– Этого никто не знает. А тот, кто знает, никогда не скажет.
– И как же мне узнать?
– Тебе наверняка старший сказал: изучай Библию и ищи причины вынесенного приговора в своей жизни.
– А ты нашел?
– Пока нет… – вздохнул Егор.
Оказалось тем временем, что на них неодобрительно косятся. Они так увлеклись, что не заметили, как зал успокоился после обсуждения кандидатуры начальника нового отдела.
– Итак, – сказала дама, – давайте перейдем к обсуждению повестки. Какие будут предложения?
– Город находится не в сейсмозоне. Поэтому землетрясение не подходит, – первым начал высказываться начальник отдела по стихиям и землетрясениям. Видимо, решил сразу проявить себя. – Может, попробуем стихийное бедствие?..
– Вы геоположение смотрели? – устало поднял глаза дяденька в очках. Стало очевидно, что он давно на этой работе. – Какое стихийное бедствие? Смерч, ураган? Как мы целый город уничтожим?..
– Есть еще нюанс… – сказала дама. Помолчав, она добавила: – Пятнадцать процентов населения не имеют приговоров. Что будем с этим делать?
В зале опять неодобрительно зашептались.
– Что, что… – буркнул дяденька в очках. – Ангелам придется поработать больше обычного. Каждый ангел будет решать судьбу своего подопечного. Как и всегда.
– Это понятно, – парировала дама. – Значит, нужно такое решение, чтобы была возможность спасти всех невинных.
Зал притих. Все понимали, что это дело отдела катастроф, такие проекты могут реализовать только там. Но никто пока ничего интересного не придумал, все начальники молчали.
– Я тут кое-что изучил… – неуверенно начал Егор. Все посмотрели в их сторону.
– Продолжай! – нетерпеливо сказала председательствующая дама.
– Город находится в низине. Выше в горах есть плотина. Если ее ночью прорвет, то весь город затопит. А мы разбудим тех, у кого нет приговора.
Зал одобрительно загудел.
– А что, это мысль! – воскликнул начальник отдела катастроф, понимая, что эта работа по нему. – Как организуем? – весело спросил он. – Как прорыв плотины по причине ветхости и старости? Я надеюсь, этот вариант всех устроит?
– Можно провести научный эксперимент по установке нового оборудования… и неквалифицированный персонал допустит ошибку, в результате будет маленький взрыв – и все! – заулыбался новый начальник отдела Никаноров.
Дама неодобрительно на него посмотрела – видимо, понимала, что за этим последует. После предложения и впрямь начался небольшой междусобойчик с выкриками «Я же говорил!», но даме удалось всех успокоить, беспрекословно резюмировав:
– Дело передаем в отдел катастроф. Начальнику отдела подготовить все материалы и назначить дату трагедии, предварительно оповестив всех ангелов. И чтобы не одной лишней смерти.
Заседание было окончено.
* * *
Наконец-то Зигун смог вернуться к своим прямым обязанностям, к своему «солнышку». Он поймал себя на мысли, что у него впервые теперь есть работа, которая доставляет истинное удовольствие: оберегать маленького ребенка от всех невзгод. Для этого у него имелись все возможности с неограниченными ангельскими полномочиями. Правда, касались они исключительно подопечных: ангел не мог вмешиваться в чужие судьбы и не имел права оберегать на все сто процентов. В его задачи входило решать проблемы, реально влияющие на возможную смерть и непоправимый ущерб для здоровья. Хотя, конечно, все ангелы не соблюдали правил и вмешивались в текущие дела подопечных. Да и кто же не станет пользоваться таким безграничным правом улучшить жизнь – подложить соломку помягче, выключить ветер, чтобы не простыл ребенок, если няня забыла надеть шапочку. Таких моментов в жизни младенца было много, и справляться с мелкими трудностями Зигуну было очень приятно. Увы, на Земле у него не было работы, от которой бы он получал такой кайф. Наверное, там были такие люди, которым повезло с работой, какие-нибудь признанные писатели или художники. Но если их не признавали, это было для них трагедией. Хотя в признании и непризнании тоже все относительно: сначала творцы надеются, что хоть кто-то купит их картину или роман, а после начинают мечтать о гигантских гонорарах и тиражах, никогда не оставаясь удовлетворенными. Как говорится, богат не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает. Чувство меры – вот что самое главное в делах земных.
