Михаил Васильевич Шелест "В складках миров и времени"

Иван сидел на высоком дереве, видел нападающих очень хорошо и понял, что может не успеть, выстрелил. Мелкокалиберная винтовка щёлкнула, и первый руянин, вступивший на горизонтальное бревно, покатился дальше кубарем на копья защитников крепости.

Атакующие лишились переднего щитового прикрытия, куда посыпались стрелы, замерли. Второй, оставшись без прикрытия спереди, получил несколько стрел, и, завалившись вбок, упал на наклонные брёвна. Вскоре упали третий, четвёртый. Остальные попрыгали вниз прямо в ров с едва подмёрзшими нечистотами. Припорошенный снегом ледок под падающими телами лопался и вверх летели неприятно пахнувшие даже за сто метров жидкие экскременты.

Иван даже посочувствовал руянцам и от переизбытка чувств взревел мотором на холостых оборотах. Получилось музыкально. Рёв перешёл в визг. Защитники «крепости» перестали обстреливать руян и попрятались, а руяне лихо выбрались из рва и бросились врассыпную от крепости и от леса в сторону реки.

Пробежав немного по льду, неудачливые рейдеры повернули на восток и нырнули в лес.

* * *

Как-то утром, Иван, наблюдавший за стоянкой ночующих прямо в снегу воинов, увидел вождя, отошедшего отлить ночной запас жидкости.

– Хороший случай, – подумал Иван, и переместился к вождю за спину.

Надавив левой рукой между лопаток, Иван прижал его грудь к стволу дерева.

– Спасибо, что добришь мой лес, вождь, но этого, – он усмехнулся, – не достаточно, чтобы он простил вас. И не останавливайся.

Струя снова зажурчала по коре дуба.

– Всё, – просипел вождь, одергивая длинные полы меховой одежды.

– А сейчас слушай меня внимательно, – внятно произнёс Иван. – Князь Након специально вызвал меня из самого Рима, чтобы я договорился с отвернувшимися от него богами. И я договорился. Теперь боги на его стороне. Меня зовут Яролик. Я волхв, маг и чародей. И я правлю духом леса. Уходите, и не трогайте наши земли. Не послушаете – все умрёте.

– Я хочу посмотреть на тебя, – сказал вождь.

– Смотри, но не балуй. И выкинь ножи, что у тебя в рукавах.

Из рукавов в снег выпали ножи. Иван отпустил вождя, и тот резко обернулся. Делая выпад вперёд, он упал в снег и ткнул Ивана в бедренную артерию небольшим тонким кинжалом.

Иван спокойно смотрел на вождя, а вождь на Ивана. Потом вождь поднялся.

– Я не мог не попробовать, – угрюмо сказал он, не поднимая глаз.

– Не пробуй больше. Не надо, – угрожающе сказал Иван и исчез.

Вождь смотрел на снег и видел только свою дорожку следов. Волхв оставил только два следа.

* * *

Иван по-человечески жалел раненых и сначала думал им помочь, но после того, как вождь пять раз пытался его убить, он передумал. Правила поведения в этом мире были просты: чужак должен быть мёртв.

* * *

На Рюгене Иван появился во время празднования руянами дня весеннего равноденствия. В длинном сером шерстяном плаще с капюшоном он не выделялся бы и не отличался от таких же, как и он, волхвов, однако Иван появился в храме Аркона прямо возле каменной статуи четырёхглавого бога во время жертвоприношения. На жертвеннике собирались резать барана.

Появившийся из воздуха Иван вызвал в толпе удивлённый ропот и перешёптывания, но поднятая им вверх правая рука, заставила всех замолчать.

– Меня зовут Яролик. Я волхв князя Накона. Я не буду вас долго задерживать. Я пришёл отдать жертву Световиту и сейчас уйду.

Иван резанул себя по левой ладони ножом и обмазал своей кровью деревянный меч бога.

– Я пришёл сказать вам, что сейчас я защищаю земли князя Накона.

Иван выделил второе «я».

– Кто на эти земли с мечом придёт… тот… умрёт, – продолжил Иван, пытаясь избежать штампа, но случайно попал в рифму.

– Желаю вам всем здравствовать, – сказал Иван, махнув левой рукой, и забрызгав близко стоявших руян своей кровью.

– О! – Воскликнул он. – На вас моя кровь. Теперь вы мне должны! Жду у себя в Ростоке князя Вислова на празднике Великого Солнцестояния. Князь Након зовёт вас. Пора вам пообщаться за столом, а не на поле брани! Мир вам!

Иван громко рассмеялся и исчез.

* * *

Князь Након, услышав сказочные истории, из уст пришедших по реке Лабе гусляров, удивился.

Не прошло и года, как они расстались с Иваном, а слухи о нём уже гуляют сами по себе. Но князь скоро о том забыл, погружённый в возведение городских стен по рисункам, оставленным Иваном.

Лес они заготавливали всё лето и осень и сплавляли его по реке до ледостава. Зимой продолжали валить, а сейчас снова сплавляли и ставили стены.

Сначала они вкопали со стороны реки заострённые брёвна, уложив их почти горизонтально, насыпав на них вал земли. Далее, за образовавшимся рвом, поставили квадратные башенки и соединили их стеной – однорядным частоколом.

* * *

Иван сам напомнил о себе Тихомиру, появившись у ворот города на огромном, сером в яблоках коне. Следом за Ивановым конём шёл, привязанный к его седлу, черный, такой же огромный, осёдланный жеребец.

