Любя страстно живопись и литературу, Александра Викторовна всю жизнь мучилась сомнениями, считая себя посредственным любителем в этих областях. Свою же научную работу Потанина расценивала как черновую техническую помощь своему мужу. Кроме выполнения взятых на себя обязанностей ботаника и художника, А.В. Потанина приносила большую пользу экспедициям уже одним своим присутствием. Ей удавалось разузнавать о быте, обрядах, верованиях и судьбе женщин куда больше, чем это сделал бы мужчина.
В 1883 г. Н.М. Пржевальский отправился в свою четвертую экспедицию – в Тибет. РГО предложило Потаниным исследовать восточные окраины Тибета и соседние провинции Китая – Ганьсу и Сычуань, которых не было в маршруте Пржевальского. Именно в этой экспедиции Александра Викторовна написала несколько писем, которые легли в основу настоящей книги. И подробнее об экспедиции мы расскажем чуть позже.
Экспедиция длилась 2 года 6 месяцев, преодолев более 6000 км, в её ходе собран колоссальный по объёму материал, который был обработан Г.Н. Потаниным только к 1893 г. Здесь интересно отметить, что результаты экспедиции оказались настолько впечатляющими, что Г.Н. Потанину за труды для географической науки в 1888 г. присуждена пожизненная пенсия в размере 800 рублей в год. Но эта сумма всё же была недостаточной, и Потанины практически постоянно испытывали материальные затруднения.
Почти через год после экспедиции, 8 марта 1887 г., А.В. Потанина избрана членом-сотрудником ИРГО, что было признанием её заслуг перед наукой.
Доложив в Петербурге на заседании РГО об общих итогах путешествия, Г.Н. Потанин решает вернуться в Иркутск, и Александра Викторовна поддержала это решение. В Иркутске Григорий Николаевич принял предложенное ему место правителя дел Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества (ВСОИРГО). Интересно, что пути А.В. Потаниной только случайно не скрестились с путями М.П. Черской, о которой мы уже упоминали: чета Черских выехала в Санкт-Петербург перед самым приездом Потаниных в Иркутск.
Однако Потанины прожили в Иркутске недолго. Григорий Николаевич, осознав, что у него никогда не хватит силы воли, живя в Иркутске, отгородиться от участия в жизни края, стал склоняться к тому, чтобы переехать в Санкт-Петербург и там как можно быстрее закончить отчёт о третьем путешествии. Осенью 1890 г. Потанины переехали в столицу, где Григорий Николаевич немедленно засел за отчёт, а Александра Викторовна за литературную работу.
Материальное положение Потаниных продолжало оставаться очень стесненным, а здоровье А.В. Потаниной не улучшалось, несмотря на систематическое лечение. Александра Викторовна не только никогда не выказывала усталости или недовольства, но всё так же была счастлива своей судьбой. Чтобы не мешать мужу в его работе, пришлось назначить приемный день, так как друзей и знакомых в Санкт-Петербурге оказалось не меньше, чем в Иркутске.
В 1891 г. началась подготовка к новой экспедиции в Китай и Восточный Тибет. Врачи не советовали Александре Викторовне отправляться в путь, но она ни на секунду не могла себе представить, что Григорию Николаевичу придётся ехать одному. Вставал вопрос вообще об отмене экспедиции, но это было бы таким ударом для Г.Н. Потанина, который Александра Викторовна не решалась нанести мужу. Скрывая от Григория Николаевича ухудшение состояния своего здоровья, она выехала вместе с ним в свое последнее путешествие.
Задачей экспедиции было – полнее изучить восточную окраину Тибета и китайскую провинцию Сычуань. Экспедиция началась в Кяхте осенью 1892 г. Однако практически сразу возникли проблемы, связанные с путями передвижения и состоянием Александры Викторовны. Григорий Николаевич не представлял себе всей мучительности скачки в простых тележках по сквернейшим дорогам Китая. Вот что писала Александра Викторовна о путешествии из Кяхты в Пекин. «Пишу из Урги[24 - Ныне г. Улан-Батор, столица Монголии.]. Дорога в китайской телеге, где приходится сидеть задом к лошадям и где иногда ноги приходятся выше головы, измучила нас совсем, хотя мы ехали в общей сложности из Кяхты только 36 часов и ночевали 3 ночи. С ужасом думаю, что придется в этих телегах сделать 1500 верст до следующей остановки. Сожалею, что едем не на быках, тогда по крайней мере не трясло бы. Едем вскачь; два всадника тащут нашу повозку за оглобли, другие два поддерживают за веревки, кругом мчится еще человек 10 верховых, все это кричит, скачет, предупреждает об опасности криком: «Нельзя, нельзя, не пойдет!» Лошади иногда пугаются и выскакивают из оглоблей»[25 - Потанина А.В. Из путешествий… – C. XXIII.]. Так вскачь неслась экспедиция до Пекина.