* * *
«Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться».
«Посему, то есть почему. Потому что благами отторгаются люди от Бога, как душа, не имеющая тела, не ест, но Господь сказал это по общему обыкновению, ибо душа, по видимому, не может оставаться в теле, если плоть не питается. Господь не запрещает трудиться, но запрещает целиком предавать себя заботам и пренебрегать Богом. Должно и земледелием заниматься, но должно заботиться и о душе». (Толкования на Мф. 6:25.)
Настал день, когда Машенька сделала первый шаг. Зигун, конечно, был в это время рядом. Они вообще проводили много времени вместе. По утрам, когда няня забывала прикрыть занавеску, чтобы солнечный свет не разбудил «солнышко», он закрывал солнце тучками, и тогда Машеньке удавалось еще поспать. Они вместе вставали, одевались, умывались и завтракали. Потом вместе гуляли, снова ели – и после спали. Так проходил день за днем. При этом с няней Зигуну повезло, и работать ему практически не приходилось.
Жила девочка с отцом в загородном доме, гостей у них практически не было, поэтому от микробов и болезней защищать особенно не требовалось. Отец девочки все время был на работе и видел дочь только перед сном. Зигун сильно переживал по этому поводу, но ничего сделать не мог.
У Машенькиного отца при этом был свой собственный ангел. А может, его и не было – Зигун точно не знал, поскольку никого из «своих» рядом никогда не видел. Глава семьи чем-то не нравился ему, хотя он не смог бы объяснить, чем именно, да и причин осуждать у него не было, кроме уделения дочери не слишком много времени. И вообще, это грех – осуждение кого-либо: «Не судите, да не судимы будете».
«Господь запрещает осуждать, а не изобличать, ибо изобличение служит на пользу, а осуждение является обидой и унижением, тем более в том случае, когда кто-либо сам, имея тяжелые грехи, поносит других и осуждает тех, кто имеет гораздо меньшие грехи, за которые может судить только один Бог». (Толкования на Мф. 7:1.)
Читая это, Зигун вспомнил, как в институте, когда он учился, преподаватель завел разговор о религии и рассказал о разговоре двух священников. По его словам, эти священники были непростые и занимали весомые места в иерархии священнослужителей.
– Выбери самое главное в религии, – сказал один из священников, обращаясь к другому, – чтобы одним словом сказать о ней. Сможешь?..
– Прощение, – ответил второй священник.
– Нет, не прощение. Если ты кого-то простил – значит, сначала осудил. Иначе нет прощения… Не суди – это и есть главное. Ведь тогда и прощать не придется…
Глава 3
При изучении Евангелия у Зигуна порою возникало больше вопросов, чем он получал ответов. В частности, не слишком понятны были ему строки про прелюбодейство.
«Вы слышали что сказано древним: не прелюбодействуй».
«Одно дело прелюбодеяние, другое блуд. Прелюбодеяние – это грех с замужнею, а блуд со свободною». (Толкования на Мф. 5:27)
«Сказано также, что если кто разведется с женой своею, пусть даст ей разводную».
«Моисей повелел, чтобы если кто возненавидит свою жену, развелся с нею (дабы не случилось худшего, ибо та, которую возненавидели, могла быть и убита) и дал разведенной разводное письмо, которое называлось отпускным, так чтобы отпущенная никогда не возвращалась к нему и не произошло раздора, когда муж станет жить с другой». (Толкования на Мф. 5:31)
Но были и другие строки.
«А я говорю вам: кто разводится с женой своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует».
«Господь не нарушает Моисеева закона, но исправляет его, запрещая мужу по неразумным причинам ненавидеть жену. Если он отпустит ее по основательной причине, то есть как прелюбодействовавшую, то не подлежит осуждению, если же помимо прелюбодеяния, то подлежит суду, ибо принуждает ее прелюбодействовать. Но и тот, кто возьмет ее к себе, прелюбодей, ибо если бы не взял ее, она, может быть, возвратилась бы и покорилась мужу. Христианину должно быть миротворцем и по отношению к другим, а тем более по отношению к своей жене». (Толкования на Мф. 5:32.)
