– Саботажник, твои дизеля ни к чёрту! – орал он на механика. – Нужно немедленно возвращаться на базу и ремонтироваться.
И вдруг истерично закричал:
– Вижу перископ … Торпеды, готовь… Залп!
– Почудилось? – потешался над ним вахтенный офицер Шульц.
Восемь раз субмарина Бродды «топила» советские перископы, но этого ему было мало, и снова ему казалось, что не работают дизеля и опять ругался с механиком.
– Когда же его уволят с флота? – удивлялся Шульц. – А может его покрывают, там наверху? Впрочем, увидим …
28 июля 1942 года субмарина U-209 достигла долготы базы Киркенеса. Баренцево море было спокойно, и в перископ Генрих заметил одинокую шлюпку с моряками.
– Судя по надписи «Хоному», она принадлежит судну конвоя PQ-17, – разглядел он и приказал. – Всплыть и захватить моряков в плен.
Но поторопился Бродда. Он не заметил, как к шлюпке спешили тральщик и сторожевик, а со стороны острова Рыбачьего неслись торпедные катера.
Увидев такое, он заорал:
– Погружение и полный ход… Лево руля! … Сесть на грунт.
– Уф,ф! – смахнув пот со лба, проговорил Бродда. – Отсиделись, идём на базу.
А вот следующий поход в Баренцево море ему не задался. Не успела субмарина выйти на патрулирование, как Бродда был вызван в Берген …, и оттуда самолётом он улетел праздновать день рождение фюрера.
– Вот почему его держат на флоте! – сообразил Герман Шульц. – «Папа» его оберегает.
Вскоре субмарина U-209 вновь заняла свою позицию у северо-восточной части полуострова Канин. Получив приказ адмирала Шмундта обследовать Карское море, субмарина всплыла и пошла вдоль ледового поля, и тут Бродда получил донесение воздушной авиации:
«15 августа. Обнаружен караван из 5 судов, следующих к проливу Югорский Шар. Море свободно ото льдов».
Субмарина U-209 в надводном положении ринулась на охоту.
– Конвой идёт, – доложил Шульц.
– Что? – вскричал Генрих и, схватив бинокль, увидел корабли.
– Погружение на перископ! – вдруг заорал он. – Штурман смотри!
Теперь в окуляры перископа смотрел уже штурман и читал:
– «Кара», «Куйбышев» на буксире, два тральщика …
– Это же конвой из Архангельска! – вскричал испуганный капитан Бродда. – Наш бурун от перископа явно заметят! Погружение!
Когда шум винтов конвоя стал стихать, тогда капитан Генрих Бродда бодро приказал:
– Всплыть. Орудие готовь!
Но советский конвой уже втягивался в пролив, и атаковать было не кого. Тогда поднявшись на мостик, Бродда в бинокль разглядел хвост конвоя и фыркнул:
– Это какие-то рыболовные траулеры, а не эсминцы. Орудийный расчёт, готовсь.
Но «пли» Бродда не успел скомандовать, так как корабли окончательно ушли в пролив.
– Господа, там есть береговые батареи, – оправдывался он, – и мы можем попасть под их обстрел.
Театральным движением он велел идти за кораблями к острову Матвеева, но увидев силуэты кораблей, заорал:
– Нас кажется, заметили!
И теперь, проклиная своё публичное геройство, Генрих заметался по центральному посту, а Шульц успокоил его:
– Это всего-то небольшой сторожевик и два парохода, одного из них волочёт буксир, а за ними ползут две баржи.
Конечно, субмарина сразу вплыла. Бродда вызвал на палубу артиллеристов и громогласно приказал:
– Стрелять по моей команде!
Первой целью была баржа полная людей, среди них были видны женщины и дети.
– Огонь!
Баржа загорелась, и люди стали прыгать в море, но баржа осталась на плаву. Буксир, оборвав трос, попытался скрыться, но снаряды немцев зажгли его и тот затонул. Затем Бродда хотел добить баржу торпедой, но та прошла мимо. Тогда он со злостью приказал расстреливать из пулемёта, барахтающихся в море, людей. Некоторые из них цеплялись за шпигат[3 - Шпигат – отверстие на судне для удаления воды за борт] субмарины, а Генрих хладнокровно расстреливал их из своего парабеллума. Но с горящей баржи неожиданно стали стрелять из винтовок и очень метко. Генрих же, получив лёгкое ранение в голову, тут же скрылся в рубке и приказал:
– Погружение, и самый полный!