Здоровье Александры Викторовны заметно ухудшилось, появились признаки сердечно-сосудистого заболевания, и посольский врач в Пекине категорически запретил продолжать путешествие. Волевая натура Александры Викторовны никак не хотела склониться перед таким, как ей казалось, маловажным обстоятельством, как болезнь. «Мешать мужу в его работе – разве в этом мое призвание?», – не раз восклицала Александра Викторовна, и, несмотря на все предупреждения, решила продолжать путь.
Превратившись просто в пассажирку, вдобавок самого неудобного на свете транспорта, Александра Викторовна особенно страдала от всех лишений, которые не затушевывались на этот раз интересной работой. Грязь и пыль, скрежет колес крытой повозки с каждым днём ухудшали развивавшуюся болезнь. «…от Пекина мы ехали одетые по-зимнему и в дянях на ночлегах ужасно мерзли – мерзнешь на улице, а в комнате, где нет ни солнца, ни печи – вдвое. Эта невозможность хотя на минуту погреться ужасно как-то затрудняет и лишает энергии… очень трудно по утрам было вставать, а вставали часа в 3–4 и дожидались, пока накормят и снарядят мулов и согреют кипяток. Часов в 11 останавливались кормить мулов и ели лапшу на воде, редко что-нибудь другое. Через час снова ехали до вечера. Таким образом доехали до Желтой реки; по реке шла шуга и перевоз прекратился; пришлось жить на берегу в маленькой деревушке, где не было даже порядочного постоялого двора; жили в каком-то амбаре без окон, дверь приходилось держать постоянно открытою, углей тоже не было, пришлось жечь какие-то старые доски или солому, прямо на полу. Мы прожили тут 5 дней и страшно скучали»[26 - Там же.]. Переезд до Сианьфу занял месяц. В дальнейший путь отправились на носилках; этот способ передвижения, не уберегая от опасностей часто совершенно немыслимой дороги, не доставлял хотя бы постоянных физических страданий.
Из окошка носилок Александра Викторовна делала карандашные наброски пейзажей, предаваясь созерцанию природы, встречных караванов, наблюдая местных жителей и тяжёлый труд носильщиков. Эти наблюдения А.В. Потанина, несмотря на своё состояние, передала в очерке «Тысяча сто вёрст в носилках», написанном во время двухнедельной стоянки в г. Чентуфу.
8 мая Александру Викторовну постиг первый удар.
По записям в дневнике и по письмам видно, какие нравственные мучения переживала Александра Викторовна из-за своего вынужденного бездействия, из-за того, что она «повисла камнем на всей экспедиции». Она не уставала уговаривать Григория Николаевича продолжать путь одному, а на обратном пути захватить её. Но, напуганный её состоянием, Г.Н. Потанин и слышать не хотел о разлуке.
Когда Александре Викторовне становилось немного лучше, Григорий Николаевич совершал небольшие поездки в окрестности. Александра Викторовна поправлялась очень медленно, но, как только смогла привставать, занялась рисованием. Немного оправившись, Александра Викторовна сейчас же принялась за свои наблюдения и исследования, усилием воли отгоняя мрачные мысли; её письма этого периода необычайно показательны, – они кладут последние штрихи на портрет этой истинной подвижницы науки: «Понемногу стала вставать, но ноги еще до сих пор болят. Двигаться как будто могу, но с роздыхами, то сядешь, а то и ляжешь. Главная задача, как быть дальше… Пока не буду и писать об этом…»[27 - Потанина А.В. Из путешествий… – C. XL.]. Уговорив себя и окружающих, что она совсем выздоровела, Александра Викторовна настояла, чтобы маршрут продолжался, но очередной переход подкосил силы путешественницы – она окончательно слегла. Стало ясно, что нужно возвращаться в Россию как можно скорее.