Получается, если разводишься со своей женой не по причине прелюбодеяния, то вы оба грешные. При этом практически каждый второй брак заканчивается разводом. И вообще, если вникать во все грехи, то получается, что всем живущим уже по нескольку приговоров должны были выписать – за алкание излишества, наживу, искушение, тщеславие, страсть к богатству, осуждение, прелюбодеяния, блуд.
Особенно Зигуна поразила глава о милостыни.
«Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас; иначе не будет вам награды от Отца вашего небесного».
«Возведя к самой высшей добродетели, любви, Господь восстает теперь против тщеславия, которое следует за добрыми делами. „Внемлите, остерегайтесь (смотрите)!“ – он говорит как бы о звере лютом. – Берегись, чтобы не растерзал он тебя. Но если имеешь своей целью тщеславие, то хотя бы делал то и в клети своей, будешь осужден. Бог наказывает или увенчивает намерение». (Толкования на Мф. 6:1.)
«Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улице, чтобы прославляли их люди».
«Лицемеры не имели труб, но Господь осмеивает здесь их намерение, так желали, чтобы об их милостыни трубили. Лицемеры – это те, которые по виду являются другими, чем каковы они в действительности. Так они кажутся милостивыми, но в действительности иные». (Толкования на Мф. 6:2.)
И получается, что звезды, которые устраивают благотворительные аукционы, или люди, которые подают в суд на других и заявляют, что деньги им не нужны, они их отдадут в случае выигрыш на благотворительность, – лицемеры.
* * *
Зато Зигун кое-что стал понимать в том, кто такие ангелы и демоны.
«Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве небесном».
«Под малейшими заповедями разумеет те, которые Он Сам намерен был дать, но не заповеди закона. Малейшими Он называет их в силу Своего смирения, чтобы и тебя научить быть скромным в учении.
Малейшим наречется в Царвстве Небесном означает: в воскресении окажется последним и будет брошен в геенну, ибо он не войдет в Царство Небесное; нет, но под царством разумей здесь воскресенье». (Толкования на Мф. 5:19.)
Это и были люди в черном.
«А кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве небесном».
Это оказались ангелы.
«Сначала стоит сотворить, а потом научить, ибо как я буду руководить другими на пути, по которому я сам не ходил? С другой стороны, если я делаю, но не учу, то я не буду иметь такой награды, но, может быть, понесу наказание, если не учу по зависти или лености». (Толкования на Мф. 5:19.)
Глава 4
Зигун с Егором решил зайти в кафе на первом этаже здания, где они обитали. В углу за столиком сидели Алёна с Кирюхой.
– Вон наши, – сказал Зигун. – Идем к ним.
– Никакие они не наши. – Кажется, Егор тоже хотел привлечь внимание Алены, но не хотел переходить дорогу Кириллу.
– Да ладно, – похлопал Зигун Егора по плечу, – видно же, что она тебя нравится.
– Ну… нравится – и что?! – выпалил вдруг Егор.
Ух ты, подумал Зигун, как в точку попал. А он же ее сукой называл – и все равно она ему нравится.
– Да уж, тут все серьезно, – улыбнулся Зигун. – Браки со стервами самые крепкие.
В этот момент Алёна их увидела и помахала рукой:
– Идите к нам, мальчики.
Ага, подумал Зигун, значит, Кирюха ее не особо интересует, если нас зовет. Интересная картинка складывается.
Присаживаясь за столик Алёны, Зигун кивнул в знак приветствия Кириллу, не протягивая руку, а тот не особо и ждал рукопожатий. Ну и хорошо, решил Зигун, не нужно будет строить из себя белого и пушистого.
– Как дела, обживаешься? – обратилась к Зигуну Алёна, при этом окинув его томным взглядом. От Егора этот взгляд не ускользнул, и Зигун почувствовал беспокойство и ревность коллеги. Эта ситуация его даже позабавила, и он улыбнулся:
– Все нормально.
– Слышали, скоро большое мероприятие планируется? Что-то очень крупное. Всех будут собирать, – сказала Алёна
– Не-е-т… У нас никто не слышал.
Странно, подумал Зигун, откуда же она-то слышала. Не в какие комиссии не входит – и кто тогда мог сообщить ей эту информацию… Такие вопросы решались, по словам его товарищей, на самом верху.
Кирилл встал:
– Я пошел. – Он был явно чем-то расстроен – кажется, с Алёной у него не складывалось.
– Так, – сказал Зигун, – мне тоже пора бежать, дел невпроворот, – и вышел, благородно оставив Егора вдвоем с Алёной.
* * *
Работа шла своим чередом. Помимо того, что надо было оберегать Машеньку, приходилось участвовать в комиссиях. Примерно в таких, на заседании которой Зигун присутствовал в первый день. Считалось высшим классом ненароком собрать в одном месте как можно более приговоренных людей, чтобы облегчить исполнение приговоров им. За это исполнители получали заслуженные награды и похвалы. Самым же сложным в таких делах было не погубить людей без приговора – редко, но ошибки случались. И тогда, в лучших традициях государственной политической машины, создавались комиссии, выявлялись виновные, но реально это уже никак не влияло на исход дела. Поэтому ангелы людей, которые находились в зоне риска, должны были быть начеку, надо было посещать все эти комиссии и быть в курсе, где и как планируют исполнить приговор.
У Зигуна его подопечная обычно была дома, поэтому он слушал вполуха новости, думал о своей семье и о том, как они там без него. Как ни парадоксально, но Зигун хотел, чтобы его поскорее забыли и не переживали. При жизни все хотят оставить после себя какую-то память, но при этом никто не думает о том, что чем больше воспоминаний о себе оставляют, тем дольше воспоминания об ушедших тревожат души оставшихся. И нужна ли такая память – большой вопрос. Ведь так устроен мир, что одно поколение сменяет другое. И не должна смерть близкого человека переворачивать всю жизнь ныне живущих, вряд ли так задумывал Создатель.
В природе случается, что после гибели кого-то из пары животных оставшийся тоже умирает. Зачем страдать в таких случаях людям, Зигун не нашел ответа на это даже в Библии. Пока не нашел.
Еще Зигун понял, что почти все живут не так и не для того. И даже воспитывают детей не совсем правильно. Взрослые при этом считают себя всегда умнее детей и всегда правыми. И даже если они неправы, то продолжают настаивать на своей правоте. При этом дети такое чувствуют.
Однажды Зигун незаслуженно отругал сына. Но при этом он оправдывал себя совсем другим проступком ребенка, не имеющим прямого отношения к нынешнему. Тогда Зигун понял, что он неправ, и попросил прощения у сына. Тот же, как оказалось, очень ждал этих слов, и они немедленно помирились. Всему этому Зигун научился слишком поздно, как теперь понимал. И при этом не смог вспомнить, когда у него самого родители просили прощения.
Многие не имеют мужества признать ошибку и попросить прощения. Был у Зигуна один товарищ, который помогал ему в строительных делах. Знали они друг друга долго, с помощью товарища он много чего отремонтировал в доме. Это был неплохой человек, но однажды довольно сильно накосячил – и оправдывался тем, что его неправильно проинструктировали. И когда Зигун стал вспоминать все прежние косяки товарища, то оказалось, что тот ни разу не признал свои ошибки, не говоря уж о какой-то материальной компенсации за них, хотя ему-то как раз всё оплачивали исправно. И Зигун тогда понял, что признать ошибку и попросить прощения может только сильный человек.
Как-то тот же товарищ попросил у Зигуна денег в долг. Ему подвернулась хорошая машина, нужно было срочно отдать за нее задаток. Зигун помог без проблем – он собирался строить дом, потому было договорено, что долг будет отработан на стройке к обоюдному удовлетворению. Но строительство никак не могли начать по разным причинам, и прошло так несколько лет. Кстати, все эти годы у заемщика было две машины – старую он так и не продал. Когда окончательно стало понятно, что стройка очередной раз переносится, Зигун попросил вернуть деньги. Первая реакция товарища обескуражила Зигуна:
– Мы же договорились, что я отдам долг работой.
– Верно, – ответил Зигун, – но работы, увы, нет, и неизвестно еще, когда она появится.
– Но отдача долга не входила в мои планы, сейчас денег нет, – пожал плечами должник.
При отсутствии большой стройки товарищ все же продолжал оказывать услуги Зигуну по мелочи в разных строительных надобностях. Потому Зигун предложил вычесть стоимость этой работы из долга – или продать машину. Товарищ согласился, деваться было некуда.
