Сарнай недоумённо приподняла левую бровь.
– Пойдём со мной. Я тебе кое-что покажу, – сказала Гузалия, подхватив Сарнай под руку.
– Если это снова какая-нибудь умная книга, то сразу скажу: мне неинтересно, – пробурчала Сарнай.
Гузалия ничего не ответила. Она уже мчалась со всех ног в комнату Наргизы. Они почти никогда сюда не заходили.
– Твоя мама будет ругаться, – предупредила Сарнай.
– Не будет. Она знает, что я иногда к ней захожу и трогаю её косметику.
Они прошли вглубь спальни и остановились у платяного шкафа с узорчатой дверцей. Гузалия бесшумно открыла дверь, и взору Сарнай предстало изысканное одеяние цвета сочного граната. Твёрдый лиф и широкой пояс были плотно расшиты тонким бисером и гранёными камнями. Из-под пояса тянулась длинная лёгкая юбка, на которой словно зажгли сотни мерцающих звёзд.
– Это костюм для восточного танца, – сказала Гузалия и с трепетом провела ладонью по гладкой шифоновой юбке. – Только посмотри, как красиво! Моя мама в нём как принцесса. Когда я вырасту, у меня тоже будет много таких костюмов.
– А тебе зачем? Ты ведь будешь адвокатом, – недоумённо спросила Сарнай, отведя восторженный взор от костюма.
– И что? Одно другому не мешает. Я буду танцевать, как мама, дома.
– Для кого? Ты ведь не хочешь замуж за того дурака из Каира. Кстати, как его зовут?
– Не знаю, мне неинтересно. Я всё равно буду танцевать просто так, для себя. Я считаю, что нужно уметь делать многие вещи, а не быть зацикленным только на чём-то одном.
– А я и не зацикливаюсь, – тут же оправдалась Сарнай.
– А я вижу. Ты только и делаешь, что говоришь про свой ресторан. Вот что ты ещё любишь, кроме того, что связано с ресторанами и отелем?
Сарнай, не задумываясь, дала ответ:
– Мне ещё очень нравится монгольская борьба. Я могла бы и тебя и научить.
– Меня не надо. Научи лучше Насима.
– Насиму это не нужно. Он нежный и добрый. К нему никто не будет приставать. А ты ведь будешь адвокатом. Вдруг тебе придётся от кого-то защищаться?
Гузалия задумалась.
– Может быть, ты права, – сказала она, пожав плечам. – Я подумаю. Но не об этом речь. Я могу научить тебя танцевать. Хочешь?
Сарнай так и прыснула. Танцующей она себя даже во сне не смогла бы представить.
– Не делай такое лицо, – возмутилась Гузалия. – Я по твоим глазам поняла, что тебе нравится восточный танец. Когда моя мама танцует, ты глаз не можешь отвести. Ты даже себя еле сдерживаешь. Я издалека вижу, как подёргиваются твои руки и ноги.
Сарнай покраснела. Даже себе она не осмелилась бы в таком признаться.
– Вот и нет! – воскликнула Сарнай. – Мне не нравятся танцы.
– Нет, нравятся. Я видела. Ты меня не обманешь. Мы с мамой тебя научим. Знаешь, как это здорово. Мама говорит так: если тебе радостно, то нужно танцевать, чтобы выразить эту радость. Если тебе грустно, то тоже нужно танцевать, чтобы грусть смогла покинуть твоё сердце. Танцевать – это полезно. И не менее полезно, чем борьба. Иногда следует не драться, а танцевать.
– Глупости, – махнула на неё рукой Сарнай.
В эту минуту на пороге комнаты выросла Наргиза.
– Что вы тут делаете? – улыбнулась она.
– Я рассказываю Сарнай про то, как важно танцевать. Я бы хотела научить её танцевать, но она такая упрямая.
– Почему? – переведя взор на Сарнай, спросила Наргиза. – Неужели тебе так не нравится, когда мы танцуем?
– Мне очень нравится, – вырвалось у Сарнай.
