Что примечательно, вместе с моими двумя десятками вскочили и остальные дружинники. Кто-то начал одеваться, кто-то побежал голым за оружием. На крики спустились ещё двое десятников, с которыми меня познакомил вчера воевода – Грек и Касым. Они удивлённо посмотрели на светопреставление в казарме, быстренько поднялись, и через пару минут спустились уже полностью одетыми и при оружии. В это время дружинники кое-как выстроились в проходе между кроватями, который у нас всегда назывался взлёткой. Я прошёл перед строем испуганных, притихших дружинников и распорядился:
– Бойцы не из моих десятков могут дальше спать, у вас есть свои командиры!
– Виктор, – подал голос Касым: – Наши пусть-ка тоже в строю постоят! Полезно будет!
Я кивнул согласно. В итоге четыре десятка бойцов пошли к кроватям, а шесть десятков остались переминаться на взлётке.
– Вы были взяты в славную дружину города Мышинска! – зычно заорал я, – Для чего?
Дружинники хранили гробовое молчание, и я ткнул пальцем в рыжего Руслана, встретившего меня на воротах:
– Ты! Для чего тебя взяли в дружину?
– Дык, – ответил парень и я заорал:
– Дыкать дома надо! А здесь служить! Вам выдали жалованье! Вас кормят и одевают! Вы на государевой службе и несёте высокое имя государевых дружинников! И что я вижу в итоге? Стадо баранов, не умеющих даже встать вовремя! Посему сегодняшний день начнём с тренировки подъёма! Вы должны будете встать, одеться и вооружиться за две минуты! И пока не сделаете этого – на завтрак не пойдёте! Отбой!
Дружинники оторопело топтались передо мной, и я спросил зловеще:
– Что не понятно в команде отбой?
– Так встали ж уже, командир! – проскрипел вислоусый Дамир.
– Да хоть сдохли! – заорал я, – Приказ выполнить! По кроватям, сучьи дети!
Дружинники побежали ложиться. Грек и Касым подошли и встали рядом со мной. Грек достал сигаретку и принялся задумчиво раскуривать:
– В гвардии служил?
Я махнул рукой, и жест этот можно было истолковать, как угодно. Грек истолковал как хотел, и удовлетворённо кивнул.
– Я время буду засекать, Виктор, – Касым демонстративно достал хронометр и подмигнул.
– Отлично, как только пройдёт две минуты после команды подъём – кричи! – я посмотрел, как последний дружинник улёгся, подождал немного и заорал: – Подъём!
Второй раз дружинники действовали более слаженно. Количество столкновений головами и прочими частями тела снизилось вдвое. Часть бойцов даже успела одеться, но бо?льшая часть всё искала, кто китель, кто штаны, кто здравый смысл.
– Две минуты, – отчитался Касым, и я заорал:
– Замереть! Смирно!
Бойцы замерли, и я их понимал. Вот так, неожиданно, спросонья и прививается искусство беспрекословного подчинения. Я пошёл по казарме, разглядывая чудо-воинов. Кто-то застыл с портянкой, кто-то натягивал камзол. Я возвысил голос:
– Бараны по сравнению с вами, недоумками, просто учёные мудрецы! Ребёнок сумеет одеться за две минуты! Но вас в детстве, видимо, слишком часто роняли головой на пол! Оттого головы у вас сделались крепкими, но бестолковыми! Ещё один такой подъём и я лично попрошу воеводу разогнать к чёрту таких воинов и набрать десятилетних детишек! С них толку больше будет! Отбой!
