– Люблю легенды, Адам. Расскажи.
– Говорят, он вовсе не отправился в Комнату Выхода. Говорят, что он воспользовался своими связями в Отделе Выхода и вместо него утилизировали кого-то из Инкубатора, а он выбрался из купола. Но, учитывая, что защитного костюма он достать в принципе не мог, он уже давно мертв. Легенда в любом случае хорошая.
– Не то слово, Адам! Семь лет, значит… Отлично! Есть шанс, что он выжил. Я бы даже сказала, что, скорее всего, это так. Учитывая, что вашей генетики, по моим расчетам, хватает на 150 лет, здоровье у него еще отменное. А интеллект так вообще на сто баллов! Нестираемый мозг, сила воли, благоразумие и врожденный гуманизм. Единственный выживший на планете человек в полном смысле этого слова.
– Анна, ты, оказывается, веришь в сказки?
– Нет, Адам. В сказки веришь ты.
После этих слов Анна спрыгнула вниз и уселась напротив мужчины. Капюшон упал с головы, на черных локонах мерцали отблеска света. Опустив лицо вниз, которое скрылось за волосами, она снова надела капюшон, нарочно не давая Адаму рассмотреть себя. Он был спокоен, странное поведение девушки уже стало ему привычным, да и ее колкости уже больше не казались такими уж неприятными, что-то в них было, но что именно – ему понимать не хотелось.
– Так, а теперь расскажи-ка мне, Адам, какая у вас там система управления, кто главный?
– У нас нет главного. Так завещал Джек.
– Самовлюбленный засранец!
– Хватит уже, Анна! Ты обещала!
– Все. Молчу-молчу. Рассказывай дальше.
– Итак, как я сказал, у нас нет главного. В нашем обществе все равны. Абсолютно все! Ну кроме… может быть, работников Отдела Уборки. Каждый занимается своим делом, и все уважают друг друга. Нет понятия «власть», есть понятие «ответственность». Каждая работа важна, каждая профессия особенная. Все занимаются тем, что им нравится, тем чем они рождены заниматься.
– Цитируешь Отдел Пропаганды?
– Я просто проигнорирую этот комментарий… и продолжу. Как ты уже поняла, у нас есть Отдел Управления. Каждый его сотрудник отвечает за один отдел, принимает решения, осуществляет руководство. Всего отделов 21, итого 21 человек, по одному человеку на каждый отдел. Их решение – это закон, не подлежащий обсуждению. И хотя у каждого из них своя сфера управления, есть множество смежных вопросов, которые тем или иным образом касаются нескольких отделов. Для принятия такого рода решений они проводят совместные собрания каждую неделю. Во время них по каждому вопросу любой сотрудник может предложить свое решение. После того как озвучиваются все возможные альтернативы, проводится голосование. Решение, которое набрало наибольшее количество голосов, утверждается как единственное. У каждого из 21 человека по одному голосу. Все честно. Мы знаем работников Отдела Управления. Они такие же, как мы, и жизнь у них такая же, никаких привилегий. Анна, нет никаких скрытых злодеев и тайных заговоров. Порядок, который завещал нам Джек, это исключает, предотвращает даже потенциальную возможность.
– Как становятся членами Отдела Управления?
– Все так же: распределение по итогам тестирования и сканирования. Разница в том, что те, кто управляют Обществом, действительно самые одаренные из нас, гении. Во время тестирования они в свои десять лет показывают практически невозможные результаты. Они способны решить верно задачи всех отделов. Мы называем это Универсальный Ум. Помоему, это какая-то высшая форма сознания. Не обладая информацией, не имея опыта, даже не зная части терминов в заданиях, они способны найти верные решения. Как это вообще возможно? Я бы не поверил, если бы не увидел видеозаписи тестов. Может быть, ты это подразумеваешь под словом «красота»? Этому нельзя научить, с этим нужно родиться. В остальном они ничем не отличаются, такие же, как и все остальные. Единственная проблема – это непредсказуемость их появления. Ну то есть нет статистически верной модели, которая бы давала какой-то прогноз по рождаемости гениев в год. Бывает много лет нет ни одного, а потом сразу несколько. Их способности не объясняются генетикой или родителями, к которым они попали. Это загадка, на которую мы пока еще не нашли ответа. Но когда мы найдем ответ, человечество станет другим навсегда.