Растерявшийся Г.Н. Потанин то предпринимал переход на лодках, то решал везти больную сухим путем, опасаясь приступов лихорадки. Чувствуя приближение конца, Александра Викторовна торопила своих спутников – ей хотелось успеть добраться до родной земли…
По дороге в Шанхай Александру Викторовну постиг второй удар – отнялся язык, парализовались руки и ноги. Докторов вокруг не было. Григорий Николаевич попытался довезти умирающую жену до г. Баонинфу, где, по слухам, был врач. Везти пришлось в лодке, несмотря на сильный пароксизм лихорадки. Но врача в Баонинфу не оказалось. Силы больной падали с каждой минутой. Оставаться на месте было бессмысленно, Потанин решил ехать в г. Чунцынфу, где был госпиталь. Но за два дня до прибытия в город, 19 сентября 1893 г., безмолвно простившись с мужем, Александра Викторовна скончалась.
Последний путь А.В. Потаниной был очень долог – по китайским рекам до г. Ханькоу, затем через Пекин и Калган в Кяхту, где она и была похоронена 23 января 1894 г.
Так закончился жизненный путь Александры Викторовны Потаниной.
День похорон был объявлен в Кяхте нерабочим. А иркутяне отправили в Кяхту делегацию, где она возложила венок на могилу с надписью «Александре Викторовне Потаниной от благодарных Иркутян».
Памятник на могиле самоотверженной подвижницы науки пожелали соорудить на свои средства жители г. Кяхты. Памятник на могиле Александры Викторовны в Кяхте стоит и по сей день, найти его можно почти на пустыре в самом начале ул. Ленина.
Имя Александры Викторовны увековечено и в Иркутске. Ещё в 1896 г. по инициативе жителей города открыта библиотека имени А.В. Потаниной. Она была бесплатной и открытой для всех желающих. В 1924 г. библиотека получила имя В.И. Ленина, но в 2002 г. возвращено историческое имя А.В. Потаниной[28 - Константинова Л.И. А.В. Потанина и библиотека её имени в трудах Н.С. Романова / Л.И. Константинова // Шестые Романовские чтения: «Я всю жизнь собирал всё об Иркутске» : посвящ. 150-летию со дня рождения Н.С. Романова и 360-летию Иркутска : материалы / ФГБОУ ВО «ИГУ», Науч. б-ка ; редкол.: В.П. Шахеров (отв. ред.), И.П. Белоус. – Иркутск : Издательство ИГУ, 2021. – 197 с. – С. 85–88.].
Память о нерушимой дружбе энтузиастов науки увековечена на высотах Монгольского Алтая, где нетронутой белизной сияет ледник Потанина[29 - ПОТАНИНА ЛЕДНИК // Большая российская энциклопедия. Том 27. Москва, 2015, С. 272.]. Да, официально он назван в честь Г.Н. Потанина, но имя Григория Николаевича неразрывно связано с его верной спутницей Александрой Викторовной.
Эпистолярное и публицистическое наследие А.В. Потаниной
А.В. Потанина несколько раз упоминает (и это было отмечено в биографическом очерке), что она начала «писательствовать» чуть ли не с восьми или десяти лет. Её увлекало это занятие, и в то же время она в некотором роде стыдилась его. По крайней мере, создаётся такое ощущение. Часто в письмах и дневниках попадаются фразы Александры Викторовны о том, что пишет она не очень хорошо, сильно критикует себя и сомневается в своих способностях. И в одном из писем путешественница говорит: «<…> пишу я в самом непозволительном для литературных произведений роде, в скучном <…>»[30 - Потанина А.В. Письмо М.Я. Писареву от 28 ноября – 8 декабря (10–20 декабря) 1885 г., монастырь Гумбум. … Л. 2.]. Вот бы у современных писателей было такое самокритичное отношение!
Но вот парадокс: за всю свою сознательную жизнь Александра Викторовна написала всего пятнадцать научных статей и очерков, которые все собраны в уже упомянутом посмертном сборнике путешественницы «Из путешествий по Восточной Сибири, Монголии, Тибету и Китаю». И в то же время сохранилось большое количество писем и дневниковых записей Александры Викторовны. Так много, что до сегодняшнего дня не все они разобраны, исследованы и введены в научный оборот. Поэтому публицистическое наследие А.В. Потаниной нельзя назвать слишком большим, но это компенсируется огромным эпистолярным наследием.