Князь встретил Ивана радостно. Обнявши его он, прикрывшись от солнца ладонью, посмотрел на чёрного жеребца, а потом, вопросительно, поднял бровь на Ивана.

– Твой-твой! – Засмеявшись, сказал тот. – Только со стременами я… По себе подправь.

Князь, приложил локоть к стремени, замерил расстояние до седла, подтянул ремешки.

– Да как же на него влезать?! – Крутился он вокруг коня.

– Некоторые со спин рабов влезают, а некоторые… с длани друга, – сказал Иван, стоя перед ним и подставляя правую ладонь под ступню князя.

– Ладно! – Сказал князь, наступая на неё левой ногой, как на ступень, и запрыгивая в седло.

Иван не дрогнул.

– Ох и здоров ты, брат! – Восхитился Тихомир, но сразу переключился на коня. – Ох и здоровый конь! С него видно всё, как… с башни. Спаси Бог тебя, Иван! За дары твои… И дела твои. Наслышан уже. Наслышан. Где такого коня взял?!

– Из другого мира конь, – шепнул Иван. – Тут таких нет.

* * *

Они сидели всё в той же светёлке, что и год назад и разговаривали. Иван рассказал, что построил город, наладил его охрану, как выдержали два нападения руян, как ходил в Аркону, и что ждёт на летнее солнцестояние в Ростоке князя Вислова.

– Тебя звать пришёл. На том празднике многое должно решится, – закончил свой рассказ Иван. – Придёшь?

– Приду.

Не расспрашивая Ивана о нюансах его побед, Тихомир задумчиво проговорил:

– Города – это хорошо… Людей мало, – сказал князь.

– Так делайте! – Сказал Иван.

– Как это? – Удивился князь.

– А ты не знаешь? – Удивился Иван.

Тихомир посмотрел на Ивана и нахмурился, размышляя.

– Поясни.

– У меня уже только моих народилось три девки и пять пацанов.

– Как это? За год?

– Понятным образом, как нарождаются, – засмеялся Иван. – Через баб…

– У тебя, что, восемь жён?

– Ну… Жён не жён, а живём вместе, – усмехнулся Иван. – И не восемь а шесть.

– Разом?!

– Не разом, а вместе. Они все у меня в хоромах живут. Со своими детишками. И с моими уже. – Иван в голос рассмеялся. – Демографию улучшаем!

– Чегось?

– Демос – это народ, по-гречески. Народ растим.

– Ну ты брат… Удивил.

– А ты? Отстаёшь?

– Ну… Мы тоже… ждём.

– Закон надо начертать на рунном камне, чтобы ни одна баба не ходила порожняя. И всех вдовых взять на обеспечение.

– Так, мы и так, не обижаем. Община же… Не голодают, вроде.

– Всех мальцов пяти зим отроду на воспитание к бывшим воям отдать.

– Так и есть.

– Ну, значит, всё ладно! Ещё подлить? – Спросил Иван, поднимая флягу с вином.

* * *

Тихомир приехал в Росток ранее обозначенного срока. До праздника было еще два дня. Установленный в центре города шест с шаровым навершием с острыми лучами, символизирующим солнце, своей тенью ещё не доходил до установленного рунного камня.

На камне русскими буквами, стилизованными под руны, было написано: «камень установлен 966-го лета от рождества Христова правителем сей земли Яроликом подданным короля русов Накона Тихомира».

Князь стоял перед камнем и пытался прочитать выбитую на камне надпись.

– Что тут начертано? – Спросил он Ивана.

Иван прочитал.

– Сам начертал?

– Сам.

– Я руны не знаю. У нас только волхвы знают.

– Эти руны и ваши волхвы не знают!

Тихомир в который уже раз, посмотрел на княжеский терем.

– Веди, уже, в хоромы свои. Мочи нет смотреть на них. Такое только волхвам под силу…

– Это… вряд ли. Волхвы живут в землянках, да в дуплах.

– Да-а-а… Удивятся они, – делая ударение на второй слог, сказал князь.

– Удивятся и удавятся, – засмеялся Иван.

– Не боишься?

– Нет, князь, не боюсь. Опасаюсь. И стерегусь.

– Это верно.

На прямое крыльцо поднялись по трём ступеням и вошли через двойные распашные широкие двери в тридцатиметровый зал с очагом в центре. Вокруг очага была пристроена узкая каменная столешница. Очаг прикрывала железная решётка с полозьями, на которых стояли тоже решетчатые подставки для котлов и чайников.

Вокруг очага суетились сразу три женщины. Одна потянула кочергой подставку с чайником, та выползла. Чайник был подхвачен и снят с подставки.

– Тут хорошо зимой, тепло. Дым и горячий воздух поднимается наверх в дыры и проходит под полом второго яруса, грея его. Пол там из плит жженого глиняного камня. Сейчас, летом, жар туда не идёт, а уходит через тот дымоход в потолке. Дыры закрыты. Наверху не жарко.

Они прошли по нижнему этажу через анфилады комнат.

– Здесь всё женские и детские комнаты. Второй ярус мой… и твой. Но, там всё такое же. Потом увидишь. А вот двор…

Они вышли во внутренний десятиметровый двор, в центре которого стоял небольшой бассейн с фонтаном. В высокий колодец стен виднелось синее небо.