– Тогда почему ты не хочешь попробовать с нами?
Сарнай снова покраснела и вдавила голову в плечи.
– Я думаю, что у меня не получится, – едва слышно пробубнила она. – Мне кажется, это очень сложно.
– Что ты такое говоришь? – добродушно улыбнулась Наргиза и оживлённо притянула Сарнай на середину спальни. – Иди сюда. Выходи вот сюда, на середину. И ты, Гузалия, тоже вставай. Будешь нам помогать.
Сарнай сжалась в комок, но всё же сделала так, как велела Наргиза.
– Вот и умница, – ободрила её Наргиза. – Для начала тебе нужно выпрямить плечи. Попробуй их для начала расслабить, а потом немного отвести назад. Вот так. Всё правильно ты делаешь. Посмотри, Гузалия, какая у Сарнай красивая тонкая шея. А теперь мягко отведи руки в стороны и чуть согни колени. Нет, это слишком сильно. Совсем немного. Вот так. Да, молодец. Весь танец будет строиться на мягких коленях. Даже самые резкие и твёрдые движения мы будем делать на мягких коленях. Ты умница. У тебя всё хорошо получается.
Сарнай ощущала себя смешной и глупой. Ей уже раз десять пришла в голову мысль сбежать из этого дома. Но нет: она ведь не из тех, кто бежит от трудностей. Сарнай в первый раз почувствовала, что всё её тело будто сковали цепями. Она и не знала, что управлять собственными руками и ногами может быть так сложно. Сарнай корчилась и пыхтела, но всё выходило как-то топорно. Сарнай несколько раз хотелось остановиться и сказать, что танцы созданы не для неё, но вместо этого она упорно делала попытку за попыткой повторить в точности эти грациозные движения. А через двадцать минут занятия Сарнай решила, что теперь ни за что не отступит. У неё обязательно получится. Сарнай со всей свойственной ей серьезностью принялась за дело. Она усердно занималась с Наргизой каждый день после школы. А приходя домой, пыталась повторить заученные движения перед зеркалом. Через усердных занятий, Сарная танцевала так сносно и ловко, что любо дорого было поглядеть на эту быструю маленькую танцовщицу.
– Мне очень нравятся танца, – призналась Сарнай, когда учебный год подходил к концу.
– Правда? – захлопала в ладоши Гузалия. – А я думала, что ты ни за что не будешь учиться этому ремеслу.
– Это сложно, но я хочу продолжать обучаться.
Гузалия обняла Сарнай.
– Ты моя настоящая подруга, – горячо произнесла Гузалия. – Я так рада, что мы подружились.
– Ты могла бы дружить с кем угодно. Многие мечтают дружить с тобой.
– Я знаю, – вздохнула Гузалия. – Именно поэтому я и не хочу дружить с такими. Мне не нужно, чтобы кто-то нарочно пытался завоевать моё внимание. Ведь когда человек хочет завоевать внимание, он готов сделать всё что угодно. Даже то, что он никогда обычно не делает. А это уже нечестно. Я хочу дружить с настоящим человеком, а не с тем, за кого он пытается себя выдать. Ты – настоящая. Я сразу это поняла.
Сарнай не знала, что ответить. Она не умела говорить так красиво, как Гузалия.
– Мне тоже нравится с тобой дружить, – ответила Сарнай. – Ты не такая плакса и пискля, как все девочки.
Гузалия рассмеялась.
– Пойдём в мою комнату, я тебе кое-что покажу.
Они встали на ноги, и Сарнай сразу же ощутила, какой лёгкой стала её поступь. Ей казалось, что она не шла, а порхала над коврами. Ощущение было непередаваемым. Они вышли из спальни Наргизы и направились к комнате Гузалии. Там их уже ждала привычная картина. Насим, стоя у туалетного столика Гузалии, рылся в небольшой деревянной шкатулке.
– Снова ты, воришка! – прикрикнула Гузалия.