Значительная часть материалов, относящихся к Александре Викторовне Потаниной, в настоящее время хранится в Фонде Г.Н. Потанина[31 - Колосова Г. И. Фонд Г.Н. Потанина в Научной библиотеке Томского государственного университета / Г. И. Колосова // Вестник Томского государственного университета. История. 2011. № 2. С. 29–33.] – архиве, который с 1920 г. хранится в я в Отделе рукописей и книжных памятников (ОРКП) Научной библиотеки Томского государственного университета (НБ ТГУ). В Потанинском фонде сохранились многочисленные рукописи Александры Викторовны, путевые дневники, рисунки, черновики статей и литературных опытов, выписки из изданий по истории и этнографии Сибири, Монголии и Китая. Там же находится часть переписки путешественницы с ее родственниками, а также несколько писем самого Григория Николаевича к жене[32 - Васильев А.В. «Женщина заморских чертей»: А.В. Потанина и ее рукописи / А.В. Васильев // Научная библиотека Томского государственного университета. – [Томск]. – URL: http://www.lib.tsu.ru/ru/zhenshchina-zamorskih-chertey-av-potanina-i-ee-rukopisi-1 (дата обращения: 01.12.2023).].
Материалы архива постепенно обрабатываются, что-то оцифровывается, предлагается студентам ФИПН ТГУ (Факультета исторических и политических наук) для выполнения различных практических работ, используется в научно-исследовательских целях. Не являются исключением и те пять писем Александры Викторовны, что легли в основу этой книги. Но основная часть материалов всё ещё не обработана и, что называется, ждёт своего исследователя.
Поэтому можно уверенно сказать, что эпистолярное и публицистическое наследие Александры Викторовны Потаниной будет открыто не только для историков, но и буквально для каждого.
Китайско-Тибетская (Ганьсуйская) экспедиция Г.Н. Потанина 1884–1886 гг.: сплав науки и геополитики
Все пять писем, лёгших в основу книги, написаны Александрой Викторовной из третьей экспедиции Г.Н. Потанина, которую традиционно называют Китайско-Тибетской (Ганьсуйской). И есть смысл сказать несколько слов об этой экспедиции, потому что она хотя и лежит в общей канве экспедиционной деятельности России во второй половине XIX в., но всё же выделятся на фоне других экспедиций.
Во второй половине XIX в. Императорское Русское географическое общество (ИРГО) снарядило целый ряд экспедиций в Центральную и Восточную Азию. Наиболее интенсивные исследования пришлись на 1870–1890-е гг., когда свои большие, многолетние экспедиции совершили Н.М. Пржевальский, М.В. Певцов, Г.Н. Потанин, Г.Е. Грум-Гржимайло[33 - Грум-Гржимаело (Грумм-Гржимайло), Григорий Ефимович (1860–1936) – русский путешественник и географ, исследователь Сибири, Западного Китая, Памира, Тянь-Шаня, Западной Монголии.], В.А. Обручев[34 - Обручев Владимир Афанасьевич (1863–1956) – русский географ, путешественник, геолог, организатор науки, писатель-фантаст и популяризатор науки, исследователь Сибири, Центральной и Средней Азии. Академик АН СССР.], П.К. Козлов[35 - Козлов Пётр Кузьмич (1863–1935) – русский путешественник, военный географ, этнограф, археолог, исследователь Монголии, Тибета и Синьцзяна.][36 - Хроника российских экспедиций в Центральную Азию // Музей-квартира П.К. Козлова. СПб., [2017]. URL: http://kozlovmuseum.org/хроника-российских-экспедиций-в-цент/ (http://kozlovmuseum.org/%D1%85%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B0-%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85-%D1%8D%D0%BA%D1%81%D0%BF%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%86%D0%B8%D0%B9-%D0%B2-%D1%86%D0%B5%D0%BD%D1%82/%20)(дата обращения: 01.12.2023).]. Но наибольший вклад в изучение Центральной Азии на начальном этапе экспедиционной деятельности ИРГО внесли Н.М. Пржевальский, его последователь М.В. Певцов и Г.Н. Потанин[37 - Андреев А.И. Российские экспедиции в Центральной Азии (1870–1920-е годы): научные и военно-политические аспекты // Общество. Коммуникация. Образование. – 2012. – № 160. – С. 103–109.].
Все экспедиции, в том числе и предпринятые Г.Н. Потаниным, преследовали как чисто научные, так и геополитические интересы. Такой двойственный характер исследований не всегда чётко артикулируется источниками указанного периода, однако подтверждается современными исследователями[38 - Андреев А.И. Указ. соч. ; Попова И.Ф. Российские экспедиции в Центральную Азию на рубеже XIX–XX веков // Российские экспедиции в Центральную Азию в конце XIX – начале XX века. СПб.: издательство «Славия», 2008. 244 с. С. 11–39.]. Поэтому анализ Китайско-Тибетской (Ганьсуйской) экспедиции Г.Н. Потанина 1884–1886 гг. невозможен без общей характеристики экспедиционной деятельности ИРГО в 1870–1890-х гг.
