шелк доставили матушке из Крассбурга», собрание фарфоровых фигурок – «вот эти две из Шуи, эти из Панокии и Чивани». Но это было еще не все.

– Это самая любимая статуя папа, – указала Лизонька на нечто огромное посреди гостиной.

С минуту Войнова округлившимися глазами рассматривала громадное, в рост самой Лизоньки, красно-гранитное изваяние дракона. На древнем был надет мундир с золотыми петлями. Большие золотые погоны нашлепками лежали на мускулистых «плечах». Золотой кивер сверкал короной на рогатой голове. И целая россыпь золотых клыков торчало из пасти. Аляповатей чуда еще свет не видывал. Изумление Тисы молодая Отрубина отнесла к глубокому восхищению и с гордостью добавила:

– Он с накладом, – она потянула вверх драконов хвост. Раздался тихий щелчок.

Крылья древнего натужно приподнялись. У дракона со скрежетом отвисла челюсть и из пасти раздался рычаще-булькающий звук. Это представление длилось секунд десять. А по его завершении, у дракона с грохотом шлепнулся на прежнее место хвост. От этого Тиса чуть не подпрыгнула. М-да. Ночью приснится, подштанниками не отмашешься, как сказал бы Кубач.

– Па настоятельно просит не прикасаться к дракону даже пальцем. В этом он доверяет только мне, – Лизонька задрала подбородок. Для верности она еще минуту стращала новенькую предупреждениями. Из всех слов Войнова уяснила, что игрушка неприкосновенна из разряда «не тронь, а то удушат и за конюшней прикопают». И слава Единому. Второй раз наблюдать, как эта неповоротливая глыба рычит, желания не было никакого.

Следующим на очереди оказалось собрание картин, которое вызвало у Тисы куда больший интерес.

– Эта картина называется «Охота шуйского хакана», – указала ладошкой Лизонька на произведение заморского искусства. – Художник Рамоль Чен написал ее три века назад в Бад-Сарае.

Тиса с удовольствием рассмотрела, как искусно выписан парчовый халат хакана, поразилась, как достоверно блестят взмыленные лошади и чуют носами добычу тонконогие гончие.

– Прекрасная работа, – похвалила Тиса.

– Ее матушка привезла из Брельска, – произнесла гордо Лиза. – Это большой портовый город на берегу моря, где учится мой брат. Вы там были?

– Нет.

– Дайте угадаю. Вы и море даже никогда не видели?

Войнова с сожалением покачала головой.

– Какой ужас. Ни разу еще не видеть море! Матушка говорила, у вас и театра нет. Не представляю, как можно жить в этих жутких провинциях. Должно быть, вам в вашем деревенском городке было невероятно скучно?

– Ничуть, – отвернулась от картины Тиса и посмотрела на красавицу. – У нас тоже порой случаются занятные случаи.

– Это какие же, позвольте узнать? – с усмешкой спросила Лизонька.

– Да так, пустяки. Недавно в нашем лесу изнань объявился. Огненный, в два человеческих роста.

В следующие несколько секунд Тиса с наслаждением наблюдала, как выдержка оставляет Отрубину, и девушка испуганно таращит на нее прекрасные глаза.

– Да, не волнуйтесь вы так, – сжалилась над ней капитанская дочь и улыбнулась. – Демон недолго гулял. Пока наш наместный вэйн его в изнанку не отправил.

И пусть она про наместного присочинила – с изнанем справился совсем другой человек, зато хоть ненадолго с Лизоньки слетел надменный вид.

Заметив мольберт, расположенный у дальней светлой стены гостиной, напротив выхода на балкон, Тиса сменила тему:

– Я слышала, вы сами рисуете. Должно быть, вас вдохновил вид из окна?

– Да, – протянула Лизонька, кидая на мольберт рассеянный взгляд.

– Позволите взглянуть?

– Нет, – резче, чем полагалось в таких случаях, ответила девушка. И тут же смягчилась. – Я хотела сказать, что картина еще далека от завершения.

***