Насим от неожиданности так быстро отдёрнул руку, что шкатулка слетела со стола, и все украшения рассыпались по полу.
– Я знаю, что ты там ищешь! – бранилась Гузалия, глядя в испуганные глаза Насима. – Сколько раз тебе ещё говорить, чтобы ты не рылся в моём шкафчике?
– Я просто хотел посмотреть на ту подвеску, – пробубнил Насим. – Тебе что, жалко?
– Я её спрятала. Так что ты её там больше не найдёшь. Быстро вон из моей комнаты!
– Жадина, – фыркнул на неё Насим и выбежал за порог.
– И что мне с ним делать? – деловито проронила Гузалия. – Постоянно роется в моих вещах. Иметь братика – это сущее наказание.
– Если бы я была его сестрой, я бы поменялась с ним подвесками. Зачем тебе этот скрипичный ключ? Ты ведь всё равно не любишь музыку так, как он.
– И что? У него подвеска в виде пишущего пера. Выглядит грубо и некрасиво.
– Но зато больше подходит тебе, чем ему.
– Всё равно я не буду с ним меняться. Я хорошо спрятала свою подвеску, так что он теперь её не найдёт.
– Вот ты вредная.
Гузалия равнодушно пожала плечами.
– Я не вредная. Будь я вредной, я бы давно выдала папе и маме его секрет.
В глазах Сарнай вспыхнуло любопытство.
– Какой секрет? – спросила она полушёпотом.
Гузалия огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, а потом наклонилась к Сарнай и как можно тихо поведала тайну:
– Я видела, как Насим после школы куда-то ходит. Я за ним проследила и увидела, что он ходит к какому-то мужчине, который живёт недалеко от школы. Сначала он стучит к нему в дом, а потом вместе с этим мужчиной они спускаются в подвал. Я пробралась к нему во двор и заглянула в подвал через маленькое окно. И знаешь, что я там увидела?
Сарнай побледнела. Она уже готова была к самым неожиданным поворотам. Она уже рисовала себе самые невероятные картины.
– Что они там делают? – нетерпеливо спросила Сарнай.
Гузалия загородила рот ладонью и как можно тише прошептала:
– Они там стучат на барабанах.
Лицо Сарнай застыло от разочарования.
– Что? – чуть ли не выплюнула из себя Сарнай. – Какие барабаны? Насим ходит к шаману?
– Нет. Ты чего? – фыркнула Гузалия. – Какие шаманы? Ну ты даёшь. Они играют на настоящих барабанах. Ты видела по телевизору большие концерты? Там обаятельно есть барабанщик, который сидит за грудой каких-то тарелок и барабанов. Так вот, там, в подвале, есть точно такие же барабаны, и Насим на них так ловко играет. Знаешь, если папа узнает, что Насим начал заниматься музыкой, то ему несдобровать. Он как-то попросил папу купить ему гитару, так у нас дома скандал длился целый месяц. Папа абсолютно против такой ерунды, как музыка. Он считает, что Насиму не нужно терять времени на подобные занятия. Папа говорит, что большинство неудачников встречаются именно среди музыкантов. Вот так.
– И что теперь будет с Насимом, когда твой папа узнает?
– Ничего не будет. Я никому ничего не расскажу. Зачем мне портить Насиму жизнь. Каждый должен заниматься тем, к чему лежит душа. Он любит музыку, а я – право и конституцию. Так что всё справедливо.
– А ты сказала Насиму, что ты всё знаешь?
– Нет. Пусть думает, что никто ни о чём не догадывается. Так что видишь, не такая я вредная, как ты говоришь. И вообще, я позвала тебя в свою комнату не для этого.
Гузалия весело, как газель, подскочила к своей кровати и заглянула под матрас.
– Смотри, что у меня тут есть, – сказала Гузалия.
Сарнай пригляделась. Это был длинный зонт-трость. Гузалия не замедлила его раскрыть. Взору Сарнай тут же предстал целый мир кружев, раскинувшийся по всей поверхности зонта.
