Аля Алиханова "Закон бумеранга"

– Пап, ты что, не слышишь? –Алиса просунула в комнату родителей взлохмаченную после недавно принятой ванны голову.

– Я тебя уже в третий раз ужинать зову!

Максим очнулся от полудремотного состояния: голова была ватной, единственное, что он помнил – ему снилась Саламандра.

Накануне он снова пришел домой под утро; после сеанса в кинотеатре они целовались, как безумные, но домой Саламандра его так и не пригласила несмотря на то, что жила, по ее словам, одна.

Он нес полную околесицу, а она томно улыбалась, и время от времени вставляла фразы, казавшиеся ему тогда полными глубочайшего смысла.

Сейчас Максим понимал, что смысловой нагрузки они не несли никакой абсолютно, лишь пускали пыль в глаза и отвлекали внимание от бешеного желания наброситься на Саламандру прямо в машине. Что с ним творилось, что на него нашло?..

Водоворот

Если бы Максима спросили, как получилось так, что он снял квартиру для девушки через три дня знакомства, он бы не ответил. Просто так нужно было.

Если бы в тот момент, когда он был всего в одном шаге от ее постели, Саламандра попросила у него луну, он сумел бы ее достать. Луну она, к счастью, не просила, но в остальном – использовала его по полной программе.

Прошло всего полгода их совместного сосуществования, а девушка уже полностью поменяла гардероб, приобрела за его счет две пары сапог и дубленку, и не собиралась на этом останавливаться.

Если бы кто-нибудь спросил Максима, зачем все это… Но спрашивать было некому. За полгода Саламандра умудрилась поссорить его даже с лучшим другом, не говоря уж обо всех остальных.

Дочь отнеслась к предполагаемому разводу родителей спокойно, но, познакомившись с Саламандрой, заявила, что в гости к отцу приходить она не будет. Максим списал это на подростковый возраст и женские капризы.

Между тем Саламандра, освоившись, начала понемногу настраивать Максима против собственных родителей. Не сказать, чтобы ей это удалось, но Максим ловил себя на мысли, что с появлением Саламандры его отношения с родителями стали значительно прохладнее.

Ее ненависть к людям доходила до абсурда, и неудивительно, что даже самые давние и преданные друзья Максима, семейная пара, с которыми он дружил еще со студенческих лет, о нем забыли. Напросившись однажды в гости, чтобы выяснить, что же все-таки с ним происходит, через полчаса они уже засобирались домой, и уходили с такими лицами, что сразу было понятно: они не придут больше никогда. После приема, который им устроила Саламандра, это было неудивительно, но тогда Максим закрыл глаза и на это. «Молодая, глупая, еще переменится», – вскользь подумал он.

А Саламандра и не думала меняться. Она быстро вошла во вкус и почувствовала себя хозяйкой положения. Наконец-то она могла быть самой собой. Говорить только о себе, и общаться только с теми, с кем ей хочется. Окружающие, включая Максима, представлялись ей исключительно глупыми и скучными людьми, недостойными ее внимания. Но от Максима была очевидная польза: он содержал ее, его немалая зарплата позволяла ей не ограничивать себя в развлечениях, на нее же жила и ее мама. При всем при этом Саламандра не испытывала по отношению к своему жениху (они собирались вскоре расписаться) ни малейшей благодарности. Он, раб и шут, имел честь помогать ей, а она позволяла ему это делать. Так оно и должно было быть.

Максиму же словно пелена упала на глаза. Он не замечал ни гипертрофированного самомнения Саламандры, ни того, как она часами говорила о себе и о своих мнимых успехах. Мнимых – потому что Максим неоднократно ловил ее на вранье, но, когда он говорил ей об этом, Саламандра притворялась глухой. Не замечал он и того, что секс теперь бывает у них не чаще, чем один раз в месяц, и то после его долгих уговоров. Саламандра была вечно нездорова, всегда чем-то недовольна, и постоянно «не в том настроении, чтобы заниматься этим». Девяносто процентов времени, которое они проводили вместе, они находились в состоянии ссоры; либо предшествующем ей, либо в преддверии примирения. Максим убеждал себя, что это – притирка, но верилось ему в это все меньше.