– Удрали от безызвестного русского, засевшего с винтовкой на горящей барже, – съязвил Шульц. – А пароход-то и другая баржа всё ещё на якорях.
– Тогда возвращаемся, – захорохорился Бродда и приказал. – Всплыть!
Субмарина подошла к «жертвам» и прямой наводкой потопила пароход «Комилес» и баржу с углём, а из автоматов немцы добивали людей в море.
Вскоре радист немецкой субмарины перехватил радиограмму русских:
«16 августа 1942 года около полуночи из посёлка Хабарово в Нарьян-мар, без согласования, вышла группа кораблей, принадлежащих НКВД. В группу входили: буксирные пароходы «Комсомолец», «Норд» буксировал «Комилес». «Комсомолец» буксировал баржу, на которой находилось люди из числа семей полярников, строителей «Норильстроя» и рыбаков, которые были атакованы немецкой подлодкой».
–Герой, – скривился Шульц, – лихо расправился с женщинами и детьми.
– Не язви, а лучше послушай, – одёрнул его довольный Генрих.
И стал рассказывать о своём друге Тейхере, с которым он был недавно на дне рождения фюрера:
– Случилось это ранним утром в августе 1942 года. Ровно в четыре часа субмарина моего друга № U-456 всплыла для подзарядки и пошла к острову Подрезова. Неожиданно из-за острова друг за другом показались четыре корабля. Это оказались английские корветы, которые шли от мыса Канин. Заметив моего Тейхера, они погнались на ним, и стали палить из своих орудий.
И вдруг, рассказывал Тейхер, он в ужасе закричал:
– По курсу ледовое поле! Нас, кажется, прижали.
И его штурман принимает гениальное решение:
– Погружение. Ныряем под лёд, там наше спасение.
– Смело удрал, – пошутил Шульц.
– И представь себе, его субмарина без проблем ушла под спасительную кромку льдов. Вот как надо воевать с англичанами! – как павлин, распушил свой хвост Бродда. – А ты Шульц, перестань язвить.
Глава 9. Охота с оглядкой
«Волчья стая» немецких субмарин U-209, U-456, U-589 продолжала охотиться в Баренцевом и Карском морях. Их задача состояла в уничтожении транспортных судов, избежавших встречи с крейсером «Адмирал Шеер». Короче, они должны своими действиями отвлекать внимание командования Беломорской флотилии от северной оконечности архипелага Новой Земли. А именно, здесь планировался прорыв в Карское море крейсера «Адмирал Шеер».
И вот одна из «волчьей стаи» притаилась в глубинах Баренцева моря и это опять была осторожная субмарина U-209.
– Какая встреча, – обрадовался капитан-лейтенант Генрих Бродда. – Что мы видим! Посмотри Ганс.
Штурман приник к перископу:
– Вижу караван из мелочи: буксир тащит за собой две посудины, а за ним плетётся пароход и тянет баржу. Ну что, всплываем?
Субмарина всплыла и открыла артиллерийский огонь. Она подожгла в первую очередь баржу с людьми, а затем и весь караван. Из подожженной баржи бросились в море люди с белыми кругами на спинах. Немцы, хвалясь друг перед другом, стреляли по ним из спаренного пулемёта. Сделав своё «грязное дело», субмарина плавно погрузилась в море, а штурман проворчал:
– Мы так увлеклись, что израсходовали весь боезапас 88-мм орудия.
– Не беспокойся, Ганс, – успокоил его капитан-лейтенант Бродда, – я отправил радиограмму, и подлодка U-465 c снарядами для нашего орудия уже вышла из Киркенеса.
Неожиданно в рубке появился радист с перехваченной радиограммой:
«17 августа 5 судов Наркомата внутренних дел, идущих из пролива Югорский Шар в Нарьян-Мар, потоплены немецкой подлодкой. Принять меры».