– Ах, Адам! За восемь тысяч лет люди ни на шаг не продвинулись в этом вопросе. Боюсь, что еще восемь тысяч лет ничего не изменят. Но давай оставим это. Лучше скажи, почему, если вами управляют гении, ваше Общество в таком упадке?
– Если бы нами не управляли гении, нас бы давно уже не было. Не забывай, с чего мы начали и где мы сейчас. Подумай, из чего приходится выбирать. Отдел Управления просчитывает на сотни лет вперед, взвешивая долгосрочные последствия каждого шага. Любая ошибка может обернуться вымиранием человечества. Вот, например, почему ты думаешь они не поддержали идею Атома продлить срок жизни на 10 лет?
– Потому что боятся перемен. Трусят отступить на шаг от учения Великого Джека.
– Нет, Анна, ты не права. Мы многое изменили в том, что оставил после себя Джек. Возвращаюсь к вопросу о дополнительных 10 годах. Все просто. Сегодня ты расширяешь жизнь на 10 лет, завтра люди попросят еще 10, а потом еще 10, за этим последует отмена Комнаты Выхода. И все закончится тем, что треть населения будет неспособна ни работать, ни растить детей. Более того, они будут болеть, поэтому еще как минимум 10 % людей будут тратить все свои часы выработки, чтобы ухаживать за больными. Простая математика: у нас есть место на 10 000 человек, 10 % дети, 90 % работоспособных. Если отменить 100-летний срок жизни, то будет также 10 000 человек, из которых 53 % будут неработоспособны, и на оставшиеся 47 % ляжет вся ответственность. Этого количества не хватит даже на жизнеподдержание, а о расширении вообще можно навсегда забыть. Общество обречено на вымирание.
– Все равно я не доверяю вашему Отделу Управления.
– Ты их не знаешь, Анна.
– Любая моя ошибка может тоже закончиться вымиранием человечества, Адам, и у меня нет еще 20 человек-гениев, с которыми я могла бы посоветоваться.
– О чем ты?
– Так… ни о чем. Хочешь контраргумент по поводу разумности вашего Общества?
– Давай, если он у тебя есть, Анна.
– Есть.
После этих слов произошло что-то совершенно неожиданное для Адама. Он в первый раз услышал музыку. Лунная соната заполнила сферу.
Адаму стало страшно. В первую минуту ему хотелось убежать или попросить Анну выключить, немедленно выключить эти тревожащие звуки. Пальцы, ноты и клавиши слились во что-то неделимое, нерасторжимое, неисправимое. Это был чей-то рассказ о жизни, о мире, о людях… о неизбежности смерти и боли. Это была повесть о тех, кого уже давно больше нет. Свидетельство, что они когда-то жили, чувствовали. Это был их мир, их земля. Исчезли. Забыты, презираемы за то, что сделали c Адамом и его Обществом. Так легко ненавидеть, ни разу не встретившись лицом к лицу, ни разу не попытавшись понять, ни разу не выслушав. Поэтому ему хотелось убежать, заткнуть уши. Что-то внутри него знало, что, если он продолжит слушать, он уже не будет таким, как прежде. Стена внутри него рухнет, и его затопит хаос сомнения в том, что казалось таким понятным, однозначным.