Пора было посмотреть правде в глаза: Саламандра была существом истеричным, лживым, мелочным и невероятно злобным. Все чаще и чаще молодой человек задумывался о том, что он несчастен, как никогда в своей жизни, но постоянство и оптимизм Максима играли с ним злую шутку. Каждый раз, видя Саламандру, он говорил себе, что такой ее сделала жизнь, что ласка и забота творят чудеса, и ад продолжался…

Между тем приближался день их свадьбы.

С Татьяной полгода назад Максим разошелся спокойно, и без истерик, оставшись хорошими друзьями. Они созванивались пару раз за прошедшие полгода, но ни разу не встречались. Тем неожиданнее была их встреча у общих друзей, куда Максим еле-еле уговорил прийти Саламандру.

Секундная неловкость, возникшая было после ее знакомства с Саламандрой, быстро растворилась в Татьянином обаянии. Она не старалась понравиться, она просто была самой собой. Душой компании, яркой, легкой, непринужденной в общении. Максим обратил внимание, что, несмотря на разницу в возрасте, составлявшую почти десять лет, Татьяна выглядит моложе и ухоженнее, чем Саламандра, и что-то наподобие сожаления слегка коснулось его сердца колючей еловой лапой.

Вспомнились долгие зимние вечера, когда они, вместе с Татьяной и Леськой смотрели по телевизору какую-нибудь комедию, а потом, путаясь друг у друга под ногами, готовили ужин. Или шли в магазин, по дороге перебрасываясь снежками и умудряясь изваляться в снегу до такой степени, что после возвращения приходилось все вещи вешать на батарею, сушиться…

Прочь, прочь ненужные мысли и пустые сожаления… Саламандра – это счастье всей его жизни, девушка, с данными фотомодели и умом Сократа, мечта любого мужчины… Максим не замечал, что даже думать он начал ее словами…

Время шло. Отношения с Саламандрой становились все хуже и хуже, девушка расслабилась, решив, что, раз куплены кольца и назначена дата свадьбы – самец на крючке. Она возвращалась с работы пьяной, устраивала беспричинные истерики и ревновала Максима к каждому столбу. Максим же неоднократно собирался указать ей на дверь, но… Каждый раз что-то сковывало ему язык…

В очередной одинокий вечер Максим случайно бросил взгляд на календарь. Год… Ровно год кошмара… Год ада на земле, который он создал себе сам.

Он медленно, словно во сне подошел к шкафу и открыл зеркальную створку.

Болото

Время было против нее. Сначала она была уверена: поскучает и вернется, он не сможет без нее. Тем более что съемную квартиру Максим так и оставил за собой, просто попросил ее вывезти свои вещи. Саламандра была уверена: стоит только увидеться – и все будет по-прежнему.

Но несколько встреч, закончившихся сексом, ничего не дали: Максим все так же решительно указывал ей на дверь, и в последний раз твердо попросил больше не звонить. Она и не звонила – пару недель. А потом поняла, что он сменил номер телефона. С тех пор прошло несколько месяцев, и теперь Саламандра уже не сомневалась: с каждым днем Максим все больше забывает ее, еще немного, и ей уже никто не поможет его вернуть. Между тем он был почти идеальным вариантом для того, чтобы использовать его в качестве объекта для паразитирования. Спокойный, мягкий, перспективный…

Саламандре нравилось быть «присоской», и уже давно хотелось праздности и ничегонеделания. Максим звезд с неба не хватал, но зарабатывал достаточно, чтобы удовлетворить ее запросы.

Ну что ж… Все легальные способы вернуть его она уже использовала. Оставался козырной туз в рукаве. «Посмотрим, как ты теперь запоешь, голубчик…» Саламандра открыла электронный почтовый ящик, выбрала «написать письмо», и быстро набросала несколько строк. Несколько секунд колебания – и вот виртуальный конверт уже летит по просторам электронного мира, решая ее судьбу.