Дружинник застонали и кинулись к кроватям. Я подождал, пока улягутся, и вновь скомандовал «подъём». Так мы развлекались около часа, и в конце концов дружинники за две минуты научились вскакивать и одеваться. В процессе я рассказал и показал им, как нужно складывать кафтаны, штаны и ставить сапоги с портянками. Объяснил, что только дебил будет расстёгивать пуговицы на кителе, тьфу ты, кафтане. В общем, ещё через пару часов все шестьдесят дружинников более-менее справлялись с основной функцией. Тут подтянулись и двое других десятников, которые жили не в казарме – Ливий и Иван. Служаками они были опытными, потому и свои десятки заставили тренироваться вместе со всеми. Когда пришёл воевода, я гонял уже всю сотню в хвост и гриву. Ястребов посмотрел на это минут пять. Не сказал ни слова и молча удалился в свой кабинет. Я не стал гадать, нравится или нет моё нововведение. Решил, что сам потом сообщит. И когда после очередного подъёма дружинники наконец более-менее уложились в норматив, смилостивился:
– На сегодня хватит! Мои два десятка – на улицу – бегом марш!
Кто-то из моих дружинников заматерился, но так как сделал это тихо и в общем гвалте, я пока сделал вид, что не заметил. Потом уже научу Родину любить по-настоящему. И когда два десятка моих бойцов выскочили, заорал:
– Болдырь, ко мне!
Болдырь, кстати, который вскакивал и ложился вместе со всеми – не возмущался ни разу. И даже, как мне показалось, от происходящего испытывает настоящее удовольствие. Вот и из строя он выскочил бодро, подскочил и отрапортовал:
– Прибыл, господин десятник!
– Назначаешься моим помощником бессменно! Отныне находиться рядом и бдеть, чтобы все выполняли приказы! Сейчас первый приказ – за мной – бегом марш! Болдырь, ты бежишь сзади! Кто отстанет – подгонять всеми способами!
Болдырь тут же взял прислоненный к казарме дрын, похожий на черенок от лопаты, и в строю застонали. Я улыбнулся ласково и побежал вокруг казармы, а из окон её за нами наблюдали оставшиеся там дружинники. Наблюдали с явным облегчением, но мне на них было всё равно. Мне поручили два десятка, и нужно было сделать из них бойцов, потому как воевода вчера обрисовал такую картину, что надо быть готовым ко всему. Тут и пираты шалили, так как Мышинск на берегу моря стоял. И набеги всякие разные бывали. Во время очередного набега, кстати, почти полностью полегла прошлая дружина, не сумевшая дать отпор озверевшим выходцам из южного халифата. А ещё случались стычки с разбойными ватагами, с мятежниками, бегущими на окраины государства, и с регулярными отрядами халифатов, всё время кусающих Новеградское царство. Приграничье стояло, сражалось, отстраивалось, если горело, и вновь цеплялось зубами в эти земли, выгодные и для торговли, и для земледелия. Государь платил дружинникам хорошие деньги. Ремесленники и крестьяне освобождались от налогов и податей. Вот и шёл люд сюда, защищать южные рубежи государства. Но чтобы выжить, требовалось больше, чем желание заработать десять франков в месяц. Вот я и решил натаскать своих дружинников, чтобы и у них, и у меня был шанс выжить…
Глава 7. Два месяца муштры.
После пробежки половина моих подчинённых выглядела, мягко говоря, не очень. Я их построил, осмотрел критично и сообщил:
– Если кто-то думал, что устроился на тёплое место и будет получать десять франков, валяясь в казарме и распугивая бабок на воротах, то он очень сильно ошибся! Если кому не по нраву служба – верните задаток в казну и вон из дружины! Остальные на завтрак шагом марш!
Пошли все, но мне показалось, что из строя вновь раздался слаженный стон. В этом я увидел плюс – слаженность налицо, так как стонать уже в унисон научились! После завтрака я дал бойцам полчаса отдохнуть и погнал их на полигон. Туда же вышел и воевода. Он сел на скамеечку и молча смотрел за мной. Я же взял в руки ружьё:
– Сейчас мы будем учиться стрелять! Берём каждый своё ружьё и внимательно смотрим! Лучше всего стрелять лёжа, чтобы руки упирались в землю. Приклад упираем в плечо вот так.