Начало научного исследования Средней и Центральной Азии в России положил Н.Я. Бичурин (о. Иакинф), который во время своего пребывания в Китае (1807–1821 гг.) накопил обширные сведения по географии, этнографии, политическом устройстве и т.д. Эти сведения были опубликованы в 1820–1850-х гг.[39 - Попова И.Ф. Указ. соч.] Работы Н.Я. Бичурина привлекли внимание, они оказались к месту и ко времени. В середине XIX в. значительно возросло влияние России на Дальнем Востоке и Тихом океане, страна начала превращаться в мировую евразийскую державу. Но неожиданностью стало то, что Россия имеет лишь обрывочные сведения о сопредельных азиатских странах, а всестороннее их изучение возможно только посредством комплексной экспедиционной работы.
Такая работа была возложена в том числе и на созданное в 1845 г. Русское географическое общество. Одной из ключевых задач РГО стало изучение зарубежных стран, в первую очередь сопредельных с Россией Турции, Персии, Китая и других[40 - Там же.]. Первые организованные РГО экспедиции носили, в основном, географический характер (одна из наиболее значимых – изучение Тянь-Шаня П.П. Семёновым-Тян-Шанским в 1856–1857 гг.). Но вскоре была поставлена задача по организации экспедиций для сбора этнографического, исторического и другого материала.
Однако одну из главных ролей во второй половине XIX в. играли именно географические сведения, полученные в ходе экспедиций. В данный период в Центральной Азии развернулась «Большая игра» – соперничество России и Великобритании за Евразию, которая представляла собой огромный рынок сбыта и источник сырья. В обладании этими территориями были заинтересованы также Китай и Афганистан, однако серьёзной проблемой для этих стран было фактическое отсутствие четких границ между ними.
Так возникло понимание, что экспедиции в Центральную Азию должны носить не только научный характер, но и преследовать определённые геополитические и даже военно-политические интересы. Поэтому в организации большинства экспедиций РГО принимал участие и высший орган военного руководства России – Генеральный Штаб[41 - Андреев А.И. Указ. соч.], а среди руководителей и участников экспедиций было много офицеров (в том числе Н.М. Пржевальский, М.В. Певцов и др.). Поэтому нет ничего удивительного в том, экспедиции РГО часто на военный манер характеризовались как «предварительные общегеографические рекогносцировки неведомых стран»[42 - Андреев А.И. Указ. соч. ; Попова И.Ф. Указ. соч.].
Крупнейшие экспедиции такого рода были проведены Н.М. Пржевальским в 1870–1880-х гг. В этот период учёный возглавил четыре экспедиции в Монголию, Китай и Тибет, прошёл свыше 30 тысяч километров и собрал колоссальный по объёму материал. Его дело в 1880–1890-х гг. продолжили М.В. Певцов, В.И. Роборовский[43 - Роборовский Всеволод Иванович (1856–1910) – полковник, военный исследователь Центральной Азии, ученик и сподвижник Н.М. Пржевальского.], П.К. Козлов, Г.Е. Грум-Гржимайло.
В то же время Генеральный штаб направлял в Центральную Азию собственные военно-страноведческие экспедиции и военно-дипломатические миссии, а по согласованию с Министерством иностранных дел – и торговые экспедиции. Но и перед участниками экспедиций РГО ставились задачи по военно-политической и экономической разведке[44 - Андреев А.И. Указ. соч.], а полученные в результате путешествий сведения поступали как в РГО, так и в различные отделы Генерального штаба. Проще говоря, исследователи по совместительству выполняли роль шпионов, которые приносили немало ценнейшей информации.
И всё же нельзя говорить, что экспедиции носили исключительно военно-политический характер: установлено, что поручения Генерального штаба руководителям экспедиций всё же были дополнительными[45 - Там же.]. А во главу угла ставились научные цели, которые блестяще достигались.
И можно считать, что к концу XIX в. благодаря интенсивной экспедиционной деятельности (нередко в Азии параллельно работало несколько русских экспедиций) в Центральноазиатском регионе не осталось белых пятен.