Но убежать Адам не мог, и он слушал дальше. Музыка медленно заполняла его, сознание утопало в звуках. Адам ушел под воду. Чувство сопричастности, общности с теми, кто написал, исполнял, слушал эту музыку. Они и мы. Те, кто разрушили землю, и те, кто обречены на вечные страдания из-за их ошибки. Те, кто сделали из жизни погоню за удовольствиями и отказались даже от минимальных жертв ради самосохранения, и те, кто работают все время, не зная никаких удовольствий. «Они и мы», «зло и добро» в голове Адама смешались и проникли друг в друга. Страшное, пугающее, ужасающее МЫ красными, пылающими буквами восставало из этой смеси, превратив «они» в пепел. МЫ – люди.
Адам закрыл лицо ладонями, по щекам покатились слезы. Он плакал в первый раз. Его стерильный мир рушился, оказавшись подделкой. Радость и спокойствие в его душе были возможны только благодаря незнанию, отрицанию, отделению «они» от «мы».
Мелодия играла по кругу, Адам плакал все сильнее. Уже на третьем круге он осознал, что ничего больше не хочет. Только слушать, снова и снова. Вдруг его жизнь показалась ему скучной, хотя он никогда раньше этого не замечал, но именно такой она и была. На пятом круге ему уже захотелось услышать что-то новое, попросить Анну поставить еще мелодию. Адам запретил себе это, и от этого истерика лишь нарастала. На седьмом круге он подумал, что музыки недостаточно, что он хочет открыть хранилище мертвого человечества и узнать, увидеть, почувствовать все. Но ведь этого делать нельзя. Нельзя!
Анна наблюдала за ним, слушала его всхлипы. Она понимала, что совершает жестокость. Сейчас его мир рушится – это больно. Но самое главное – бесполезно. Что он может сделать? Что это понимание даст ему, кроме боли? В своем обществе он не изменит ничего. Так что это была жестокость в абсолютном смысле этого слова. «Подумать только! Такая физическая сила, такая работоспособность, такая уверенность в себе и в будущем, и все рушится так просто, одной мелодией. Кажется, перед тобой железная болванка, а упав, разлетается вдребезги, как хрусталь. Жизнь парадоксальна», – пронеслась мысль в голове Анны.
– Судя по всему, ты теперь нестерилен, Адам. Плачешь. Вернешься домой, а музыка так и продолжит играть в твоем мозгу. Сомнения появятся, навязчивые идеи, грусть, желание чувствовать. Это и есть мой контраргумент по поводу разумности вашего общества. Общество, которое можно ввести в коматоз Лунной сонатой, не очень-то разумно. Мне нравится твое имя, Адам. Не верю в случайности. Как красиво получилось… И вот Адам изгнан из райского сада, надкусив плод с древа познания. Назад дороги нет, он будет скитаться в муках по грешной земле, не имея покоя в душе. А райский сад… как же он прекрасен, в нем нет болезней, старости, боли, неравенства. Братья и сестры в совершенных телах, живущие 100 лет, в абсолютной гармонии друг с другом и с собой. Безгрешные, чистые создания. И хотя на воротах сада нет замка, Адаму туда уже не вернуться. Ну а я, кто же я в этой истории? Точно не Ева. Так что, по всей видимости, я – дьявол. Хотя что я тебе рассказываю? Ты ведь понятия не имеешь, о чем я. Но знай, вот так вот оно и происходит… грехопадение. Меня всегда увлекала эта история.
…И вот, раздавленный правдой, Адам упал на колени пред древом, заплакав в отчаянии. А кусок яблока так и застрял в его горле, потому что проглотить он его был не в силах. Поэтому у мужчин есть Адамово яблоко, или кадык, сувенир на память о важном дне. Как и дьявола, меня не интересует ваше счастье, Адам. Меня беспокоит, что вы размножаться не можете, что разрушить все можно одним дуновением ветра, эти ваши фальшиво совершенные схемы. У вас недостаточно мудрости, чтобы выжить. Поэтому ты у меня съешь все яблоко, и даже если тебя вырвет, соберешь и запихнешь обратно. А потом мы подумаем, что делать дальше. Да, кстати, для протокола: я дала тебе свободу выбора. Я спросила, давать тебе яблоко или нет, хочешь или нет. Так что это ты сам выбрал, Адам. Божественные инструкции мной не нарушены. Вот такая вот она свобода воли на вкус. Понравилось? Это твой первый выбор в жизни, Адам. Поздравляю.
