– Да нет, мам, я слушаю тебя. Ты спросила про экзамен.
– Ну и как результаты?
– Отлично. Всё оказалось не так страшно. Как всегда, в коридоре я тряслась и пыталась за последние полчаса объять необъятное, терзая конспекты свои и чужие. А, войдя в кабинет, вытащив билет и усевшись за стол, я прочла его содержимое и тут же поняла, что всё знаю, и успокоилась. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Вот и хорошо. Сколько ещё будет экзаменов?
– Два. И на этом всё. Сессия закончится.
– Как тётя Тоня? Как твоя работа? – Тётя Тоня передаёт тебе привет. А с работой всё по-прежнему. Она меня устраивает, равно как и я, её.
Ответы мои были отрывисты и мамин интерес совсем не удовлетворили… Похоже, она обиделась, поднялась со стула и направилась в комнату.
– Пойду, постелю тебе постель, а то видно ты не настроена сейчас на беседу со мной.
– Да нет. Просто жутко хочется спать.
На самом деле я слукавила. Мне вовсе не хотелось спать, просто ни капельки. И я смогла бы хоть всю ночь провести с мамой на кухне.
Но я прекрасно знаю свою натуру. Я ни за что бы, ни удержалась, и рассказала ей и о происшествии в поезде, и об Олеге тоже.
Но я не была уверена, что он появится вновь. Возможно, он исчез из моей жизни навсегда.
Зачем тогда нужны лишние волнения? А ведь, узнав о происшествии, мама неизбежно будет думать, что со мной что-то случилось каждый раз, когда мне случиться задержаться в пути.
Из комнаты меня уже звал мамин голос.
– Иди, ложись. Я уже постелила.
Я допила остывающий чай, сполоснула чашки и пошла спать.
Подушка приятно пахла свежестью. Комнату освещал мягкий свет ночника, я лежала на своём любимом мягком диванчике и вроде бы вся обстановка располагала ко сну. Но он, почему-то, упрямо отказывался брать меня в свои объятия.
Я вертелась с боку на бок, и так, и эдак подворачивая подушку для удобства. Сна не было ни в одном глазу. И излишне было считать слоников или там овечек. Их скопилось бы бесчисленное стадо. Что-то не пускало меня в сладкий мир неги…
Промучившись так часов до четырёх утра и окончательно отчаявшись уснуть, я стала уже подумывать о необходимости встать и заняться чем-то полезным. Например, почитать.
Но тут-то я, как раз, и уснула, незаметно перейдя грань реальности и небытия.
И сразу передо мною возник, осклабившись в злорадной улыбке, огромный шатающийся детина…
Вот уже он тащил меня за руку через вагон, а его дружки плелись за нами, ежесекундно дёргая меня, то за одежду, то за белые мои локоны…. Я обернулась, и наткнулась на взгляд Олега… Он улыбнулся мне и помахал прощально рукой…
Мне хотелось закричать:
– Как же так!!! Олег!!! Олег!!! Спаси меня!!!
Но я не могла произнести ни слова….
Нет… Я открывала рот, но слов не было слышно…. Ни одного слова не слетело с моих губ…
Тут на кухне громыхнула, упав, кастрюля. Это и спасло меня от продолжения столь неприятного кошмара.
Было уже утро. Комната осветилась ярким весенним солнцем. Мама, видно, встала уже давно. Она что-то готовила на кухне. Наверняка, что-то вкусненькое для меня.
Судя по падению посуды, это будет фирменно-семейный яблочный пирог. Именно для него тесто затворялось в рухнувшей так кстати кастрюле.
Так как пробуждение произошло непредвиденно, раньше положенного срока, я перевернулась на другой бок и опять погрузилась в сон. На этот раз спокойный и безмятежный. Без каких-либо погонь и страстей.
Стрелки часов показывали ровно одиннадцать, когда открылись, наконец, мои очи. Ничего себе, поспала немножко…
Отец что-то там паял, сидя за столом, но сразу заметил, что я проснулась.
– Привет, соня. Смотри, так всё на свете проспишь.
– Да брось ты, пап, куда торопиться?
– Ну, как знаешь. А тебе, между прочим, звонили. Я не стал тебя будить.
Я вздрогнула, словно меня облили кипятком.
– Ну почему ты меня не разбудил? Почему?
Душу мою жгла и терзала мысль.
«Это был Олег. Конечно он. Он позвонил, как и обещал, а меня не разбудили. Но почему?»
Я так разнервничалась, что повторяла вновь и вновь свой вопрос, причём отнюдь не тихо, чем очень удивила отца.
Он смотрел на меня изумлённо, даже очки сползли с положенного места и повисли на кончике носа.
– Ты что, белены объелась? Откуда я знал, что ты будешь так переживать по поводу Ленусиного звонка? Она вообще-то обещала перезвонить. Но раз уж ты так переживаешь, иди и позвони ей сама. В чём проблема?
Мне стало стыдно за свою несдержанность.
Конечно же, звонила моя школьная подруга – Ленуся. Она всегда звонит мне в выходные и, если я приезжаю, мы обязательно встречаемся. Обсудить новости и просто поболтать…
– Олег! Олег! Может, он давно забыл о тебе, – ехидно твердил внутренний голос.
– Ничего подобного, ещё не вечер, – успокоила я сама себя. Да и вообще, что это я зациклилась на нём.
А когда вновь позвонила Ленуся и предложила вечерком встретиться у неё дома, я согласилась.
Глава третья
День пролетел быстро в домашних заботах, просмотре парочки кинокомедий по телеку и поедании маминого пирога. Настроение нормализовалось, и я готовилась к походу к подруге.
Надела новые высокие осенние сапожки, купленные ещё зимой. Мороза нет и можно уже в них покрасоваться. Накинула белую мягкую, почти невесомую курточку и, застегнув молнию, придирчиво оглядела своё отражение в зеркале.
Ну что ж, вполне сносно. Только вот шапка совершенно не сочетается с курткой по цвету, я водрузила её обратно на полочку.
Тут в дверном проёме появилась мама и, заметив эти мои манипуляции, произнесла тоном, не терпящим возражений
– И не вздумай. На улице холодно. И вообще, что это ты так разоделась? Совсем по-летнему. Давно не болела?
Она протянула мне шапку.
Пришлось послушаться и надеть ненавистный головной убор.
Маме кажется, что я всё ещё маленькая девочка. А мне, между прочим, скоро исполнится двадцать три.
– А шарф твой где? Потеряла?
– Ну, мам, – отмахнулась я, – ещё шарфа только не хватает! Я же не на северный полюс собралась.
Я чмокнула её в щёку, пообещав вернуться скоро, и уже открыла входную дверь, как меня остановил резко прозвучавший телефонный звонок.
Мама подняла трубку, но я почти выхватила её у неё из рук. И ответила сама, почти наверняка зная, кто это звонит.
Сердце забилось часто-часто, почти вдвое ускорив свой ритм. Но я постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно и тихо.
– Да?
– Зоя, это вы?
Точно, я не ошиблась, это был он, Олег, я сразу узнала его голос.
– Да это я.
– Вы меня узнали? Это Олег.
– Конечно, я вас узнала.
Мама проявила такт и вернулась в комнату. А голос в трубке продолжал говорить:
– Зоя, можно с вами сегодня встретиться?
– Можно, а когда?
– Я буду ждать у вашего дома, минут через десять.
– Хорошо.
Я первой повесила трубку. Такой короткий разговор, но он всё перевернул в моей душе. Щёки мои сразу разгорелись, а в горле пересохло. Я, не разуваясь, бросилась на кухню и залпом осушила, наверное, пол стакана воды. Сообразила, что неприлично будет первой прийти на встречу, уселась на стул тут же, на кухне, решив выждать время.
Моё состояние не укрылось от внимательных маминых глаз.
– Дочка? Что случилось? Что с тобой происходит?
Я взяла из вазочки любимую конфету и принялась усиленно жевать.
Это меня немного успокоило, и я ответила, дыша уже ровнее.
– Да что ты, мамуль, придумала? Почему должно обязательно что-то случиться? – я пожала плечами. – Вовсе ничего не случилось.
На выходе, проходя мимо зеркала, я невольно бросила взгляд на своё лицо.
Краска ещё не сошла с него. На щеках играл слишком яркий румянец.
Ну и пусть. Его пудрой не замажешь….
Я медленно спустилась по лестнице и, выйдя из подъезда, сразу увидела Олега. Он стоял и курил, глядя на вход в подъезд. На нём была новая кожаная лётная куртка. И, вообще, у меня даже дух захватило, как он мне нравился.
Он улыбнулся, увидев меня, и поспешил навстречу, отбросив в сторону недокуренную сигарету. Приблизившись, поздоровался и смотрел на меня с явным восхищением.
– Хорошо выглядите.
В ответ на комплимент я буркнула что-то невразумительное, типа: «Стараюсь».
А Олег извлёк из-за пазухи шарф и протянул мне.
Но это был вовсе не мой шарф, не тот, которым я вчера, самолично, обвязала его руку.
Тот был синий и давнишний, а этот – совершенно новый, белый и пушистый.
– Берите, берите. Ваш безнадёжно испорчен, я его неправильно постирал и, в результате, выкинул вовсе. Вы уж меня простите. – Он улыбался мне и казался смущённым.
А я уже готова была отдать ему и свою шапку, в придачу к шарфу, пусть выкидывает. Не жалко!
Я была в замешательстве. Как поступить? Взять новый шарф, означало вроде бы как подарок принять, не брать, означало выставить себя ханжой.
Я выбрала первое и тут же обмотала им, как нельзя, кстати, свою голую шею.
Он остался доволен, и мы неторопливо пошагали по притихшей уже тёмной улице. Чтобы прервать затянувшееся молчание, я поинтересовалась, болит ли его рука.
Он ответил отрицательно, явно бравируя, и рассказал, что утром получил нагоняй от начальства. А, в довершение всего, его на неделю отстранили от полётов.
Прочитав на моём лице, все те раскаяния коими я принялась себя терзать в душе, Олег рассмеялся и предложил переменить тему разговора.
Я вовсе не знала о чём с ним говорить. Какой-то ступор нашёл на меня.
Поэтому говорить по большей части пришлось ему.
К тому же, через полчаса нашей прогулки, меня стал пронизывать холод. Я еле сдерживалась, чтобы не застучать зубами.