Если говорить конкретно о Г.Н. Потанине, то он был вовлечён в экспедиционную деятельность ИРГО со второй половины 1870-х гг. В биографическом очерке об А.В. Потаниной мы уже указывали, что первую самостоятельную экспедицию Г.Н. Потанин осуществил в 1876–1878 гг., вторую – в 1879–1880 гг., третью – в 1884–1886 гг., четвертую – в 1892–1893 гг., а пятую и последнюю – в 1899 г.[46 - Обручев В.А. Григорий Николаевич Потанин : краткий очерк его жизни и деятельности / [соч.] В. А. Обручева. – М.: Типо-литография товарищества И.Н. Кушнерев и К°, 1916. – 23 с., [1] л. ил., портр. – С. 10–16.] Наиболее крупной и продолжительной стала экспедиция 1884–1886 гг. Она вписывалась в общую канву экспедиционной деятельности ИРГО, однако интереснее разобраться в том, как характеризовал эту экспедиции, определял её цели и задачи сам Г.Н. Потанин. Это можно проследить по письмам ученого, отчёту о путешествии и некоторым другим документам.
Практически сразу после завершения работы и публикации материалов экспедиции 1879–1880 гг. Г.Н. Потанин задумался о новом путешествии. В сентябре 1882 г. ученый подал в Совет ИРГО записку с обоснованием необходимости организации экспедиции на восточную (тангутскую) окраину Китая с началом маршрута в северо-западной провинции Ганьсу. Но прежде Г.Н. Потанин согласовал записку с секретарем ИРГО В.И. Срезневским[47 - Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 3 … С. 220.], отправив её в письме от 23 сентября 1882 г. В этом же письме Григорий Николаевич сообщает, что в экспедицию непременно отправится и А.В. Потанина.
Согласно записке, Г.Н. Потанин обосновывает маршрут через Ганьсу «<…> в виду интереса, который эта область возбуждает в этнографическом отношении, представляя смесь племен монгольского, турецкого, китайского и тангутского.»[48 - Цит. по: История полувековой деятельности Императорского Русского Географического Общества, 1845–1895. СПб.: [б. и.], 1896. Ч. 3. Отд. 5: Приложения, указатель и состав Общества. 1896. [VIII], С. 983–1378, 66 с. прил. : портр. С. 1120.]. Также учёный предполагал выполнять наблюдения в области физической географии посещаемых местностей[49 - Там же. С. 1121.] – собирать геологические, ботанические и зоологические коллекции, выполнять метеорологические, астрономические и топографические наблюдения, и т.д. Такие же задачи, но в более общей форме («Вот пополнение сведений об этом неисследованном ещё пространстве и составляло задачу нашей экспедиции»[50 - Потанин Г.Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия: путешествие Г.Н. Потанина, 1884–1886. Т. 1 / [предисл. П.П. Семенова]. – Санкт-Петербург: Изд-ние Имп. Рус. геогр. о-ва, 1893. – XVIII, 567, XVIII с., [44] л. ил. и карт. – С. 2.]), формулирует Г.Н. Потанин и в отчёте об экспедиции.
Г.Н. Потанин пишет только о научных и практических целях экспедиции – этнографических и естественнонаучных исследованиях, топографической съемке, и т.д. Но очевидно, что это путешествие не могло выбиваться из общей концепции экспедиционной деятельности ИРГО. На это указывают как современные исследователи, так и сам Григорий Николаевич[51 - Пелих Г.И. Историческая концепция Г.Н. Потанина / Публ. А.Т. Топчия; под ред. Н.В. Серебренникова. – Томск: Изд-во Том. Ун-та, 2006. – 166 с. (Прил. к серии «Сибирский архив»). – С. 68.]. Если говорить конкретно об экспедиции 1884–1886 гг., то здесь имеются лишь косвенные указания (или даже меньше – намёки) на цели путешествия, отличные от научных. Например, в письме П.П. Семёнову-Тян-Шанскому от 5 апреля 1884 г. Г.Н. Потанин пишет, что «<…> я чувствую себя теперь в таком большом долгу перед правительством, что сомневаюсь, чтоб при всём моем старании и трудах мне удалось возместить этот долг.»[52 - Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 4 … С. 9–10.]. Позже ученый в письме Н.М. Мартьянову от 29 апреля 1885 г. делится соображениями (своими и А.И. Скасси) о пробном торговом караване из Южной Сибири в Южную Монголию, возможных маршрутах этого каравана и перспективах торговли[53 - Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 4 … С. 38.]. Но Григорий Николаевич неохотно пишет о делах экспедиции, которые выходят за рамки научных задач, поэтому подобных сообщений учёного крайне мало.