Дальше я полчаса рассказывал, как надо целиться, нажимать на спусковой крючок. Стрелять из положения лёжа, сидя, стоя. Потом решил проверить результаты. Они меня ужаснули. Из двадцати человек попасть в мишень с первого раза смогли всего пятеро. После этого началась индивидуальная работа. К обеду, который уже был больше ужином, я решил закончить, естественно, небольшим кроссом. И только сейчас увидел, что воевода всё ещё на полигоне. Когда я отправил бойцов на обед-ужин, он подошёл и сказал без обычной ухмылки:
– Пойдём в кабинет.
Внутри у меня что-то дрогнуло. Я уже проклял себя за неуёмное рвение, но, делать нечего, поплёлся за Ястребовым. Когда зашли, он приказал своему ординарцу Прошке сделать две чашки кофе, покряхтел и начал беседу:
– Так уж получилось, что я больше по сторожевой службе был всегда. Страж до мозга костей. Да по организационной службе. Не военный я человек. Был у нас тут дворянин, лейтенант. Он и командовал сотней, а я выполнял функции воеводы. Подо мной ещё и Сторожевой приказ, и налоговый. Но вот беда – погиб лейтенант. А я воинскую службу так хорошо не знаю. Но то, как ты дружинников гоняешь, мне нравится. Ты вот что, бери-ка всю сотню и тренируй! Будешь десятником… пока. Но другие десятники под твоё командование перейдут. И если всё хорошо будет, я думаю, выбьем мы тебе должность сотника!
Я аж кофе поперхнулся, но над предложением задумался.
– А жалованье? – спросил воеводу. Теперь поперхнулся кофе он, и весело заржал, став опять тем самым Ястребовым, с которым я познакомился:
– Тридцать франков! Извини, больше не могу, это итак жалованье сотника!
– Годится, – я радостно улыбнулся и встал: – Могу приступать к обязанностям?
Воевода лишь рукой махнул, и я вышел из кабинета…
Два месяца я гонял мышинскую дружину в хвост и гриву, и могу сказать, что результаты уже были впечатляющими. Утро я, как всегда, встречал на полигоне, когда ко мне прибежал Прошка и заорал:
– Ваше благородие, вас воевода просят к себе зайти!
Я повернулся к Болдырю и распорядился:
– Проследи, чтобы всё правильно сделали!
Болдырь кивнул, а я пошагал вслед за Прошкой. Хотя я был всё ещё обычным десятником, ко мне все стали обращаться «ваше благородие». Я не спорил, пусть их. Не настолько я скромный, чтобы субординацию отрицать. Принято, что сотника благородием величают? Ну, ладно, величайте. С меня не убудет. Тем более, за два месяца мы больших успехов достигли и из сотни людей, больше напоминающих ватагу, наконец, сумели сделать что-то отдалённо похожее на боевое подразделение. Часть занятий я взял из тактики омоновской, часть из армии. Там тоже много чего умного и полезного найдётся. Бойцы мои прилично стрелять научились, благо, пороху город на дружину не жалел, потому практики хватало. А ещё я жадно изучал современную тактику ведения боя, и оказался, мягко говоря, в недоумении. По словам Болдыря и других старых солдат тактика тут была идиотской донельзя. Противник шёл строем и стрелял по тебе. Ты стоял строем и стрелял по противнику. На мой вопрос об укрытиях, Болдырь пожал плечами и флегматично заметил, что из-за городской стены стрелять, конечно, удобнее и безопаснее. Но во время последнего нападения бывший сотник вывел дружину в поле, так как посчитал, что это более благородно.
Я покрутил пальцем у виска и увидел немое одобрение в глазах бывалых солдат.
– Так, бойцы! Отныне тактика у нас будет другой. Если нападение на город – работаем только из-за стен, не высовываясь. Если оказались в поле или другой местности – используем любые укрытия! Завтра же попрошу воеводу изготовить для дружины небольшие лопатки, и начнём увлекательнейшие занятия по рытью окопов, – я плотоядно усмехнулся: – Уверен, вам понравится!
Бойцы вздрогнули, и я задумался. Последнее время от моей улыбки они всё чаще вздрагивали, хотя, казалось бы, почему? Улыбка у меня широкая, добродушная. Местами даже ласковая. Ведь для них же, неблагодарных, стараюсь! Мы с ними учили тактику действия десятка, двух десятков, в составе сотни и полусотни. Как бежать, разворачиваться. Как залегать и окапываться. Окапывание моим бойцам особенно понравилось. Столько матов я не слышал давно. Правда, при моём приближении бойцы материться переставали и начинали молиться. Что я тоже приветствовал. Набожность – хорошее качество человека! Должен человек во что-то верить. Или в кого-то. А Господь – самое подходящее для веры.
А я, кстати, разрабатывал эту самую тактику, исходя из особенностей оружия. Ружья местные были хоть и гладкоствольными, но мощными. И на сто-сто пятьдесят метров достаточно прицельными. Дальше уже пуля летела, куда ей вздумается. Но плотный огонь целой сотни был достаточно впечатляющ. Единственное – время перезарядки оказалось долгим. Засыпь пороху, утрамбуй пыж, затем затолкай пулю и вновь утрамбуй пыж. А потом уже стреляй. Впрочем, я вспомнил, что были в русской армии так называемые «патроны». Не современные, к которым мы привыкли, а другие. Это бумага с уже отмеренным порохом и пулей. Нижнюю часть патрона солдат отгрызает, сам патрон быстренько вставляет в ствол и шомполом трамбует. Время сокращается минимум в пять раз.
Идею эту я рассказал воеводе. Он подумал и дал указание гмурам, которые были лучшими мастеровыми, попробовать изготовление бумажных патронов. К моему удивлению, всё получилось в лучшем виде. И если раньше на перезарядку требовалась минута, то сейчас за минуту мои бойцы могли сделать четыре, а то и пять выстрелов. Это, конечно, делало и боеспособность подразделения в разы мощнее. И если начинать стрелять по врагу за двести метров, где прицеливание и не ахти, но убойная дальность уже вполне подходящая, то пока враг подбежит к тебе, мои бойцы могли успеть сделать три залпа. А если враг шагом идёт, как здешние бараны, то и вовсе четыре-пять раз выстрелить можно успеть. Ну, и навыки обращения с боевым оружием в рукопашном бою оттачивали до совершенства. С таким огнестрелом – это наиглавнейший навык. Потому каждый день бойцы мои не только кололи штыком и били прикладом, но и учились от штыка уклоняться. В крепости были ещё полусотня кавалеристов, но они подчинялись напрямую воеводе. Как и бомбардиры, а по-нашему артиллеристы. И, кстати, местные пушки вызывали уважение. Были они мощными, здоровенными. Били как ядрами, так и картечью и являлись достаточно мощной силой. Правда, на весь город было всего четыре пушки. Две из них всегда смотрели в море, а две – в противоположную сторону. Я долго просил воеводу сделать пушки более мобильными и дать хотя бы две штуки моей сотне, но тут воевода оказался неприступен. Ну, хозяин – барин. И я работал с тем, что имелось в наличии.