– У тебя есть еще музыка? Кроме этой мелодии? – Как и ожидалось, Адаму было неинтересно слушать притчу про яблоко. Ему просто хотелось получать удовольствие.
– Да, конечно. Уберу Лунную сонату с реплея. Музыки у меня столько, что ты за всю жизнь ее не прослушаешь, даже если каждая мелодия будет играть по одному разу.
За Лунной сонатой последовали другие произведения Бетховена. Анна дала Адаму насладиться, подождав пару часов, а после этого продолжила свои вопросы:
– У тебя есть мечты, Адам? В вашем Обществе еще осталось такое понятие?
– Да. Конечно же осталось. У меня есть мечты. Правда, они у нас у всех похожие.
– Это ничего страшного, раньше у людей мечты тоже были похожие. Расскажи про свои.
– Я мечтаю, что когда-нибудь по земле будут ходить животные. Что мы будем жить вне купола. Воздух будет чистым, радиация исчезнет. У нас будет искусство. Нас будет больше, и страх, что человечество может погибнуть из-за одной ошибки, будет в прошлом. Мы будем свободными на чистой планете, и не будет больше следов ошибок наших предшественников.
– Хорошая мечта, Адам. Только, к сожалению, ни тебе, ни следующим нескольким поколениям точно не увидеть, как она сбудется.
– А о чем раньше мечтали люди, Анна? Ты знаешь?
– Ты имеешь в виду Садовников или мертвое человечество?
– Мертвое человечество.
– Ну… По большей части они мечтали о деньгах, хотя бывали и исключения.
– Расскажи мне про деньги, Анна. Почему они о них мечтали?
– Деньги… Хм… – Анна загадочно улыбнулась. – У Садовников их не было, наверное, поэтому ты про них не знаешь.
– Не знаю ничего про деньги.
– Ну, все началось с того, что на заре цивилизации у людей возникла необходимость активно обмениваться товарами в связи с увеличением размера поселений и введением специализаций. Кто-то ловит рыбу, кто-то печет хлеб, а ктото шьет одежду. Каждому человеку нужны все три продукта, поэтому необходимо постоянно совершать обмен. И поскольку определять, сколько рыбы стоит хлеб или платье, достаточно сложно, люди со временем ввели редкие металлы в качестве промежуточного звена. То есть само по себе золото или серебро достаточно бесполезны, но в связи с тем, что этих ресурсов было мало и обрабатывать их было непросто, они стали отличным средством для быстрого и справедливого обмена товарами.
На следующем этапе развития цивилизации люди забыли о том, что золото и серебро лишь средство обмена и само по себе ценности не несет. Золото стало для них абстрактным рогом изобилия. Есть золото – есть все, что захочешь. Тебе, конечно, очевидно, что данное суждение ошибочно по своей природе и нелогично. Но прежде, чем люди поняли это, прошло еще очень много лет.
На третьем этапе, когда основной целью жизни большинства людей были деньги, редких металлов стало недостаточно для удовлетворения жажды денег. И тогда люди решили заменить золото на бумагу, введя определенные стандарты печати, которые было сложно повторить кому-либо, кроме специализированных организаций. Но, как ты уже понял, бумаги очень много можно произвести… и искушение велико. В итоге люди стали печатать намного больше денег, чем они могли себе позволить, исходя из ресурсов, на которые их можно было обменять. Хрупкая конструкция мироустройства держалась лишь на том, что в мире было много очень богатых людей, которые не пытались обменять свои деньги на ресурсы. Если бы попытались, мир бы рухнул уже тогда.