Интересное замечание на этот счёт имеется в предисловии к отчёту об экспедиции, написанном П.П. Семёновым-Тян-Шанским. Учёный указывает, что северо-восточные окраины Китая, особенно провинция Ганьсу (и в меньшей степени Сычуань), издревле имеют стратегическое значение. Именно этот регион служил воротами, через которые в Китай проникали кочевники[54 - Потанин Г.Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия … С. X.]. Это – «стратегический ключ к обитанию Китаем»[55 - Там же. С. XI.]. Правда, П.П. Семёнов не говорит о геополитических интересах России, а указывает, что данный регион, в связи с его исключительным положением, интересен исключительно с научной точки зрения. Однако целый ряд экспедиций, отправленных в данный регион под эгидой ИРГО, и финансируемых российским правительством, свидетельствуют, что здесь преследовались не только научны цели.
Григорий Николаевич определил, что экспедиция продлится три года (о чём он упоминает и в документах, и в личных письмах[56 - Напр., Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 3 … С. 226.]), однако долгое время оставался до конца неопределённым маршрут путешествия. В частности, в письме Н.М. Мартьянову весной 1883 г. Г.Н. Потанин упоминает, что «Высадят нас на берегу Печелийского залива. Оттуда пойдём через Пекин, Хуху-хото, Ордос в Ганьсу, в города Ланьчжоу и Миньчжоу. Дальнейшие судьбы экспедиции не предначертаны»[57 - Там же.]. Причём неопределённость обуславливалась, в первую очередь, финансовыми возможностями. В нескольких письмах Григорий Николаевич поднимает вопрос финансирования экспедиции[58 - Напр., Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 3 … С. 225.], а в отчёте прямо указывает, что «<…> экспедиция пройдет из Ланьчжоу с севера на юг столь далеко, сколько ей позволят средства.»[59 - Потанин Г.Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия … С. 2.]. В общем-то, ограниченность средств и способность работать при самых малых ассигнованиях (отказывая во многом себе) – одна из характерных черт экспедиций Г.Н. Потанина, на которую обращают внимание многие исследователи[60 - Пелих Г.И. Историческая концепция Г.Н. Потанина … С. 69.]. Но в значительной мере эту проблему решил известный иркутский меценат Владимир Платонович Сукачев, который пожертвовал на экспедицию 15 000 рублей[61 - Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 3 … С. 225.]. Ещё 9 000 рублей выделяло ИРГО, но не сразу, а несколькими переводами, которая экспедиция должна была получать в различных пунктах в Китае. Кажется, что это огромная по тем временам сумма. Но только не для экспедиции, которая должна была длиться три года. Эти средства не давали возможности осуществить все задуманные изыскания, поэтому экономить приходилось на всём. Снаряжение, здоровье исследователей, выработка маршрутов – всё страдало от постоянной нехватки денег.
И лишь в отчёте об экспедиции Григорий Николаевич сообщает, каковы были планы относительно её маршрута[62 - Потанин Г.Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия … С. 2.]. В первое лето (1884) экспедиция должна была выдвинуться из Пекина и дойти до Ланьчжоу через Ордос по местам, ещё не исследованным европейцами. Второе лето (1885) предполагалось употребить на путешествие по Амдо (региону Тибета между поймами рек Янцзы и Хуанхэ). В третье лето (1886) экспедиция должна была выйти из Амдо на север, пройти через центральную Монголию (по меридиану реки Эдзин-гол, совр. Жошуй) и завершить путь в России. Время показало, что этот маршрут вполне был выдержан.
Что касается состава экспедиции, то Г.Н. Потанин остался верен себе: учёный считал, что экспедиция должна быть немногочисленной, состоять из хорошо подготовленных, талантливых и энергичных людей[63 - Пелих Г.И. Историческая концепция Г.Н. Потанина … С. 69.]. В том же письме И.В. Срезневскому Григорий Николаевич пишет, что в экспедицию отправится он и его супруга, которая может среди прочего выполнять и наблюдения на метеорологической станции[64 - Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 3 … С. 220.]. Мы уже неоднократно говорили, что А.В. Потанина была до конца жизни верной спутницей своего мужа. Но включение Александры Викторовны в состав экспедиций преследовало и ещё одну цель, которая может быть неочевидной для неспециалиста: она, как женщина, могла проникать в закрытую от посторонних мужчин среду для изучения семейной жизни народов Азии и выполнения других этнографических наблюдений[65 - Обручев В.А. Григорий Николаевич Потанин : краткий очерк его жизни и деятельности … С. 15.]. Так что Г.Н. Потанин в лице супруги приобрел ценного во многих отношениях сотрудника.