Через день пришел ответ. Она даже не обрадовалась, увидев в разделе «Входящие» письмо с пометкой «От Мирабеллы». Знала, что он будет. Саламандра открыла письмо спокойно, без ненужных волнений и дрожи в руках.

Уважаемая Саламандра!

Вы писали:

Здравствуйте, Мирабелла!

Есть задача – приворожить любимого мужчину. Я твердо решилась на этот шаг, и отдаю отчет в последствиях в твердом уме и здравой памяти.

Хотелось узнать как это возможно, немаловажен и вопрос цены.

Саламандра.

Для начала мне нужны Ваша и его фотографии, ФИО, дата и место рождения. После я смогу сказать вам, можно ли что-то сделать и сколько это будет стоить. Важно и то, естьли у него сейчас кто-нибудь и если возможно – ее имя.

О Мирабелле Саламандра узнала случайно – наткнулась на ссылку на ее сайт на каком-то форуме. В бегущей строке всех местных и центральных телеканалов активно рекламировались всевозможные маги, экстрасенсы, целители, ведуны и колдуны всех цветов и мастей, но идти к ним на прием было боязно. Неприятно. Да и просто хлопотно – Саламандра слышала, что к ним всегда очередь. К счастью, современные средства коммуникации творили чудеса

Она набрала ответ:

Он: Михайлов Максим Владимирович, 7. 05.1976 г., г. К**

Я: Мирзаянова Ольга Ирековна, 17.08.1982 г., г. К**….

Через двадцать минут письмо отправилось к адресату. Судьба Максима была решена.

…Саламандра металась по комнате, словно взбесившаяся кошка, круша все, что попадалось на ее пути. Максиму едва удалось ее успокоить, скрутив ей руки за спиной, при этом девушка расцарапала ему лицо до крови.

С огромным трудом он, почти волоком дотащил девушку до двери и вытолкнул на лестничную клетку.

– Тебя связать? – Максим задыхался, словно после быстрого бега. – Или обойдемся обещанием вести себя нормально?

Саламандра шипела и вырывалась, норовя лягнуть его побольнее. При этом ее, казавшиеся ему раньше такими чувственными, губки изрыгали самые немыслимые проклятия и ругательства.

– Понятно, не обойдемся. – Он резко заломил руки ей за спину, девушка взвыла от боли и упала на грязный пол подъезда.

– Ты же сам мне позвонил, кобель, сам! – Рыдала Саламандра, вытирая тонкую струйку крови, разделившую ее лицо от носа на две ассиметричные половины.

Со дня приворота прошло три месяца. Все это время Максим звонил ей, но при встрече непременно напивался, иногда бил, и ни о каком совместном будущем не могло быть и речи. Впервые за все это время в ее душе шевельнулось слабое сомнение: «Может, я все это сделала зря?..»

Максим прислонился к косяку, закрыв лицо руками. Только сейчас девушка обратила внимание, что он сильно похудел за последнее время.

– Убирайся прочь, и чтоб больше духу твоего здесь не было. Даже если я буду умолять тебя приехать. Слышишь, ты… – Он сдержался, чтобы не выругаться.

– А теперь пошла… Пошла прочь, я сказал! – Максим провожал взглядом прихрамывающую Саламандру, и по его небритым щекам медленно текли слезы бессилия. Безумие стояло рядом, участливо глядя на свою очередную близкую жертву…

Максиму казалось, что он живет в каком-то кошмаре. Ничего не получалось на работе, дома он срывался на Леське, ругался с Татьяной, ненавидел за это сам себя и боролся с желанием крепко напиться. Бороться получалось все хуже и хуже, он понимал, что вскоре рискует превратиться в запойного алкоголика, но это все меньше пугало.

Татьяна, промучившись с блудным мужем месяц, переехала к теще на неопределенный срок. Любое дело, за которое он брался, было обречено на провал. Женщины, прежде выстраивавшиеся в очередь и таявшие от одного его взгляда, избегали встреч, либо, встретившись, быстро находили предлог уйти. Его стали избегать друзья – слишком неадекватная, непредсказуемая реакция не располагала к комфортному общению. Он стал прокаженным – но сам не замечал этого.