Все чаще и чаще человечество ощущало периоды нестабильности, экономические кризисы, вызванные диспропорцией между объемом денег и объемом ресурсов. Разница между одним и другим сделала стоимость денег (т. е. ресурсный эквивалент) крайне относительной и зависимой от огромного числа факторов, которые было сложно держать под контролем. Как ты понимаешь, это был тупик развития человечества, где 99,9 % человек в качестве мечты выбирали деньги. Население росло год от года с гигантской скоростью, а мечта оставалась той же.
На финальном этапе, который наступил за несколько десятков лет до катастрофы, деньги перестали печатать. Всю бумагу сожгли. Деньги стали цифрами в информационном пространстве. Весь мир перешел на кибердоллар. Тебе, конечно, очевидно, что это была глупая ошибка. Но они так не думали. Периоды экономической нестабильности и проявляющейся экологической катастрофы не могли не сопровождаться войной. Естественно, когда несколько крупных стран ощутили на себе все тягости войны и угрозу порабощения, они использовали запрещенное средство. Просто закодировали себе больше денег, потому что им были необходимы ресурсы. Другие обнаружили это слишком поздно. Да даже если бы и узнали раньше, что бы это изменило? Когда жизнь миллиардов людей под угрозой, они готовы бороться, им нельзя просто сказать «нет». Как следствие – баланс, который и так висел на одном волоске, рухнул. Деньги катастрофически теряли стоимость во всем мире. Появились паникеры, миллионеры, которые до того, как станет поздно, обменяли все свои деньги на ресурсы. После этого кибердоллар уже не стоил ничего, цифр было много, а ресурсов больше не было, и неоткуда им было взяться.
– Анна! Получается, человечество погибло из-за своей мечты? – воскликнул встревоженно Адам. Такого он не ожидал. Ему казалось, все должно было быть по-другому.
– Тут все сложно, много факторов нужно рассмотреть, мы еще поговорим об этом потом. Но по большому счету да, ты верно подметил, Адам. Люди думали, что главная причина их приближающегося конца – это оружие массового уничтожения, экологическая катастрофа и нехватка ресурсов. Но только это не причина. Это была пуля. Разве пуля – причина смерти? Нет. Тот, кто спустил курок, – причина. И вот патологоанатом обследует тело погибшего Адама N+1 (ты у нас Адам N+3), пишет заключение: смерть наступила в результате пулевого ранения в голову. После этого следователь пишет свой рапорт: смерть Адама N+1 была самоубийством, следствие решено считать закрытым… Мечты, Адам. Мечты, мечты. Вот они-то и являются главным оружием человека и человечества, которое ведет либо к коллапсу, либо к процветанию. Потому что именно наши мечты направляют наши действия по какойто одной конкретной дороге. Сколько бы силы и контроля общество ни применяло к тем, чьи мечты ведут к разрушению, оно все равно рано или поздно проиграет в этой битве. Законы станут просто словами, и здравый смысл падет в момент, когда людей, чьи мечты разрушительны, будет подавляющее большинство. Слушай, ты на часы-то смотрел, Адам?
Мужчина вдруг понял, что действительно ни разу не посмотрел на часы с момента, как увидел Анну. Прошло уже 20 часов, почти сутки. В запасе остался только один день. Опаздывать нельзя ни в коем случае.
– Адам, тебе надо поспать. Будешь спать в моей комнате, в гостевых у меня кислорода нет, я отключила генератор для экономии. Даю тебе 4 часа, а я пока поработаю, у меня есть важное дело.
После этих слов ковер, на котором они сидели, начал спускаться вниз, под сферу, как лифт. Они оказались в небольшой комнате – кубе. В ней ничего не было, кроме кровати и нескольких лампочек на потолке, которые давали тусклый свет, как от ночника.
– Тебе нравится? Это мое титановое творчество! Метровая толщина стен из титана! Знаешь, даже если вся планета взорвется, я буду в этой коробке летать пару миллионов лет в космосе. Круто, да?