А ещё были в городе два мага. Один – лекарь, а вот второй – настоящий боевой маг. Правда, чем он занимается и на что годится – я до сих пор не понял. Не довелось тесно общаться, да и выпытывать и признаваться, что ты про магию ничего не знаешь – себя выдать. Потому муштровал дружину, «изобрёл» патроны, и знакомился с местным людом. И не только людом. В мире этом оказалось сразу несколько рас. Кроме людей были коротышки гмуры. А ещё какие-то альвины, асилки, чудь и оборотни. Впрочем, из всех я видел лишь коротышек гмуров и оборотней. Все остальные старались не жить в людских селениях. А оборотни от людей не отличались ничем, кроме металлических браслетов на левом запястье. Но волновало меня сейчас не это, а вопрос – зачем вдруг воевода вызывает меня к себе. Ястребов просто так Прошку дёргать не будет. Да и с занятий вытаскивать без дела не станет. А внутри что-то ёкало, и я понимал, что это ж-ж-ж-ж-ж неспроста. Так и оказалось, потому как в кабинете вместе с воеводой сидел и градоначальник…
Глава 7. Задание
Борис Ястребов грузно поднялся навстречу и протянул руку, поздоровался, будто в тисках мою ладонь сжал. Следом сунул сухую ладонь и градоначальник. Даже поклонился немного, будто журавль качнулся. Воевода, чуть засуетившись, придвинул мне стул и пригласил:
– Присаживайся, Виктор Петрович, поговорить надо.
Я аккуратно сел, гадая, что же случилось, но воевода быстро всё выложил:
– К западу от Мышинска, люди сказывают, появился отряд супостатов. Кто – непонятно. Знаем, что пешие, навроде. Что двадцать человек всего. Но все вооружённые. Уже беды наделали – хутор разграбили. Надобно разобраться!
– Так если пешие – не проще конную полусотню отправить? И найдут быстрее, и уничтожат без проблем!
– Не проще, – поморщился Ястребов, и пояснил сразу: – Местность там лесистая, а кое-где и болотистая. Лошади только в тягость будут. Да и город оголять… не хочется. Прошлый набег на Мышинск так же начинался. Там появился отряд, здесь. Выслали полусотню конную да полусотню дружины. В итоге все они в засаду попали. Вернулась еле треть. А тут и под город силы подошли. Хорошо, что маг сумел с соседними городами связаться, пришёл полк большой на помощь. Да от дружины к тому моменту мало что осталось. Да и ополченцев немало полегло. Потому отправить надо максимум два десятка! Выбери сам, кто пойдёт, и кто с ними старшим отправится! Вместе с ними маг пойдёт! В разведке, сам знаешь, им равных нету!
Я достал сигарету, закурил, воевода тут же подвинул пепельницу и закурил сам. Окружный не курил, поморщился на нас глядя, но смолчал.
– Пойдут два первых десятка, мои которые. И я с ними лично. Тем более, если маг с нами будет. Да и мне надо людей в деле посмотреть. Мало, конечно, тренировались, ну да ничего не поделаешь.
– А как же дружина? – тут же спросил воевода.
– Грека пока вместо себя оставлю. Мужик грамотный. Занятия уже не хуже меня проводит. И службу организовать умеет. Бывалый, сами знаете, десяток лет служит. Не подведёт. Все действия в случае нападения на город мы проговорили и отработали со всеми десятниками, в том числе и с ним. Не сомневайтесь, не подведёт.
– Как скажешь, Виктор Петрович, – кивнул воевода, – Тебе решать. Я бы настоял, чтобы вместо себя Грека лучше отправил, но тебе виднее.
– Виднее, – кивнул я, – Опять же, надо бойцов проверить! Да и себя.
– Так тому и быть! – кивнул Ястребов.
– А что там за ружья новые? И стрельцы? – встрепенулся Окружный. – Весь Мышинск две недели только и судачит об этом!
Я оживился:
– Да мы тут с гмурами попробовали улучшить немного ружья. И в стволе нарезы сделали. По спирали. Заряжаются ружья подольше чуть, но зато и дальнобойность увеличилась в разы!
– И зачем это надо? – с интересом спросил воевода: – Если бьют дальше, но заряжать дольше, в чём преимущество?
– В том, что и прицельность лучше, – я принялся объяснять: – У меня такими ружьями всего пять человек в сотне вооружены. Герань, Болдырь и ещё трое. Лучшие стрелки! Потому и назвал стрельцами! И они могут на дальнем расстоянии бить по командирам врага. А без командования любой отряд превращается…
– В стадо баранов, – кивнул головой градоначальник, и пожевал губами: – Ну что же, умно.