Образ Саламандры все еще мелькал в затуманенном алкогольными парами сознании чаще, чем хотелось бы, но Максим не мог понять, хочет ли он снова увидеть ее, или же в нем говорят старые обиды. Однажды он все же позвонил ей – на пьяную голову. Она приехала, несмотря на его предупреждение в прошлую встречу, но, едва увидев Саламандру, Максиму уже хотелось убежать. В то же время его тянуло к ней физически, без нее словно начиналась ломка, и не хватало воздуха, и это сводило с ума больше, чем все беды, свалившиеся на него в последнее время.

Водопад

…Недолгие зимние сумерки стекли с крыш домов розовым ликером заката.

Наступила ночь.

Холодный ветер ворошил волосы Максима, касался ледяным дыханием его лица, заползал под куртку, но он этого почти не чувствовал. В его руке запиликал сотовый телефон, старательно выводя «Реквием».

Не глядя на номер, он присел и положил его у своих ног. С Леськой он разговаривал десять минут назад. Больше ничьи слова в телефонной трубке уже не имели значения.

Максим смотрел на город, лежавший у его ног, на россыпь разноцветных огней, похожих на драгоценные камни, на шоссе, похожее с высоты на взлетную полосу, и к его горлу подступал удушливый комок слез.

Он сунул руки в карманы, и нащупал сложенный вчетверо белый лист бумаги, исписанный неразборчивым мужским почерком. Достал его, развернул… То самое письмо-самолет, которое он подобрал год назад на улице, отправляясь на свидание с очередной девушкой из Интернета.

– Несбывшаяся мечта… Кто ты, человек, бросивший этот летучий корабль мне под ноги? Счастлив ли ты? Ты показал мне путь, спасибо тебе… Ты… Из каждого безвыходного положения есть, по крайней мере два выхода, ты прав, неведомый друг… Ты сумел пройти сложным… Я выбираю самый простой путь…

Максим медленно перечитал последние строчки. Свернул листок самолетиком…

– Лети…

Некоторое время Максим смотрел, как маленький авиалайнер парит над ночным городом, подхваченный ветром. Вскоре он превратился в белую точку, и вовсе не растворился в темноте.

Налетел очередной порыв ветра.

Максим вздрогнул, раскинул руки и сделал шаг вперед…

…Ветер все так же носился между трубами и антеннами на крыше четырнадцатиэтажного дома. Все так же лежал сотовый телефон, продолжая вибрировать и играть «Реквием», медленно сползая все ближе к краю.

Мгновение, и маленькая белая «Nokia» соскользнула вниз. Ветер подхватил, было, новую игрушку, не удержал, ударил о стену, и мелодия оборвалась.

«Я написал это и понял, что могу избавиться от тебя. Это же так просто. Из любого безвыходного положения есть, по меньшей мере, два выхода. Я дошел до такого состояния, что почти готов лишить себя жизни, лишь бы прекратить этот кошмар. И понял, что это предел. Вся моя нерешительность осталась лишь в строчках на бумаге. Я сказал тебе сегодня вечером вслух то, что говорил миллион раз до этого про себя.

И ты ушла.

Вместе с тобой ушли все мои страхи, беды, вся та копоть, которая толстым слоем покрыла мою жизнь за время, проведенное рядом с тобой.

Ты ушла!

Прощай, земноводное создание.

Я свободен!»

ЗАКОН БУМЕРАНГА

Посвящается моим друзьям Евгении, Владимиру и Роману. Спасибо вам за то, что вы есть.

Треугольник. 1998 г.

– Ну вот, конечно… Было бы странно, если бы Сашка была дома… – Девушка раздраженно опустила на рычаг телефонную трубку, в которой уже с минуту раздавались длинные безнадежные гудки.

Единственная подруга ушла куда-то, что в Международный Женский День было совсем неудивительно. Ее и в обычные-то дни дома не застанешь…