– Очень… – сказал Адам с сомнением в голосе.
– Так! Чуть не забыла. Снежинка тоже спит на кровати, справа внизу. Только попробуй ее столкнуть во время сна! Я узнаю, и тебе не поздоровится. Это ее законное место. Снежинка! Снежинка! Спускайся, спать пора!
Услышав крик Анны, кошка проснулась. Скорее всего, ей было хорошо и там, где она была, но принцип есть принцип. Снежинка потянулась, выгнула спину, распушила свой восхитительный хвост, слегка поскребла коготками подстилку, разминая пальчики. После этого она грациозно спрыгнула вниз в куб и начала тереться о ноги Анны, желая ей спокойной ночи. Анна гладила ее и улыбалась.
– Все, хватит нежностей. Давай иди спать, Снежинка. Я сегодня поработаю. Ты уж извини, но наш гость будет спать рядом. Он не доставит тебе неудобств, просто проигнорируй его присутствие. Иди-иди.
Кошка что-то мяукнула и пошла устраиваться на свое привычное место. Аккуратно укладываясь в калачик, она в то же самое время не теряла присущей ей бдительности. Уши с белыми воздушными волосками ходили из стороны в сторону, как локаторы.
Адам сошел с ковра, чтобы дать возможность Анне подняться обратно вверх. Когда лифт уже начал движение, он вдогонку выпалил:
– Анна, когда ты ответишь на мои вопросы?
– Завтра ты все узнаешь про меня. А сейчас отдыхай.
Лифт поднялся. Стало совсем темно в этой странной коробке, которую сотворил изощренный ум Анны. Он разделся. Тут радиации точно не было, в этом он не сомневался. Лег на кровать. Снежинка громко сопела. «Как с ней можно спать в одной кровати? – пронеслось в голове Адама. – Жутко шумит».
И тут вдруг лифт снова начал спускаться вниз. Что-то екнуло в груди у Адама: «Что Анна задумала на этот раз?» Мужчина подбежал к лифту, он был пуст, только по центру на середине ковра стоял горшок.
– Что это??!!! – воскликнул Адам в смущении.
– Слушай, ну ты же человек. Человек или нет? Наслаждайся.
Адам взял горшок, и лифт пошел обратно вверх.
Глава 3
ПРИЯТНО ПОЗНАКОМИТЬСЯ, АННА
Моя очередь рассказывать. История будет длинной, но в ней будут ответы на все твои вопросы, если ты не будешь меня торопить и перебивать. Будь терпеливым, последний раз я с кемто говорила больше двухсот лет назад, и надеюсь, заслуживаю внимания.
Меня зовут Анна Эш (Anna Ash). Моя имя и фамилия – это сарказм, и чем дольше я живу, тем больше это понимаю. Хотя со временем свойственный мне с детства пессимизм начал уступать место моему отчаянному желанию понять, и я стала рассматривать свои имя и фамилию как послание свыше.
Мне 1000 лет, и я – мизантроп. Что-то не меняется никогда. В 10 лет я была мизантропом, и в 500 это не изменилось, и, даже когда мне исполнилась 1000, я продолжаю оставаться мизантропом. Скорее всего, именно это и есть причина моего выживания в условиях, в которых все остальные умирают. Сознанию нужна какая-то константа, иначе оно разваливается под давлением обстоятельств и времени. Со мной давно должно было это произойти, уже после первой пересадки Анна должна была исчезнуть. Но эта моя патологическая усталость от людей меня спасла, я с ней родилась, и, как ни странно, именно она составляет основу моей личности, к ней, как к железному штифту, уже прикручиваются все остальные детали, черты характера, навыки, цели, желания, реакции. Даже если все детали отвалятся, а костяк останется стоять, все можно восстановить со временем, прикрутить обратно, вспомнить.
Вот моя формула: Anna Ash = мизантроп (Ash) + + .