– Как далеко от города отряд? – я поднялся, – Пойду людей готовить, через час выдвинемся.
– Верстах в двадцати, – воевода тоже поднялся, – Через час маг придёт, который с вами отправится. Он дорогу знает. А там уже разберётесь на месте.
Ровно через час два десятка стояли, выстроившись на плацу. Я быстро проверил оружие и амуницию. Много вещей мы с собой не брали – только самое необходимое. Широким шагом до места часа три добираться. Максимум четыре. Нагружать себя чем-то лишним нет необходимости. Взяли сухпай, тут был свой аналог из сушёного мяса, сухофруктов, сыра и сухарей, по фляге воды, а остальное оружие и боеприпасы. Воевода вывел мага, невысокого сухощавого юношу. Одет тот был совсем простенько: ни тебе плащей, ни посохов. Простой серый кафтан. Простые штаны тоже серого цвета. Да сапоги военные на толстой подошве. И сам в цвет кафтану серенький, незаметный. Лишь алая полоса нашита на рукаве, которая говорила, что это маг. Белёсые брови, пепельные волосы, остренький носик. Да какая-то трость небольшая в руке и двуствольный пистолет в кобуре, как у меня. Остановился скромно рядом с воеводой, а тот громогласно представил:
– Маг пятой категории Сергий Снежский!
– Шестой, – смутившись совсем, прошептал юноша.
– Ну, почти пятой, – махнул рукой Ястребов. – В общем, дельный парень, прошу любить и жаловать! Забирайте, и в путь!
Мы быстро вышли из ворот и потопали на запад. Маг шёл рядом со мной, и я искоса на него поглядывал. Юноша шёл ходко, от нас не отставал. Бойцы мои молчали, не до разговоров как-то, когда впереди бой настоящий намечается. Тем более, из двух десятков только пятеро более-менее были обстреляны. Маг тоже молчал скромно. Через пару вёрст он всё же не выдержал, спросил аккуратно:
– Вы уже сражались, господин Омон?
Я хмыкнул неопределённо и ответил магу:
– Приходилось, – объяснять, что приходилось совсем в другом мире и другим оружием – не стал. Война – она и в Гондурасе война.
– Мне ещё ни разу не приходилось, господин Омон, – маг говорил, явно волнуясь, – Нас учили в академии стрелять, и рукопашному бою учили, но по настоящему я не сражался.
– Это не страшно, Сергий, – я улыбнулся юноше, – У каждого бывает первый бой. Но ты, главное, вперёд ребят моих не лезь!
– Да, я понимаю, – всё так же горячо ответил маг. – Нас и учили за строем работать!
– А чему учили-то? – максимально небрежно спросил я Снежского. И жадно приготовился слушать, потому как о работе здешних магов знал ноль целых и хрен десятых.
– Да как обычно, – будто на уроке, принялся отчитываться юноша: – Боевым заклинаниям, заклинания поиска, обнаружения. Категория у меня невысокая, но очень хорошо получается отражать чужие заклинания. И ещё порчу могу хорошо наводить, но для этого, сами знаете, времени много нужно.
– Ага, – на автомате кивнул я, понимая, что надо будет как-то выяснить, что за порча такая и боевые заклинания. Решил начать издалека, спросив скучным голосом:
– Нам кроме поиска чем-то сможешь быть полезным?
– Если маг чужой будет и категория его до третьей – не дам глаза отвести. Третья категория и выше, честно скажу – не мой уже уровень. Были бы пушки, помог бы им на цель навестись. При ранениях тоже помогу, хоть и не сильно. Ну, если до рукопашной дойдёт – огнём могу палить. Но лучше, чтобы рядом не было наших бойцов никого. Контролировать пламя хорошо могут маги первой и второй категории, а у меня выброс хаотичный…
Парень смущённо замолчал, а я уважительно посмотрел на мага.
– Ты говоришь, не дашь чужому магу глаза отвести. Это как?