Разумеется, столь длительная и сложная экспедиция не могла состоять всего из двух человек. Поэтому было принято решение об усилении экспедиции ещё двумя сотрудниками: орнитологом Михаилом Михайловичем Березовским[66 - Березовский Михаил Михайлович (1848–1912) – орнитолог, участник экспедиций Г.Н. Потанина в Монголию, Туву и Китай, автор (вместе с В.Л. Бнанки) книги «Птицы Гансуйского путешествия Г.Н. Потанина 1884–1887 гг.» (СПб., 1891).] (который выполнял широкие функции натуралиста-зоолога) и топографом Августом Ивановичем Скасси[67 - Скасси Август Иванович (1845–…) – военный топограф, участник нескольких экспедиций в Центральную Азию, служивший при Генеральном штабе. После 1890 г. судьба неизвестна.][68 - Потанин Г.Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия … С. 2.]. При этом М.М. Березовский уже сопутствовал Г.Н. Потанину в экспедиции 1876–1878 гг., а А.И. Скасси зарекомендовал себя экспедицией на Памир и другими работами[69 - Там же.]. Ряд источников сообщает, что кандидатуру М.М. Березовского предложил сам Григорий Николаевич, а А.И. Скасси избран Советом ИРГО[70 - История полувековой деятельности Императорского Русского Географического Общества … С. 1121.]. И из писем Г.Н. Потанина можно установить, что окончательный состав экспедиции был сформирован не позднее весны 1883 г.[71 - Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 3 … С. 226.]
Михаил Михайлович Березовский. Из книги Потанин Г.Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия: путешествие Г.Н. Потанина, 1884–1886. Т. 1.
Здесь уместно сказать, что А.И. Скасси – не гражданский учёный, а военный топограф и геодезист, он служил при Генеральном штабе и участвовал в целом ряде экспедиций. Поэтому говорит о полностью «гражданском» составе этой экспедиции Г.Н. Потанина говорить не приходится.
Август Иванович Скасси. Из книги Потанин Г.Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия: путешествие Г.Н. Потанина, 1884–1886. Т. 1.
Оставался Григорий Николаевич верен себе и в вопросе оснащения экспедиции: учёный считал, что брать с собой нужно только инструменты, книги и упаковочные средства, а в остальном следует рассчитывать на ресурсы исследуемой страны[72 - Пелих Г.И. Историческая концепция Г.Н. Потанина … С. 69.]. Поэтому в Пекине Г.Н. Потанин нанял лошадей и мулов с погонщиками, а также трёх китайцев в качестве слуг и переводчиков[73 - Потанин Г.Н. Письма Г.Н. Потанина. Т. 4 … С. 11.]. Однако люди и животные нанимались на не всё время экспедиции, а лишь на часть маршрута, поэтому практика найма сохранялась и в последующем. Аналогично дело обстояло и с палатками: при движении по густонаселённым районам провинций Хэбэй и Шаньси экспедиция останавливалась в поселениях (преимущественно в деревнях), но в Ордосе обитали только кочевые племена, поэтому Г.Н. Потанин озаботился покупкой палаток и другого имущества для организации полевого лагеря[74 - Потанин Г.Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия … С. 52–53.]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70063399&lfrom=174836202) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Валькова О.А. Штурмуя цитадель науки: женщины учёные Российской империи / О.А. Валькова. – М.: Новое литературное обозрение, 2019. – 800 с.: ил (Серия «История науки»). – С. 6.
2
Воронцов И. Женщины в науке – в трех графиках // Коммерсантъ. – 11.02.2023. – URL: https://www.kommersant.ru/doc/5813149 (https://www.kommersant.ru/doc/5813149) ; Гендерный состав научных кадров // Институт статистических исследований и экономики знаний. – 5.03.2020. – URL: https://issek.hse.ru/news/341451906.html (https://issek.hse.ru/news/341451906.html).
3
Кузема, Т. Б. Экскурсия как форма организации внеаудиторной познавательной деятельности студентов в практике высшей школы Российской Империи конца ХІХ – начала ХХ века / Т. Б. Кузема // Гуманитарно-педагогическое образование. – 2015. – Т. 1, № 2. – С. 132-138. ; Некрылов С.А., Кузьмин А.Н., Фоминых С.Ф. Участие студентов медицинского факультета Императорского Томского университета в научно-исследовательской и практической работе //Сибирский медицинский журнал. – 2016. – №2. – С. 133-137.
4
Фёдорова М.С. Путешествия русских женщин в XVIII веке // Вестник славянских культур. – 2010. – №16. – С. 25–29.
5
Бровко П.Ф., Пономарев С.А. Г. И. Невельской: Амурская экспедиция и решение пограничного вопроса на востоке России // Вестник ДВО РАН. – 2013. – №6 (172). – С. 257–267.
6