И вот он снова сарказм: мизантроп, который всю жизнь посвятил спасению человечества. Загадки, как эта, и заставляют меня продолжать двигаться. Ну как? Ну почему? Гениально. Немыслимо. Я не имею в виду себя. Нет-нет. Я отнюдь не гениальна. Я имею в виду того, кто меня придумал. Того, кто написал сценарий моей жизни, потому что авторство точно не за мной. А логика тут есть: мизантроп, спасающий человечество. Я зациклена на несовершенствах человека, поэтому просто не могу ничем больше заниматься, кроме как пытаться исправить это. Бесконечность попыток, на которые обречена, бесконечность разочарований, а остановится невозможно, ведь меня больше ничего не интересует. Даже уходя в сторону, дорога все равно возвращает меня обратно. А мир живет, пока его продолжают пытаться сохранить. Идеальная комбинация.
Знаешь, когда мне было 90, я говорила себе: «Скоро это закончится, и порочный круг разорвется. Формула Anna Ash исчезнет. Вот оно несовершенство твоего замысла, Создатель». Но я оказалась не права. Немыслимо. Гениально. Вот ты можешь умереть, а я нет. Когда-то могла, но не воспользовалась возможностью. На то была причина. Это мое отчаянное желание понять толкало меня вперед. Понять Его. Нет, не стать как Он, на это нужны амбиции, эго. У меня ни того, ни другого никогда не было. Я только хотела понять. Не возвыситься, не приобрести власть, значимость. Нет. Просто понять. Мне казалось, это что-то очень личное и не может ни для кого иметь никакой значимости, никакой ценности. Ну подумай сам, какая в этом ценность? Желание понять Бога. Это ведь ничего из себя не представляет, даже целью не назовешь. Как космическая пылинка, я со своим ничтожным хотением. Но это желание видимо и стало причиной сценария моей жизни, почему мне был написан именно такой сценарий.
Я не всегда была Анной Эш. Вначале я была Анной Бесфамильной (Anna Nosurname). Конечно, в детдоме мне попытались дать какую-то фамилию, но я от нее принципиально отказывалась. Всегда подписывала свои работы Anna Nosurname, а автографом моим был X, потому что подпись – это производная от фамилии, которой у меня не было. Так что все логично.
И вообще, что такое фамилия? Это family – семья. Семьи у меня не было, значит, фамилии не могло быть тоже. Не подумай, это не было самоуничижением, просто не люблю, когда в мою жизнь вторгается хаос. Со временем я всех переборола своим упрямством, и они переписали мои документы на Anna Nosurname.
О родителях своих я ничего не знаю, никогда их не видела и не искала. Я даже не мечтала, чтобы они неожиданно за мной приехали, как все другие дети в детдомах. А почему? Логика. Родители когда-то от меня отказались, это был их выбор, на который они имели право. Не имеет смысла ни мечтать, ни злиться.
В целом, я могла бы охарактеризовать свое детство как счастливое, если бы не один человек, который его испортил, но об этом потом.
До 5 лет я была почти нормальным ребенком, общалась с другими детьми играла в мячик и прыгала на скакалке. Единственное отличие было, пожалуй, в том, что мне были неинтересны куклы и игрушек у меня не было. Мне заменяли их руки. Думаешь странно? Другие были такого же мнения. Но если подумать, что такое куклы и другие игрушки? Это символическое воспроизведение людей, животных, предметов из жизни, с помощью которых дети обыгрывают какие-то сценарии, ситуации, осмысливают происходящее вокруг. Для детской психики это необходимо, чтобы развиваться и включаться в общество. Я тоже это делала, но только без игрушек. Десять пальцев на руках – это десять слепков. Присваиваешь каждому пальцу значение, прорабатываешь образ в голове, вырисовываешь детали, и вот твои игрушки готовы. После этого можно играть. А на следующий день можно сделать из своих пальцев новые игрушки. Сколько угодно, намного шире и богаче, чем весь запас кукол в нашем детдоме. Но ты, наверное, скажешь: а как же взаимодействие, движение? Машинка поехала по дороге, кукла села на стул и т. д. Пустая трата времени. В голове прорисовать картину можно намного быстрее, чем выполнить действие в реальности. Так что в итоге я в основном просто смотрела на свои пальцы в процессе игры мозга, не двигая ими и ничего не говоря.