– Чисто сработано! – захохотал Бродда. – Кажется, мы потопили заключённых.
***
Другая субмарина U-465 под командой капитан-лейтенанта Макса-Мартина Тейхерта 15 августа вышла из Киркенеса и направилась к Новой Земле на разбой. Через трое суток командир этой субмарины получил приказ передать U-209 двадцать 88-мм снарядов. При сильном шторме это не удалось, и командиры договорились встретиться в проливе Костин Шар. При входе в пролив субмарину Тейхерта встретили советские дозорные корабли Новоземельской военно-морской базы. Используя свой лучший ход в надводном положении, субмарина отстреливаясь ушла от погони, и через 5 часов всё же сумела передать снаряды подлодке U-209.
Утром, вновь увидев группу советских кораблей, Тейхер атаковал, но неудачно – его торпеды легли в сторону, и ему пришлось опять скрываться. И совершенно неожиданно его субмарина наткнулась на мотобот «Чайка» и большую шлюпку, стоящих на якорях. Подойдя к мотоботу немцы людей там не нашли, зато в руки к ним попали бесценные лоции и карты района пролива Маточкин Шар.
– Какая удача, – радостно говорил Техерт, – ведь из Нарвика вышел подводный минный заградитель U-589, который должен заминировать пролив Маточкин Шар, и эти карты ему очень понадобятся.
***
А субмарина U-209, пополнив снаряды для своего орудия, осталась контролировать район пролива Югорский Шар. Заметив транспорты русских, она аккуратно пошла за ними. Во время очередного всплытия на перископную глубину в центральном посту почувствовали удар.
– Это что? – вскричал дежуривший у перископа штурман. – Полное погружение.
– Что стряслось, мой друг? – спросил прибежавший Бродда
– Кажется, был удар по поднимающемуся перископу, – промямлил штурман. – Мы чьё-то днище явно промяли. После чего перископ невозможно ни поднять, ни убрать в шахту, я пробовал.
– Не может быть, Ганс, – вскипел Бродда.
И тут же приказал:
– Всплыть!
Когда субмарина всплыла, то глаза капитана Бродды расширились и он, вызвав радиста, приказал:
– Отстучи радиограмму: «Прошу вернуть на базу U-209» из-за поломки перископа.
– Ну, что? – спросил штурман, улыбаясь. – Возвращаемся?
– Как же, наш «папа» (командующий группы «Норд» адмирал Шмундт) не отзывает субмарину, – сердито ответил Хейнрик Бродда, – так как мы прикрываем с запада стратегический район для крейсера «Адмирал Шеер».
– Что же, наш перископ так и будет торчать, как мачта корабля? – удивился штурман.
– Значит, Ганс, так надо «папе», – пробурчал Бродда. – Да, так даже лучше. Всегда видишь куда идёшь, и что топишь!
Глава 10. В день рождения
В это время на метеостанции на мысе Желания праздновали день рождения артиллериста Курина.
– Наша метеостанция самая лучшая, – подняв алюминиевую кружку, провозгласил метеоролог Александр Неклюдов. – Так выпьем за неё!
– Сегодня же 25 августа 1942 года. Так? И я хочу выпить за день рождения Серёжки Курина, – нетвёрдо проговорил Пахомыч. – Посмотрите-ка, каков наш орёл!
– Пьём по «полярному» – с вечера до утра, – поднялся Неклюдов. – Пойдём, Серёжка, на свежий воздух и покурим, и ты мне расскажешь, в каком часу тебя мать родила.
– И я с вами, – увязался с ними Пахомыч, – а выпьем после.
Вдруг они услышали со стороны моря какое-то урчание и методический стук.
– Кто лязгает? – удивился Сашка Курин. – Никаких визитов к нам не намечалось.
– Надо глянуть, кто пожаловал, – проговорил Неклюдов – бежим за биноклями.
Пахомыч первым увидел в тумане подводную лодку и закричал:
– Вижу в километре-двух «немца». Объявляй тревогу!
Все разбежались по своим огневым точкам, вовремя устроенные Пахомычем и, поглядывая на бытовку, переживали:
