Твоя любимая жертва
Юлия Еленина
Обычная учительница математики… Но обычная ли?Нет, я не обычная. Но умело это скрывала, пока за мной не пришло прошлое, которое, как я думала, давно умерло. И неожиданный неравнодушный гражданин, с которым я постоянно встречаюсь, то ли добавляет мне головной боли, то ли спасает меня. Но я его определенно видела где-то…И в этой математике, где перемешаны не только числа, но и чувства… Именно самый бесчувственный человек становится жертвой.
Юлия Еленина
Твоя любимая жертва
Пролог
Под туфлями скрипнуло стекло, и, казалось, даже этот звук эхом отдался от стен и оглушил.
– Черт, – прошептала я, посветив фонариком себе под ноги.
Осколки от стекла межкомнатной двери перемешались с пылью и грязью. Деревянный пол на удивление не скрипел. Не слышалось завывание ветра в пустых глазницах окон. Не шуршали мыши по углам. Хотя жрать им здесь наверняка нечего.
Дом был мертв…
Я остановилась и снова прислушалась. Несмотря на обстановку, мое сердце билось ровно, дыхание было спокойным.
Все правильно, страх должен возникать тогда, когда что-то не можешь понять, а здесь все предельно ясно.
Я одна. Бояться нечего.
Двинувшись дальше, я дошла до лестницы. Выглядела она совсем шаткой, истлевшей.
"Выдержит", – сразу же просигнализировал внутренний голос. Я даже не думала просчитывать вероятность перелома нескольких костей, но то, что жило внутри меня, уже сделало все подсчёты.
Отделаюсь парой заноз.
Прижав фонарик подбородком к груди, я начала карабкаться, пока черный квадрат над головой не поглотил меня.
Здесь воздух был другим. Больше пыли, но ещё и… Я закрыла глаза и сосредоточилась. Смола. Едва уловимый тонкий аромат.
Свет фонарика прошёлся по потолку, стенам, полу. Судя по всему, прежде чем жильцы покинули этот дом, последней переделали мансарду. Точнее, хотели переделать От вагонки и шел запах.
– Ну же, – продолжала я шарить своим маленьким источником света по каждому сантиметру мансарды. – Ты должен был оставить что-то именно для меня.
Что-то, что я должна увидеть даже в темноте.
"Опасность", – снова застучало в голове.
Что успел уловить и просчитать мой мозг, пока я искала подсказку? Оставив это занятие я снова закрыла глаза и прислушалась.
Хруст… Кто-то наступил на те же осколки, что и я.
Выключив фонарик, я прислонилась спиной к стене и стала ждать, слушать. Тишина…
Но внизу кто-то был. Кто-то, кто хотел остаться незамеченным, как и я.
И все равно мое сердцебиение не учащается, дыхание не сбивается. Страх – плохой советчик. Он затмевает разум, заставляет действовать глупо.
"Твой талант нельзя подвергать воздействию страха", – вспомнила я слова своего учителя.
Но бояться я не умела и до встречи с ним. Мой инстинкт самосохранения основывался лишь на голых расчетах.
Лестница… Кто-то по ней поднимался. Что же, чему быть, того не миновать.
Открыв глаза, я начала привыкать к темноте. Стали угадываться очертания мансарды.
Мелькнули два зеленоватых огонька. И прежде чем любой нормальный человек испугался бы, буквально за сотые доли секунды, мозг выдал заключение: "Прибор ночного видения". Вывод: скрываться уже бесполезно.
– Кто вы? – спросила, снова включая фонарик, но отвела в сторону, зная, что могу ослепить человека.
– Надо же, – ответил мужской голос, кажется, человек даже не удивился моему присутствию. – А вы? Любопытная гражданка?
– Именно.
Сам придумал, пусть сам и верит. Люди чаще всего так и делают.
"Думаю так, будто себя к людям не отношу".
– А я неравнодушный гражданин.
Он подходил ко мне, сняв прибор. Я уже могла его видеть, пусть и нечётко. И когда между нами оставались сантиметры, я хотела осветить его лицо, но он перехватил мою руку за запястье.
"Натренирован", – заметил голос в моей голове, оценив примененную силу, и явно не полную.
"Знает, как держать, чтобы обездвижить", – продолжал рассуждать.
"Скорее всего, военный", – сделал наконец-то вывод.
Мы так и стояли молча. Пока неравнодушный гражданин не сказал:
– Извини.
Плечо пронзила резкая точечная боль.
– Твою… – успела я произнести.
Кричать и материться на этого неравнодушного гражданина было бесполезно. Надо прислушаться к ощущениям.
Мышцы будто перестают слушаться, напрячь их не получается. Дыхание замедляется, как и сердце. Мой голос в голове заткнулся – угнетение сознания. Похоже на передозировку реланиума.
И прежде чем отключиться, я чувствую, как меня подхватывают на руки…
Глава 1
– Екатерина Тимофеевна, – позвал меня один из учеников, – а можно мы пока отвлечемся от подготовки к контрольной? Я хотел вам кое-что показать.
– Лишь бы не учиться, Денис? – спросила я.
– Да мы готовы, – загудел весь класс.
– Тогда потом за оценки мне не выговаривайте. Показывай, – согласилась я.
Май, одиннадцатый класс – где тут им до контрольных? Но я уверена, что они напишут. То ли во мне были заложены педагогические навыки, о которых я ещё год назад не подозревала, то ли дети мне попались умные.
Денис достал из кармана брюк лист бумаги и под новый гомон одноклассников: "Пиши на доске", взял мел, взглядом спрашивая у меня разрешения.
Я села вполоборота, откинувшись на спинку стула, и сказала:
– Прошу.
На доске начали появляться цифры: 208 161 208 188 208 190 209 130 209 128 208 184 32 208 184 32 209 131 208 178 208 184 208 180 208 184 209 136 209 140.
Класс притих, а я пока не понимала, чего от меня хотят.
– Вот, – отложил Денис мел и посмотрел на меня.
– И чем нам интересны эти натуральные целые числа?
– Может, это зашифрованное признание вам в любви, Екатерина Тимофеевна? – с последней парты послышался голос, и по кабинету пронеслись смешки.
"Шифр, шифр, шифр…" – заверещал голос в голове, услышав умное слово.
Он голодал. Он просил. Но я упорно его глушила.
– Тогда расшифруй, Хромов, – посмотрела я на остроумного ученика, чтобы только отвернуться от доски.
"Шифр, шифр, шифр", – настойчиво билось в голове.
Ещё один взгляд – и я начну прикидывать, подбирать, высчитывать. Не надо. Все. Математика одиннадцатого класса – мой максимум.
– А чё, я попробую.
Пока Хромов колдовал около доски, подставляя под числа буквы и начиная все заново, я почему-то задумалась, откуда у Дениса это взялось.
Мне это казалось важным. Из книги? Из какого-то фильма?
– Екатерина Тимофеевна, – почесал голову Хромов, исписавший своими предположениями почти всю доску, – что-то ничего не выходит.
На этой ноте нас и застал звонок. Все быстро потеряли интерес, начав собираться, а я остановила Дениса:
– Подожди.
Он сел за первую парту напротив моего стола и смотрел, как одноклассники покидают кабинет.
– Вы хотите спросить, где я это взял? – догадался парень.
– Именно, – кивнула я.
– Да так, – пожал он плечами.
"Ложь", – дала я волю голосу в голове, а он и рад анализировать невербальные знаки.
– Денис, – вкрадчиво попросила я, стараясь вызвать тональностью доверие, – не просто так ты хотел мне это показать.
Поначалу мне было сложно общаться с детьми, подростками и юношами. Но адаптироваться можно ко всему. И пара книг по возрастной психологии в помощь.
– Только это, – немного подумав, сказал Денис, – бате не говорите. Он меня убьет, если узнает.
– Хорошо, – кивнула я, понимая, что фильмы и книги пролетают.
– Мой батя же полицейский. Иногда домой какие-то копии притаскивает. Вот я увидел у него на столе листок с этими числами и множеством вопросительных знаков. Никто не понимает, видимо, что это такое. Бьются уже который день.
Да, наша полиция пока до отделов криптографии так массово, как в США, не дошла.
– А ты не видел, к какому делу относится эти числа?