Играла я по 3—4 часа в день, как и другие дети. Только мало кто это понимал. Они видели девочку, которая сидит и смотрит на руки полдня без движения. Пытаться объяснить детям или взрослым концепцию моей игры казалось бессмысленной затеей. Поэтому я никогда не пыталась этого сделать.
Эта игра была одним из самых лучших изобретений моего детства. Она мне очень помогла во всем, над чем мне пришлось работать во взрослой жизни, особенно с Маей (Maya).
Когда я смотрела на код Майи, я видела не цифры и не переменные, я видела Вселенную. Иначе как бы я смогла ее написать?
Помимо этой моей игры, я мало чем отличалась от других детей, ну разве что еще волосы очень плохо росли. Но это не важно.
В 5 лет все изменилось: произошел несчастный случай, который стал первой травмой психики. Я была очень аккуратным и тихим ребенком, внимательным к деталям, поэтому до этого момента у меня таких проблем не было. Что же, собственно, говоря произошло? Я нечаянно прижала пальцы девочке дверью, не заметила, как она заложила их в косяк. Зачем она их туда положила, остается загадкой и по сей день, но давай отложим этот вопрос, хоть я и люблю на эту тему поразмышлять.
Нет, я не сломала ей пальцы, и даже синяка не осталось, но заплакала она громко. Это был первый раз, когда я причинила кому-то боль, и сам этот факт стал для меня шоком, что такое вообще возможно. Через 15 минут она успокоилась, а я вот плакала несколько часов, мне дали транквилизатор, чтобы я наконец замолчала. Но на этом мои переживания не закончились. На протяжении нескольких недель я просыпалась посреди ночи и рыдала. Меня изолировали на этот период времени, что, конечно, было здорово, но проблемы моей не решало.
У меня начал развиваться параноидальный страх причинить кому-то боль. Во избежание повторения несчастного случая я предприняла все пришедшие мне в голову меры. Всегда и везде я шла последней, придерживаясь дистанции вытянутой руки к ближайшему ребенку, избегала прикосновений и отказывалась принимать участие в играх, где дистанция не могла быть сохранена. Все попытки изменить это со стороны взрослых были обречены на провал, и они смирились. Они, конечно, думали, что я отстранилась от детей, потому что боюсь за себя, но все было наоборот.
Необходимости нет объяснять, почему с 5 лет друзей у меня в принципе быть не могло. Также вполне очевидно, почему меня ни разу не пытались удочерить, чему я, кстати, была рада. Мысль о необходимости приспосабливаться к родителям и новым порядкам казалась мне ужасающей.
В 6 лет произошла вторая травма. Меня переселили в двухместную комнату из общей. Я думала, это будет раем, но мое заблуждение длилось недолго. Моя соседка… она не любила терять времени. Ее звали Трейси (Tracy). Она первая узнала мой секрет и показала мне всю его разрушительную силу. Я рада, что это произошло рано, иначе последствия могли быть намного хуже.
Как я уже сказала, я не подпускала к себе людей близко, друзей у меня не было, жила в своем мире. Но если человек оказывается близко, если он находится внутри моей огороженной территории продолжительное время, то я его принимаю, перестаю ощущать как нечто чужеродное. И этот человек может мной управлять, манипулировать. И хотя моя защита имеет множество слоев, она не абсолютна. Я не подходила к детям ближе, чем на расстояние вытянутой руки, но Трейси была моей соседкой по комнате, от этого никуда нельзя было убежать.