– Что это? – восторженно произнесла Сарнай. – Как красиво!
Гузалия принялась медленно крутить его. Кружева стали сливаться в белые полоски.
– Да. Мне тоже очень нравится, – сказала Гузалия. – Мне его мама подарила. Она сказала, что этот зонт принадлежал одной учительнице по литературе. Эта учительница использовала его как подстилку. А в один день она его починила, и получилась вот такая красота. Мама считает, что этот зонт сплетён из судеб самых обычных людей. За каждым узором прячется чья-то неповторимая жизнь, которая переплетает в себе множество чужих историй. Мы живём, соприкасаемся друг с другом, влияем друг на друга и даже этого не замечаем. Может быть, наша с тобой история тоже сошлась где-нибудь под одним из этих узоров. Правда, красиво?
– Очень. А кто эта учительница?
– Я её не знаю. Но мама рассказывала, что когда-то эта учительница была бездомной. Она подобрала только матерчатую часть зонта на мусорке. Когда ей хотелось отдохнуть на мокрой лавочке, она стелила под себя обрывок этого зонта, чтобы не намочить свои единственные штаны и куртку. Вот посмотри, на внутренней стороне зонта бывшие владельцы коротко писали о своей жизни.
– Какая замечательная вещь, – всплакнула Сарнай. – А что стало с учительницей?
– Мама надеется, что у неё потом всё хорошо закончилось. Так что не переживай.
– Твоя мама была лично с ней знакома?
– Нет, не совсем. Мама только о ней слышала. Вместе с этим зонтом передаётся его история.
– Это как? – заворожённо спросила Сарнай, обожавшая истории.
Гузалия чуть нахмурилась, будто пыталась вспомнить что-то очень далёкое.
– Очень просто. Каждый пишет на зонте несколько строк о себе, место и дату, – сказала Гузалия после непродолжительной паузы. – Изначально этот зонт сматирила некая Селима из Узбекистана. Потом этот зонт попал в руки одной балерины, которая решила отправить этот зонт владелице. Селима сделала несколько записей на нем и выбросила. Мягкую часть зонта подобрала та самая учительница по литературе. Она его использовала как подстилку. А потом зонт починили, и он попал в руки внучки этой учительницы. Потом внучка подарила его одной проповеднице, которая преподавала у них Библию в церкви. Потом эта проповедница уехала куда-то в Германию. Во Франкфурте у зонта появилась какая-то Хани. Вот смотри, она тут даже милого щенка нарисовала. Потом каким-то образом зонт оказался на берегу моря в Испании. Последняя запись была сделана влюбленными с инициалами «М» и «Я». От Испании до Марокко не так далеко. Он попал в руки бедуинов, среди которых была моя мама. Она сразу же полюбила этот зонт, поэтому сохранила его у себя. Когда мне исполнилось три года, она подарила его мне. Сказала, что если я захочу, то смогу подарить его своей самой лучшей подруге или сестрёнке. Сестрёнки у меня нет, зато есть ты. Напиши свою историю на зонте.
Сарнай взволнованно посмотрела на подругу. Она до конца не верила в то, что Гузалия осмелится подарить ей такую прекрасную вещь.
– Сегодня, когда ты танцевала, то была такая красивая, – сказала Гузалия. – Тебе очень идёт этот танец. Когда я на тебя смотрела, мне хотелось сделать для тебя что-то хорошее. Я никому не подарила бы этот зонт: он для меня как сокровище. Но ты для меня стала настоящей подругой, поэтому я хочу подарить его тебе.
Глаза Сарнай заблестели от слёз. Она уже едва себя сдерживала, когда Гузалия протянула ей открытый зонт.
– Ты мне его подаришь? Это правда? – не веря своим глазам, спросила Сарнай.
– Да, – уверенно кивнула Гузалия. – Мне его даже совсем не жалко для тебя.
Сарнай бережно взяла его в руки и покрутила перед собой. Снова кружева слились в одно белое полотно.
